Брежнев: «Читал, я эту вашу статью, вернее Галя мне её прочла»

УДИВИТЕЛЬНЫЙ СТАРЕЦ, ФИЛОСОФ ФЁДОРОВ

22 января 1978 г. Проводил делегацию Пономарёва в Америку. Потом поехал через Внуково сразу в Успенку. Досмотрел 12-ую часть многосерийного фильма «Вечный зов». Фильм хороший. Вчера по совету Карякина прочёл статью некоей Семеновой в альманахе «Прометей» о «философе Фёдорове», удивительном старце, современнике Достоевского и Толстого, «создателя» идеи воскрешения (научного!) всех ранее живших, в этом, доказывает он, смысле, жизни и освоения космоса. Но, конечно, не с этим корреспондирует «Вечный зов», а с попутной идеей Фёдорова – идеей России, которой предназначено проделать первый опыт собирания людей и народов на огромном пространстве для единой цели – «спасения человечества», цели его существования.

В фильме пространственно даётся идея величия и уникальности России: за тысячи километров от Москвы люди объединены мыслью – спасти Москву – ядро и тайный смысл жизни каждого и всех – 1941 год.

77 ЛЕТ НА ПОБЕГУШКАХ

22 января 1982 г. Вышел сегодня на работу. И лучше бы этого не делал. Основной крутёж шёл вокруг двух статей по итальянцам (для «Правды» и для «Коммуниста»). На Политбюро решено было «поручить Пономарёву доработать в духе обсуждения». Тот сразу обещал это до середины пятницы.

А произошло, как мне рассказал Загладин, следующее. Б.Н.’у он подготовил памятку, чтоб что-то связное Пономарёв произнёс на ПБ. Загладин мне прислал её домой: она умеренная и взвешенная. Но, как выяснилось, - об этом сообщил потом Загладин, Блатов, - Б.Н. её не произнёс, а твердил только, что с ИКП «много работали»: Брежнев три раза встречался с Берлингуэром, он сам, Пономарёв, столько-то раз, другие и т.п., письма писали, посылали делегации и, однако, - «вот, мол, что имеем». Это заключение добавил уже Блатов: мол, так не докладывают, - «работали-де, работали, а результат обратный. И Леонида Ильича впутал в эту работу»... Но здесь - вся логика Пономарёва, логика чиновника, человека в 77 лет на побегушках. И в этой ситуации ему главное – оправдаться, показать, что он, как секретарь обкома в своей области, всё сделал, что мог, а они вот такие сволочи – ни с чем не считаются. Он в этом своём чиновничьем раже, мелкотравчатом карьеризме, который стал второй натурой, хотя и потерял в его возрасте и положении всякий смысл, - не в состоянии правильно оценить даже своих коллег, которые не занимаются МКД (международным коммунистическим движением – прим.FLB), и даже внешними делами вообще, но проявили гораздо больше политического чутья и делового подхода.

Вёл ПБ Черненко (Суслов болен, а Брежнев в Завидово). Андропов, не зная ещё мнения Л.И., начал с того, что, мол, надо ещё подумать, чего мы хотим, нельзя не рубить с плеча, нужен хороший план работы, чтоб «сохранить партию (ИКП) с нами». А в это время происходило следующее. Загладина не пригласили на ПБ. (Политбюро ЦК КПСС) Он сидел у себя. Звонок по спецтелефону: Брежнев. «Читал, говорит, я эту вашу статью (для «Коммуниста»), вернее Галя мне её прочла. Клочковатый текст, видно, что много народу писало. Есть места ничего, а есть банальность и скука, как сам ваш шеф (Пономарёв). А главное – неизвестно, чего мы хотим. Что – рвать с ними или работать с ними? Ты как думаешь, только прямо мне скажи»... Загладин якобы ответил: конечно работать!
«Так это же ты тогда здесь пишешь? Зачем эти истерические ноты, эта ругань? Мы же большая партия, солидная сила, мы – партия Ленина. И надо спокойно порассуждать, попытаться объяснить, конечно, ясно изложить своё отношение, но не превращать статью в обвинительный акт... (это как раз то, что требовал от нас Пономарёв, буквально такими же словами: чтоб не дискуссия, даже не полемика, а – «обвинительный акт»!)».
Договорились? – закончил Брежнев, - и положил трубку.

