Шеварнадзе решил распорядиться десятками жизней наших ребят

МОЩНЫЙ УДАР ПО МИФУ, НАЗЫВАЕМОМУ КОМДВИЖЕНИЕМ

20 января 1982 г. Внезапно на работе почувствовал себя неважно. Отвлекла бешеная вместе с Загладиным гонка: Б.Н. (Пономарёв) на Секретариате во вторник обещал к 12 часам в среду выдать статью по итальянцам для «Правды», видимо, полагая, что то, что было поручено Тимофееву и Галкину сделать за выходные, можно быстро «довести». Однако, они представили нечто совершенно неладное: не только ни одной строчки нельзя было взять, но даже ни одной мысли.

В понедельник, в обстановке такой же гонки пришлось доделывать статью для «Коммуниста». Суслов подписал текст ещё в субботу. Однако, когда посмотрели этот текст с точки зрения реноме нашего «теоретического органа» – «Коммуниста», стало видно, что он очень уж мелок. Фактически мы с Лихачёвым из «Коммуниста» сделали за несколько часов что-то подходящее, солидное. Б.Н. много раз по телефону ругался: почему задерживаем, и так хорошо, надо только – де вставить ссылки на Пленум с прежними ссылками на заявление руководства ИКП от 29.12. А я в ответ: я иначе не могу, раз уж попало мне, я считаю обязательным сделать всё так, чтоб какая-нибудь одна неудачная или неуместная фраза не стала звеном (в руках итальянцев), из-за которой они рассыпят всю конструкцию.

Вместо 16 страниц стало 23 и все переиначено. Вчера Секретариат ЦК утвердил этот текст – пойдёт во второй номер журнала. Именно здесь-то Б.Н. и обещал дать ещё статью в «Правде», а потом провести ещё целый ряд мероприятий. Загладин - в свойственной ему уникальной манере конструировать публичные выступления – продиктовал 12 страниц довольно полемического текста и отдал мне для превращения в статью. У него это заняло часа полтора, а у меня 3-4, хотя я добавил своих лишь две-три мысли.

Позвонил Вадим (Загладин Вадим Валентинович, первый зам. заведующего Международного отдела ЦК КПСС – прим. FLB). Рассказал, что Б.Н. вызвал его утром и стал капризничать. Обычная история: ни одной мысли сам предложить не может, ничего путно, т.е. предметно, дельно отвергнуть – тоже, а вот «не то», да и только. Вадим вышел от него разъярённый, а придя к себе и ничего не получив конкретно, просто переклеил и сделал новые заходы. «Уверен, что теперь Б.Н.’у понравится: как же, вложил свой «решающий» вклад!»

Но это всё сказки... А вот куда идёт дело? Статьи эти, обе – предельно резкие. Это, действительно, обвинительный акт, брошенная перчатка. Они отлучили нас от социализма, а мы их от отвергнутых ими самими марксизма-ленинизма и комдвижения. Рвать же придётся по живому телу, это ведь не с китайцами. С итальянцами у нас полувековое сожительство и объятия. Не говоря уже о том, что их акция – это действительно мощный удар по мифу, называемому комдвижением. Впрочем, в этом же № 2 «Коммуниста» пойдёт другая статья – об итогах пражского совещания по журналу ПМС («Проблемы мира и социализма» - прим. FLB), в которую я много вложил (в смысле тональности, оценок, формул)... Сделал Лихачёв с помощью Козлова... И если её внимательно читать, легко увидеть, что мы (КПСС) уже не можем изображать МКД таким, каким оно до сих пор выглядит в учебниках для вузов и партшкол, т.е. для миллионов советских членов партии.

НО ЗАЧЕМ ЖЕ ЕЩЁ УСУГУБЛЯТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ?! НАДЖИБУЛЛУ ВСЁ РАВНО НЕ СПАСЁМ...

20 января 1989 г. М.С. великолепно провёл беседу с «трёхсторонней комиссией», почти не воспользовавшись моим трактатом. Накануне, 17-го вечером оставил меня после совещания с помощниками и опять (то перемещаясь по кабинету и жестикулируя передо мной, то садясь напротив на спинку кресла) излагал мне идею новой книги – «О 1988-ом – переломном». На совещании изложил свой замысел «личной» предвыборной кампании (Украина, МГУ, Звёздный городок – об НТР), распределил роли по подготовке выступлений. Возвращаясь к «Трёхсторонней комиссии», - идею сосуществования трактовал, как адаптацию капитализма и социализма друг к другу, а не только как реалистический подход к международной политике на уровне государств. Новое в нём!

В эти дни произошёл такой эпизод. Звонит Яковлев: ты, мол, видел Особую папку с предложением Шеварнадзе после его поездки в Афганистан?
- Нет.
- Запроси... Не знаю, что делать. Опять сталкиваться с Э.А. и с самим М.С.? Уже не раз получал по ушам... Но совесть мучит.
- А что?
- Да, видишь, Наджибулла предложил план, - чтоб мы послали из Туркестана бригаду (3000-5000) для прорыва блокады Кандагара и обеспечения провода туда караванов с оружием...
- Он, что с ума сошёл, или не понимает, что Наджиб расставляет ловушку, чтоб мы не уходили, чтоб столкнуть нас с американцами и со всем миром? Или – настолько слабохарактерен, что не в силах противостоять просьбам?
- Не знаю, что и делать...
- Саша, надо сказать М.С., надо предотвратить ещё одно преступление. Это же ещё и ещё жизни наших ребят... на совершенно дохлое дело. Ради кого, ради чего? Всё равно же пришли к тому, к чему знали, что придём ещё год, полтора назад! Не стόит Наджибулла (а мы в сущности его шкуру спасаем, режим всё равно не спасти) и десятка наших ребят, а тут пахнет сотнями, если не больше.

