Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
ВИДЕЛ В КОРМУШКЕ У «УДАРНИКА» ВНУКА СТАЛИНА
1 апреля 1972 г. «Брат Алёша» в театре на Малой Бронной у Эфроса. Рвотная слякоть, сентиментальное слюнтяйство. В бешенстве от потерянного вечера. Наша интеллигенция (которая там хлопала и вызывала автора) в своей беготне от действительности, в «протесте» тыкается во что попало, потеряла всякие ориентиры. Отвратительно!
Видел в кормушке у «Ударника» внука Сталина. (Там находился один из закрытых спецрапспределителей ЦК, если не ошибаемся, гастроном №2. А в 80-е годы, им заведовал Андрей Брюханов, человек с яркой торговой судьбой – прим. FLB).
Читаю Элвина Тоффлера «Столкновение с будущим»: 800-ое поколение», конец постоянства, эскалация ускорения, ритм жизни, общество «выбрасывателей», новое племя кочевников, легко заменяемый человек, избыток выбора... etc.
Теперь-тo уже ясно, что это современный Нострадамус. Тогда воспринималось как нечто «не про нас» и в смысле: «нам бы ваши заботы».
УБОГИЕ И СТРАШНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ КУЛЬТУРЫ
1 апреля 1973 г. В «Вопросах литературы» - неопубликованная ранее рукопись Ахматовой о гибели Пушкина. Вообще о Пушкине. Любимовский Пушкин («Товарищ, верь»...) на Таганке. Мне дали посмотреть стенограмму многочисленных обсуждений «прогонов» перед выпуском или невыпуском спектакля, в том числе убогие и страшные высказывания начальника управления культуры Покаржевского, и одновременно смелые, со ссылкой, что мы, писатели, тоже несём ответственность перед народом за его культурное и духовное развитие, что нетерпима претензия на монополию в этом со стороны всяких управлений и т. д.
Так вот о Пушкине. Почему к нему все возвращаются? Он универсален, как всякий гений, как всякий великий - он «вечен». Но Пушкин универсален и вечен в гениальности каждого своего конкретного, неповторимого проявления. А потом - слово! Вот читаю его сейчас и застаю себя на том, что раньше воспринимал многое просто как музыку, не вдумываясь в смысл словосочетаний. А иногда, оказывается, и не понимал смысла его стихов. Сейчас - чувство слова очень обострено, сейчас видишь и все стихотворение в целом, его балансировку, и каждую строфу, и каждый слог. И музыка соединилась с восторгом от проникновения в каждый поворот мысли. А за этим - ещё и труд великий. Некоторые стихи предстают совсем в другом свете, чем когда-то. Например, «К вельможе» (Юсупову - хозяину Архангельского).
Одновременно читаю привезённую из ФРГ книжку Jack Pine «The love sucker». Секс-бомбовая книжка, с редким набором ядрёных приёмов. Я, кажется, уже образованный в этом деле человек... Но тут опять много неожиданностей. Поистине, сексуальная революция, как и всякая революция, вскрывает необыкновенные творческие возможности!
«Умер Че Гевара, но «для мальчиков не умирают Позы», и тень его бродит по странам Америки и Европы, как грозное предостережение всем чрезмерно сытым, успокоившимся, зарвавшимся, раболепствующим и пресмыкающимся, всем забывшим о человеческих идеалах достоинства, истины, справедливости». Это из статьи В. Гусева (?) в №3 «Юности». Это когда в апогее власть над нашей духовной жизнью у таких людей, как Демичев, Трапезников и, как говаривал Ленин, tutti quanti. Этого Трапезникова - уродца в большой кепке я видел недавно издали в Успенке. И вновь испытал чувство бешенства, - подойти бы и в морду, и поднять за грудки, и опять в морду, приговаривая: «Чтоб не мордовал советскую власть, чтоб не поганил идеалов!»