Но, как вскоре выяснилось, он то же самое сказал Черненко. И тот, выслушав всех, от имени Леонида Ильича изложил вышеупомянутое. Б.Н., примчавшись в Отдел, собрал Загладина, Зуева, Смирнова и, как ни в чём не бывало, стал «откручивать назад», обвиняя присутствующих в том, что получилось не то, чего потребовало ПБ. Ни намёка на угрызения, на то, что сам виноват, он же давал Загладину по ушам за либерализм и сам жаловался мне на Загладина, что тот «потворствует». И делал это не раз. Первый проект для «Правды, который мы с Загладиным подготовили, он забраковал, как раз на том основании, что он «даже мягче», чем текст для «Коммуниста». Тьфу! И вот под таким человеком приходится ходить и выкладываться, чтоб он на публике не выглядел анахроническим кретином!

Всё это меня взвинтило до внутренней истерики. Особенно, когда я увидел результат работы Зуева, Смирнова и самого Пономарёва над текстом после и по итогам ПБ. Если и в предыдущем варианте была клочковатость, бросившаяся в глаза Брежневу, то теперь он превратился в набор абзацев, часто совсем не связанных между собой. Правка и дополнительные фразы, исполненные «самим», были ярчайшими образчиками «банальности и скуки», на которые так метко указал Брежнев.

Хитрый Вадим занялся статьёй для «Правды» и начисто отключился от этой статьи... - после комментариев Брежнева ему совсем ни к чему было ассоциироваться с нею.

Совсем вечером, после совещания у Б.Н. с участием Зимянина, Замятина, ТАСС и радио, Рахманина, Шахназарова по поводу предстоящего 30 января «Дня защиты Польши», организуемого Рейганом, я в довольно нервном тоне высказал своё отношение к новому тексту (в присутствии Загладина и Меньшикова).
- Вы не в курсе дела, - парировал Пономарёв... Было, де, Политбюро.
- Я в курсе дела. И я не возражаю против политических оценок, которые появились в результате Политбюро, но я считаю, что дело слишком серьёзное, чтобы выпускать на весь свет столь полуграмотное по языку и элементарно беспорядочно по логике сочинение.

Он озлился. Я тоже.
- Чего вы хотите?
- Я хочу, чтоб текст был читабелен, чтобы одно было связано с другим и чтоб об одном и том же не говорилось в трёх местах.
- Вот и сделайте, - резюмировал он. – Но так, чтоб видно было, что вы сделали.
И я пошёл делать... Идиот! Поучиться бы у Загладина!

А совещание, о котором я упомянул (по поводу Рейгана и Польши) – ещё одно доказательство мелкой суеты, в которую то и дело выливается его неуёмная активность и желание показать, что он делает все необходимое, чтобы дать отпор!

Прим. FLB: Кто такая Галя
«В последний период при Брежневе постоянно находилась и фактически его «страховала» референт-стенографистка Галя Дорошина, молодая, симпатичная и умная женщина. Она знакомила Брежнева документами и поступающей информацией, сообщала его соображения членам Политбюро, будучи передаточным звеном от него и к нему. Вела себя ровно и с высшим начальством, и с обслуживающим персоналом и, несмотря на свою деликатную роль, сумела завоевать уважение окружающих. Была едва ли не единственной из окружения Брежнева, кто не эксплуатировал сложившуюся ситуацию. Сразу же после смерти Леонида Ильича Андропов позвонил Дорошиной и сказал, что она может не беспокоиться за свою судьбу, от неё избавляться не будут», - так писал о Галине Дорошиной бывший первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС и советник Президента СССР Карен Брутенц в своих воспоминаниях «Тридцать лет на Старой площади».

22 января 1984 г. Рассказ Крупина «Семейная сцена» в «Литературной газете» от 18 января. Помимо глубины и блеска, поражает легализация внесемейной любви и общения – как главное в отношениях современных советских мужчины и женщины.

Субботу угробил на подготовку доклада к партсобранию по итогам декабрьского Пленума. Напридумывал всего, пока самому интересно, но как будут воспринимать. Но это зависит и от того, в каком настроении произнести.

НА МЯСОКОМБИНАТАХ, ЧТОБЫ ПРИВЕСТИ МЯСО В УПАКОВОЧНО-ТОВАРНЫЙ ВИД, БАБЫ ТОПОРАМИ ЕГО РУБЯТ

22 января 1985 г. Сегодня был на Секретариате. Лигачёв докладывал о ходе избирательной кампании. Организационно, мол, всё в порядке, но вот добиться, чтоб по деловому, без парадности и формализма – не получилось (и, действительно, то, что показывают на эту тему по телевидению, противно смотреть - как при приснопамятном Лёне в последние его дни).

Ещё – о состоянии мясо-молочной промышленности. Три министра выступали, из Госплана, Соломенцев. Вёл и подытоживал Горбачёв: «пещерный век», заключил он оценку министрам наше отставание от западных фирм. На мясокомбинатах, чтобы готовить мясо в упаковочно-товарный вид, бабы топорами его рубят.

