Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь
18 августа 1974 г. Неделя была очень плотная. Накануне отъезда Пономарёва в отпуск надо было доделать проекты к Консультативной встрече (декларация, Обращение к народам Европы, речь Б.Н.’а на встрече, «сценарий», т.е. с кем из каких партий встретиться, на кого нажать, кого уговорить, кому что «поручить», как между партиями распределить вопросы, которые нам самим не удобно поднимать и т.д.).
Брутенц был забран из нашей команды в Серебряный бор к Шишлину и Шахназарову для подготовки брежневской речи по случаю 25-летия ГДР.
Надо было ещё раз встретиться с Каштаном (генсек КП Канады) по возвращении его из Болгарии и дорассказать ему всё то, что он хотел услышать, но не услышал на официальной беседе у Б.Н.’а (Пономарёва).
(См. запись от 14 июля 1978 года «Генсек Компартии Канады получает деньги от КПСС» - прим. FLB).
А вчера (в субботу) пришлось также встречаться с О’Риорданом, который сегодня возвращается в Ирландию, и объяснить ему всё про Консультативную встречу, про саму конференцию, про румын, югославов и т.д.
(См. запись Анатолия Черняева от 7 марта 1972 года «Генеральный секретарь КП Ирландии опять просил оружия для ИРА»)
На Дачу Горького приезжал Б.Н., попросив меня предварительно пригласить туда зам. министра иностранных дел Толю Ковалёва, который недавно вернулся с Женевских переговоров. Был большой разговор о перспективах госсовещаний по Европе. Толя всё очень чётко изложил: если мы хотим кончить в этом году и вообще успешно закончить это дело (Совещание в Хельсинки), мы должны пойти на какие-то шаги. Например, нашу позицию по мерам доверия никто признать и даже понять не может. Мы не согласны оповещать о маневрах войск на расстоянии больше 100 км. от границы, но и об этом сообщать хотим только соседям. Однако, практически для большинства европейских стран 100 км. - это вся их территория. А что значит оповещать только соседей? Польша, например, будет это делать только в отношении своих союзников по Варшавскому пакту, которые без всякого оповещения будут знать о маневрах задолго. Нелепость очевидная.
Но Б.Н. рассказал, как вопрос обсуждался на ПБ. Гречко (министр обороны) решительно отверг предложения «Женевских собеседников» оповещать о маневрах на расстоянии 500 км. от границы, иначе, мол, «они» все будут про нас знать.
Между тем, Толя рассказал такой эпизод. В Женеве к нему как-то обратились два американца из делегации США. Спрашивают: «Что это было у вас третьего дня в Рязани?» - Не знаю, - говорит Толя. - А что? «Да уж больно много «чаек» стояло на площади у обкома, причём не с рязанскими номерами». - А откуда вы это знаете, - спросил Толя. «Как откуда? Вам что, неизвестно, что со спутника можно сфотографировать номер автомобиля, рисунок на галстуке и тому подобное».
По «третьему пункту» (об обмене людьми и идеями) дело тоже весьма трудное. Мы, - рассказывает Толя, - согласно директиве решительно возражаем против создания у нас всяких иностранных центров культуры, где можно было бы свободно читать литературу из Франции, Англии, ФРГ etc. Покупать любые их газеты, смотреть фильмы и проч. Мы совсем одиноки в этом упорстве. Наши братья и союзники сидят на переговорах и помалкивают, потому что такие центры есть и в Польше, и в Болгарии, и в Чехословакии, и в Венгрии, не говоря уж об Югославии.
Короче говоря, из беседы с Ковалёвым Пономарёв, как я понял из встречи его со своими замами перед отъездом в отпуск, сделал вывод: Хельсинское совещание вряд ли закончится в этом году. «И вообще неизвестно ещё, как пойдёт всё дело, раз от нас продолжают требовать такие вещи».
После выдворения Солженицына Юрка Карякин вновь запросился в Прагу. Уверен, что это не пройдёт. Зародов (шеф-редактор журнала «Проблемы мира и социализма») и другие, от которых зависит прохождение Юркиной кандидатуры, знают его, как облупленного. Зародов, когда я с ним говорил об этом, не возражая мне прямо, предложил: «Пошли проверку. Посмотрим. Уверен, что он замешан в делах Солженицына и т.п.» (Проверка - это запрос в КГБ, который выдаёт данные из своего досье и, если в них есть «сомнительные», сопровождает рекомендацией, можно ли или нельзя посылать человека за границу). Я не стал посылать проверку, чтоб лишний раз не привлекать внимания КГБ к Юрке. Думаю, что что-то на этот счёт у них имеется, хотя Карякин тщательно скрывает от меня свои связи.
Вот судьба чиновника: ты хоть тысячу раз друг - но я тебе не доверяю! Впрочем, теперь-то всё, что связано у него с Солженицыным позади, как и его приятельство с уехавшими Коржавиным, Максимовым, а также с Якиром и всякое прочее.
( См. дневниковые записи Анатолия Черняева от 21 апреля 1972 года «Это вы сделали Солженицына Нобелевским лауреатом!» и от 15 февраля 1974 года «В среду выдворили в ФРГ Солженицына»- прим. FLB).
Юрка сообщил, что Эрик Неизвестный тоже собирается «туда». По этому поводу я произнёс речь. Карякин со мной согласился, хотя пришёл ко мне оправдывать Неизвестного. Не знаю, может тот и передумал уже. Это тоже была бы большая потеря.
См. предыдущую публикацию: «Кириленко сообщил о болезни Косыгина - второй инфаркт». Заседание ПБ началось с того, что «по совету Брежнева» фактически и.о. премьера был назначен Тихонов». Что было в Кремле 17 августа: 1975, 1980 и 1984 годах.
