История 16.12.18 11:21

Садам Хусейн: «Дайте нам новейшие танки Т-72, 500 штук!»

FLB: «Старые» нам не нужны. Дайте нам ракету типа американской «Першинг», земля-земля, на 800 км. Дайте нам новейшую 8-ми дюймовую гаубицу». Что было в Кремле 16 декабря в 1972, 1974 и 1978 годах

Садам Хусейн: «Дайте нам новейшие танки Т-72,  500 штук!»

Из дневников Анатолия Черняева – заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.

СТАТЬЯ О 125-ЛЕТИИ - «ПРИЗРАКА»

16 декабря 1972 г. Каждый день несколько поездок в Шереметьево: заезд гостей на 50-летие СССР. Потом - «разговоры» за ужином или обедом, на Плотниковом или в «Советской». Позавчера - хороший разговор с Куссельманом (член ПБ компартии Бельгии). Умный, искренний он. Рассказывал, как умирал Дрюмо. Неожиданным для них были похороны: они увидели, что он за четыре года председательствования в КП Дрюмо стал национальной фигурой. Я его хорошо знал.

Вчера Грэхем из Ирландии. Примитивный и придурковатый, может быть, сознательно: я его спрашиваю, как будут голосовать твои профсоюзники (он профсоюзный босс) на референдуме об объединении двух Ирландий? А он мне - о том, что они хотят соединить экономические требования рабочих с борьбой за «социализм в будущем».

Интересный Эддисфорд из Манчестера. Интеллигент, руководитель обкома в Средней Англии. Либо, такие как он, хотят нас обмануть (чтоб мы не очень общались с их правительством), либо сами обманываются: убеждал меня в том, что британский капитализм окончательно выпотрошен, никаких потенций у него уже нет и силы никакой он уже не представляет. Но тогда, почему его так боятся партнёры по Общему рынку и почему коммунисты (и даже лейбористы) не берут его «голыми руками».


Хавинсон просит писать статью о 125-летии Коммунистического манифеста (в просторечии - «призрака»). Я было согласился. Но, во первых, совсем нет свободного времени, а во вторых, и главное. Перечёл я «Манифест». И странное ощущение: Маркс и Энгельс уже тогда утверждали в отношении капитализма то, чего он и сейчас ещё не во всём достиг. А что касается развития противостоящих ему сил, то правы вроде западные интерпретаторы марксизма, как устаревшего Евангелия. Нужно пофантазировать: ведь это было гениальное прозрение, рабочая гипотеза, которая уже потому была единственно правильна тогда, это её разработка (и в теории и на практике) оказала столь мощное воздействие на всю последующую историю. Но ведь так не позволят публично писать о «Комманифесте»...

ОЖИВЛЕНИЕ ВЫЗВАЛ ЛИШЬ ГРУЗИНСКИЙ ШЕВАРДНАДЗЕ

16 декабря 1974 г. Состоялся Пленум ЦК (по госплану на 75 год, «завершающий»). За один день, собственно за 5-6 часов. Вообще в этом году Пленумов, почитай, не было. Оба - предсессионные к Верховному Совету. А зачем?

Этот - скучища. Все те же недостатки, неувязки и узкие места. Те же проблемы. Вялый и бесстрастный Байбаков излагает ситуацию казённо и однотонно. В подтексте и даже в тексте: «воз и ныне там», т.е. об этом точно так же говорилось и на декабрьском Пленуме 73 года.

Оживление вызвал лишь грузинский Шеварднадзе, который докладывал, как он борется со взяточничеством, подхалимажем, нечестностью, рвачеством и т.п. Это, конечно, «малинка», но вместе с тем и что-то светлое пробуждает в заскорузлых мозгах и сердцах сановных бюрократов перед ними борец, который рискует, как может быть рисковали в своё время и некоторые из них, несёт с собой нравственный заряд, давно оставленный этой серой массой в своём былом.


Впрочем, вслед за страстной и честной речью Шеварднадзе Ломакин (Приморский секретарь) совершенно открыто занимался подхалимажем под аплодисменты аудитории. Выступление он посвятил Владивостокской встрече Брежнева с Фордом, сопровождая его немыслимыми дифирамбами и, ссылаясь на самих американцев.

