Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
ГОРБАЧЁВ – МОЛОДЕЦ: ЖИВОЙ УМ
17 ноября 1983 г. Горбачёв потребовал, чтоб я присутствовал на его беседе с американцем Кристаллом. И хоть мне стоило это дополнительной работы и времени, я не пожалел. Горбачёв – молодец: живой ум, он буквально атаковал американца силой убеждённости, знаниями, аргументами, свободным владением материалом – в особенности, конечно, по экономическим делам. И на того произвело впечатление: с такими людьми во главе Советский Союз действительно может добиться того, что провозгласил и обещал.
Когда я рассказал о своём впечатлении от Горбачёва Пономарёву, это ему очень не понравилось. Не может он согласиться с тем, что кто-то умнее его, тем более, что я «простодушно» пытался рассказать, как умело Горбачёв провёл и международную часть беседы. Завистлив, мелок, до мозга костей развращён чиновничьей трусостью и карьеризмом. Жалко и обидно.
Вчера он обсуждал с нами (замами) новую записку Андропова в ПБ о том, что делать после установки ракет. Но об этом особо. Вечером дома, после очень трудного дня, набросал ещё «концепцию» своих выступлений во Франции, куда поеду в воскресенье.
ТАКОВЫ ОТНОШЕНИЯ В ПОЛИТБЮРО
17 ноября 1984 г. На работе написал ещё 3 страницы для памятки Черненко к визиту Киннока. Надо было учесть его речь на Политбюро по плану на 1985 год к сессии Верховного Совета, впрочем разумной речи, как и другие его речи, которые ему пишут умные и озабоченные делом люди. Начал ещё раз править то, что прислал обратно Александров (для этой же памятки). А ещё сегодня надо готовиться к началу работы «на даче» перед Прагой.
Посмотрел двухсерийный фильм «Берег» (по Бондареву). Произвело. Всё сильнее ощущаю своё прошлое в войне. Как и герой фильма – там я окончательно сформировался, и уже ничто меня принципиально изменить не могло. И эта основа – чем ближе к концу и чем очевиднее, что «дальше фронта не пошлют» и терять нечего, перед Богом скоро представать, - тем явственнее она воздействует на всё моё поведение и отношение к жизни и людям.
Фильм официально очень сильно рекламируют. Объявлена всесоюзная премьера и идёт он «с предисловием» режиссёра Наумова, уже имеет премию Всесоюзного фестиваля, но фильм не массовый, и зритель его не воспринимает. Это – интеллигентский фильм. Операторски сделан превосходно, хотя и с затянутыми кадрами. В романе критика сознательно не заметила «тогда» его крамольность, классовой неортодоксальности. В фильме же эти моменты стёрты. И кто не читал, тот не поймёт почти диссидентского подтекста.
Брутенц рассказал эпизод. Был он как-то у Пономарёва. По какому-то поводу надо было позвонить Громыко. И вот секретарь ЦК, кандидат в члены ПБ испрашивает сначала разрешения позвонить министру у его помощника. Тот обещает доложить... Разрешает. Пономарёв звонит. Тон подобострастный, просительный. И вдруг слышно: «Да, да...» и бросает трубку, когда Пономарёв ещё не успел закончить фразы. Таковы отношения в Политбюро. Такова монополия одного из триумвирата.
ТОЛЬКО ОДНА ЖЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ СТОИТ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИТЬ
17 ноября 1985 г. Гуляли с Митькой по морозу, по переулкам в тылу Б. Пироговки. А, вернувшись, занялся любимым занятием Маркса – перебиранием книг. Много листал Толстого. Перебросился «с его подачи» на Паскаля и Канта. В ряду множества тем, которые естественны при таком занятии, проклюнулась случайно одна, - о славе, в которой многие, особенно увидевшие в себе способности (талант), искали смысл жизни. Паскаль, Толстой и Гоголь – крайние носители отрицания «этой концепции». Однако, все они альтернативу нашли в вере. То есть – никакой альтернативы для «похоти духа» (в отличие от «похоти тела» по словам самого Толстого) не предложили. Впрочем, сам Лев Николаевич в предисловии к Мопассану, которого он сначала осудил (с позиций чуть ли не «соцреализма»), а спустя 20 лет одобрил и, восхитившись, записал: «Ведь только одна женская любовь стоит того, чтобы жить»... Слава, богатство, на что это, когда нельзя на них купить женской любви. Это – единственная альтернатива... даже, оказывается, в 65 лет.
