Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь.
КРИТИКОВАТЬ ЛИЧНО ГЛАВ ДРУЖЕСТВЕННЫХ ГОСУДАРСТВ И ПРАВИТЕЛЬСТВ ЗАПРЕЩЕНО ЦК
25 марта 1972 г. Читаю ТАСС. Альтамирано поехал в Пекин (Генеральный секретарь социалистической партии Чили, с которым я познакомился, когда он был год назад в Москве, и встречались, когда я был в Чили, в октябре 1971 года). 5 часов он провёл с Чжоу. Восторги - «незаконченная революция», «великий народ», «судьбы человечества» (в духе Никсона), «750 млн. китайцев + 600 млн. латиноамериканцев», «признанный лидер третьего мира»... Либо они отчаялись в реальности советской помощи, либо сказывается «революционная» натура антикоммуниста = антисоветчика, поскольку СССР - законченное общество, подобное западно-потребительскому, и заурядная сверхдержава...
Я рассказал Загладину о протесте ИМЭМО (Институт мировой экономики и международных отношений. Сейчас носит имя Е.М. Примакова – прим. FLB) по поводу двух антисемитских книжонок бывшего еврея Евсеева (по решению ЦК выпущены для борьбы с сионизмом). Объекты протеста: Евсеев записал там Мирского в сионисты, но подставился, присоединив Помпиду к сторонникам Израиля (критиковать лично глав дружественных государств и правительств запрещено ЦК). Загладин сказал, что книжки плохи, но практически тоже не реагировал, хотя это его сфера.
Я чувствовал за всей его позицией мысль: не тем ты, Черняев, занимаешься. Что это тебе всё даст? Да и - не только тебе лично может повредить. Ты - зам. Об отделе пойдут разговоры... Почему ты всегда лезешь, и к тебе липнут, когда что-нибудь связано с борьбой против ревизионизма и сионизма?! Сам Загладин «выше» всего этого.
МОЖЕТ БЫТЬ, ХОЗЯИН НЕ В КУРСЕ ДЕЛА?
25 марта 1973 г. Встал рано. Перечитываю «Литературку» - последние номера, которые пропустил из-за ФРГ. Густо идут статьи о современном рабочем, о современном интеллигенте, о современном герое литературы. Каков он? Каким должен быть? В центре таки образ руководителя. За объект дискуссии взят Пешков из «Человек со стороны» Дворецкого (я видел в «Современнике»): «социальная активность, сознательность, гражданская честность и мужество личности героя современности, профессиональное мастерство, чёткая компетентность, безусловная рациональность, как условие нравственного подхода к современным задачам». Обсуждают горячо и грамотно этот эстетический поиск современной советской литературы. Но - в свете того, что рассказано выше, - не без хозяина ли они этим занимаются? Или, может быть, хозяин не в курсе дела?
Вчера ходил в Третьяковку на Бориса Мусатова. Только, пожалуй, «Реквием». А так - анемичный мир болезненного, «убогого», как сказали бы раньше, человека утончённого вкуса. Мир, который заставляет задуматься о бесконечности вариаций и возможностей человеческого духа, о нераскрытых тайнах этого духа, которые притягивают, волнуют. Но сам этот художник не волнует.
ТЫ В КУРСЕ, ОТКУДА ВЗЯЛСЯ ЭТОТ НОВОИСПЕЧЁННЫЙ БЕЛЯК, МИНИСТР БЕЗ МИНИСТЕРСТВА? «ВЗЯЛСЯ» ОН ОТ САМОГО...
25 марта 1978 г. Несколько дней ломали голову, поздравлять или не поздравлять французов с выборами. Зуев (зав. сектором) сразу занял решительную позицию: поздравлять не с чем, они сами не говорят о победе, передрались между собой (с ФСП), да к тому же ещё целыми полосами в «Юманите» каждый день долбают нас за лишение гражданства Ростроповича и Вишневской. Я тоже с самого начала для себя решил – не поздравлять (мысленно представляя себе гримасу Канапы: мол, плюй им в морду, а они все равно держат фасон «пролетарского интернационализма»). Б.Н. (Пономарёв) согласился (по три раза говорили с ним), но не хотел брать на себя. Велел отписать Червоненке (посол) аргументы, побуждая его не настаивать. Тот телеграммами, однако, продолжал по-хохлацки требовать. Тогда оставили все его шифровки без внимания. Б.Н. правильно рассуждает: не доложим в ЦК, никто там, в верхотуре и не чихнёт по поводу французов. Их выборы – до лампочки, как и многое другое. А доложим – начнутся колебания, суждения. Время идёт. Сами французы уже «перешли к очередным делам».