Не успели мы закончить этот разговор, принесли бумаги сверху – это Особая папка. Я тут же стал писать записку М.С. на тему: «Что мы делаем?! И в смысле жертв, и в смысле безнадёжности? Мы же всё равно уходим, и Наджиб не стоит того, чтобы нарушать Женевские соглашения. И добавил: сдаётся, что Э.А. либо поддался эмоциям, либо лично повязался перед Наджибуллой и решил распорядиться ещё десятками жизней наших ребят.

Отправил записку тут же. Через несколько минут М.С. звонит, не помню даже, по какому-то частному вопросу. Я был не в курсе. Он тут же подключает Яковлева. Вопрос быстро решается и Сашка говорит: «Михаил Сергеевич, не поднимается рука визировать насчёт 56-ой штурмовой бригады».
- Какой бригады?
Я встреваю: «Михаил Сергеевич, я написал только что записку Вам на эту тему. Немыслимо с этим соглашаться».
М.С.: Подожди, подожди - какой бригады?
Мы наперебой объясняем ему, что Э.А. разослал по ПБ Особую папку, где соглашается с планом Наджиба...
М.С.: Он мне что-то говорил, просил согласия разослать, но о бригаде речи не было...

Подключает к селектору Шеварнадзе. И начинается с ходу перепалка: Яковлев- Шеварнадзе-Черняев. М.С. слушает, иногда делает замечания. И всё больше в нашу с Яковлевым пользу. Со стороны Шеварнадзе льётся детский лепет, причём, всё больше валит на военных. Я его довольно грубо перебиваю: военные дали разработку техническую под политический план, с которым вы согласились. А план этот идёт вразрез со всей нашей политикой, да и простым здравым смыслом, не говоря уже о жертвах, на которые вы обрекаете вновь наших ребят.
 Э.А. злится: Вы там не были, вы не знаете, сколько мы там натворили за 10 лет?!
Я: Но зачем же ещё усугублять преступления?! Какая логика? Наджибуллу всё равно не спасём...
Э.А.: А вот он говорит, что если продержится после нашего ухода один год, он удержится и вообще...
Я: И Вы верите в это? И под это Вы готовы бросать в бой ребят и нарушать слово, данное в Женеве?!
М.С. начал нас разнимать. Меня урезонивать: мы, мол, не должны создавать впечатления бегства, «третий мир» внимательно за нами смотрит и т.д. Ладно. Временно вас отключаю. Буду говорить с Кабулом (там Крючков). [Позвонил Моисееву, начальнику генерального штаба. Того не было на месте. Когда вернулся, сам позвонил мне. Я ему рассказал, зачем его искал Генеральный. Поделились мнениями и я понял, что новый начальник генштаба против этой авантюры].

На другой день М.С. ничего не сказал ни мне, ни Яковлеву. Э.А. уехал в Вену. М.С. провёл «трёхстороннюю комиссию», потом допоздна – Совет Обороны... А сегодня читаю шифр из Кабула: докладывают лично М.С. Крючков, Варенников, Зайков, Воронцов – «изыскали способ помочь Кандагару без всякой штурмовой бригады». Вот так. Э.А., видно, воспримет это как пощёчину. И поделом. Раз ты такой гуманист в Вене, и в ООН и вообще, думай, когда тебя «просят» пожертвовать ещё человеческими жизнями. Ох, как глубоко в нас въелось «право» политики решать такие вопросы, не сомневаясь.

М.С. уже сказал, что мне с ним ехать в отпуск в Грузию (на Пицунду) с 25 февраля на две недели. Обдумаем, говорит, новую книгу на досуге.

Прим. FLB: Кстати, почитайте на досуге номер нашего журнала «Компромат.Ru» об Эдуарде Шеварнадзе «Витязь в крысиной шкуре»)

ВОТ И ВСЁ МОЁ СЧАСТЬЕ

20 января 1991. Воскресенье. Начал новый толстый блокнот. В том уместился весь прошедший год. «Скорее всего этот - последний «том». И начинаю его под знаком Литвы и Персидского залива... Однако - и в «атмосфере», в которой хотелось бы прожить «остальное». Вчера, уже около полуночи, после празднования дня рождения подруги явились обе. «Хорошенькие!». И мы до 4-х утра под одним одеялом лежали втроём. О чём говорили - вспомнить уже не могу. Но в этом и прелесть жизни - в обаянии женского начала, в наполненности женской красотой, когда телесное соприкосновение и просто любование облагораживает и осмысливает всё твоё гнусное существование.

Днём уехал один в Успенку и гонял на лыжах около трёх часов. Именно - гонял, потому что скольжение было такое, что диву давался самому себе - как это можно в 70 лет так бегать на лыжах! Легко и в удовольствие, почти не снижая гоночной скорости. В Крещенские морозы всего - 3 градуса. Вот и всё моё счастье. Как только «исчезнут» мои женщины, наваливается тоска и ожидание - когда опять.