Очень скверно... Никак не могу примириться с равнодушием людей (моих коллег в ЦК) к работе, за которую они получают большие деньги и всякое прочее. Пусть ты презираешь «это дело». Может, оно того заслуживает, по своей бессмысленности, непродуктивности и т.п. Но будь честен. Уйди, если не нравится. Но не будь циником, ибо это означает, что за тебя должны делать твою работу другие, которые получают те же деньги, что и ты, т.е. делают двойную работу – и за себя, и за тебя! Тот же Шариф, мой зав. сектором по Англии. Впрочем, четвёртый год он три четверти каждого года болеет!

22 января 1989 г. Прочел сам «Ленин в Цюрихе». (А.Солженицын). Ну, что же, автор довольно объективен, если учесть его ненависть к «делу Ильича». Личностно Ленин узнаваем. Другое дело, что многие «большевистские ценности» теперь обесценены – последующим опытом превратились в свою противоположность с точки зрения общечеловеческих ценностей.

М.С. СОБРАЛ ДЛЯ РАЗГОВОРА О ПЕРСИДСКОЙ ВОЙНЕ В ОРЕХОВОЙ КОМНАТЕ

22 января 1991 года, вторник.

Продолжали (я, Примаков и Игнатенко) уламывать Горбачёва выступить по Литве и Латвии в Верховном Совете. Вчера вечером он согласился только на то, чтобы мы к нему явились в 10 утра. Явились. Он сразу же обрушился на вчерашний российский парламент. Потом стал рассказывать, как он улаживал дело с Рюйтелем, а сейчас, вот, ждёт Горбунова и Рубикса.

Согласился, чтобы мы сочинили проект для его выступления в Литве. Дал мне вариант, подготовленный Шахназаровым (значит, ещё вчера подумал об этом). За полчаса я, вернувшись к себе, сочинил текст на пяти страницах. Кое что взял у Шахназарова. К 13.30 М.С. собрал для разговора о Персидской войне в Ореховой комнате. Были Язов, Крючков, Пуго, Бессмертных, Примаков, Белоногов, я и Игнатенко. Обсуждали ситуацию. Договорились: я пишу проект письма Бушу, Бессмертных - Бейкеру. С моим предложением пригласить Буша вместо его визита в Москву встретиться где-нибудь по типу Хельсинки накоротке М.С. пока не согласился. После этого Примаков, Шахназаров, Игнатенко и я сели за текст выступления по Литве. М.С. стал передиктовывать по моему варианту. Выбросил кое-что «самое интересное», в том числе одобрение воскресных митингов как выражение живой демократии. Но осталось главное: события в Риге и Вильнюсе - это не его, Горбачёва, политика. Это спонтанные вещи, результат кризиса и нарушения законов самими властями. Короче говоря, отмежевался. Выразил соболезнование. Осудил апелляцию к армии в политической борьбе, использование войск без приказа. Словом, всё, что нужно было сказать неделю назад. Тогда, может быть, не было бы ни событий в Риге, ни митингов в Москве, ни проклятий, ни бегства от него интеллигенции, ни беспокойства на Западе с угрозой отказаться нас поддерживать.

Но М.С. в своём репертуаре - всегда опаздывать. В «Комсомолке» - обращение Шаталина к Горбачёву с требованием уйти в отставку. Опубликовано очередное интервью Петракова «Стампе» в этом же духе. Подонство это. Самовыражение на уровне мелкого тщеславия, на грани предательства: ведь они-то знают Горбачёва, знают, что он не изменил принципиальному курсу, а просто в очередной раз неудачно маневрирует.

Прим. FLB: что было в этот день 100 лет назад.
ИЗ ДНЕВНИКА МОСКОВСКОГО ОБЫВАТЕЛЯ НИКИТЫ ОКУНЕВА:

22 [9 по ст. ст.] января 1918 г. † Действительно, Шингарев убит, и ещё Кокошкин. Эти два бывших министра так много поработали для достижения того, чтобы русский народ был свободен, и вот сами пали жертвой от звериных рук освобождённых ими. И убиты не в Петропавловской тюрьме, а в больнице, убиты зверски – штыками и многочисленными выстрелами. Неужто убийцы были в своём уме? …Не могу утерпеть, чтобы не записать, что его величество Ленин-Ульянов присутствовал некоторое время в Учредительном Собрании и в начале речи В. М. Чернова, продолжавшейся около 2-х часов, лёг на полу в проходе около «ложи совета народных комиссаров» и так лежал до конца речи…

См. предыдущую публикацию: «Политбюро наличествовало в половинном составе. Громыко хватил инфаркт. Андропов болеет уже 2 месяца. У Черненко осложнение после гриппа. Суслов основательно заболел. Соломенцев давно болен».