Б.Н. издалека (из Крыма) волновался всё по поводу приезда группы американских конгрессменов. Едут туристами, но хотят встреч с Брежневым, Громыко, Устиновым, Огарковым и т.п. Шитиков (член Президиума Верховного Совета СССР) и Корниенко (теперь первый зам МИД’а, быстро усвоивший хамскую манеру своего шефа) решили не «лизать …опу» (так Шитиков выразился в разговоре с зав. нашим американским сектором Мостовцом). Не захотели даже посылать наших депутатов встречать американцев в аэропорт, не говоря уж о том, чтоб сопровождать их в Ленинград и Киев. Арбатов мне пожаловался, я – Б.Н.’у. Тот раскипятился. Шитикову я продиктовал, что надо делать и всерьёз. Он трепыхался, но подчинился. А Корниенко по поводу «корректив» секретаря ЦК заявил мне: я считаю это совсем ненужным и неправильным, но поскольку я не вижу особых политических (!) причин возражать, я не буду всего этого опрокидывать... Это говорится об «указаниях» Секретаря ЦК! Я перешёл на басы. Но дело не в этом: особо приближенные (к Громыко) чувствуют такую крышу над собой, что для них даже верхний эшелон партийного руководства – нуль без палочки.
На аналогичную тему разговор с Здоровым (зав. отделом машиностроения) по поводу посылки нового министра (Беляка) в Англию для изучения машин по производству кормов. Поскольку я тоже должен был подписывать эту командировку и поскольку я знаю и сам видел, что ездят десятки наших высокопоставленных чинов, смотрят, обещают, уезжают, а через месяц-два туда же приезжают другие, уезжают с тем же. Англичан это сначала удивляло, а потом привело в бешенство. На днях, инструктируя делегацию «Великобритания- СССР», собравшуюся в Москву, один зам. Оуэна (министра иностранных дел) велел им исходить из того, что документы, подписанные в 1975 году «Вильсон-Брежнев» можно считать «мёртвой буквой». Так вот: так как этот Беляк собрался ехать туда же, где в ноябре мы были с Кунаевым, я выразил сомнение. Здоров, с которым мы знакомы лет 20, сказал: «Знаешь что, Анатолий Сергеевич, не выпендривайся. Так было – так будет. И не только в Англии. Ты в курсе, откуда взялся этот новоиспечённый Беляк, министр без министерства? Нет? А я в курсе! И не советую тебе лезть в это дело...» «Взялся» он от Самого...
ПОНОМАРЁВУ ПОД 80 И ГОЛУБАЯ МЕЧТА СТАТЬ ЧЛЕНОМ ПОЛИТБЮРО ИСПАРИТСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНО...
25 марта 1983 г. Вчера вечером доконал доклад о Марксе. Вытравил последнюю свежесть. В заключении я попытался дать на двух страницах ответ: почему мы, КПСС, считаем марксизм- ленинизм руководством к действию. Современный ответ, без схоластического лекционного трёпа. В результате долгого спора, Б.Н. (Пономарёв) свёл доклад к тривиальностям, которые можно было бы сочинить за 2-3 дня. И вся работа состояла бы в поисках цитат... В чем дело? В двух обстоятельствах. Боится выпендриваться и демонстративно претендовать на роль конкурента в области теории, т.е. отстаивать позиции, которые силою обстоятельств оказались им заняты при Брежневе. А теперь и Андропов, и Черненко «делают теорию сами».
Второе. Ему претит отовсюду идущее желание видеть в Андропове «новый этап». В силу того, что его лично отодвигают и от теории (от изменения Программы КПСС, конкретно), и от политики, в силу того, что «всех их» он считает нуворишами в политической деятельности, а себя единственным в их среде «образованным марксистом» и теоретиком, а главным образом потому, что ему под 80 и голубая мечта стать членом ПБ испарится окончательно... Он сопротивляется, не скрывая пренебрежения (перед нами, «близкими») к начинаниям и новым идеям нового Генерального и тех, кто его в этом поддерживает. Консерватизм (политический и идеологический) в нём нарастает не по дням, а по часам.
