Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
ВЕЗДЕ В СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ ПЛОХО С ЭКОНОМИКОЙ. ПОЧТИ У ВСЕХ КОЛОССАЛЬНЫЙ ВАЛЮТНЫЙ ДОЛГ НА ЗАПАДЕ
4 августа 1973 г. На работе за неделю. Речи для визита Брежнева в Индию. Самотейкин (референт Генсека) с меня не слезал.
Ответ Лёруа (ФКП) об «Общем рынке», поскольку Брежнев Жоберу (МИД Франции) сказал, что будем выходить на связь СЭВ-ЕЭС. Между прочим, очень крутой разговор был Брежнева с Жобером. Брежнев прямо ему отрубил: против кого вооружаетесь, совершенствуете ядерное оружие и т.п.? И это в обстановке разрядки. США — ваш союзник. Для ФРГ вы, мол, и так уж накопили бомб сверх достаточно. Остаёмся мы, СССР. Это нам не нравится и начинает беспокоить.
Жобер в ответ: Вы, господин Брежнев, сами недавно (в Киеве) говорили, что борьба двух систем продолжается и разрядка её не отменяет, что цели и идеология этих систем непримиримы и противоположны. Мол, классовая борьба на мировой арене. Вам мы верим. Верим, что вы искренне проводите мирный курс и мирное сосуществование берете всерьёз. Но ведь Вы - не вечны!.. Не в тех, конечно, словах, но смысл был именно таков. Брежнев не стал ему на это ничего отвечать и перевёл разговор на другую тему.
Весьма серьёзные материалы Катушев разослал по ПБ накануне Крымской встречи - о положении дел в каждой из социалистических стран. Везде плохо с экономикой. Почти у всех колоссальный валютный долг на Западе (особенно у Болгарии и Румынии).
Улучшение материального положения в Польше за счёт проедания национального дохода.Ни о какой коллективизации в сельском хозяйстве, ясно, не может быть и речи, даже в отдалённой перспективе.
Особенно тревожно морально-политическое состояние. ГДР буквально потрясена «мирным наступлением» Брандта. Он уже стал национальным героем, носителем национального единства.Открытие шлюзов для западных немцев в ГДР привело к массовому требованию выездов (поездок) в ФРГ из ГДР. Отказы ведут к открытым протестам, всё чаще случаи, когда люди высоких должностей демонстративно отказываются от постов, если не удовлетворяют этих их просьб, а члены партии кладут партбилеты. Кажется, молодёжный фестиваль ещё больше расшатает ГДР’овское общество.
У болгар помимо страшной запущенности в кадровых делах (неспособность, моральная несостоятельность, интригантство, семейственность и прочее), оказывается очень острый - национальный вопрос: 8 тысяч турок, около 700 тысяч полутурок, плюс македонцы, цыгане. Местные власти их откровенно давят и дискриминируют. Дело доходит до насильственных столкновений. Массовые требования об исходе в Турцию. Живков оценивает положение весьма пессимистически и видит выход - в превращении Болгарии в союзную республику СССР.
В Польше и Венгрии - антисоветизм и национализм. Впрочем, везде «проблема» молодёжи и интеллигенции, даже в Монголии, где цивилизованный (за наш счёт) слой не хочет обратно интегрироваться в «своё» общество, паразитирует и презирает всё вокруг. В Монголии ещё проблема Цеденбала. Он, видно, совсем себя дискредитировал и всем там надоел. Сам никому не доверяет до такой степени, что вот уже полтора года после смерти Самбу (председателя Верховного Хурала) никого не допускает на его пост и не хочет сам, чтоб не расставаться с постом премьера. Цирк в общем.
Кадар, оказывается, уже дважды подавал в отставку. Он действительно болен. Но, говорят, ещё устал мирить две группы в руководстве: просоветскую (Комочин и Ко) и националистическо-либеральствующую (Атцел, Фок и Ко). Не исключено, что о своей отставке он поговорил с Брежневым, когда был с ним один на один (и с Надей, переводчицей, выросшей в СССР).
В Чехословакии: магазины полны, но резервы исчерпаны, в основных тяжёлых отраслях - застой. Нормализация - на поверхности. Потому что масса сыта и одета. Но оппозиция действует- в обстановке (и под прикрытием) всеобщего политического безразличия и презрения к властям. Молодые ребята, вступающие в партию, сразу чувствуют изменение отношения мастеров, инженеров, окружающих: стена презрения и насмешек, изоляция от друзей.
