Из дневников Анатолия Черняева – заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
СЕГОДНЯ В «ПРАВДЕ» СТАТЬЯ О 100-ЛЕТИИ СТАЛИНА. СБАЛАНСИРОВАННАЯ
21 декабря 1979 г. С 10 по 15 декабря был в Венгрии. В Тихани. Выступал я там с речью, участвовал в дискуссии. Дискуссия действительно была, в отличие от многих других конференций. И опять чувствовал себя политиком, представителем своей партии, престиж которой я оберегал умением вести себя и представлять «её» мнение как творческое, свободное и реалистичное. Великолепны были венгры – и как организаторы, и в интеллектуальном отношении, с точки зрения политического такта. Янош Берец и его команда.
Эпизод с испанцем, который привёз протест от Исполкома своей КП: мол, такие конференции не нужны, так как они создают впечатление, будто компартии не свою политику ведут, а по директивам... (Ему врезали еврокоммунисты, прежде всего швед и француз). И все увидели надуманность всего этого еврокоммунистического построения в том, что никаких коллективных форм, даже обмена мнениями, не нужно – страхи перед « центром», перед диктатом Москвы, боязнь за свою самостоятельность и что мы (КПСС) опять что-то можем навязать, исчезают.
В самолёте из Будапешта летел с делегацией наших сельхозников, которые ездили в Венгрию «делиться опытом». Все с Украины (зав. отделами, секретари обкомов) во главе с зав. сектором и сельскохозяйственного Отдела ЦК, неким незнакомым мне Коваленко. Сами меня затащили на разговор и разоткровенничались. Сначала, правда, оглядывались на «голову», жались, а потом разошлись, благо, что под шум двигателя Коваленко не всё мог расслышать. Главная тема: об инициативе мы только болтаем, а какая может быть инициатива, если я целиком завишу от одного человека – первого секретаря. Допустим, я иду на риск, на эксперимент, допустим, у меня что-то не сразу получается. А первому всегда дай всё сразу. Или просто по ходу, может не понравится. И я горю. И нет никакого механизма, который мог бы оценить мою инициативу объективно: ни пленум райкома, ни пленум обкома, ни другие наши коллективные органы не пикнут, если первый скажет, что это плохо.
Вот и процветают подхалимы и дурачье. А дело страдает. Чуть что тебе ещё и идеологию пришлёпают: мол, кулацкие, собственнические тенденции поощряешь. А в результате страна без мяса.
Вот посмотрели мы Венгрию: ни в чём они не отступили от принципов, от Ленина, а сумели соединить личный интерес с общественным, с государственным. Там судят о человеке по делам без дураков и трёпа – по результатам. И Венгрия с мясом. А что ж мы? Что мы такие уж глупые, или необразованные, чтобы делать ещё лучше? Что мы – не преданные? Или нам не стыдно, когда приезжают работать за колхозников студенты, учителя, рабочие, солдаты!
Нет! Анатолий Сергеевич, страна давно бы была с мясом и со всем прочим, если бы нам действительно дали возможность проявлять ту самую инициативу, о которой шумят во всех газетах и по телевидению.
Потряс меня этот народ. Впрочем, я уже и на Пленумах ЦК слышал таких же, только они выражались, естественно, осторожнее.
Посмотрим, как пройдёт задуманная Марше конференция европейских компартий по разрядке и разоружению, намеченная на февраль. Но наша Тихань (хоть пошёл на неё Б.Н. и ЦК, потому что я в записке назвал её теоретической (семинаром) стала de facto шагом на новой почве современного интернационализма. Рахманин мне передал, что Русаков ругался, прочитав в «Правде» сообщение, из которого следовало, что это отнюдь не семинар, а политическая встреча.
Хавинсон наседает на меня, чтоб я дал ему в ленинский номер статью о Ленине (в журнал «Мировая экономика и политика»). Я волынил, хотя напрасно: нет во мне сил и энергии, чтоб написать статью, адекватную моей осведомлённости, моим убеждениям и моей уверенности в актуальности Ленина. Нет ни стимула, ни способности. Устал я делать что-нибудь действительно серьёзное. Может и в самом деле – осталось только делать статьи для Пономарёва, да и то по подстрочнику, подготовленному консультантами.
Сегодня в «Правде» статья о 100-летии Сталина. Сбалансированная. В этой связи был разговор с Пономарёвым, он «поделился», как она проходила «по верху».
ГОРБАЧЁВ ПРОСИЛ ПРИНЕСТИ ВОДКИ И ПОЛНЫЙ УЖИН
21 декабря 1988 г. Америка. Да, видимо, и не стоит подробно излагать - всё в печати. Но феномен Горбачёва - это, действительно, само переломное движение истории... Открытие (по крайней мере для нас, но и для «них») её простого человеческого смысла уже, оказывается, возможно в наше время.