Рассказ Брутенца, как Александров ему (Б.Н.’у) поручил сочинить для Андропова на идеологический пленум три страницы по «третьему миру» и как он пытался саботировать это задание. Б.Н. вдруг подарил изумительный набор чернильных ручек. Решил попробовать, а оказалось, что их у меня целых три, лежат запущенные. Странен он, мой шеф. С одной стороны он очень одинок. И ему хочется, чтоб хоть кто-то был близок, например, я. Вот и расчувствовался с ручками. С другой – щедростью души он не отличается, потому что эгоист от природы, а теперь ещё и старческое. И поэтому думает легко отделаться... за вчерашнюю мою дискуссию с ним, видно, по очень болезненному для него предлогу.
МОИ ОПАСЕНИЯ, ЧТО ГРОМЫКО ОПАСНЫЙ ДЛЯ СТРАНЫ ЧЕЛОВЕК, ПОДТВЕРДИЛИСЬ
25 марта 1984 г. В пятницу, как я остался и за Пономарёва, и за Загладина, привелось побывать на первом заседании Комиссии Политбюро по пропаганде и контрпропаганде на заграницу. Во главе поставлен Громыко. Беспрецедентный в истории КПСС случай, когда министр, а не Секретарь ЦК возглавляет Комиссию ЦК! Из трёх с лишним часов около двух с половиной говорил он сам. Оказывается, он любит поговорить! Мои опасения, что он опасный для страны человек, подтвердились. Речь шла о том, как изображать вопросы ядерного разоружения на переговорах. Смысл его многочисленных заходов и намёков – жёсткая конфронтация, ни на йоту от взятой формулы: никаких переговоров, пока не уберёте ракеты из Европы. Это означает, что либо вообще не будет переговоров и гонка будет разматываться с нарастающей силой в ущерб всем нашим социально-политическим надеждам на совершенствование социалистического общества, либо, как уже случалось при Громыко, пойдём на попятную, только в худших для себя условиях (скажем, когда будет не 20-40 ракет размещено, а все 600).
Для нас же, Международного отдела, полный тупик. Потому, что нам даже запрещено «разговаривать» с общественными, антиракетными силами, «дискутировать» с кем бы то ни было по поводу их идей. Ибо какая может быть дискуссия, если сидишь и повторяешь вышеупомянутую формулу. Значит, на нашем «участке» в этих движениях надо поставить крест и они будут развиваться теперь главным образом в антисоветском направлении: так как именно мы в глазах массы блокируем переговоры и ничьи соображения не хотим даже выслушивать.
Намекал Громыко на разных наших многочисленных комментаторов, которые «позволяют» и создают впечатления, что в Москве «есть и другие точки зрения», что «мы не уверены до конца (кое-кто во всяком случае) в правильности своей политики» и т.д. Сделал Громыко почти открытый втык Пономарёву: мол, встреча Черненко с Фогелем прошла правильно. А вот делегация, которая «потом выслушивала его идеи насчёт того, чтобы заморозить ядерные средства по состоянию на сегодняшний день (т.е. при наличии уже поставленных ракет) и возобновить переговоры, не дала надлежащего ответа. Нахальство этого заявления тем больше, что оно было произнесено на другой день после того, как ПБ одобрило «деятельность делегации во главе с Пономарёвым».
Проезжался он и вообще против «таких отношений» с социал-демократами, «называли, мол, их товарищами», «братание устроили», «даём сбить себя с толку», «строим иллюзии»... А Фогель, мол, прямо заявил Черненко, что «они, социал-демократы, принадлежат к другой социальной системе», т.е. к какой? – к капиталистической! Вот так-то! И все наши потуги смазаны... «Класс против класса». И один аргумент в политике – ракеты! В дипломатии тоже. И всякое такое «вмешательство» в эту линию подлежит запрету. Словом, концепция ненужности Международного отдела, как и комдвижения, и всяких общественных движений «нового типа» просматривалась довольно отчётливо. Звонил Б.Н. Я ему рассказал всё это. Расстроился. Грозился обратиться к Черненко. Но... не сделает он этого, потому что знает, что не будет поддержан, а только вызовет ещё большие подозрения, что хочет проводить какую-то «свою» политику.
Вчера, в субботу, пришлось ехать на работу. Лигачёв просил помочь в сооружении международного куска речи Тихонова, которую он произнесёт после переизбрания премьером на Сессии Верховного Совета. (Ещё о комиссии Громыко. Первым в дискуссии вылез Афанасьев, академик и редактор «Правды». И ещё раз я убедился, что он легковесный, политический вертопрах себе во вред, да просто не умный человек).