Обкомы Брно и Остравы возглавляют антисоветчики. Попытки их снять на прошедших недавно конференциях не удались. Подавляющее большинство вновь проголосовало за них. Многие из верхнего партактива тайно общаются с Кригелем, Смрковским, Млынаржем и с эмиграцией. Вся творческая интеллигенция (кино, теле, писатели, театр) открыто игнорирует власть; не отзывается ни на какие призывы и уговоры, ничего не выдаёт в официальные издательства и на сцену, пишет в «ящик». А те, которые пытаются вырваться из её среды и нарушить молчаливый заговор презрения и игнорирования, - малоспособны и выдают макулатуру, над которой смеётся молодёжь. Студенчество полностью вне влияния партии. Активизируется церковь. В ПБ нет единства. Гусак-Биляк пытаются решать без остальных. Но нет уверенности, что и между ними самими действительно «единство взглядов». Просто Гусак знает, что Биляк - любимчик Москвы. Сам Гусак весьма пьёт и очень плохой организатор.
МЫ ВСТУПАЕМ В ОЧЕРЕДНОЙ ЭТАП «РЕВИЗИОНИЗМА»
4 августа 1975 г.Последний день отпуска. Займусь сегодня Введением к многотомнику. Перед отъездом в Ригу я оставил Б.Н.’у (Пономарёву) новый вариант, в котором учёл его июньские замечания. Их смысл: мы теперь перегнули влево. Со стороны Б.Н. это новое. Думаю, на него действует ветер перемен, а скорее обстановка в верхах – Брандт, разрядка и проч. Тогда в июне он очень упрекал меня за то, что нет его главной идеи – о двух путях рабочего движения: революционном, который привёл к таким (!) победам, и реформистском, который привёл «ясно к чему». Я это быстро исполнил, пользуясь разработкой, которую мы с Вебером сочинили лет пять уж как, в виде большой брошюры. Прочтя, он испугался излишней «революционности», такого поношения реформистского пути, по которому идёт, кстати, большинство рабочего класса в капиталистическом мире и который исключает перспективу единства. Теперь надо сделать «несколько наоборот».
Европейская конференция коммунистов! (о которой я не раз упоминаю). Я не говорил с Загладиным, который в середине июля вновь ездил в Берлин на Рабочую группу. Не знаю, что там было. Но помимо противоречий, которые обнажили французы и о которых я ранее писал, сейчас обнаруживается более общее и серьёзное обстоятельство. После Хельсинки (что является действительно эпохальным событием и в социальном смысле, я в этом убеждён) просто нелепо и глупо заниматься коммунистическими инициативами, вроде упомянутой конференции. О чём там будут говорить, к чему звать? И зачем всё это? Ясно, что мировая политика делается теперь совсем иначе: не на путях конфронтации и выжимания, а комдвижение по своей сути предназначено именно для таких методов, для методов непримиримой и бескомпромиссной борьбы с противником. С кем же должна призывать на борьбу нынешняя европейская конференция коммунистов? С крайними, беснующимися, с которыми не делают политики и не будут допущены к большой политике в решающих её пунктах? Но тогда комдвижение сходит с магистрали истории и обрекает себя на роль подчищала на флангах. Оно не согласится публично продемонстрировать переход в это качество. Зачем же собираться?!
Завтра поеду в Ново-Огарёво, где уже сидит группа по подготовке материалов съезда. Да и к материалам съезда нужны новые идеи. Бессмысленно строить их как продолжение XXIV съезда и всех предшествующих. Даже сама структура доклада Генсека (идущая от Сталина) теперь выглядит анахронизмом. Да, видимо, мы вступаем в очередной этап «ревизионизма». И он неизбежен, он уже грядёт – через итальянцев, через мирное сосуществование, через объятия с Брандтом и т.п. Т.е. обусловлен объективными обстоятельствами современности. Нужны новые идеи. Глубокие, коренные перемены в подходе к решающим идеям марксизма-ленинизма. Нужны повороты масштаба, равного созданию большевизма, НЭП’у. Иначе наша теория совсем потеряет всякий смысл. Нужны такие идеи, которые вызовут всеобщий афронт служителей идеологии, как это было и с НЭП’ом и с XX съездом. И нужен крупный авторитет. Чтобы справиться с этим афронтом. Пока что авторитет Брежнева (хотя уже и сам он, физически резко сдавший) ещё в состоянии, кажется, обеспечить такой поворот.
Попробуем что-нибудь придумать в Ново-Огарёве. Интересно, ребята там думают в этом направлении или обкатывают давно заасфальтированные магистрали?
