Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь
УБОЖЕСТВО «НАШЕГО» КОМДВИЖЕНИЯ
30 декабря 1972 г. День этот теперь объявлен праздником взамен 5 декабря - дня «Сталинской конституции». Интересно происхождение инициативы: Пономарёв дал мне текст доклада Брежнева, разосланный по Политбюро за несколько дней до празднования (50-летие СССР). (Кстати, я предложил ему порядочно замечаний, но, то ли он сам принял лишь процентов пять, либо Александров-Агентов срезал, не знаю, но в окончательном тексте я увидел мало своих правок).
Вот, - говорит Б.Н., передавая мне текст, - здесь предлагается новый праздник. И, знаете, кто предложил? - Голиков (помощник Брежнева по идеологии, лучший друг Трапезникова, черносотенец и сталинист). Удивительно... Вот вам и сталинист... А мы не догадались.
Эти две недели были заполнены «парадами» по случаю 50-летия СССР, а у нас, международников, встречами иностранных гостей и всяким трёпом с ними, а главное (у моего подразделения консультантов) - редактированием их речей на разных собраниях трудящихся. Иногда это было нечто совсем невообразимое и не поддающееся простому переложению на бумагу. Авторы сами говорили нашим референтам: «Вы там подработаете... я согласен заранее с тем, что вы сделаете»... И мы делали, даже умудрялись приспосабливать к специфической обстановке в соответствующей стране.
Вообще, убожество «нашего» комдвижения как-то особенно густо представилось мне на этот раз. С одной стороны - О’Риордан, которого здесь сажают в президиум, а в Литве, где он выступал на торжествах, буквально носили на руках. Снечкус (первый секретарь Компартии Литвы) его обильно цитировал с трибуны Кремлёвского дворца. А у себя в Ирландии его никто не знает, никто, ни левые, ни правые, ни те, кто бросает бомбы, ни англичане, не берут всерьёз, если им вообще известно что-либо о его партии, состоящей из нескольких десятков человек. И рядом с ним - его друг Грэхен, член исполкома партии и профбосс в Белфасте. Я пытался вести с ним политический разговор. И был потрясён дремучим мещанским «тредюнионизмом». Ему до лампочки все эти взрывы и стрельбы. Его забота и круг интересов, чтобы члены его профсоюза получили надбавку к зарплате и не потеряли работу. Или - Сэнди, председатель КП Австралии, который уже много лет задирает хвост на КПСС.
Они никак не могут адаптироваться к тому, что происходит в мире, где громоздко и мощно вращаются несколько (в основном два-три США-СССР-КНР) маховика, которые настолько в своей инерции привязаны друг к другу, что никакие песчинки, вроде КПА, не могут им помешать, даже и скрипа от них не будет слышно, если они неосторожно попадут между колёсами. И самое правильное для таких КП, как австралийская, спокойно лепиться на нетрущейся поверхности советского (или китайского, если угодно) маховика.
С другой стороны, - Жорж Марше, который теперь стал генсеком французской КП. Он отлично знает правила игры. Однако вознамерился стать одним из колёсиков системы, занять место Помпиду. Пытается использовать нас, чтоб свалить Помпиду в свою пользу. Получает оплеухи от нас за это. Но поскольку он всё-таки некоторая сила (и чем чёрт не шутит), мы с ним тоже играем. Помпиду напросился на «неформальную» встречу с Брежневым где-то в Советском союзе и Марше — туда же. Как говорил Канапа (его серое величество) нашим ребятам: «Ну почему же Марше и Леонид (!) не могут где-нибудь под Москвой в свободной обстановке, походить по аллеям, обсудить дела?... Потом можно их снимок («непринуждённый») опубликовать в газетах»...
Ж. Марше
Все понимают, что мы с Жоржем играем не потому, что он коммунист, а потому, что он может (?) стать государственной силой. А ФКП тем временем быстро «прогрессирует», превращаясь в то, чем давно уже стали массовые социал-демократические партии в других странах. Да иначе и не возникло бы перспективы её превращения в «государственную силу».
Так с двух концов (не говоря уже о китайском феномене в этом деле) ликвидируется историческое коммунистическое движение, каким оно мыслилось ещё 30 лет назад. Больше того, исчезают и сами компартии, как самостоятельная идейно-политическая категория. Впрочем, есть ещё Итальянская компартия. Явление оригинальное. И, возможно, ей будет принадлежать заслуга возрождения движения на какой-то новой основе.