БРЕЖНЕВ С ГРОМЫКО НЕ ДАВАЛИ ВЭНСУ ГОВОРИТЬ
1 апреля 1977 г. Долго болел, но вчера уехал на работу. Перевернул ворох, накопившихся за неделю бумаг. Почитал, в частности, стенограмму первой беседы Брежнев-Громыко-Вэнс (секретарь США). Читая почти ежедневно инопрессу не находишь в таких «отчётах» ничего нового. Это – первое впечатление. Секретен лишь дух и детали, причём не военные и т.п., а «персональные» и атмосфера.
Сначала Брежнев изложил американцу общие позиции (я их читал раньше по рассылке)...буква в букву, с добавлением лишь соболезнования по поводу гибели двух самолётов в Санта-Крус (около 600 погибших сразу). Но Вэнсу Брежнев с Громыко не давали говорить? Я представляю себе ситуацию так: поскольку позиции, которые он вёз, были заранее сообщены, то терпения их выслушивать не хватило. Напротив, раздирало нетерпение высказать своё неудовольствие и несогласие. И это делалось в довольно грубой бесцеремонной форме, иногда прямо оскорбительной для Картера. Вэнс это всё переносил, ни разу не выразил и намёка на протест. Только после каждой «шуточки» с нажимом напоминал, что он хотел бы изложить привезённые позиции до конца. Брежнев то и дело заводился на «правах человека», иногда вне прямой связи с ходом «обмена мнениями».
В ответ на мысль Вэнса, что вы имеете перед собой президента, который пользуется такой поддержкой большинства американцев, какой никто из прежних президентов не имел. Брежнев, прервав его, рассказал «сказ» (он так и выразился): по-моему из Хаджи Насреддина. Мол, на восточном базаре некто закричал, что в том конце плов дают задаром. Один, другой, третий побежали туда, потом – целая толпа. И потом тот, кто прокричал, поверив, бросился за всеми. Так вот, мол, и у вас насчёт того, что президент выражает мнение народа... Вэнс и ухом не повёл... Попросил продолжать дальше. Его вновь и вновь прерывали – «врезая» довольно грубо по поводу вмешательства в наши внутренние дела по правам человека.
Впрочем, и по результатам переговоров и по контексту (несмотря на явную демонстрацию негодования и грубости) – у меня не создалось впечатление, что, обидевшись на Картера за Сахарова и Буковского, мы отказались идти навстречу по действительно важному делу - о стратегическом оружии. Думаю, что нас всё-таки хотят одурачить: предложив рассчитанное на «всемирный» и шумный эффект заметное количественное сокращение ракет, носителей и проч., фактически ослабить наш потенциал. Ибо при превосходстве в качестве (электроника – наведение, точность, плюс ракеты «передового базирования» вокруг СССР) уменьшения количества ракет ставило бы нас в явно невыгодное положение. Не говоря уже о том, что американцы не хотят брать в счёт «крылатую ракету», которая грозит нам новыми десятками миллиардов на создание новой оборонительной системы в дополнение к ПРО против баллистических ракет и самолётов.
Поэтому наша непримиримость и грубость (она присутствовала и на теле- конференции Громыко 31 марта) – по делу-то оправданы. Не понимаю только, неужели американцы действительно всерьёз рассчитывают на то, что ради их «технологии» мы пойдём на самообман? Неужели они и в самом деле убеждены, что без их капиталов и техники (которая часто у нас, купленная за золото, ржавеет под снегом годами) не обойдёмся?! Неужели они так же, как и мы, верят до сих пор в ядерный шантаж и с его помощью хотят нас списать из мировой политики?! Впрочем, они играют на многих клавишах, особенно ушлый Бжезинский, который начал игру с «еврокоммунизмом», который нам (как идеологической державе, а значит – и как державе в целом) стал более опасен, чем ядерный потенциал США.
