Горбачёв просит Коля срочно помочь

Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.

«В ТАКИХ ДЕЛАХ» НЕЛЬЗЯ ПОЛАГАТЬСЯ НА ПОРЯДОЧНОСТЬ ЛЮДЕЙ

10 марта 1972. Вчера на Политбюро утвердили визит Бхутто на 16-18 марта. Т.е. Косыгина смазали. (См. «Посади своих этих генералов, иначе мы принимать тебя не будем» - прим. FLB). Утверждены «аргументы» для Брандта в борьбе с оппозицией договору. Посол должен их передать «на усмотрение канцлера». Отправил письмо Федосееву против статьи в №3 «Коммуниста» - о структуре рабочего класса со ссылками на то, что позиция этой статьи - от ИМЛ, т.е. Федосеева, по-существу означает обвинение доброго десятка КП в ревизионизме. Жилин предостерегал меня от этого опрометчивого шага, «как друг», а также потому, что «в таких делах» нельзя полагаться на порядочность людей (в том числе Федосеева). Федосееву я позвонил перед отправкой бумаги. Интересно, как он отреагирует. Вариантов может быть несколько:
а) положит в сейф;
б) положит в сейф, но затормозит распространение текста за границей;
в) выгонит Семёнова, который инспирировал «точку зрения ИМЛ», т.е. Федосеева;
г) пошлёт Демичеву;
д) начнёт борьбу открытую против меня;
е) затеет интригу, будет ловить меня на ревизионизме, используя мои известные всем статьи. (О них молчат пока, хотя других, например А. Галкина, за меньшую провинность давно уже объявили в протаскивании ревизионизма).
Посмотрим.

НАША СТАВКА «НА ПРОГРЕССИВНОСТЬ РЕЖИМОВ» - НЕ ДАЁТ ДИВИДЕНДОВ

10 марта 1974 г. Всё больше разрывов в дневнике. Объясняется это частично работой до позднего вечера, а в свободное время надо и читать, и готовить к изданию многотомник о рабочем движении. Кстати, вчера на даче, в Успенке, закончил редактирование 90 страничного введения, которое в основном сделано Галкиным путём очень ловкой, творческой компиляции пономарёвских докладов и статей. Большинство вложенных туда им самим (Б.Н.’ом) и нами мыслей использовано и удачно.

Из событий этих недель: лейбористы у власти. Правительство меньшинства. Забастовку шахтёров они уладили. Но что они смогут сделать? Брежнев сегодня улетел в Пицунду для встречи с Помпиду. Игра с Францией продолжается (мы, например, поддерживаем её экстравагантности в энергетическом вопросе: отказ участвовать в Вашингтонской инициативе по координации капиталистических стран в этом деле). Но «мелкость» этих наших ходов (поддерживать тех, кто сам обостряет «межимпериалистические» противоречия) у всех на виду. И реально мы ничего не добьёмся, потому что (как правильно писал Раймон Арон), Франция устами Жобера и самого Помпиду будет шуметь о самостоятельности и проч., а втихоря будет поступать почти так же, как и другие (ФРГ, Англия), ибо деваться ей некуда. Так она ведёт себя в НАТО, так будет и в энергетических делах.

Киссинджер (поездки в Египет и Сирию) на глазах у всего мира отбирает у нас плоды многолетней пономарёвской ближневосточной политики. С Садатом они публично лобызаются и - лучшие друзья. Наша ставка «на прогрессивность режимов» - не даёт дивидендов, потому что прогрессивность выдумали мы сами. А тягаться с американцами по части мошны - мы слабоваты.