ОБЫВАТЕЛЬ ХОЧЕТ ПРЕОДОЛЕНИЯ КРИЗИСА, А НЕ ОБОСТРЕНИЯ ЕГО ДО РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТОЧКИ
30 декабря 1973 г. Неделя была наполнена подготовкой к Праге. С помощью Юрки Карякина - «учение Пономарёва» об уроках Чили, на этот раз развёрнутое так, чтоб было видно не только подтверждение «догм» революционной теории, но и реальные уроки.
Столкновение с Пономаревым по поводу оценки нынешней ситуации в мире (социальной). Он настаивает, как уже много лет, при каждом его докладе: показать кризис империализма и, значит, подъём революционной борьбы. Кризис действительно есть. И он имеет своё лицо: энергетический, в котором как в узле сейчас затягивается всё остальное. Но не видно, чтоб был революционный подъём, да и неоткуда ему взяться. Я Пономарёву пытался доказывать, что исторический опыт опровергает его догматический оптимизм. В условиях мирного времени экономические потрясения всегда оказывались на руку реакции и даже фашизму: 1921-23 г.г., 1929-33 г.г., 1947-48 г.г., и революционное движение либо терпело прямое поражение, либо впадало в длительный период стагнации.
И сейчас - поправение всюду на лицо. Даже социал-демократию везде теснят: массовик-обыватель, естественно, не верит в её способность справиться с кризисом. А он, этот обыватель, хочет преодоления кризиса, а не обострения его до революционной точки. И ему подбрасывают приманку: «порядок» авторитарного руководства. Отовсюду идут сигналы о правой опасности. (Другое дело, что она может пойти навстречу нашей политике мира!). Но болтать сейчас о наступлении «прекрасной революционной ситуации» в китайском духе - просто смешно, не говоря уже о близорукости таких оценок.
Конечно, он меня переломил: доклад-то ему делать! Но пока я, переменив акценты, сохранил большой кусок о правой опасности.
ПРИ НЫНЕШНЕМ МЕНТАЛЬНО-ФИЗИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ ЛЕОНИДА ИЛЬИЧА ВЛИЯНИЕ ЭТОГО ПОМОЩНИКА МОГЛО ОКАЗАТЬСЯ РЕШАЮЩИМ
30 декабря 1979 г. Наши войска вошли в Афганистан. Привезли с собой Кармаля Бабрака, скинули Амина («кровавую собаку»). Бабрак занял все надлежащие посты, произнёс все необходимые речи, в том числе о том, что он пригласил Советскую Армию, выпустил политических заключённых и обещал всем всё. Словом, как полагается.
От Картера до Хомейни и «Униты» все гневно осуждают оккупацию, интервенцию, вмешательство во внутренние дела слабой и малой страны, «русский империализм» и проч. Весь зарубежный мир волею могучих mass media обращён против нас. Накопленный нами капитал по разрядке после берлинской речи Брежнева и в связи с декабрьской сессией НАТО полетел к е... м... <матерное выражение>. У всех тех «демократических» и «миролюбивых» сил, которые выстроились было, чтобы поддержать нашу миролюбивую политику, опустились руки. Коммунистам и вообще нашим непоколебимым друзьям сейчас только отбрёхиваться по поводу «советской агрессии», а не агитировать против американских ракет – слушать никто не станет. Все те в «третьем мире», которые собирались или уже сориентировались на социализм, думают только о том, чтобы не связывать себя с нами a la Афганистан, ибо ясно продемонстрировано, чем это может кончиться. А всех империалистов и натовцев мы спровоцировали на ещё большее ужесточение, подтвердив «правоту» ястребов, которые всегда утверждали, что с нами можно разговаривать только языком силы, с позиции силы... И т.д.
Спрашивается – кому это было нужно? Афганскому народу? – Возможно. Амин, пожалуй, довёл бы страну до второй Кампучии. Но неужели мы только ради революционной филантропии и человеколюбия, учинили акцию, которая встанет в ряд с Финляндией 1939 года, с Чехословакией 1968 года в мировом общественном сознании. Аргумент (который был и в письме ЦК к партии) – мол, нам надо было обезопасить границу, просто смешон. Десятилетиями в Афганистане был реакционнейший режим, англичане там хозяевами были, как у себя дома. До середины 30-х годов – при практически открытой границе – оттуда инспирировалось басмачество, контрабанда и проч. Теперь же, при нашей-то силе, какую могли там представлять опасность даже американцы, если бы они и охамутали Амина! Советскому народу это ни с какой стороны не нужно. Ему бы мяса, да других товаров, да порядка побольше!
