FLB продолжает публикацию дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
ЦК ФКП ОФИЦИАЛЬНО ПОПРОСИЛ У КПСС ТЕКСТ ДОКЛАДА ХРУЩЁВА НА ХХ СЪЕЗДЕ - НЕ ДАЛИ...
17 января 1977 г. По телевизору – Брежнев в Туле... с текстом, который мы делали в Ново-Огарёве. При первом чтении текста в Кремле произошла перепалка между Б.Н.’ом с одной стороны, мидовцами и Блатовым, с другой, по поводу того, что сказать Форлани (МИД Италии), которого Брежнев должен был принимать на следующий день. Пономарёв, в свойственной ему «идеологической» манере, настаивал, чтоб Брежнев, воспользовавшись экономическим интересом Италии к нам, «нажимал» - зачем итальянцы базу американских подлодок держат под Римом. Это-де опасно и проч. Блатов и мидовцы урчали: мол, ничего эта база не стоит и вообще это не база, а порт заправки, всё равно итальянцы американцев прогнать не смогут, и из НАТО не выйдут. Так что бесполезно на них нажимать. Брежнев слушал этот довольно резкий спор молча, но вставлял словечки, из которых было ясно, что он на пономарёвский путь не встанет.
Б.Н. потом, в машине, излил все своё возмущение на «этих»... «Где их только воспитывали?! Совсем забыли. Идёт классовая борьба. И итальяшки нас тоже надувают. На них надо жать, а тут...(махнул рукой). И вообще не надо было генсеку встречаться (с Форлани)... Это всё Громыко тянет каждого на высший уровень. А ему (т.е. Форлани) может и жить-то на МИД’е месяц-другой».
Во время второго чтения Брежнев кое-что сказал о беседе с Форлани: «Приятный, молодой, контактный, общительный. Обещал поставить вновь вопрос об инициативах ПКК в НАТО... Это кое-что. Ведь НАТО отверг наше предложение... Дают (итальянцы) нам ещё кредит – 700 миллионов рублей».
Всё это надо было понимать так: Пономарёв напрасно горячился. И вообще – если разрядка, так надо говорить о деле, а не заниматься нажимной пропагандой.
Сегодня прошла через Суслова статья против Элленштейна (для «Нового времени»). Это будет первый идеологический выпад против ФКП. Они ответят.
Медведев (зам. зав. Отдела пропаганды) был во Франции по партобмену. Пишет в телеграмме, что там они все за дружбу с КПСС и проч. То же самое, что и у меня в кабинете, когда здесь были Тригон и Лемаэк. А Марше и Канапа продолжают свирепствовать в mass media. В порядке борьбы «со всякой ложью в партии» опубликовали заявление ПБ о XX съезде КПСС. Вытянули на свет Коньо и Дуазе, которые вместе с Торезом и Дюкло были в делегации ФКП и велели им рассказать, как было дело. И их «признания» включили в текст ПБ. Мол, дали делегации текст Хрущёва на русском языке на несколько часов, конфиденциально. Просили не делать записей. А потом, когда ЦК ФКП официально попросил у КПСС текст, - не дали...
ВОТ УЖЕ ГОД В ИРАНЕ ЦЕЛАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, А МЫ ДЕЛАЕМ ВИД, ЧТО НИЧЕГО НЕ ВИДИМ
17 января 1979 г. Новый год Б.Н. начал форсажем по поводу всяких своих творений, рассчитанных на то, чтобы, как я выразился сегодня в «речи», посвящённой его 74-летию, заставлять коммунистическое движение делать то, что ему предначертано судьбой и великими родоначальниками. Собирал он группу консультантов. Озадачивал. На этом совещании я разразился упрёками: вот уже год в Иране целая революция, а мы делаем вид, что ничего не видим. А ведь это обязанность консультантов – давать такие оценки Центральному комитету... Б.Н. игнорировал мою атаку. (А на другой день сообщил, что принято на ПБ решение создать комиссию ЦК – по записке Брежнева – по Ирану). И сейчас вовсю занимается иранской революцией, о которой и слышать не хотел из моих уст.
ГОРЕЧЬ НЕПОЛУЧЕНИЯ ВТОРОЙ ЗВЕЗДЫ
17 января 1985 г. Отдел чествовал Пономарёва по случаю его 80-летия. Зал был полон. Рыкин (секретарь партбюро отдела) открывал собрание несколько горлопански и выспренне. Загладин произнёс блестящую речь, которая всерьёз всех взволновала и самого Пономарёва тоже. Потом был выпущен на трибуну зав. латино-американским сектором Герой Советского Союза Кудачкин. Потом Светлана Шадрина, которую сочли самой прелестной из наших девиц преподнесла цветы и произнесла какой-то стишок, сбиваясь как школьница.