Сегодня я прочёл выступление Э. Карделя. (Эдвард Кардель – один из ближайших соратников Тито во время войны и после, член руководства СКЮ, теоретик югославского коммунизма с мировым именем – прим. авт). Умён. «Марксистская мысль в Западной Европе, говорит, пробила барьеры догматизма и...идеологии антикоммунизма». Надо понимать, что КП действительно интегрировались в западное общество и становятся фактором его «революционной эволюции» (это мой термин, не Карделя). Он добавляет: «Рабочий класс имеет там перед собой (в качестве врага) не только буржуазные реакционные силы, но и военные блоки» (т.е. – и нас, социалистическую систему, социалистическое содружество). Комдвижение из орудия одного из блоков превращается в орудие борьбы и против социалистического блока. Эту мысль до Карделя развивал уже Каррильо. Но она отражает, увы, реальности... Ибо против нас теперь не только социал-демократический рабочий класс, но и та его часть, которая представлена коммунистами.
Вчера я позвал к себе Зуева (зав. сектором романских КП). Он только что вернулся из Парижа: вручил ФКП письмо ЦК КПСС. То самое. Он дал буквально хронику – как и с кем он там встречался. Канапа, Плиссонье, Леруа. (Кстати, ФКП вместе с ФСП одержала только что крупную победу на муниципальных выборах, и Марше не преминул отнести это за счёт линии их XXII съезда). Официального ответа он не привёз. Но – чего мы не ожидали – письмо обещано обсудить на ЦК, т.е. его скрывать не собираются, не боятся. Лейтмотив всех – от Канапы до Леруа – «вы должны согласиться, что между ФКП и КПСС существуют серьёзные разногласия». Когда эта формула была впервые официально произнесена на XXII съезде ФКП, мы в Москве были шокированы, но не поняли всего глубокого и принципиального её значения. Она означала: мы отныне принципиально отличаемся от вас, между нами не может быть идейного единства. И не может быть нормальных отношений, пока вы (КПСС) не усвоите (так же, как вы усвоили это, правда, с большой натугой в отношении, например, Брандта), что ФКП и КПСС – это «две очень большие разницы». И вы впредь не можете от нас требовать того, чего «вправе» были требовать на протяжении почти 60-ти лет, ссылаясь на то, что и мы, и вы – едино суть в рамках МКД (международного коммунистического движения).
Сам факт нашего письма (хотя содержание его не касается «их пути к социализму», а посвящено лишь их «антисоветизму», их попыткам набить себе цену за счёт критики в наш адрес) – как раз результат такого непонимания с нашей стороны. Мы ещё исходим из формулы Пономарёва: «Уму непостижимо! Как могут коммунисты позволять себе такое!» Так вот – могут! Смогли югославы (но это было совсем «не в ту эпоху», когда можно было это понять!), потом китайцы (их уже легче было понять, поскольку это был «Восток» - непонятный «Восток»). И теперь вот, наконец, - единокровные братья, из самого ядра МКД... Оказывается, тоже могут!!
Мы придираемся к частностям. Например, мы в письме высмеиваем тезис Марше: «Свобода неделима!». Действительно, демагогический и с точки зрения любой серьёзной, похожей на марксизм теории – чистейшая нелепость. Но ведь дело-то не в существе формулы, а в том, для чего она предназначена. А она предназначена для того, чтобы отличаться и дистанцироваться от нас, быть никак на нас не похожими! И плевать на всякую теорию! Даже хорошо, что это не укладывается в «общую теорию».
Прочитал «Голодный год» Пильняка. На меня это произвело... Взрыхлил ещё раз, сотни раз продуманное о России и Революции, о том, от чего, к чему и зачем. И художественно, конечно, сильно. Он не создал направления, но оставил мощный след в советской прозе (настоящей)!