Брежнев произнёс многостраничное заключение. Бовин мне рассказал следующее. Он, Бовин, вместе с Арбатовым, Иноземцевым, Цукановым, Сухаревским и ещё кем-то сидел два месяца в Волынском-2. Готовили доклад Брежнева на Пленуме ЦК. Подготовлено было 42 страницы «красивого» текста на основе изучения вороха разных закрытых материалов. Впрочем, сами же писари пришли к выводу, что ничего нового по сравнению с декабрьским Пленумом прошлого года не придумали. Бовин предложил примерно наказать двух министров и тут же заявить об их отстранении. Идея не прошла. Не прошёл вообще этот большой текст. Велено было свести к 5-8 страницам. Суть, думаю, можно свети к фактам, которые привёл Рябов (Свердловский секретарь): в 1968 году заложили трубопрокатный цех в Свердловске, в 1970 стройку заморозили, в этом же году заложили такой же цех в Челябинске, в 1972 году заморозили. В 1974 году выяснилось, что, несмотря на импорт, труб не хватает. Но вместо того, чтобы разморозить (впрочем, уже заржавевшие с тех пор стройки), заложили новый цех в другом городе.

Брежнева слушали вяло. Все уже привыкли к красивым речам. Знают, что ничего им не будет и что даже на закрытом Пленуме не осмелятся на какую-нибудь крутую акцию, которая может выглядеть скандально и очернит «новые грандиозные успехи». Пленум постановил и дальше «руководствоваться выступлениями Брежнева по этому вопросу».

Бовин говорит, что был момент, когда показалось, что Брежнев на Пленум не пойдёт: не здоров, мол, устал от Форда, Цеденбала и Жискара, и вообще, - мигнул Бовин, - чувствовалось за всем этим, что «что-то происходит».

Этой атмосфере усталости и томительно пышной бездеятельности соответствовала процедура с Демичевым: его оставили кандидатом в члены Политбюро, освободив от должности Секретаря ЦК. В самом деле, зачем будоражить общественность, возбуждать всякие разговоры? К съезду само собой всё образуется.

Мой проект резолюции Пленума, из-за чего так суетился Пономарев, как и следовало ожидать, оказался в корзине. Не знаю уж, как и кому Б.Н. его представлял, но в принятой резолюции следов моего творения незаметно.

ПОЛНАЯ НЕДЕЕСПОСОБНОСТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО, ОН ЧАСТО НЕ ПОНИМАЕТ, НЕ УХВАТЫВАЕТ СУТИ ДЕЛА...

16 декабря 1978 г. В четверг неожиданно был вызван на Политбюро. Обсуждался вопрос о публикации статьи против книги «СССР и мы» и др. Председательствовал Брежнев. Первым вопросом шли итоги переговоров с Саддамом Хусейном – вторым человеком в Ираке. Но не в этом дело... Главные мои впечатления:

- полная недееспособность Генерального, он часто не понимает, не ухватывает сути дела...;

- ясность мысли и владение материалом других стариков из Ареопага (Косыгин, Устинов, Суслов);

- просительный, но настойчивый и заинтересованный (не равнодушный) характер выступлений участников, которые подчас могут оказывать влияние на исход обсуждения, хотя по всем вопросам решение заранее подготовлены и «согласованы» с Генеральным;

- огромная и опасная роль помощников, особенно Александрова, который очень субъективен, категоричен, самоуверен, а теперь и зарвался в обстановке непререкаемости.

Брежнев, открывая каждый вопрос, зачитывает «своё» мнение по бумажке, подготовленной Александровым. Читает косноязычно, невнятно, - такое впечатление, что он сам не понимает смысла читаемого. Этим уже предопределяется решение. Однако, к счастью, не всегда. Потому, что потом начинается свободное, без бумажек (хотя и с ведомственным оттенком) обсуждение, ход которого Главный явно не улавливает, а потом (так было несколько раз) беспомощно спрашивает: «Так что же мы решаем?»... В такие моменты к нему подбегает Боголюбов (зам. Общего отдела, зам. Черненко) и подсовывает, по-видимому, уже сформулированный итог – «решение». Надо сказать, что Генеральный не настаивает на своём первоначальном мнении, изложенном по бумажке Александрова. Легко соглашается с итогом, который складывается из обсуждения. В этом – его природная мудрость. Но тем не менее. Ведь «возражают» только в крайнем случае, только, если бумажка Александрова далеко выходит за пределы разумного или возможного, или уж слишком бьёт по «интересам» какого- нибудь большого ведомства.

Итак, Саддам Хусейн. Из бумажки Александрова, к счастью, очень короткой, можно было понять, что Брежнев резко сказал о репрессиях против коммунистов. Но в ответ на «разъяснения» Хусейна ничего вроде не последовало. Подчеркнул заявление Хусейна: мол, какая бы обстановка ни сложилась, даже военная, мы (Ирак) всегда будем вместе с вами (СССР). (Что это значит, правда, не очень ясно. По моему обычная восточная хитрость, чтоб побольше из нас вытянуть). И в целом: у Брежнева отношения с Ираком развиваются нормально.