ЕЛЬЦИН НАЧАЛ С ПОШЛОГО СКАНДАЛА
17 ноября 1991 года. Воскресенье. М.С. задержал нас с Андреем у себя в комнате и, стоя за своим столом, стал рассказывать, что там было. Ельцин начал с пошлого скандала - ещё до начала заседания: вот вы вчера на презентации книги опять нападали на Россию, на её президента.
Я ему: откуда ты взял, наоборот, защищал тебя.
Е.: Мне рассказали. Опять вы начинаете конфронтацию... А без России вам всё равно никуда.
М.С.: Да опомнись, всё наоборот. Андрей, покажи ему стенограмму.
У Андрея под рукой её не было, послал в Москву машину... Потом, уже на обеде, М.С. показал Ельцину. Тот поглядел, отвёл газету на расстояние руки, вроде как полюбовался: «Ну, это совсем другое дело!» (речь шла о месте, где М.С. говорил о Чечне). М.С. продолжал:
- Я для себя решил - как на кон поставил - добиться главного: государство или что-то неопределённое, аморфное - и тогда ухожу! В проекте Союзного договора эта тема ещё в преамбуле... И началось... Каждый предлагал какие-то «гибкие» термины... Ельцин (со слов своих Бурбулисов): «Союз с некоторыми государственными функциями»...
Я ему: Что это такое?
Е:
А вот такое - чтоб не было Центра.
М.С.:
Я тоже против старого Центра, но я требую, чтобы было государство, т.е. нечто с властными функциями. Исчерпал всю свою аргументацию... Никто в общем из руководства республик, даже Назарбаев, активно не поддерживал. А спорили мы в основном с Ельциным. Присутствовавшие Кудрявцев (академик) и В.М. Яковлев (не А.Н., другой, его советник по праву) - предложили вставить слово «конфедеративный».
Е:
Ну и что! Где конфедерация, там и федерация и опять к Центру!.. Не пойдёт. Кудрявцев:
Но это же демократическое образование!
Е:
Ну, раз демократия, тогда можно...
М.С.: Давайте и назовём: «конфедеративное демократическое государство»...
Посудачили... согласились, на это потребовалось почти 4 часа - всё время до обеда.
Андрей (Грачёв, пресс-секретарь Горбачёва) откомментировал поведение Ельцина так: Это, знаете, как большой Ванька на деревне. Ну, Вань, ну, давай, это же тебе ничего, тебе же на пользу... «А я не хочу, не хочу и всё, мне это не подходит!» Ну, Вань, подумай, все тебя просим, смотри вон - люди глядят, ждут, от тебя зависит!» «А я не хочу». Да ты подумай, ну проспишься, сам пожалеешь, что не соглашался. Ну, перебрал немного... Завтра-то всё яснее будет. «Ладно. Согласен. Только смотрите у меня!»...
М.С.: Дальше речь пошла о властных структурах. О президенте. Я им говорю: должен избираться народом. Все один за одним: как же так? Ведь в каждом из наших государств будет президент, зачем ещё? Ведь тогда двоевластие... Я им: Не двоевластие, а чёткое разделение полномочий и полное распоряжение делегированными правами и обязанностями.
Они: Ладно, только пусть президента назначают парламенты (или выбирают) суверенных государств.
Я им: Нет... Куклой, свадебным генералом или чтоб каждый ноги обтирал о президента - на это я не пойду. И дело не во мне. Кто бы ни был, раз договариваемся о государстве - субъекте международных отношений, с едиными вооружёнными силами, с согласованной внешней политикой, с общим рынком, финансовой системой и т.д. - должен быть полномочный и властный глава государства, который имеет мандат от народа.
