Брежнев невнятно говорил из-за болезни челюсти

Черняев был заместителем заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), членом ЦК, помощником Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва, а потом помощником президента СССР Горбачёва (1986-1991 гг.). Именно в этот период - двадцать «застойных» и примкнувших к ним «перестроечных» лет – он вёл свои рукописные дневники. В 2003 году Анатолий Черняев передал 45 своих блокнотов-ежегодников в Архив национальной безопасности университета Дж. Вашингтона. (Каждый ежегодник по 400 страниц.). Вот так при помощи американского университета появилась летопись новейшего времени, которую Черняев назвал «Проект. Советская политика 1972-1991 гг.- взгляд изнутри».

Вы можете прочитать эти дневники сразу (в формате pdf), они находятся в открытом доступе на сайте университетского архива. Но агентство FLB решило представить эти записи в виде проекта – «день за днём». Что было полвека назад 1 января 1976 года? Что творилось в кремлёвских верхах 1 января 1980 года? Какие политические страсти и интриги разгорались в Кремле 1 января 1990? И так, день за днём. История страны глазами летописца Черняева.
Сергей Соколов, главный редактор агентства FLB.ru и газеты «Совершенно секретно».

На фото: Директор архива национальной безопасности вашингтонского университета Том Блэнтон и Анатолий Черняев во время передачи дневников. 

«БРЕЖНЕВ ОЧЕНЬ ТРЕВОЖИЛСЯ ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО БОЛЕЗНЬ ЧЕЛЮСТИ НЕ ПОЗВОЛИТ ЕМУ ВНЯТНО ГОВОРИТЬ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ПОДРЯД»

1 января 76 г. Три дня прокрутился на работе. Б.Н. расспрашивал о Завидове. (Б.Н. - Борис Николаевич Пономарёв – Секретарь ЦК КПСС, 1961-1986 гг. Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, 1972-1986 гг. – прим. FLB). Обеспокоен отношением Брежнева к своим коллегам. Мы с Карэном рассказали ему, что Леонид Ильич особо отличает и приподнимает сейчас Суслова, к которому, как я помню по прежним визитам в Завидово, он относился иронически, насмешливо (за скучные тексты, за постную ортодоксию, за то, что он любит кефир и не прикасается к водке, за полное отсутствие чувства юмора и т.д.). Теперь же он называет его в основном «Мишей», беспокоился, как он там на Кубе (Суслов возглавил делегацию вместо предполагавшегося сначала самого Брежнева, на I съезд Кубинской компартии). Не обидел ли его там Кастро за то, что сам Брежнев не смог поехать.

Несколько раз Брежнев обсуждал с нами, не стоит ли поручить Суслову открыть съезд. Он, Брежнев, сам очень бы хотел это сделать – Генеральный Секретарь. Но тогда придётся в течение получаса произносить приветствия иностранным гостям, называть труднопроизносимые фамилии... И – «устанешь ещё до начала доклада». (Брежнев очень тревожился по поводу того, что болезнь челюсти не позволит ему внятно говорить несколько часов подряд. Он, действительно, утомляется после 25-30 минут говорения и начинается косноязычие).

На одном из таких разговоров Шишлин предложил: пусть Леонид Ильич войдёт в зал один. Откроет съезд, проведёт выборы президиума и даст слово Суслову для перечисления братских партий. На том Брежнев и порешил, успокоившись и заметив: «Так-то лучше. А то прошлый съезд Подгорный открывал – то же мне партийный деятель!» В другой раз он приложил Подгорного в связи с вопросом о «ликвидации компартий союзных республик и превращении их в республиканские партийные организации». Я, говорит, давно это предлагал. Но против выступил Шелест и его поддержал главным образом Подгорный. Я тогда ещё почувствовал что-то не то в его настроении...