ПОВТОРЕНИЕ ХРУЩЁВИАДЫ В АБСОЛЮТНО ФАРСОВОМ ВИДЕ
1 апреля 1978 г. Неделя знаменита тем, что я впервые выступал на Секретариате ЦК по вопросу об эсперанто, который был завален, так как после моей (мало внятной речи) и очень подробной речи Чебрикова (КГБ) встала Круглова (ССОД) и сказала, что «вопрос с ней не согласован и вообще она не согласна с предложением создать ассоциацию эсперанто при её ведомстве»...
Вообще-то говоря, всем всё надоело и почти никто не в состоянии заставить себя действительно серьёзно относиться к делу. Ибо не делается главное дело страны... А онанизмом никто не хочет заниматься.
Леонид Ильич поехал поездом по Сибири и Дальнему Востоку. Может быть, действительно, чтоб попугать обнаглевших китайцев («неразумных хазаров»), а может быть, чтоб имитировать руководство «главным делом страны». Сопровождает его, помимо Устинова, Замятин, который и снабжает теле, радио, газеты текстами, материализующими культ – вернее повторение хрущёвиады в уже абсолютно фарсовом виде. Судя по отчётам Замятина, Брежнев в Кирове, Тюмени, Новосибирске на встрече с обкомами «высказывает указания» (термин из газеты): что весной надо хорошо сеять, что технику надо готовить заблаговременно, и т.п. А первые секретари благодарят за ценные советы. (Но... посмешище в том, что если эти первые секретари сами не догадываются, что надо «хорошо сеять», их давно бы надо прогнать...)
Сегодня (в Красноярске) появилось ещё одно культовое выражение «Это вам мой наказ», - сказал Леонид Ильич жителям города. Программа «Время» на 75 % заполнена вышеуказанной поездкой. Кажется, уже все Геркулесовы столпы политической пошлости давно пройдены, но каждый новый номер газеты убеждает в наличии неисчерпаемых резервов по этой части.
Тем временем, чем озабочены другие? Брутенц рассказывает: в коммюнике о беседе Кириленко с ливанцами он велел не один, а дважды упомянуть имя. Это – впервые в подобного рода документе (неважно, в каком контексте, важно, что – два раза!). Теперь, предполагает Карэн, это станет нормой.
АФГАНИСТАН - БРЕМЯ - 6 МЛРД В ГОД ИЗ 20 МЛРД ПРИБАВКИ К НАЦИОНАЛЬНОМУ ДОХОДУ!
1 апреля 1988 г. А.Н. Яковлев мне воспроизвёл в лицах, с чего все началось. Дело было в Кремле в комнате президиума во время перерыва на съезде колхозников. Расселись.
Воротников: «Опять этого Сойфера в «Огоньке» вытащили, этого прохвоста. Что с этой печатью делать?.. Но надо что-то делать...
М.С.:
А что? Они же напечатали потом учёных, которые возразили первой публикации... Ну, и что ты хочешь? Одни так, другие по-другому. Это же учёные. Их среда. И пусть... Что ты нервничаешь? Мы не можем как бывало...
Лигачёв: Печать стала и по зубам давать этим... Вот в «Советской России» была статья. Очень хорошая статья. Наша партийная линия.
Воротников: Да! Настоящая, правильная статья. Так и надо. А то совсем распустились...
Громыко: Да. Думаю, что это хорошая статья. Ставит все на место.
Соломенцев что-то начал в этом духе. И Чебриков уже было открыл рот...
М.С.: Я её мельком проглядел перед отъездом в Югославию.
Перебивают... Что, мол, очень стоящая статья. Обратите внимание...
М.С.:
Да, я прочитал её потом, вернувшись...
Опять наперебой хвалят статью.
М.С.: А у меня вот другое мнение...
Воротников:
Ну и ну!
М.С.:
Что «ну и ну»?...
Неловкое молчание, смотрят друг на друга.