Вечером был на Бродском, в Академии художеств. Много народу. 77-летняя дочка ходит по залам, всячески стараясь привлечь к себе внимание. Обогатился. И неожиданно было. Хотя Бродский известен с детства – и ленинианой и несколькими картинами в Третьяковке и по иллюстрациям, но цельное представление о нём – портретисте, и особенно пейзажисте получилось впервые. Времена года, воздух, пространство передаёт – не помню кто с таким мастерством и так захватывающе. А портреты – и частные, и политические – Фрунзе, Буденный, Ворошилов, и коминтерновцы вызывают смерч ассоциаций и раздумий.
Читаю Залыгина «После бури». Замысел не без умысла. Но по обилию и остроте политических и идеологических сомнительностей (а эпоха изображаемая та же) «Доктор Живаго» выглядит инкубаторным цыплёнком. Пастернака мы сгноили за «Живаго», а Залыгина превозносим – и за мастерство, и за глубину проникновения, и за масштабность.
ПРИЧЁМ, В ГРУЗИИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ РАЗРУШАЮТ ПО 1-2 ПАМЯТНИКА ЛЕНИНУ
25 марта 1990 г. М.С. принимал американских учителей. Ух, и отдохнул он душой. Раскрывался, обаял, полно «соображений», прямо как в прежние времена, когда он только набирал. Советские учительницы обозлятся: вот, мол, американским время не жалеет, а мы – сидим в дерьме. Поговорили потом (после адмирала Крау)...
Я: Михаил Сергеевич, меня вчера испугало Политбюро.
Он:
Тебя всегда оно пугает...
Я:
Не всегда. Иногда удивляет, иногда огорчает, иногда смешит и возмущает.
Он:
А что?
Я:
Я перестаю понимать. Я ведь привык разбираться – где у вас цель, а где тактика. А с Литвой – запутался. Если Вы думаете удержать Литву с помощью запугивания, без применения войск, то – это нереально. А все Ваши успехи в перестройке всегда связаны с тем, что Вы умели считаться с реалиями, как Вы любите выражаться. Если же Вы «не исключаете», как вчера заявили на ПБ, «вариант Варенникова» (чрезвычайное положение, президентское правление, ввод трёх полков, «изоляция» вильнюсской верхушки, использование марионеточных литовцев, которые «призовут» наши войска, как в Праге в 1968 году), то тогда – крах. Тогда гибель всего Вашего великого дела. И из-за чего – из-за великодержавного комплекса, потому что экономически мы ничего не теряем, и они все скрупулёзно выполнят, если договоримся, да им и деваться некуда!
Он: Да, брось, ты, Толя, всё будет как надо, всё пойдёт правильно!
Это он выслушивал и говорил «между прочим», стоя, перелистывая бумаги на столе...
Вчера объявили о составе Президентского Совета. Пёк он его в тайне... От
Яковлева я кое-что узнал: насчёт Айтматова, Распутина (!), против которых А.Н. бурно протестовал, об остальных вчера услышал по TV. Опять же – и тут я перестаю его понимать. Шахназарова (своего правовика) он тоже не спрашивал. Меня спросил только – что делать с Загладиным. Думаю, что состав, особенно Ярин и Распутин, вызовет разочарование и в Верховном Совете, и у интеллигенции, т.е. у «сознательной» базы перестройки. Словом, ситуация неопределённости для меня: я перестаю понимать М.С. С одной стороны, он вроде уходит от «партийной власти», с другой – в особенности по Литве, действует в духе Лигачёва-Язова-Воротникова-Крючкова... и сугубо на идеологической основе. Без всякого разумного рассуждения и объяснения. Цель для всех них очевидна и не подлежит даже обсуждению, несмотря на Конституцию: закон о выходе и т.п. – не пущать!
Причём, когда в Грузии каждый день разрушают по 1-2 памятника Ленину, и на всех перекрёстках кричат о выходе, отменяют все советские и коммунистические символы и признаки, когда в открытую копят массу оружия и набирают боевиков – это ничего... Никакой верховной реакции. А против Литвы – один указ за другим! Хотя здесь опасность угробить «великое дело» очевидна: США, Европа, демократический мир не признают литовское дело внутренним, а Грузию, как и Азербайджан считают нашим делом!!