Примечателен и такой эпизод. Обсуждали в Завидово международный раздел к докладу Брежнева на XXV съезде. Он вдруг завёлся. Вспомнил Хрущёва, который, по его словам, оставил такое положение, что начать двигаться к миру стало, наверно, труднее, чем за десять лет до 1964 года. В Карибском деле пошёл на глупую авантюру, а потом сам в штаны наложил. «Я не забуду, - говорил Брежнев, - в какой панике Никита то пошлёт телеграмму Кеннеди, то «с дороги» требует задержать её, отозвать. А все почему? Потому что хотел об...ать американцев. Помню на Президиуме ЦК кричал: «Мы в муху попадём ракетой в Вашингтоне!» И этот дурак Фрол Козлов (при Хрущёве фактически второй секретарь ЦК) ему вторил: «Мы держим пистолет у виска американцев!» А что получилось? Позор! И чуть в ядерной войне не оказались. Сколько пришлось потом вытягивать, сколько трудов положить, чтоб поверили, что мы действительно хотим мира. Я искренне хочу мира и ни за что не отступлюсь. Можете мне поверить. Однако не всем эта линия нравится. Не все согласны».

Сидевший напротив Александров заметил на это: «Ну что вы, Леонид Ильич. 250 миллионов в стране - среди них могут быть и несогласные. Стоит ли волноваться по этому поводу?!» Брежнев ответил: «Ты не крути, Андрюша. Ты ведь знаешь, о чем я говорю. Несогласные не там где-то среди 250 миллионов, а в Кремле. Они не какие-нибудь пропагандисты из обкома, а такие же, как я. Только думают иначе!» Меня это поразило. Он сказал это в запальчивости, с нажимом, в нашем с Брутенцом присутствии (а с Карэном он был «знаком» всего два дня).

О Косыгине он не может говорить без явного раздражения. Рассказал к слову один случай: Косыгин ездил в Англию. Звонит оттуда Брежневу по простому телефону: «Ты знаешь, Лёня, меня принимает сама королева, в старинном замке, который был заколочен много десятилетий, а теперь ради меня его впервые с тех пор открыли ... И пошёл, и пошёл в этом духе. Я ему говорю: «Алексей, приедешь – расскажешь». И положил трубку. Вот политик!» И с презрением покачал головой.

О Мазурове отозвался как о беспомощном и безруком руководителе. (Кирилл Трофимович Мазуров – Член Политбюро ЦК КПСС, 1-зам. Председателя Совета Министров СССР, 1965-1978 гг. – прим. FLB). Письмо, говорит, получил от тюменских нефтяников. Жалуются, что нет меховых шапок и варежек, не могут работать на 20-градусном морозе. Вспомнил, что ещё когда был секретарём в Молдавии, создал там меховую фабрику. Потом она стала известна на весь Союз. Позвонил в Кишинёв: говорят – склады забиты мехами, не знаем, куда девать. Звоню Мазурову, спрашиваю, знает ли он о том, что делается в Тюмени и в Молдавии на эту тему. «Разберусь», говорит. Вот вам и весь общесоюзный деятель!

Теперь о самом Пономарёве. Позвонил как-то мне Б.Н. туда. Поговорили. Спрашивает, как «у вас там» оценили доклад Кастро на съезде. Я сказал, что очень высоко и что Брежнев собирается сообщить об этом Кастро через Суслова. На другой день (Б.Н. не мог не подсуетиться) в Завидово приходит бумага от Пономарёва: проект письма Суслову, где в частности, предлагается, чтоб он «через кубинских товарищей» поручил кубинским посольствам в Латинской Америке заняться распространением доклада Фиделя в соответствующих странах. (Я то понял это телодвижение Б.Н.’а: у компартий возможностей почти никаких, а своих советских посольств в Латинской Америке у нас раз-два, обчёлся!). Но Брежневу этот довод показался смехотворным. Он вспылил: «Он кто, этот Пономарёв, академик, кажется? (Оглядел нас с деланным удивлением). Что за глупость! Такой простой вещи сочинить не могут. Что ж я каждую такую бумажку должен редактировать. Наверно, референт ему сочинил, а он подмахнул. И это работа... академик! Х.. знает что! Позови стенографистку... (продиктовал сам письмо Суслову). Вот и всё дело. И не надо гонять за 150 километров фельда с такой бумажкой, прошу передать это господину академику!»

Сказано это было с раздражением и презрением. В явном расчёте, что до Б.Н.’а дойдёт (двое из его отдела – я и Карэн – тут же сидят). Видно было, что прокол с бумажкой – лишь предлог, чтобы громогласно выразить своё давно сложившееся и глубоко неприязненное отношение к Пономарёву.