М.С.: Ах, так. Давайте на Политбюро поговорим. Я вижу дело куда-то не туда заходит. Расколом пахнет. Что «ну и ну»? Статья против перестройки, против февральского Пленума. Я никогда не возражал, если кто-то высказывает свои взгляды. Какие угодно - в печати, письма, статьи. Но до меня дошло, что эту статью сделали директивой. Её в парторганизациях уже обсуждают, как установочную. Запретили печатать возражения этой статье... Это уже другое дело. А на февральском Пленуме я не «свой» доклад делал. Мы его все обсуждали и утвердили. Это доклад Политбюро и его Пленум утвердил. А теперь, оказывается, другую линию дают... Я не держусь за своё кресло. Но пока я здесь, пока я в этом кресле, я буду отстаивать идеи перестройки... Нет! Так не пойдёт. Обсудим на Политбюро.
В четверг вечером, после официальной части ПБ, когда нас, помощников, оттуда «попросили», разговор пошёл так...
Рассказывает Яковлев: М.С. сказал несколько слов..., но таких, что побледневшему Лигачёву пришлось выступить первым.
Лигачев: Да, Чикин у меня был. Мне статья понравилась. Но больше я к ней отношения не имел (комментарий Яковлева: «Врёт, и я увидел, как внутренне это взбесило Генерального).
Громыко уже «подстроился», долго болтал что-то невнятное, но ясно было: ни нашим, ни вашим.
Воротников оправдывался за вчерашнее «ну и ну!», но искал выход в жалобах на печать и что на неё управы нет.
После Воротникова, говорит Яковлев, я понял, что пора выступить мне. Потому, что не было уверенности, что все читали, даже те, кто мог бы выступить с осуждением статьи и могло бы получиться, что начали бы автоматически поддакивать против распущенности печати и дело смяли бы... Я говорил минут 20. Показал по пунктам, что весь смысл статьи - и по духу, и по тону, и каждым своим положением - против Горбачёва, против февральского Пленума, что это манифест антиперестройки. Когда закончил, было уже поздно, около 10 часов. М.С. говорит: давайте на этом сегодня закончим, завтра продолжим.
И вот назавтра первым говорил Рыжков. Жёстко, резко, беспощадно против статьи. Самое сильное выступление. У меня, говорит Рыжков, два впечатления от статьи:
- Зачем, мол, эта перестройка?!
- А уж раз случилось такое несчастье, то надо по возможности его ограничить, зажать.
Я, говорит Яковлев, не буду тебе пересказывать, кто что потом говорил, да и не запомнишь. Важен расклад. Сильно и безапелляционно осудил статью Шеварднадзе. Решительно и аргументировано Медведев. Кратко, но чётко, с эмоциями, с возмущением - Слюньков и Маслюков. Чебриков (который чуть было не «оступился» накануне) произнёс спокойное осуждающее слово и это очень понравилось М.С.’у (он даже потом Натте это пересказал) - сообщил, что ихние, КГБ’эшные «социологические» обследования показали, что критицизм, который приобрёл такой размах, не деструктивен!
Генерал Язов бурчал что-то не очень определённое насчёт печати, которая меру потеряла..., но «в целом» за Генерального.
«Спасали» Лигачёва и статью Соломенцев, Никонов и Лукьянов... Это, говорил потом М.С., очень его разочаровало и удивило. Лукьянова он даже потом вызывал. (Это же его дружок по университету ещё, вместе в общежитии на Стромынке жили). Не очень определён был приехавший специально из отпуска Зайков. (Может быть, потому что «рыльце в пушку»... - ведь это в московских парторганизациях пускали на ксерокс эту статью и уже начали обсуждать, как директивную. Наверно, не без его ведома, если не согласуя. Словом, во время не разобрался!).
Не упомянул Яковлев почему-то Долгих, Бирюкову. Я не переспросил. Но, думаю, Долгих на лигачёвском фланге. Хорошо выступил Разумовский. Конечно, приняли единодушное решение: осудить статью. И поручить ... «Правде» выступить с разгромом.