Что-то не пишется. Дам только пунктиром основные вехи. О’Риордан сломал ребра. Беседа с ним на Плотниковом. Сообщение Тимофеева, что Трапезников будет сам читать наш многотомник о рабочем движении (в макетах). Говорить ли об этом Б.Н’у. Боюсь, что испугается и задержит издание. Встретил этого Трапезникова на дороге в Успенке: захотелось выйти из машины, сковырнуть этого гнома в канаву. Волобуева «сняли» уже и на Секретариате ЦК. (См. «Он не знает ни гордости, ни презрения, он мелок и суетен» - прим. FLB). Б.Н. рассказал о ходе Кириленко, который предложил рассмотреть «со всей строгостью», руководствуясь запиской отдела науки: а в ней - и ревизионистские ошибки, и отход от ленинизма, и даже политическая фракционность. Между прочим, с запиской этой согласились и Суслов, которому Волобуев перед тем написал длинное письмо (что, мол, травят), и Демичев, и другие. Значит, это письмо либо вообще не читали, либо игнорировали. А Кириленко вообще, видно, впервые услыхал о Волобуеве и реакция была натуральной: раз человек такой ревизионист, чего с ним либеральничать (так он и сказал Пономарёву). Не знаю уж, как себя вёл Б.Н., но удалось решение свести к формуле: «как не справившегося с работой директора». Конечно, Волобуев в роли лидера советской исторической науки - это анекдот. И было анекдотом, когда назначали. Но история его снятия имеет самостоятельное и совсем «другое», причём очень поучительное значение.

Погонял на лыжах. Для этого вскакивал в 6 утра и затемно уходил на лыжню, встречал восходящее солнце, а мороз утром бывал больше 10 градусов. Лыжня хрустящая, летучая. Скорость спринтерская. Красотища - левитановский март. Возвращался часам к 11 на полном «излёте».

Был в музее Маяковского - там, где он стрелялся, в бывшем Лубянском проезде. Содержательный музей. А какая эпоха! Какая духовно богатейшая наша революция и Советская республика! Нигде никогда ничего подобного не было и быть не могло. Великий народ. Кстати уходишь из музея и начинаешь понимать, о чем говорил Дезька, когда я был у него в Опалихе: «литературная общественность» всё дальше отходит от Маяковского, а у некоторых он даже вызывает раздражение. Здесь, безусловно, присутствие антисоветского снобизма нынешней «литературной общественности». Но есть объективное: Маяковский, хоть и сверхгениально, но отразил уникальное время и неповторимых людей, которые временно очень сильно оторвались от, так называемой, извечной «природы человеческой», благодаря соприкосновению с которой Пушкин, например, - на века.

Прибегал Арбатов с проблемой увольнения сотрудницы из Института США за то, что она вышла замуж за итальянца, хотя и коммунистка. Вот такие проблемы у власти, за которой судьбы страны!

ГОВОРИЛИ ДРУГ ДРУГУ ПРИМЕРНО ТАК: «AFGANISTAN – YES?» -«YES», - ОТВЕЧАЛ ДРУГОЙ

10 марта 1981 г. Болею. Так вот, «дело Пайетты» более или менее уладили. (См. «От меня непосредственно зависело, что произнесут дорогие иностранные гости с трибуны Кремлёвского дворца съездов» - прим. FLB). Б.Н. на встрече сообщил ему, что его речь уже стоит в номере «Правды» на завтра (хотя итальянская печать и прочие изобразили, что, мол, Москва напечатала речь только после протеста). В Италии пошумели. Почти все группировки слева направо одобряли действия Пайетты, некоторые не без иронии. «Темпо», например, предложила воздвигнуть в Риме ещё одну триумфальную арку по случаю возвращения Пайетты. Он тем не менее остался на съезде и на заключительном заседании усиленно хлопал Брежневу и другим ораторам, и даже, кажется, пел вместе со всеми «Интернационал». (Не хлопал и не пел только Каштан (Канада), демонстрируя своё возмущение по поводу того, что ему не досталось слова в КДС). Однако, для меня «дело Пайетты» было сигналом в отношении Гордона Макленнана. Он оставался единственным, кому дадут трибуну в КДС и кто скажет «не то» по Афганистану. (Ещё был японец, но того сразу настроили на Минск лишь после протеста из Токио уступили и дали слово в Колонном зале).