И как всё это у него просто - и даже обыденно - получается. Вот в самолёте - позвал меня, Шеварднадзе и Яковлева, начал «ковыряться» в фразах, в абзацах... попросту, вроде бы обычное дело. Но ведь «выпрямлял»-то историческую акцию. Или - как он принял решение об отъезде из-за Армении. Собрал помощников и делегацию - 8 человек после приёма у де Куэльяра. Сидит в рубашке, рядом Раиса Максимовна. Просил принести водки и полный ужин. Первый стакан - поблагодарил «всех» (но выразительно посмотрел на меня) за помощь в подготовке речи. Уже понял, что это была больше, чем сенсация... Триумф, который не утихает, несмотря на землетрясение.
Потом вызвал Плеханова («9») и: «Завтра утром улетаем! Ты, Эдуард Амбросиевич, сейчас созови корреспондентов и объяви причины... Ты и ты (мне и Шаху) отправьте телеграммы Тэтчер и Кастро, что не приедем»... Потом несколько раз возвращался: «Правильно... Иначе нельзя! Я бы себе не простил!» Т.е. колебался. Искал у нас поддержки. А ведь это тоже было историческое решение.
Ещё в самолёте на обратном пути не был уверен, что полетит в Армению. Выходил к нам из своего салона. Говорил о том, о сём. А во Внуково, как только встретился с ПБ - сразу решил. Прощаясь, сказал: «Надо ехать!» И это тоже была историческая акция, которую не смог затмить самоотверженный Рыжков, который там, на месте, уже две недели - насмотрелся ужасов и наладил все «собственными руками».
После Армении М.С. все ещё болен. Общаюсь с ним записками, напоминанием о телеграммах и по телефону, когда он звонит. Отправил ему «итоги Нью-Йорка» для Политбюро (оно будет 27.12), а потом каждый день какие-нибудь дела.
- Безыменский разыскал в МИД’е. ФРГ новые данные о протоколе к 23 августа 1939 года. Пишет мне записку: Пора признаваться.
Записка украинских сейсмологов, которые много лет как предсказывают землетрясения... и армянское предсказали, выступая на семинаре в Томске в июне 1988 года.
Речь Яковлева в Перми с очень смелым движением в русле нового мышления со своим комментарием. Записка вместе с Шахназаровым о том, что пора разобраться со странами «соцориентации», которые сидят на нашей шее и совсем не приемлют ни перестройки, ни нового мышления. М.С. начертал на ней «хорошо» и велел готовить концепцию для ПБ к концу февраля.
Записка о Кубе, что туда не надо вообще ехать и, наконец, сказать «Бороде», что мы о нём думаем и о том, что хватит быть революционером за счёт 1/5 части прироста советского национального дохода. М.С. отреагировал: «Если и поеду, не раньше декабря». (Явно ёрничал!).
Гнусная просьба Пономарёва оставить ему дачу.
В связи с моим отпуском М.С. поручил Добрынину готовить материал к встрече с «Трехсторонней комиссией» (Накасонэ, Жискар, Рокфеллер, Киссинджер, Бжезинский...) 18 февраля. Но тут же позвонил мне, усомнившись, что у Добрынина получится («он думать-то разучился давно») и просил подключить к этому Загладина, а мне - провести «тройственное» совещание нас троих.
График его встреч и поездок на первую половину 1988 года. Оставляет он минимум. Но потом много наползёт. Буду в меру своих сил сопротивляться: нельзя его превращать в проходного собеседника, а ломятся все. Это стало знаком - «чего ты значишь у себя дома и в международной политике, если тебя не принял Горбачёв!».
Протест против навязывая Разумовским и Болдиным «своей» структуры Международному отделу ЦК (М.С. поддержал меня). Некоторые знакомые говорят: все ругают М.С. и особенно Раису. Никто ни во что не верит. И это идёт из академических кругов. Если так, то совсем грош цена нашей так называемой интеллигенции. До М.С. что-то доходит в этом плане, особенно насчёт пустых полок в магазинах. Это отражается в разговорах о перестройке.
На третий день, как он заболел, был такой разговор с ним по телефону. Спрашивает: какая моя оценка реакции на ООН. Я сказал что-то вроде «самого хода истории» и что это чувствует всё большее число людей.
Он: «Да. Я уверен, что выбрал правильно (я понял, что он говорит о внутренней перестройке). Если б я почувствовал, что ошибся, я сразу бы попросился в отставку. Но я уверен, что иного не дано, что правильно пошли. Но ох! Как трудно ещё будет, Толя!»