За что он его не любит? Может быть, не может забыть, что Б.Н. «колебнулся» в 1964 году, когда решали смещать Никиту? А может быть (и скорее всего), за книжность, догматизм, занудство. А может быть, и это самое главное – за то, что в изображении буржуазной прессы Пономарёв представитель и даже «лидер революционно-классового» направления в Кремле, в отличие от брежневского «пацифистского»?!

История с Капитоновым. (Иван Васильевич Капитонов – Секретарь ЦК КПСС с 1965 по 1986 гг. – прим. FLB). После того, как «прошли» международный раздел (и мы уже рассчитывали отчалить оттуда), Брежнев вдруг предложил вызвать вторую бригаду – экономическую. «Вместе, мол, посмотрите, дело-то общее, партийное». 21-го, в понедельник прибыли: Бовин, Цуканов, Иноземцев, Арбатов и Седых (сельхозник, зав. сектором). Прочитали, обсудили сначала без Брежнева. Отнеслись снисходительно, так как задача была трудная: пятилетка из рук вон плохая, а надо говорить что-то вдохновляющее и закладывать оптимизм на будущее. Брежнев после прочтения раздела выслушал Александрова, изложившего наше общее мнение, встал и ушёл – ко всеобщему немому смущению. Через полчаса вернулся и заявил: «Категорически не согласен с вашим мнением (об экономическом разделе)». Однако, после этой угрожающей декларации фактически мало что предложил сверх нашего: больше строгости, меньше хвастовства и громких слов, больше критичности и конкретности. Дай Бог, если на этом уровне сохранится текст! Я не верю в это.

Однако, я лишь подобрался к теме Капитонова. На другой день за завтраком Брежнев заявил, что он хотел бы представить себе весь доклад в целом и велел Александрову заполучить от Капитонова текст третьего раздела (о партии и идеологии), не вызывая никого из людей. Через несколько часов текст был в Завидове и нам было поручено его прочесть... Это нечто невообразимое: будто сели и переписали из газеты «Правда» передовицу. А работали в Волынском- I с июня человек 15. Сказали о своём впечатлении Брежневу. «Давайте, говорит, почитаем вместе». Сели читать, дошли до половины. Вдруг Л.И. захлопнул рукопись, встал и заявил, что больше он читать эту галиматью не намерен.

- Вызвать сюда немедленно Капитонова!

Александров: «Но ведь он сам всё равно ничего не напишет!»

Брежнев: «Знаю, что он сам ничего написать не может. Но он секретарь ЦК. Он отвечает от Секретариата за этот раздел. Под его руководством, по его указаниям сочиняли эту болтовню. Кто должен отвечать?! И зачем мне такой секретарь, который даже не понимает, что нужно для доклада съезду?! Немедленно вызвать и дать ему здесь взбучку, чтоб проняло».

Александров всё-таки настоял на том, чтобы пригласили ещё Петровичева (первый зам. Капитонова, о котором Брежнев тоже очень нелестно отозвался) и Смирнова (первый зам. отдела пропаганды). А на утро за завтраком «подкинули» сообща ещё фамилии Загладина и Ковалёва. По поводу Вадима Брежнев произнёс несколько «добрых слов», пожурив отечески, что откололся надолго от «нашей группы». «Способный человек и его надо вызвать немедленно же», - что и было сделано.

Международника Загладина и зам. МИДа Ковалёва определили на партийно- идеологический раздел и они в день приезда, особенно Вадим, все заново передиктовали.

Капитонову, который за трапезным столом сел напротив Генсека, тот в первый же вечер в довольно унизительных выражениях в нашем присутствии высказал всё, что он думает о его разделе и тут же велел нам разделать его, разговаривать не как с Секретарём ЦК («тогда толку не будет!»), а как с «автором». Но Александров попросил всех нас не приходить на это раздевание и передал Капитонову и его новой бригаде что полагается лишь в присутствии других помощников (Русакова и Блатова... Цуканов не захотел пойти. У него сложности с Генсеком и он остерегается восстановить против себя ещё и Оргсекретаря ЦК).