Уломал в конце концов: избирается президент гражданами суверенных государств - членов Союза, а гражданство тройное («автономий» быв.; суверенных государств, союзное)... Это - чтоб человек на всем пространстве чувствовал себя одинаково полноправным - одно для всех «союзное» гражданство. Выборы – «по закону», т.е. суверенные государства могут их проводить по-разному, возможно, - через выборщиков. Но всё равно - мандат от самих граждан, а не от парламентов или каких-нибудь других властей.
Ельцин бросил реплику: это хорошо - через выборщиков, как в Америке!
М.С. на это заметил: Не знает, что ли, что в США президент ого-го!
Потом в этом же духе - пошло-поехало: каким должен быть общий парламент. Ельцин настаивал - чтоб однопалатный - из делегаций от парламентов государств. Я, говорил нам М.С., круто выступил против. Ибо это опять превратило бы президента в марионетку. Ельцин сопротивлялся, но я его купил: говорю - тогда так, ведь, Борис, получится, - от Туркменистана 50 депутатов, и от России - 50!!
- Что?! - взревел Ельцин.
- Ну, а как же, раз ты за такой парламент, тогда так... И знаете, М.С. смеётся, при всех я это сказал, при Ниязове. (будущий президент Туркменистана – «Туркмен-баши»). И быстро договорились: другая палата избирается всеми гражданами.
С положением о Министерстве внешних сношений, МВД, Министерстве обороны и о единых Вооружённых силах справились без скандалов. Но уткнулись в бюджет - в запрос М.С. о 30 млрд. на квартал до конца года. Тут опять Ельцин начал Ваньку валять. «Не дам печатный станок - и всё. И так деньги ничего не стоят»... На ковёр вызвали Геращенко и других финансовых экспертов. Один за одним Ельцину разъясняли, что государство, какое-никакое, ни дня не может существовать без денег. А денег в Госбанке нет. Ведь... что-то от государственных органов остаётся: армия остаётся, Академия наук остаётся... Зарплату люди должны получать, а студенты - стипендию...
- Не дам и всё!.. - реагировал Ельцин.
Препирались два часа... В том числе уговаривали не разгонять завтра (15.XI - срок) Министерство финансов, потому что некому будет даже распределять деньги, если их дадут.
- Ну ладно! До первого декабря пусть ещё поживут! - облагодетельствовал Ельцин.
Финал. Никто не хотел участвовать в пресс-конференции: Вы, мол, Михаил Сергеевич, и скажите всё, о чём договорились. Нет уж, возражал Горбачёв, давайте вместе, если действительно договорились... Пошли все к выходу. Но никакой уверенности, что они завернут к толпе журналистов, не было. Однако Андрей выстроил эту толпу так, что увильнуть было некуда. Удалось только одному - Муталибову. Остальные вынуждены были сказать, что «Союз будет».
Впрочем, на другой день Ельцин заявил, что не удовлетворён Ново-Огарёвым: «Пришлось пойти на большие компромиссы, чем следовало бы». А журналу «Цайт» перед своей поездкой в ФРГ - сказал: я все проблемы практически могу решить без Горбачёва!
М.С. мне «жаловался» на этот счёт по телефону позавчера вечером, уже после интервью «Штерну». Я успокаивал его. Поговорили о «падении нравов в политике». С перестройкой М.С. начал поднимать этическую планку в политической деятельности (честность, доверие, правда, о чём договорились - свято и т.д.). А теперь все вновь вразнос, но уже под прикрытием демократии, плюрализма и гласности. И зараза эта пошла в международные отношения, где М.С. создал атмосферу доверия и верности слову. А теперь - и Буш, и Миттеран, и Коль... под давлением real politik - изменяют ему, изменяют своим заверениям в поддержке его политики, быстро переориентируются на новые «реальные» центры власти - Россию, Украину, даже Узбекистан... Проверкой в этом отношении будет поведение Коля с Ельциным, который туда едет 21 ноября.
См. предыдущую публикацию: «Смерти Брежнева ждали... Оценка Генерального секретаря, который коллекционировал иностранные марки автомобилей; который вручал орден своему сынку, алкоголику и валютчику». Что было в Кремле 16 ноября: в 1982, 1984 и 1985 годах.