Я не пометил своего начинания вот о чём. Под впечатлением удачи и «громкой славы» речи в ООН я вновь подумал о том, что наша учёная публика будто и не замечает того продвижения в «новом мышлении», которым отмечено почти каждое крупное выступление М.С. Не заметил и этого, и в его выступлении перед польскими интеллектуалами в Варшаве и т.д. А вот западногерманские, английские, французские, даже американские газеты заметили, что он всё больше «отходит» от марксизма-ленинизма. А наши - опять только об инициативах!
Сказал Фалину, что надо бы посадить Вебера и К за большую статью для «Коммуниста» - где проследить бы эволюцию нового мышления после XXVII съезда и одновременно проанализировать, как уже ринулись в «прорывы», созданные М.С., наши учёные - передовики в разных научных журналах, в первую очередь - в «МЭМО», в журнале «Рабочий класс и международная политика», в художественных толстых журналах, в книге Ю. Афанасьева и т.д. Где глупостей наговорили, а где и действительно идёт раскрепощение настоящей мысли.
Фалин мне: я бы за, да вот - Медведев ревниво смотрит на любые вторжения в его сферу. «Это я беру на себя», - заявил я нахально и самодовольно. И в самом деле: пока могу, буду брать на себя, в эпоху гласности даже малые шаги становятся необратимыми.
ШЕВАРДНАДЗЕ ПРЕДУПРЕДИЛ О НАДВИГАЮЩЕЙСЯ ДИКТАТУРЕ
21 декабря 1990 г. Вчера Шеварднадзе заявил об отставке. Предупредил о надвигающейся диктатуре. Весь мир только об этом и говорит. Полезли на трибуну с истерическими заявлениями академик Лихачёв, Залыгин, Рой Медведев, Бурлацкий. Визжал Адамович. И все насчёт угрозы диктатуры. А такие, как Петрущенко или Алкснис подливали масла в огонь. Петрущенко заявил, между прочим: «мы не хотим власти, но вы сами нас попросите, чтобы мы пришли и взяли её». Алкснис, кстати, великолепный оратор, трубил с трибуны: «Да, пусть я реакционер, пусть я подонок. Да, я ястреб, когда сдирают шкуру со старика, когда бросают в костёр ребёнка»...
Когда Шеварднадзе выступал, на лице Горбачёва было скорее недоумение, но он дал Э.А. выговориться. Потом... А что потом? Шеварднадзе не вернётся, вроде сыграл на сенсацию и заставил себя очень попросить.
Кого взамен? Самое правильное было бы – Яковлева. Такое назначение было бы поступком прежнего Горбачёва... Скорее всего он остановится на Примакове. Но лучше всего было бы, если бы – Бессмертных: и фигура нейтральная, и профессионал, и умный, и в сторону американцев был бы жест – все, мол, остаётся по-прежнему!
В разговоре с Яковлевым, Примаковым, Арбатовым в кулуарах съезда выясняется, что он ни с кем из них не советуется. Все убеждены, что советуется он с Ивашко, Лукьяновым, которые в открытую заявляют с восторгом о том, что сбили с ног ещё одного горбачёвского соратника (Шеварднадзе).
Я долго колебался идти ли мне на заседание Международной комиссии Верховного Совета. Боялся сорваться. Пошёл... и сорвался. При всех, довольно грубо обвинил Фалина в том, что на предыдущем заседании комиссии по германскому договору, он кинул хороший аргумент «пертрущенкам» свои заявлением – «не продешевили ли?!»
А М.С. тем временем занимается встречами «с рабочими и крестьянами». Апеллирует к ним, заявляя, что у них последнее слово. Однако, думаю, что особенно сейчас, как впрочем и всегда, в политике решает первое слово.
На Съезде много «интеллектуального потенциала» - единственное достижение демократии, но мало государственной мудрости, здорового прагматизма. В общем это школа натаскивания ораторов. Все начинают свои речи «образно», красиво.
Конечно, в эти дни решается вопрос – будет ли эта страна или её не будет? Кажется, что не будет. А люди ходят по улицам, как ни в чём не бывало. В общем съезд превращается в толпу. Запугивает себя, запугивает народ. Отсюда идёт главная наша сейчас опасность. Скорей бы разогнать эту институцию. Она своё дело для демократии сделала. Пора выходить на нормальный парламент из тех, кто доказал, что более или менее хочет и может быть парламентарием.
...Пока М.С. не оторвётся от Полозкова и Ивашко, ничего не будет.
См. предыдущую публикацию: «Вчера уже кое-кого обыскивали при выходе из президентского здания в Кремле. Председатель комиссии по делам афганцев Аушев, Герой Советского Союза, дал по морде прапорщику, который попытался его обыскать». Что было в Кремле 20 декабря в 1982, 1984 и 1991 годах.