ОКОЛО МЕСЯЦА ПРОДОЛЖАЕТСЯ ФЕСТИВАЛЬ НАГРАЖДЕНИЙ 70-ЛЕТНЕГО ГЕНЕРАЛЬНОГО

1 января 77 г. Разговор у мня в кабинете с Брутенцом.... (Карен Нерсесович Брутенц – сотрудник ЦК КПСС с 1961 года. Как кандидат в члены ЦК КПСС (1986-1990 гг.) и 1-й зам. заведующего Международным отделом ЦК КПСС Брутенц знал почти всё о «золоте партии» и о финансировании зарубежных компартий – прим. FLB). О нашем отчаянии... О тупике, в котором мы оказались. Как можно! - На фоне продолжавшегося около месяца фестиваля награждений 70-летнего Генерального, не было, думаю, человека – от простого работяги до рафинированного интеллигента и даже аппаратчика, - который бы, глядя это каждый день по телевизору, не удивлялся, не возмущался, не издевался бы над собой и властями, не смеялся бы.

Немыслимый трёп всех mass media об успехах, победах, росте уровня и превосходствах,... трёп политически глупый настолько, что, если б не ясно было его бюрократически шкурного происхождения, он мог бы показаться просто провокационным.

Я говорил о нравах: Примаков уходит из ИМЭМО в замы директора ТАСС, потому что Иноземцева-директора не избрали членом ЦК на съезде и он «бесперспективен»... Хотя 10 лет Женя был у него замом и 20 лет «лучшим другом».

Об Ульяновском – нашем 75-летнем заме, который для того, чтоб пройти в член-корры писал доносы на своих конкурентов в президиум Академии наук, звонил вице-президенту Федосееву и с фельдом ЦК посылал ему пакеты с этими доносами.

И ещё. Освобождение Корвалана. Обмен его на Буковского и пошлейшие выпады по этому поводу Ж. Марше и «Юманите», некоторых итальянских друзей... Мой двухчасовой разговор на Плотниковом с Макленнаном на эту тему (он возвращался через Москву со съезда КП во Вьетнаме). Кстати, итальянцы хитрее реагировали. Они чётко отделили проблему Корвалана от проблемы Буковского. Сочинили с Ю. Арбатовым интервью Брежнева с Кингсберн Смитом (в виде новогоднего послания американцам). 29-го оно было опубликовано и, конечно, вызвало определённую реакцию.

Б.Н. (Пономарёв – прим. FLB) поручил мне редактировать рукопись биографии Брежнева, которая готовится по заказу американских издателей для США. До 1960 года - живо и убедительно, после - тягомотина жуткая. Впрочем, сделан текст без культового захлёба.

Карякин подарил мне книжку «Самообман Раскольникова», которую он писал 10 лет. Мы с ним виделись недавно, он жаловался, что «ничего не дают сказать» (цензура). Я спросил: «А ты мне скажи, что ты хочешь сказать людям-то»... И подумал: говорить-то этим трепачам, оказывается, нечего, - если, конечно, всерьёз!

Загладин написал отличное эссе для N1 «Нового времени» по тематике «еврокоммунизма»... Вот, если бы мы так давно и впредь разговаривали бы с комдвижением, мы не имели бы нынешнего бардака в нём и авторитет сохранили бы! Однако, парадокс в том, что первый зам. зав Международного отдела ЦК это и понимает, и пишет об этом на весь мир. А его зав. не только себе этого не позволяет, но и Загладину не позволил бы, если бы знал, что тот собирается так писать... Да, и не прочтёт, разве что из ТАСС’а узнает об откликах на эту статью. История со статьёй Антонио Рубби (ИКП) «Новый интернационализм» в журнале ПМС («Проблемы мира и социализма», издавался в Праге – прим. FLB.), где речь идёт о перспективе возникновения социалистических обществ, которые будут отличаться друг от друга не только по политической структуре, но «как социально-экономические формации». Загладин разрешил. Б.Н. – после протеста Гарри Отта (ЦК СЕПГ) мечется: с одной стороны, если итальянцам и французам не давать слова в ПМС, они оттуда просто уйдут, как уже и обещали. С другой стороны, за свои деньги, в советском по сути журнале, в том числе на русском языке печатать такое!.. Это же попрание всех основ! ЦК забросают письмами пропагандисты, пенсионеры и профессора! Вот символ нынешней реальности МКД. (Мировое коммунистическое движение – FLB). Журнал «Проблемы мира и социализма» изжил себя, его надо закрывать, как это в своё время сделали с газетой «За прочный мир и за народную демократию».