МИНИСТРЫ СИДЕЛИ, СЛУШАЛИ, УХМЫЛЯЛИСЬ, ПЕРЕБРАСЫВАЛИСЬ ПРЕЗРИТЕЛЬНЫМИ РЕПЛИКАМИ
4 августа 1979 г. Очень тяжёлая неделя прошла. Во вторник был Секретариат ЦК. Потрясённый, я слушал обсуждение о невыполнении министерствами решений ПБ по производству техники, облегчающей и заменяющей ручной труд. Зав. Отделом Фролов сообщил, что мы на 60 % отстаём от капиталистических стран по замене ручного труда. Заявил, что министры проявили недисциплинированность. Потом выходили к столу министры: Антонов (радиотехника), Новосёлов, Поляков, ещё кто-то, а также зам. председателя Госплана Исаев.
Я уже писал как-то об Антонове, другие подстать ему.
(См. запись Анатолия Черняева от 21 января 1977 года «Подгорный опять слёг. Капитонов вчера попал в больницу»). Это компетентные, знающие, свободно владеющие темой советские менеджеры, явно не глупые и с характером. И хотя их вызвали на разнос, не видно было, чтобы кто-нибудь трусил. Позиция была по Маяковскому: вот вам моё стило, пожалуйста, пишите сами.
Антонов начал с того, что да, он виноват, не справился. Но потом: меня упрекают, что я не выполнил заданий по производству автокар. Это так. Я действительно, не ввёл в строй (сколько-то) новых заводов, и не дореконструировал (столько-то) старых. Я этого не сделал потому, что половина болгарских автокар, полученных по импорту, и половина тех, которые я выпустил, стоят под заборами. Для них нет аккумуляторов. А аккумуляторов нет потому, что нет свинца, и Госплан изъял средства на строительство нового аккумуляторного завода, потому что там не из чего было бы делать продукцию. И т.д.
Новосёлов начал иначе. Вы, говорит, думаете интересно нам здесь, заслуженным и убелённым, стоять как мальчишкам и выслушивать всякие слова?! Нет... Вы, Андрей Павлович (Кириленко), сказали здесь, что нас шесть раз предупреждали. Но за эти же годы Госплан шесть раз сокращал ассигнования на гражданское строительство по моему министерству, сначала на 12, 15, потом на 20, наконец, на 38 %. За счёт чего я мог реконструировать и ставить новые производства?
В этом же духе выступал Поляков (автостроение). Исаев пытался свалить на министров, но признал, что до 1978 года выделил недостаточно средств. Теперь обещал наверстать.
Но самое главное – беспомощность Кириленко. Он то и дело подзывал помощника, то и дело стрелял в министров какими-то цифрами, из которых должно было следовать, что они за семь лет ничего не сделали. Но они тут же вежливо отводили упрёки, аргументируя железным фактами. А с упрёками в адрес Полякова вообще получился конфуз: тот пропускал их мимо ушей и со стороны казалось, что он нагло их игнорирует, не отвечая на грозные вопросы. Но потом, не выдержал и интеллигентно разъяснил: Андрей Павлович, вы не о том мне говорите, это не по моему ведомству, я выпускаю автокары с двигателями внутреннего сгорания... Минута молчания...
Но опять же не в этом главное. Главное в том, что ЦК ничего не смог конкретно предложить для исправления положения – ни перераспределения средств, ни новых средств, ничего другого. Секретари ЦК, кроме Горбачёва, который сказал что-то дельное о том, сколько теряем сельскохозяйственной продукции из-за того, что нет погрузочно-разгрузочных средств, остальные (но не наш Б.Н.) молчали: они идеологи или международники, или оргпартработники и не шибко касаются экономических проблем.
Говорил в основном Кириленко (и не раз). Но он читал мораль: ах, как нехорошо, вы же коммунисты, ответственные товарищи, знающие и умные, ЦК вас поставил, вам дано задание, а вы? Нельзя, нехорошо так относиться к постановлению ПБ. Подумаешь, не дали вам денег, сократили ассигнование! А вы и руки опустили, воспользовались этим, чтоб ничего не делать. Это, мол, потому, что для вас это не основное производство, «на дядю не хотели работать» и проч.
Было стыдно и дико! Ведь ничего, кроме дедовского «давай, давай» и «коммунистам не страшны никакие трудности» не было в этих косноязычных тирадах председательствующего.
Я по случаю оказался рядом с этими министрами. Они сидели, слушали, ухмылялись, перебрасывались презрительными репликами, а то и просто фразами: Зачем же нас надо было собирать? Что даёт такое, с позволения сказать, обсуждение в Центральном Комитете? Это же дискредитация? Ведь ничего мы не сможем сделать, если и дальше нам так будут планировать. Нас можно снять, но дело от этого не поправится...