Солженицын «Март 17-го». Газеты, газеты. Вот сегодня в «Комсомолке» за 22 марта – о распаде комсомола. На TV видно, как общество-то рушится... А на Пленуме ЦК хватаются за идолы прошлого. Лигачёв требует в Устав: цель – коммунизм! И устроил на ПБ истерику, что опять не учли его предложение (записали лишь «коммунистическую перспективу») Поразительная вещь: журналы, даже газеты, даже TV полны умных рассуждений о сути и судьбах марксизма, социализма, ленинизма... А этой серости во главе КПСС с теоретической подготовкой ВПШ образца 50-х годов на всё наплевать. «Коммунизм – цель». «Марксизм-ленинизм» – идейная основа партии! И ты хоть лопни. А ведь в Политбюро таких... да все, кроме двух, трёх! Но оно определяет дух политики. Оно... Но паки и паки: зачем М.С.’у такой Президентский Совет?!
Выставка Дейнеки на Кропоткинской. Портрет карандашом – женщина в старинном платье на диване. Полтора часа оторваться не мог. И вообще «ассоциации и реминисценции», а залы пустые, хотя сегодня последний день.
М.С. по телефону: о статье Гольданского по поводу антисемитизма (в «Вашингтон пост»). Обиделся. Ругал. Евреи – трусы. Велел поговорить! О Загладине: сделать советником президента и поручить общественные организации, наши и международные. Мне: подбирать себе сотрудников (в консультантскую группу при помощнике). Варенников из Литвы провоцирует Горбачёва..., - ох, как ему неймётся поскорее ликвидировать перестройку!
ОЧЕНЬ ВОЗМОЖЕН РУМЫНСКИЙ ВАРИАНТ...
25 марта 1991, понедельник. Мэтлока я сосватал к М.С. И хороший разговор получился - откровенный: хочет быть рядом с Бушем и чтоб Буш был рядом. Ценит его позицию. Хочет, чтоб в США все знали об СССР. (Спецслужбы пусть делают своё дело), посла хвалил, но просил, чтобы США воздерживались обозначать свою позицию по нашим внутренним передрягам.
Но всё - не то. Сколько-то дней готовил он выступление по ТВ по итогам референдума? Шахназаров, болевший и потом увидевший то, что насочинено, пришёл в ужас и забраковал. Такой серости, говорит, президенту ещё не подкидывали. И знаешь, мол, беда в том, что М.С. перестаёт чувствовать серость... Утрачивает ощущение реакции «аудитории»... Видимо, совсем растерялся. Поручил мне, говорит Шах, готовить речь в Российском парламенте?!. Я подготовлю, но буду протестовать - чтоб не выступал там. Один раз он таким способом помог Ельцину стать председателем Верховного Совета РСФСР. Теперь поможет стать президентом России.
Я возопил: Надо абсолютно не понимать ситуации, чтобы сейчас - под улюлюканье уличной толпы - пойти в Российский парламент и говорить против Ельцина. Его же просто там освищут... или начнётся драка депутатов! А Шах мне: А он (М.С.) уверен, что не допустит Ельцина в президенты. Между тем (продолжал Шах) - 28 марта может стать началом конца: Ельцин призовёт к всеобщей политической стачке... Она уже по существу начата шахтёрами, металлургами, путиловцами и т.д. И если Москва забастует, нас с тобой (он это мне) в четверг здесь уже не будет.
Что касается «себя лично», даже интересно «будет посмотреть». Но вообще-то нечто подобное может произойти. И останемся даже без пенсии: скажут - иди, оформляй её в президентский аппарат... который уже разгонят. Ничего!.. Книжки и альбомы буду продавать - переживу... Впрочем, мы, действительно, в своих больших кабинетах, за дверьми, охраняемыми офицерами КГБ, утратили живое (кожей) ощущение реальностей. Общество готово взорваться... Кто начнёт стрелять?.. Очень возможен румынский вариант...
Что читать, что делать? Уже возникает идиосинкразия к газетам. Надоела эта интеллектуальная политическая отрава. Отвлечься же на что-то классическое невмоготу... Тревожно.
См. предыдущую публикацию: «Острова Горбачёв решил не отдавать. Вчера в Кремле М.С. обсуждал позиции перед визитом в Японию. «Я был бы очень рад отдать эту миссию Ельцину»,- сказал он. Склонен замотать проблему в красивых словах и обещать «процесс». Что было 24 марта в 1979 и 1991 годах.