В МАГАЗИНАХ ПУСТО И ДАЖЕ НА ПОЧТЕ В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ИСЧЕЗЛИ МАРКИ И КОНВЕРТЫ

1 января 80 г. Год был сумасшедший, по службе суетливый, по общей ситуации – разоблачительный (в смысле, что дела идут все хуже и во вне и внутри), по всем статьям – не оправдавший надежд. Судя по тому, что можно наблюдать самому вокруг и что говорят, проводили его и встречали Новый уныло. В магазинах пусто и даже на почте в последние дни исчезли марки и конверты: сам наблюдал скандал на Центральном телеграфе по этому поводу – «вредительство», «головотяпство», «голову бы оторвать, кто это допускает» и т.п.

На фото: фрагмент рукописного дневника Черняева

СТАЛИНИСТУ И ДОЛБ..БУ ДОВЕРИЛИ КУЛЬТУРУ

1 января 86 г. В Отделе все со смехом желали друг другу встретить 1987 год «в том же составе». В самом деле, на последнем Секретариате ЦК 30.12. опять человек десять были заменены: зав. Отделами ЦК, секретари обкомов, предисполкомов, директор «Политиздата» Беляев был утверждён редактором «Советской культуры». Лигачёв его напутствовал, как человека на повышение, которому доверяют очень ответственный пост и говорил такие примерно слова: надеемся, что ты сделаешь газету действительно органом ЦК, будешь не мелочами заниматься, а обеспечивать государственную и партийную политику... Иначе говоря,.. сталинисту и долб..бу доверили культуру - очень важный её рычаг. Как это понимать? (Кстати, у Черняева в дневнике это слово на «д» и через «ё» написано полностью. Это мы цензурируем – FLB).

Шокирует меня и дело Меньшикова. Что он в общем-то сволочь, это ясно. У меня никогда душа к нему не лежала. Без меня его навязали к нам. Мне его пришлось «обламывать», не допустить экстерриториальности и привилегированности по сравнению с другими консультантами, и даже - по отношению ко мне (с помощью Загладина, с которым они нежные друзья). Я воспротивился тому, чтобы он не стал зав. сектором после Мостовеца: Пономарёв и уговаривал меня, и нажимал, но только какой- то неблагоприятный слух о Меньшикове, дошедший в тот момент до Б.Н.’а, помог мне не допустить его в эту должность. Ну и т. д. Я не о том. А о том, с каким равнодушием все отнеслись к его изгнанию: вроде так и надо, все, что он сделал за 2-3 года - а он умел делать своё дело, - всё перечеркнуть и забыть. Вот цена всей нашей деятельности.

Кадровое освежение продолжается и ускоряется перед съездом. Загладин сообщил мне, что Александров собирается уходить. Уже говорил об этом с Горбачёвым и тот не стал удерживать. Вадиму он объяснил, что «раз, мол, он не попадает в команду» (т.е. его не выберут в ЦК), то оставаться ему неуютно... И вдруг Б.Н. со мной об этом заговорил: Вы, говорит, слышали?
- Слышал! удивился я его реакции. Он опять отошёл подальше от телефонов и, весь смущённый и напряжённый, стал говорить: Как же так! У него (т.е. Александрова) такой опыт, такие знания, такой он умный и образованный, неужели не нужны все эти его качества? И вы знаете, - продолжал Б.Н., - мне сказали, что это он из-за того, что хочет получить блага и большую пенсию, чего не имел бы, если бы ушёл не с поста помощника Генсека. Что он такой бедный что ли? Или меркантильный?
- Знаете, Б.Н., - говорю я, - на 200 рублей нашей обычной пенсии сейчас действительно трудно прожить.
- Да?!
- Да, - говорю.

Весь этот разговор был со стороны Пономарёва разговором о себе. Недаром, он ещё спросил: сколько ему, Александрову лет? (68). Он очень тревожится за последствия съезда «для него самого». И вызывает у меня жгучее презрение - всю жизнь он был из тех, кто считал, что не «он для революции, а революция для него» (цитата из Ленина, которую недавно напомнил Лигачёв в речи в Баку). Не в состоянии оценить роль Горбачёва, не может признать ни его государственного таланта, ни его политики, так как для него лично Горбачёв - абсолютное зло. Он, Горбачёв, не только кончает его более чем полувековую карьеру (при всех режимах), но перечёркивает, отправляет в небытие все его «собрания сочинений» (написанные не им), все его претензии выглядеть «теоретиком нашей ленинской партии». Он даже не позволяет ему сыграть роль Куусинена (при Хрущёве).