Л. Брежнев и Б. Кармаль
Кто же это сделал? Александров ещё на другой день после убийства Тараки сказал Брутенцу, что надо вводить войска. (Помните: в 1968 году он мне в Завидово первый об этом сказал). И, конечно, он был одним из закопёрщиков. А при нынешнем ментально-физическом состоянии Леонида Ильича влияние этого помощника могло оказаться решающим. Тем более, что Л.И. не мог, конечно, простить Амину, что тот прикончил Тараки на другой день после опубликования большого братского коммюнике и встречи Брежнев-Тараки в Москве.
Конечно, «соседи» (т.е. КГБ)... Но вопрос – по собственной ли инициативе, или кэгэбэшники были лишь организаторами соответствующей информации. Не уверен, что Громыко был активным сторонником... или Суслов. Остальные, включая и нашего (который явно был обескуражен) – не в счёт. Значит, каша эта варилась где-то «втихаря»...
(См. дневниковую запись Анатолия Черняева от 20 июня 1985 года «Инициатором интервенции был Громыко, которого поддержал Устинов. Огарков, Ахромеев и Варенников подали доклад, в котором доказывали, что это невозможно и немыслимо. Но Устинов поставил по их стойке «смирно». – прим. FLB).
Решение о войсках было принято три недели назад. Десанты начали переправляться под Кабул ещё за неделю до переворота по просьбе самого Амина (!), который, видимо, решил, что иначе (!) ему не удержаться. Однако, он не учёл, что войска направляются для прямо противоположной цели. А теперь через границу двинулась полная дивизия, которая до Кабула (по горам) будет идти целую неделю (это к вопросу о «безопасности границы»!)
Вот так делается политика от имени партии и народа. И никто ведь не возразил - ни члены Политбюро, ни секретари ЦК, ни, конечно, республики, ни даже аппарат. Думаю, что в истории России, даже при Сталине, не было ещё такого периода, когда столь важные акции предпринимались без намёка на малейшее согласование с кем-нибудь, совета, обсуждения, взвешивания - пусть в очень узком кругу. Все - пешки, бессловесно и безропотно наперёд готовые признать «правоту и необходимость» любого решения, исходящего от одного лица - до чего, может быть, это лицо и не само додумалось (в данном случае - наверняка так!).
Нет, товарищи, мы вступили уже в очень опасную для страны полосу маразма правящего верха, который не в состоянии даже оценить, что творит и зачем. Это даже не отчаянные броски вслепую от сознания безнадёжности положения общества, а просто бессмысленные инерционные импульсы одряхлевшего и потерявшего ориентировку организма, импульсы, рождаемые в тёмных углах политического бескультурья, в обстановке полной атрофии ответственности, уже ставшей органической болезнью.
А мы грешные? Вчера уже писали с Брутенцом подстрочники для Бабрака: заявление против империалистической кампании клеветы в связи с вводом советских войск в Афганистан и письмо коммунистическим партиям с призывом к солидарности (т.е. – чтоб не протестовали, как это уже сделали итальянцы). Это – опять инициатива Пономарёва. Он быстро перестроился, суетится как всегда больше всех. И здесь хочет заработать очки: может быть, ещё фортуна улыбнётся, и отблагодарят его членством в Политбюро!
ШИРМА ДЛЯ РАЗВАЛА СОЮЗА
30 декабря 1991 года. Понедельник. Вчера Ельцин произнёс новогоднюю речь. Можно бы и согласиться, если бы «сообщил», кому он обязан тем, что может именно так выступать и так "вести дело"... Но - ни слова... Напротив, оставили, мол, мне Россию, будто в ней 70 лет хозяйничал враг... А в Минске - все гладко, но ничего не получается из Содружества, которое лишь ширма для развала Союза.
См. предыдущую публикацию: «75-летие Брежнева – всесоюзное бесстыдство. Это на фоне, когда даже в Москве нет масла, когда в столице запрещено продавать больше двух батонов хлеба в одни руки, полкило колбасы». Что было в Кремле 29 декабря в 1974, 1981 и 1983 годах.