Ушёл я убитый. Неужели не хватает даже ума не устраивать подобных партийных спектаклей, если нет ни материальных возможностей, ни умения или решимости по-деловому решать вопросы? Таково одно событие моей недели.
В понедельник у Б.Н.’а принимали Каштана. Обычная болтовня: рассказывает он, как всегда, банальности о положении в Канаде и ничего о себе, о партии. Б.Н., посоветовавшись со мной загодя, решил врезать ему на этот раз: мол, как же так: вы говорите кризис, безработица, инфляция, американцы давят, а партия все идёт на убыль. На прошлых парламентских выборах вы получили ещё меньше, чем на предыдущих (сам Каштан, кстати, всего 193 голоса). И что это за история с Бигингом, которого вы исключили... Каштан весь потерялся, не нашёл, что ответить, стал путаться в численности и почему рабочие не идут в партию. Встреча закончилась в состоянии переполоха. А когда вышли из кабинета, он мне: «Я хотел бы продолжить дискуссию с вами».
В среду мы её продолжили на Плотниковом. Но дело, как и в прошлые его приезды, свелось к тому, что он, вынув бумажку, тщательно записывал за обедом, выспрашивая меня о теоретических вопросах МКД, о возможной избирательной стратегии, обо всём том, что ему понадобится для отчётного доклада на предстоящем в ноябре съезде партии - чтоб выглядеть там осведомлённым и на уровне.
На другой день у Б.Н.’а встречались с Флоракисом (генсеком КП Греции). Это совсем другое дело. За несколько лет он создал сильную партию. И теперь появился, чтоб подготовить визит в Москву премьера Карманлиса (впервые в истории отношений СССР - Греция). Ехал он морем в Ялту. Но, во-первых, ни Брежнев, который сейчас там, ни даже Черненко, который был на последнем съезде КПГ, не приняли его в Крыму. И даже не ответили. И опять пришлось отдуваться Б.Н.’у. Он согласился встретиться с Флоракисом в Москве. Тот, конечно, не сечёт наших порядков и не представляет себе, что Б.Н.’а даже всерьёз и слушать не будут по поводу соображений, которые он привёз на «высший уровень».
А привёз он следующее: Карманлис, хоть и антикоммунист, но он не хочет быть под сапогом у США. Поэтому он ищет поддержки у СССР. Однако, ему нужны реальные последствия визита, с одними хорошими словами он в Афины вернуться не может. Он рассчитывает получить согласие на строительство глинозёмного завода в Греции, на поставки газа, электроэнергии (пусть в скромных размерах), нефти, на расширение товарообмена.
Единственное, что Б.Н. мог ему ответить – доложим! И тут же «доверительно» добавил: вы, мол, поближе к визиту, за неделю - две дайте телеграмму через нашего посла обо всём этом. Не знаю, догадался ли Флоракис, но смысл этой операции в том, что телеграмму-то помощник или Громыко может ещё и доложат Брежневу, а вот сумеет ли Б.Н. доложить о беседе с Флоракисом - это весьма проблематично, тем более, принять какие-то конкретные меры.
Дело, однако, не только в этих наших порядках. Дело в том, что американцы, окажись они в нашем положении, не задумываясь, дали бы Карманлису всё, что просит и даже больше, а у нас дать нечего. Остаётся один «моральный капитал», из которого шубы не будет, тем более, что он - шагреневая кожа.
Вчера принимал в ЦК (уже один) 10 человек испанских коммунистов – учёных, которые перед этим поездили по стране. Очень нелегки эти собеседования: не выглядеть банальным апологетом, которому вследствие этого не поверят и общий итог очередного контакта с КПИ будет скорее негативный, а вместе с тем подать наши проблемы, заботы и дела серьёзно, критично, но на мажорно-оптимистической струне. В международных проблемах это для меня просто. Во внутренних – очень трудно, выдумывал всю ночь перед тем.
Перцов (референт по Испании) говорил мне после их отъезда, что я их совершенно очаровал, за обедом только и разговоров было, что обо мне. А я обедал потом два с половиной часа с О’Риорданом, который собирается на отдых в Литву вместе со своей «советской женой», бывшей его здешней переводчицей.
Подкинул я ему идею проведения комконференции католических стран по политике Папы (в связи с его визитом в Польшу). Он ухватился. А к идее комконференции против антикоммунизма он отнёсся кислее. Конечно, у него партия столь же значительна, как у Каштана. Но он хоть умный человек, с ним интересно. И он сам делится мыслями, а не только выуживает твои, как Каштан.