Атмосфера была искренней. Некоторые прослезились (я сидел в президиуме и видел сам). Народ в общем добрый у нас, к тому же начальственный комплекс не выветрился из русской души. Думаю, что это добродетельное торжество сильно скрасило Б.Н. горечь неполучения второй Звезды. По окончании, весь оставшийся день шли к Б.Н.’у поздравлять институты, министерства, организации, комитеты, персоны и проч.
Обедал с ирландцами на улице Димитрова. Разоткровенничался насчёт «реализма» как лозунга дня для нашей партии. И особенно о том, что некоторые проблемы мы могли бы решать и раньше, например, продовольственную. Поговорили о положении в компартии Великобритании. И вновь заспорили из-за Рабочей партии, недавно возникшей в Ирландии: здесь друзьям изменяет и здравый смысл, и даже просто логика...
ЗАСЕКЛИ РАЗГОВОР Б-52 С АВИАНОСЦЕМ «МИЛУОКИ»
17 января 1991 года. Началась война в Персидском заливе (сухопутный вариант). Я в этом не сомневался. Меня разбудили в 4 утра. Поехал в Кремль. Зашёл к Примакову. Там Дзасохов и Фалин. Начали сочинять заявление Горбачёва. Часов в 7 в Ореховой комнате М.С. собрал... - у меня челюсть отвисла, когда я вошёл, - членов Политбюро, секретарей ЦК... Все на круги своя, подумал я. Это симптом. Был, конечно, и Язов, который, разложив карту на столе, показывал, что и как, по его мнению, будет (кстати, угадал точно).
Знали бы американцы... Ночь. Чрезвычайная ситуация. Собрались дилетанты в вопросе, который предстояло обсуждать. В апартаментах президента - ни факса, ни прямой связи со службой информации. Стенографистку ждали ещё полчаса. Перепечатывали две страницы заявления с поправками. Это заняло больше часа. Горбачёв спросил у Язова: «Ты когда «увидел»? (в смысле - узнал по данным военно-технической разведки - о начале американской атаки). «Не увидел - услышал. Час спустя после начала». Засекли разговор Б-52 с «Милуоки» (авианосцем).
Вот в какой компании М.С. решал вопрос в связи с событием, последствия которого, с точки зрения перегруппировки всех мировых сил, состояния противоречий и факторов, могут превзойти результаты мировой войны.
Не знаю, соврал ли Игнатенко или правда - он сидел рядом с одним из секретарей ЦК - и когда по ходу разговора было упомянуто о кораблях, тот наклонился и спросил у него: «А при чём тут суда? Разве там море близко?». Кстати, собрал всех Болдин, машины послал по дачам. Но меня не вызвал и не предупредил. Это Примаков мне позвонил и сказал, что собираемся. Любопытно. Всё же я международный помощник президента и всем известно, что завязан на эту проблему.
После того, как Горбачёв часам к 9 утра всех распустил, вдруг поманил меня в кабинет. Разговаривал о Литве. Я понял: дошло до него о моих кулуарных разговорах и намерениях. А тут «Московские новости» рванули: «кровавое воскресенье» и текст обвинения Горбачёву, подписанный примерно 30 деятелями - от Абуладзе до Карякина, от Бовина до Гельмана, почти всеми бывшими любимчиками Горбачёва. На него произвело впечатление. Накануне, представляя в МИДе Бессмертных, он сослался на эту статью, сказав: «Вот уже преступником и убийцей назвали меня».
Мне это показалось подонством: эта публикация плюс начало войны в Персидском заливе охладили моё желание вручить ему текст об отставке (см. «Неотправленное письмо Черняева Горбачёву» - прим. FLB), который Тамара заперла в своём сейфе и бдительно от меня охраняет. Горбачёв заговорил, вроде, сожалея, что всё так случилось. Мол, такое противостояние, такой раскол, такая вражда в обществе, стенка на стенку пошли. Я ему говорю: «Ну и пусть дрались бы между собой даже до смерти. Но зачем танки-то? Ведь это гибель для вашего дела. Неужели Литва стоит таких свеч?!» «Ты не понимаешь, - произнёс Горбачёв. - Армия. Не мог я вот так прямо отмежеваться и осудить, после того как они там в Литве столько поиздевались над военными, над их семьями в гарнизонах».
«Вот именно, - подумал я. Это только подтверждает идущий со всех концов анализ ситуации: М.С. попал в объятия «петрущенков» против своей воли и оказался без базы. И вынужден следовать логике защиты власти во что бы то ни стало. Опасности не чувствует. На завтра грядёт забастовка, а в воскресенье - демонстрация в Москве под лозунгом «Горбачёва в отставку». Но зачем всё-таки он меня позвал: поработать со мной на фоне того, что Петраков с Шаталиным не только ушли, но и подписали ту самую статью в «Московских новостях», где он назван убийцей. Не хватает ему, чтобы и Черняев ушёл, «самый преданный»?
См. предыдущую публикацию: «Примаков сегодня подал заявление об отставке. Горбачёв ему ответил: «Я, а не ты буду решать с тобой». «Московские новости» во главе с Егором Яковлевым в полном составе вышли из КПСС».