В этом контексте любопытная подробность: в Москве сейчас Черветти и Кьяромонте - члены ПБ итальянской компартии. Отдыхают, но и должны подготовить визит Натты и его встречу с Горбачёвым. Горбачёв спрашивал у Загладина, как идут дела «с этим»: проекты итоговых заявлений, коммюнике, проблематика, замечания по их программным тезисам (к их съезду в марте). Загладин ответил, что все, мол, готовится. Так вот: я, говорит Горбачёв, встречаться с ними не буду, но с ними встретится Лигачёв, ему и передай всё, что нужно. Загладин спрашивает: Лигачёв будет встречаться с ними один? Горбачёв: да, один, т.е. без Пономарёва...!!!

Вот так. И это разумно. М.С. знает, что именно Пономарёв, который десятилетиями «качал идеологические права» и воспитывал итальянцев, учил как им жить и работать у себя дома, именно он причина того, что отношения ИКП-КПСС чуть было не привели к полному разрыву. Он знает, что итальянцы презирают Пономарёва и не хотят иметь с ним дело. Поэтому «выпускать» сейчас Пономарёва на итальянцев, приехавших готовить встречу двух генсеков, от которой должен начаться отсчёт нового времени не только в отношениях с ИКП, но, возможно, и со всем МКД, - было бы просто нелепо. Это значило - показать бы им, что «груз прошлого» нами не забыт и, что принципиально мы ничего менять не собираемся. Так что вариант с «одним Лигачёвым» это не просто отношение лично к Пономарёву, это - перемена курса.

Но для Б.Н.’а это будет страшным звонком. (Загладин, кстати, пребывает в неопределённости - говорить Пономарёву, что его выводят за скобки того дела, участие в котором он себе ставит в великую заслугу перед партией... или пусть узнает от Лигачёва или от кого другого?... Ведь он, Загладин, формально непосредственно подчинённый Пономарёва, вроде бы не может скрывать такие вещи от него...

А сегодня в программе «Время» был обмен посланиями Рейгана-Горбачёва к советскому и американскому народу, соответственно. Идея американская. Но у М.С. - ни минуты сомнения не было... Как бы то ни было, Гитлеру, например, не разрешили бы обращаться к советскому народу даже в 1940 году. Вот и образец перемены политического мышления, которого требуют и от народа.

А ПРИ ПЕРЕСТРОЙКЕ ТАКИХ ТЕРПИМ

1 января 89 г. Вот и Новый год. М.С. выступал скучновато. Но главное – не обещал сладкой жизни. А истекший год можно было бы проанализировать и поинтересней. В «Московских новостях» открытое письмо Горбачёву от Ульянова, Бакланова, Гельмана, Климова, Сагдеева, Гранина. Новый жанр. Письма Сталину и дорогому Никите Сергеевичу, а также Леониду Ильичу мы знаем. А это – позиция и требование. Напоминают, между прочим, что в те времена тех на руководящих постах всех степеней, кто проводил линию партии тяп-ляп, против собственных убеждений, с натугой, только по обязанности, – убирали, а то и расстреливали. А при перестройке таких терпим в подавляющем большинстве.

ОБРЕМЕНЁННЫЙ ЛИГАЧЁВЫМ, ПБ И ЦК

1 января 90 г. Продолжая прошлогоднюю тему: М.С. мне, а потом Шахназарову, потом Яковлеву приметно месяца полтора назад после очередной встречи с иностранцем, сказал: «Я своё дело сделал!» Поистине так. Но не думаю, что он захочет уйти. Скорее ему придётся стать «президентом» и тогда появится ещё одна «пауза» - «будут посмотреть», как он распорядится и справится, не обременённый Лигачёвым, ПБ и ЦК.

Вернувшись с дачи (под впечатлением оказавшейся у изголовья «Барышни- крестьянки») перечитал «Историю пугачёвского бунта». Как всё просто было тогда: слова означали то, что они означают, моральные нормы не подлежали сомнению, Отечество всегда было право и т.д. Оттого и язык, который Пушкин привёл в соответствие с тогдашней нормой жизни, был прост и ясен».