Так вот – что делать с Макленнаном? Подослал к нему сначала Джавада. (Шариф Джавад – заведующий сектором Англии в Международном отделе ЦК КПСС – прим. FLB). Тот вернулся с обещанием Гордона «подумать». На утро я решил сам вмешаться и в первыq перерыв зашёл в буфет, где иностранные делегации «перекусывали» (всегда очень охотно и дружно). Гордон, когда я подошёл, поздоровавшись, продолжал есть боком ко мне (стоя). Хотя он, конечно, всё понял. А с Пайеттой они не раз общались, причём, - не зная общего языка и не желая воспользоваться нашим переводчиком, говорили друг другу примерно так: «Afganistan – yes?» -«Yes», - отвечал другой. Итальянец очень ревностно добивался, чтоб англичанин не отступил, чтоб не одна ИКП фигурировала с трибуны в роли фрондёра. Наконец, он дожевал и, достаточно выдержав паузу, демонстрируя, что он не бросается навстречу человеку, который появляется лишь в экстренных случаях, - повернулся. Я сразу быка за рога: перерыв краток...

- Гордон! Я насчёт Афганистана. Ты видел, что Пайетте отказали в слове здесь. И не потому, что мы боимся его мнения. В «Правде» оно будет опубликовано на весь мир. Но ты пойми: наш съезд – не международное совещание. Здесь не место демонстрировать разногласия. Гости на съезд приезжают для выражения солидарности с тем, с чем они согласны и в отношении чего они считают полезным солидарность коммунистов. Когда мы едем на съезд к итальянцам, испанцам, к вам, мы делаем только это – мы говорим о солидарности с вашей борьбой, о нашей симпатии и поддержке. Хотя у нас есть, что сказать по поводу того, что мы просто считаем ошибочным и вредным. Пойми и другое: для 5000 наших делегатов это не только политический форум – партийное собрание высочайшего уровня. Это и праздник. Они, эти простые люди, которые работают действительно самоотверженно, бывают в столице раз в несколько лет. Зачем ты хочешь их разочаровать? И разочаровать не в их убеждениях, не в правоте позиции ЦК КПСС, а в своей собственной партии. Ты ведь знаешь, что представления о ней с самых школьных лет, у наших людей самое благожелательное. И потом – никаких аргументов в пользу своей позиции по Афганистану у тебя просто не будет времени привести. Значит, это будет «выкрик», который как таковой прозвучит оскорбительно. Ты испортишь и всё впечатление от своего выступления, ты испортишь и отношения между нашими двумя партиями. И т.п. в этом духе.

Он слушал, порозовев. Потом взял меня за плечи. «Иначе я не могу. Меня не поймёт Исполком. Меня обвинят, что я исключил это под нажимом. Но я подумаю»... Прозвенел звонок, я пошёл за сцену, он – на сцену. После обеда Лагутин (референт) сообщил мне, что Макленнан решил оставить в речи фразу об Афганистане.

Вечером замов собрал Пономарёв. Передал «возмущение президиума» съезда по поводу того, что некоторые иностранные гости выступают по 20 минут. Тогда как договаривались по 7-10 минут. (Это относилось к представителям Анголы, Сирии, Мозамбика, которые помимо своей пустопорожней болтовни ещё зачитывали послания своих президентов и презрительно отвергали любые попытки их «сократить», любые резоны – мол, подумайте о других, вы же вышибаете их пачками из КДС!) Сам Б.Н. был раздражён, всех оговаривал и впервые окрысился на меня («что вы глупость говорите, прямо кровь бросается в глаза!» Правда, это было до истории с Пайеттой, но как раз в тот день, когда было решено отказать ему в КДС. Замы пытались огрызаться, но он, видимо, сам получив оплеуху сверху, рычал и ничего не слушал. В конце я со злости сказал: «Между прочим, теперь Макленнан остаётся единственным в КДС, у кого будет Афганистан, завтра он выступает».

Б.Н. мне категорично и яростно:
- Не давать слова!
- Так и сообщить ему?
- Да. Так и сообщить!
Вернувшись к себе, я вызвал Джавада и велел исполнить. Он, дождавшись, когда англичане возвратятся из театра, сообщил Макленнану «решение президиума». Тот не бушевал. Огорчился. Примирился с тем, что ему, как и Пайетте, придётся выступать на каком-нибудь из митингов. Наутро Джавад сообщил мне вышеизложенное. «Что будем делать?»