М.С. на совещании с завотделами и нами, с этого и начал, надумал оформить официально это решение постановлением ПБ и разослать по обкомам записку - обобщение того, что говорилось на ПБ.
Сегодня мне Яковлев показал первый проект статьи в «Правде».. Сильно сделана. Дай Бог, если не изуродуют при рассылке. Я её ещё кое-где «усугубил». Фролов стал отруливать: мол, метод прежний - разгром в «Правде», а это же письмо в газету. Пусть, мол, авторское письмо - ответ будет в той же «Советской России». Я взъярился: революция очень авторитетная вещь, и если мы будем мямлить, сталинисты опять всё сомнут и т.п.
Словом, - это поворотный эпизод в истории перестройки. (Рыжков даже предложил освободить Лигачёва от курирования идеологии!). И если, как выразился Яковлев, М.С. не пожалеет Егора Кузьмича, то дата войдёт в анналы.
(См. ещё на эту тему дневниковую запись Анатолия Черняева от 26 марта 1988 года «Горбачёв поставил на обсуждение статью Нины Андреевой в «Советской России» - прим. FLB).
Были у меня сегодня и другие соприкосновения с М.С. Менгисту вопит о помощи, эритрейцы разгромили его войска... И спасайте! SOS полетело в Москву, в Гавану, в Берлин: давайте срочно оружия, денег, транспорт, снабжение и т.д. Язов, Маслюков, Добрынин - тут как тут. По традиции - записку и проект постановления: 10 АН-12, 40 танков, пушки, пулемёты, ракеты.
Я пишу на проекте: Михаил Сергеевич, Вы же сами и на ПБ, и публично начали настраивать всех на политические решения. А тут опять с ходу рутинный ответ: больше оружия и немедленно. Ничего оно не изменит, а самой этой «помощью» мы толкаем Менгисту на безнадёжное дело - «решать» все военной силой. Вместо того, чтоб намекнуть, что надо извлекать уроки... Через пару часов мне сообщили, что он эту мою записочку отколол и подписал постановление...
В 17 часов было ПБ по Афганистану... В конце речь зашла об Эфиопии. М.С. поднял Ахромеева. И тот нарисовал катастрофически безнадёжную картину политики Менгисту добиться военной победы. 14 лет он воюет за Эритрею, а дела все хуже и хуже. А мы проводим в Эфиопии «его негодную политику», вместо того, чтоб проводить свою. Во время этой «речи» М.С. зыркал на меня: вот, мол, сидит помощничек и злорадствует.
Афганистан. Шульц прислал письмо Шеварднадзе. Готовы подписать в Женеве, если будет обойдён вопрос о продолжении военной помощи муджахеддинам. (Откровенно: зачем вообще затевали бодягу по этому вопросу - ведь никакое соглашение не в состоянии предотвратить эту «помощь»). Политбюро должно было решить - подписываем мы в Женеве или нет. М.С. взвесил все за и против. «За» явно превышают: уходить мы всё равно решили, в условиях подписанного соглашения это сделать легче, достойнее. Главное: ребята продолжают гибнуть. А мы что - полигон для испытания своего оружия что ли решили сохранить там? И где: слово и дело! Ещё одно завоевание в пользу реальности нового мышления. И бремя - 6 млрд. в год (из 20 млрд. прибавки к национальному доходу!).
Опросил всех членов ПБ поимённо. Все за. Ахромеев у карты доложил план вывода войск. В любом случае, будет соглашение подписано или нет - начинаем выводить 15 мая.
См. предыдущую публикацию: «Проблема продовольствия... В Москве, по городам уже очереди за хлебом. Не хватает 6 млн. тонн до средней нормы. Скребли по всем сусекам, чтоб достать валюты и кредитов и закупить за границей. Но мы уже неплатёжеспособны. Кредитов никто не даёт». Что было в Кремле 31 марта 1991 года.