Затем ясно и просто, с логикой и оценками, с нужными акцентами говорил Косыгин о своей встрече с Хусейном в Москве. Он, видно, по-настоящему врезал Хусейну за репрессии против коммунистов. А когда тот стал разъяснять, что мол, их гонят не за то, что они коммунисты, а за то, что они работают в армии, Косыгин ему твёрдо, по-коминтерновски, сказал: вы встретьтесь с КП, с руководством, а не через посредников – ведь у вас «патриотический» или какой там общий фронт, и договоритесь о порядке, и пусть каждый соблюдает. А если вы и впредь будете истязать людей, то мы на это равнодушно смотреть не будем. Учтите!

У Косыгина сложилось впечатление, что Хусейн не привёз определённой программы просьб. И вопросы ставил не нажимисто, не так, как сирийцы: мол, если не дадите то-то и то- то, и тогда отношения между нами в целом встанут под сомнение... Однако, согласившись в целом, что иракцы вели себя менее нахально, чем сирийцы, Устинов изложил подробности, которые очень характерны. Дайте, мол, нам новейшие танки Т-72 и не несколько, а 500 штук! «Старые» нам не нужны. Дайте нам ракету типа американской «Першинг» (земля-земля, на 800 км.). «Нет у нас такой, - говорит Устинов Хусейну,- у нас такая только атомная». «Есть, - отвечают иракцы. - А под простой заряд мы её сами приспособим». Вот так, говорит, мы и препирались. Или: дайте нам новейшую 8-ми дюймовую гаубицу. (И откуда знают, удивляется Устинов). Говорю, – нет у нас такой. Есть, - возражают иракцы. И т.д.

Его рассказ вызвал возмущение. Раздались голоса: надо с ними пожёстче. Однако, Громыко и Андропов призвали учесть при этом, что если вообще откажемся давать им что-либо, особенно сирийцам, они пойдут на разрыв. А «старье» они, действительно, брать не будут. Брежнев заметил по этому поводу: давать что-то нужно, но при этом подчёркивать, что «даём не для нападения». Я, мол, это и Хусейну сказал.

Любопытный спор развернулся между Косыгиным и Устиновым по другому вопросу – о подготовке строительных кадров в профтехшколах и училищах. Какие-то льготы предусматривались в проекте для того, чтобы притянуть молодёжь в эту отрасль, столь сейчас необходимую - в том числе отсрочку на 2 года от военной службы по окончании. Против этого категорически выступил Устинов (в отличие от других, выступая он всегда встаёт и идёт к столу председательствующего, приговаривая каждый раз: «чтоб слышно было»). При той демографической ситуации (рождения 1960-61 годов), кто тогда будет служить в армии, во внутренних войсках? - апеллирует он к Андропову. Косыгин спокойно, но твёрдо возражает: я не предлагаю ведь, чтоб совсем их освободить от службы, но если мы их сразу после учёбы на 2-3 года отрываем от профессии, они её фактически теряют, их потом заново учить приходится. Пусть 2 года поработают, а потом – в армию, можно в спецстроительные части и т.п.

Устинов: Ну, а в эти вот 2 года, кто будет служить, кем мы будем заполнять контингент. Речь ведь не о увеличении, а о поддержании только на нынешнем уровне.

Косыгин: А кто будет работать? Кто будет выполнять планы? Кто будет строить в нечернозёмной зоне, программы которой мы не выполняем именно потому, что нет людей на стройки?

Косыгина поддержал Соломенцев. Видно было, что многие сочувствуют ему. Новый секретарь Горбачёв подбежал к Брежневу, что-то показывая ему в папке. Слышно было, что он произносит слова: «колхозстрой»... Андропов встал на сторону Устинова. Вмешался новый член ПБ Черненко. Мол, пусть Совет министров изыщет ресурсы для призыва в армию за счёт «перераспределения». И тогда можно будет пойти навстречу. Вот тут-то Брежнев вновь сказал (хотя по бумажке он уже прочёл вначале, что проект важен и что его надо одобрить): «Так что же мы решаем?» Решили вернуть проект Совмину на доработку. Суслов и Кириленко во время всей этой бурной дискуссии не произнесли ни единого слова.