- Слушай, - говорит, - давай напишем Б.Н.’у записочку, процитируем это место (про Афганистан), ведь там лёгкое касание... Б.Н. ведь не видел самого текста. Допиши чего-нибудь от себя. Так и сделали. И помощник понёс записочку Пономарёву. Из последующего я понял, что он ни с кем не обговорил своего «указания» не давать слова англичанину. Но и не поставил вопроса о снятии его фамилии из «памятки» председательствующего. Балмашнов же принёс мне следующее: «Борис Николаевич внимательно прочитал Вашу записку, подумал и ещё раз подумал, и сказал: пусть решает Черняев!» Это в его стиле. Он понимал, что в отношении Пайетты была сделана глупость, и не хотел усугублять её Макленнаном. Но не хотел и брать на себя ответственности, поэтому подставлял на всякий случай в качестве «стрелочника» Черняева. Но мне было плевать – я исходил из того, что глупость, действительно, не надо усугублять, тем более, что это коснётся отношений с «моей» партией. И технически решить мне было очень просто. Мне уже «донесли», что Макленнан не вычеркнут из списка ораторов. А раз так, мне оставалось промолчать, ничего не предпринимать, - и Макленнан автоматически получит слово. Но тут обожгла мысль: он сам-то ведь не ждёт, не готов,... в синхроне его текст (перевод) есть, а есть ли его собственный текст при нём? Срочно позвал Лагутина, тот помчался «на сцену». И оказалось, что текст Гордон действительно не взял с собой, решив, что «всё!» Мог бы и сам не придти – остальная делегация поехала в какую-то английскую школу... Велел тут же достать копию английского текста и передать Гордону, по TV было видно, как ему вручили. А через несколько минут он уже шёл на трибуну. Приняли его нормально, даже хорошо. Но что это? В «том самом» месте не слышно фразы (полуфразы) про Афганистан. (В тексте было так: «Известно, что в комдвижении существуют разногласия по разным вопросам, в том числе по вопросу об Афганистане. Наша позиция по этим вопросам хорошо известна, так же, как наш интернационализм»). Так вот это «в том числе и по вопросу об Афганистане» синхронщик не произнёс. А по внутреннему TV нельзя установить, сказал ли он эти слова по-английски: звук из зала в момент выступления иностранцев отключается, слышен только перевод. Лагутин сидит рядом. Говорю: «Бегите, узнайте»... Прибегает: «Джавад сидел в зале, в первом ряду. Гордон сказал (!) про Афганистан» Т.е. переводчик опустил эти слова. Но как это возможно. Синхрон строго контролируется нашими ребятами. Переводчик обязан читать по строго согласованному с оратором тексту, согласованному моей группой и отправленному в синхрон за моей подписью. Никто не имеет право вмешиваться в этот процесс... Вообще-то – ЧП, нарушение регламента, инструкции, постановления ЦК. Но я не начал разбирательства, чтоб не поднялось шума. И до сих пор не знаю, как это могло произойти. Возможно Пономарёв, испугавшись моего решения и услышав, что Макленнану дали таки слово, подозвал своего верного Сан Саныча и велел ему мчаться в синхрон – передать Легасову, чтоб переводчик «эти слова замял»!!

В перерыве Джавад стал свидетелем следующего «музыкального момента»: Гордон, сияющий выходит в фойе, направляется к буфету. Его перехватывает Пайетта, но рядом с ним какой-то товарищ, который говорит по-английски. Спрашивает: «Ты произнёс Афганистан?»
- Конечно, - отвечает Гордон.
- Ха-ха-ха! – разразился Джан-Карло, обратив на себя взоры всей толпы иностранных делегаций, выходивших из зала. – А я вот не слышал, - продолжал хохотать Пайетта. - В одно ухо, по-английски, я слышал, ты действительно сказал. Но в другое ухо – по-итальянски, этого не было, как и по-русски, потому что на все другие языки они переводят с русского!