Ко всему этому повседневная служба. Десятки больших бумаг – записки в ЦК, всякие предложения, сотни телеграмм, на многие из которых надо реагировать. Поток летучих вопросов у секторов и консультантов, на дню по десятку. Да и задания Б.Н.’а опять стекаются в одно горлышко. Информация, не говоря уже о ТАСС, просто оглушает. Но не проглядывать её, значит, мгновенно отстать и появляется сразу неуверенность в реакции на служебные записки и звонки.
В результате всего этого вечерами доходило до головокружения. И когда брёл домой, чувствовал, будто часть моего организма просто атрофирована.
ЯКОВЛЕВ СУЕТИТСЯ, ИДЁТ В ПОДРУЧНЫЕ К ГАВРИЛЕ ПОПОВУ
4 августа 1991 года. Утро. Перед отъездом на Юг с М.С. Вчера утром приходил Игнатенко. «Помирились». Принёс три бутылки вина – «в дорогу»... Поговорили о негодности президентского аппарата,.. о Болдине, который совершенно не годится. Рассказал мне о своём разговоре с Сунуну и Скоукрофтом на приеме в «Спасо-хаузе»... Спрашивают: почему нет Черняева? Я отговорился: мол, оформляет итоги Ново-Огарёво и вообще у него много хлопот перед отпуском М.С. Тогда они сказали: для нас рядом с вашим президентом признаны и важны три «фигуры»: Вы (Игнатенко), Черняев и Ревенко. А Шахназаров? - спрашивает Виталий... - Ну, он - тоже, но не больной ли он, уж больно старым выглядит? Мы его меньше знаем.... (Лукавят, потому что Мэтлок у Шаха часто бывал и журналисты то и дело шастают).
Думаю, их мнение идёт от Бейкера и Мэтлока, который в последнее время зачастил ко мне и который «отплачивался» мне за похвалы в его адрес со стороны М.С. и с моей собственной.
Поговорили о Яковлеве, … который «увольняется» из советников президента и переходит в... Думу Москвы?! М.С. так рассуждал на днях о нём: не понимаю... Он - фигура, с именем, в общественном мнении о нём всякое - и отрицательное, и положительное. Как бы то ни было, он - второе лицо среди инициаторов перестройки. Ушёл бы в науку или даже на пенсию - остался бы таким в истории. А он суетится, идёт в подручные к Гавриле Попову. Занялся вместе с Шеварднадзе новой партией - какое-то Движение демократической реформы... Фигуряют оба на всех оппозиционных собраниях,.. у Руцкого - тоже. Чуть ли не каждый день какое-нибудь интервью в оппозиционных газетах...Тщеславие, словом, превыше здравого смысла и даже самого уважения к тому, что действительно сделано и Яковлевым, и Шеварднадзе для преобразования государства. Удивительно!
У А.Г. Ковалёва - язва... он в Барвихе. Я его отговорил перемещаться в больницу. Он согласился, главным образом, чтоб не исчезать из МИДа на месяцы... Там уже и сейчас с ним не считаются... И увы! действительно незаметно его отсутствие. «Уже сыгранная игра», как выразился М.С., имея в виду Абалкина, когда я предложил его на днях на роль советского «шерпа».
Был Брутенц. Тот всё комплексует. Наверное, из-за того, что я в нём мало нуждаюсь... И все больше - шлю его в «самостоятельные» командировки: Прага, Рим, Куала-Лумур. И не хочу его делать начальником над своими консультантами, так как начальник он хамоватый и эксплуататор... Отвык сам писать... А мне нужно, чтоб писали, пусть полуфабрикат, а не только «высказывали мнение», как надо писать. Всё просит, чтоб его называли советником Президента, а не замом помощника Президента! Ох-ох!.. Пора бы уже думать, что скоро перед Богом представать, а все всё суетятся... кроме меня. Потому что глубинный смысл моей жизни - женское её начало! И... постоянное моё прикосновение к нему.
Пора ехать. Ох, как неохота... - жить придётся в Тессели на этот раз, не в «Южном».
См. предыдущую публикацию: «Горбачёв вспомнил как пьянствовал до 3-х утра с Ельциным и Назарбаевым договаривался о Союзном договоре. Ох, до чего же мелкая, пошлая, провинциальная публика. Что тот, что другой! Бросить бы всё. Но на них ведь бросить-то придётся. Устал я...». Что было в Кремле 3 августа в 1974 и 1991 годах.