Наш вопрос – о книге «СССР и мы». Брежнев зачитывает, что мол, важно и хорошо, мол, подготовлено. Но опубликовать надо в журнале «Коммунист»... [Я предвидел это. Зав. сектором Зуев предупредил меня, что накануне звонил ему Александров, очень хвалил статью, но заявил, что решительно будет настаивать на том, чтобы публиковать в «Коммунисте», а также и в «Новом времени». Первым моим движением было, когда я узнал об этом, - позвонить ему и изложить мотивы, по которым Б.Н. (Пономарёв) и Отдел выбрали всё-таки «Новое время». Но тут же остановил себя – ещё один скандальный с ним разговор, а результат будет тот же. Между тем, Б.Н. с нами обсуждал эту проблему не раз. Мы прикидывали и так и эдак. Сами склонялись к «Коммунисту». Но остановились на «Новом времени» – и не только из-за лёгкости и «естественности» распространения во Франции и вообще за границей. Но, главным образом, по соображениям политическим. «Новое время» уже зарекомендовало себя как журнальчик, выступающий по «еврокоммунизму»... с авторскими статьями. Конечно, весь мир понимает, откуда ноги растут. Но всё же: это не орган ЦК и то, что он пишет, то ли официальное мнение, то ли отсебятина, то ли это только предупредительная стрельба, за которую ЦК может и косвенно «извиниться». Короче говоря, если потребуется, ЦК всегда может сманеврировать, чтоб воспользоваться любым случаем для улучшения отношения с партией, которую задело «Новое время». Так было с КП Испании, с Каррильо. Но, если орган ЦК долбанёт такую партию, т.е. из орудий главного калибра – это, если и не разрыв, то во всяком случае такая акция, которую трудно потом обернуть в пользу «укрепления дружбы».


Так вот, Александров всех этих тонкостей либо не чувствует, либо ему на них начхать. Ему вот показалось, что «важнее» в «Коммунисте», он и написал это в бумажку. Суслов, который вместе с Б.Н. подписывал записку по этому делу, т.е. вносил вопрос в ЦК, и который согласился с тем, чтоб публиковать в «Новом времени», думаю, впервые услышал «другое мнение». Он не стал возражать. Думаю, что будь на Политбюро Пономарёв (он – в Софии), то тоже бы не полез поперёк. Суслов вдруг привёл аргументы, что надо одновременно – и в «Новом времени». Много голосов сразу поддержали: да, да, да. И тут и там надо, чтоб не только руководство ФКП, но и другие им подобные прочли. Тут же и порешили. Брежнев согласился – во всяком случае дал знак, что с вопросом покончено, и Боголюбов тут же зачитал изменённый проект. (В первоначальном, представленном Сусловым и Б.Н., было одно только «Новое время». Теперь впереди добавили «Коммунист»).

И тут – музыкальный момент, - Брежнев не дочитал ещё бумажку, подготовленную Александровым, и когда шум утих и все уже решили, что вопрос решён и переходят к следующему, Брежнев вдруг продолжает: «Это не означает, что нельзя будет опубликовать этот же материал в журнале «Новое время»... При почтительном молчании присутствующих. Но кто-то, не поняв, что происходит, произнёс: мы ведь уже решили вроде бы... Но это так... А вот, что Александров попортил нам всю тактику, это серьёзно. Теперь французы окрысятся со страшной силой. И отношения опять пойдут резко вниз. Между тем, именно в последние недели появились признаки усиления сдержанности Марше и Ко в отношении нас: его беседа с Червоненко (небывалая по атмосфере за 3-4 года), его выступление в Витри 9 декабря на встрече ПБ ФКП с интеллигенцией. Вот так-то.
Поеду во Внуково-2 встречать Пономарёва из Софии.

См. предыдущую публикацию: «Нас могут выгнать из Кремля в любой момент!

FLB: «Вызывали Пестова, начальника личной охраны Горбачёва - и сказали, что с завтрашнего дня горбачёвская охрана переходит в подчинение ельцинской службы!» Что было в Кремле 15 декабря в 1986 и 1991 годах.

Ещё на эту тему

Как нам повезло, что Андропов обнаружил Горбачёва и вытащил из провинции!..

FLB: С Бушем разговор был поначалу холодный. Буш не согласился с планом М.С. Последовал «технический» разрыв связи. Бушу надо было посоветоваться со своими. Что было в Кремле в этот день, 18 января: с 1981, 1986,  1987 и 1991 годах

Идёт травля Г. Попова, чтоб замазать ему дорогу в председатели Моссовета

FLB: «Реализуется разговор на Политбюро: «бить по голове» «Демплатформу». Гаврила Попов, конечно, гусь тот ещё, пройдоха профессиональный. Но всё же...» Что было в Кремле 15 апреля: в 1979, 1990 годах

«Лигачёв, хранитель партийной морали, не позволит»

FLB: «Пришла анонимка на Загладина и ректора Международной ленинской школы Панкова. Загладину клеят «прикрытие» панковского лихоимства. Что было в этот день, 4 января: в 1984, 1985, 1988 и 1990 годах

Пономарёв по телефону разразился ругательствами

FLB: «Я пытался его перебивать, в том смысле, что, мол, сам виноват, навязав нам МИДовцев и дав им автономию над внешнеполитическим разделом». Как это было в Кремле 13 августа 1985 года

Мы в соцсетях

Новости партнеров