Гордон смутился. Что было дальше, Джавад уже не видел..., толпа исчезла в буфете. Но ни вечером с Лагутиным, ни тем более на другой день с Джавадом, ни в воскресенье, когда я с ними ужинал в «Арагви» (в прекрасной, действительно братской, очень откровенной и доброжелательной атмосфере, на ноте настоящей искренности и без тени «критиканства» со стороны англичан) – ни разу Гордон ни в какой форме не спросил, что произошло. Да ему и невыгодно было это делать. Он целиком должен был быть доволен. Он выступил в КДС – такая честь была оказана лишь 12 компартиям из 113 делегаций несоцстран. Его хорошо приняли, он никого в зале не обидел (про Афганистан услышали лишь десяток англо-говорящих делегаций). Сам же он сказал всё, что хотел, и «Правда» опубликовала это без единого изъятия, включая фразу об Афганистане. Т.е. у него полное алиби перед своим ЦК и перед любой общественностью, а Пайетта пусть себе треплется, его репутация известна.

Полагаю, что в президиуме тоже ничего не заметили и в общем остались довольны выступлением англичанина, а в «Правде» никто «из верхов», конечно, читать его не стал. Так что отношения сохранились в порядке. Всё хорошо! Но оттого, что с Макленнаном обернулось «так хорошо», - раздражение Пономарёва только усилилось. Т.е. глупость с Пайеттой выперла ещё больше: ну, сказал бы своё, подумаешь, все знают, что такое итальянцы!.. Всё равно ведь пришлось опубликовать.

НАБРАЛИ В РАБОЧИЕ ГРУППЫ НАЧАЛЬСТВА

10 марта 1984 г. Перед праздником впервые Пономарёв привлёк меня к делам Программы КПСС. Прислал почитать, что изготовил Арбатов о современном капитализме. Рассуждал он интересно, когда прогуливался со мной в Барвихе и рассказывал об объятьях с Андроповым. А вот текста не получилось. Казённо, невыразительно, клочковато и даже с нелепостями (вроде того, что рейганизм-тэтчеризм – это реакционная утопия возврата к фритредерству XIX века). Написал Пономарёву, что западный читатель не узнает «такого» капитализма, а он «в нём» живёт. И вообще так программные дела не делаются: набрали в рабочие группы начальства, а надо бы для первого наброска не группы создавать, а по каждому разделу посадить по одному талантливому – вроде Амбарцумова или Галкина – и дать им свободу риска. Ленин для таких дел «сажал» не кандидатов наук, а Бухарина или Куусинена, давал им две недели, а потом правил. (Кстати, Черненко на встрече с завами и замами обратил внимание и на плоскость, невыразительность языка партийных документов... Немудрено: их пишут чиновники с багажом ВПШ, как правило... или редактируют они же).

10 марта 1985 г. Продолжаю читать антисоветские «Благонамеренные речи» Щедрина. Давлюсь от смеха и не устаю поражаться долговременной силе слова из под пера гения.

ПИСЬМО ОТПРАВЛЕНО. ГРЯДЁТ КРАХ

10 марта 1991 года. Вечером ещё на даче начал готовить материалы к приезду турецкого президента Озала. М.С. звонил, торопит. Утром 9-го приехал я в Москву. Пошёл на службу. Там меня застала по радио речь Ельцина на сходке левых партий в Доме кино. Совершенно разнузданная: президент лжец, кругом мухлюет - и в том, и в этом. КПСС мобилизуется. Пора действовать, чтобы спасать демократию. Это я-то развалил Союз? Ложь. Это президент развалил Союз своей преступной политикой. Армия? Я за армию, но против того, чтобы её использовали против народа и т.д., в этом духе. А сейчас по Москве идёт манифестация в поддержку Ельцина: «Долой Павлова с его ценами!» и конечно, «Долой президента!».

Вечером я сел писать письмо Горбачёва к Колю. По телефону он не стал ему говорить о своей просьбе, а это SOS, ибо наступает голод в некоторых областях, забастовал Кузбасс, тоже «Долой президента!» В магазинах больших городов полки пустуют абсолютно, в буквальном смысле. М.С. просит Коля срочно помочь - заставить банки открыть кредит, а также дать деньги вперёд под заклад военного имущества, оставляемого нашими уходящими из Германии войсками. Письмо отправлено. Грядёт крах. Референдум 17 марта может стать детонатором.