«В великой стране такой лидер – убогий, полуграмотный, серый человек»

Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие здесь

«Как свалить вину за перенос (а фактически провал) на других»

31 октября 1975 г. Решение ПБ было вызвано отнюдь не политическими соображениями (вроде тех, какие я излагал, сомневаясь в нужности этой конференции). Просто Брежнев понял, что ему не вытянуть «все это». На ПБ, как рассказывал Б.Н. (Пономарёв), понимали (и не скрывали), что зашли слишком далеко... Но, мол, ничего не поделаешь! Он пытался оправдываться: зачем же, мол, не сказали, не намекнули о такой «возможности» до берлинской Рабочей группы? Я бы тогда и дело повёл соответственно, воспользовался бы капризом ФКП и свалил бы на нее вину. А теперь - как отруливать? И СЕПГ поставили, мол, в очень тяжелое положение. Но его успокоили. Мол, надеемся на ваше (Б.Н. и международников) «мастерство», чтобы выйти из этого без ущерба.

От Б.Н.’а (после того, как он объявил нам решение ПБ и порассуждал о тактике отруливания) мы переместились в кабинет Загладина. Возбужденные. Я наблюдал за Вадимом и Жилиным, которые без оглядки толкали Б.Н. на форсаж конференции и обрабатывали в этом духе и немцев и др. братские партии, - как они сейчас будут вести себя? Ни тени сожаления! Наперебой пустились цинично и с азартом перебирать все, что только приходило в голову, какие аргументы выдвинуть против конференции и как околпачить тех, кого затаскивали на нее, как свалить вину за перенос (а фактически провал) на других.

Б.Н. поручил нам всем обдумать и изложить на бумаге и тактику, и аргументацию. Поскольку я знал обо всем этом раньше их, я на утро быстро написал страниц пять – политическую мотивировку нецелесообразности конференции и как, примерно, донести это тем или иным партиям.

В пятницу Б.Н. принимал Малова, но ничего ему не сказал. Но тот почувствовал «потерю интереса». Позвонил в Берлин. Аксен по телефону напросился приехать в Москву немедленно. И в воскресенье он был здесь, встречался с Пономаревым и Катушевым. Б.Н. ему откровенно все выложил. Тот был расстроен. Рыпался, пытался что-то «доказывать». Но потом спохватился и сказал: «Раз Политбюро КПСС решило, интернациональный долг состоит в том, чтобы выполнять». Сам Пономарев, перепоручив все это, переключился на наш новоогаревский международный раздел Отчетного доклада. Брежнев его попросил сделать замечания (хотя о том же его просил Суслов и текст он имел с начала месяца, но до брежневской записки он ничего не делал). Раздел ему не понравился.

"Черненко читает так, что мой внук в сравнении с ним – Качалов"

31 октября 1984 г. Вчера был на Секретариате ЦК. Горбачев в отпуске, после целого лета и осени, когда он вел и Политбюро и Секретариат. Все ожидали, что теперь, временно, Секретариат будет вести Романов – единственный, как и Горбачев, секретарь ЦК – член Политбюро, больше таких нет. Однако, ко всеобщему изумлению, появился сам Черненко.

И это зрелище достойно современной истории. Прежде всего – разительный контраст с Горбачевым – живым, умным, заинтересованным в том, что он делает, верящим, что можно чего-то добиться, человеком с замыслами, с готовностью действовать ради задуманного.

А этот: читает наименование вопроса повестки дня так, что мой внук в сравнении с ним – Качалов. Косноязычно, путая слова, перевирая ударения, без знаков препинания. Сама манера «ведения собрания» - на уровне первичной организации в какой-нибудь мелкой мастерской: «Вопросы есть? Нет.. Кто-нибудь хочет сказать? Вы? Послушаем товарища...» Комментарии примитивны, однообразны, формальны (лишь бы перейти к следующему вопросу). Выводов – никаких, а заключения к прениям, - лучше бы их не было, потому что ничего не поймешь. Я, например, так и не понял, дали или нет Бондарчуку в порядке исключения государственную премию («Красные колокола») или нет (он не добрал в Комитете по премиям двух голосов).

И вот сижу я, смотрю на этого человека и думаю: как же это так? В великой стране, у богатого талантами народа, создавшего величайшую культуру и произведшего на свет сотни и тысячи людей глубокого ума и уникальной образованности, такой лидер – примитивный, убогий, полуграмотный, серый человек, посредственность из посредственностей, ни в чем серьезно не разбирающийся и не знающий ничего основательно. А от него зависят судьбы мира, сверхдержава в его руках, он располагает властью, сопоставимой разве с властью диктатора банановой республики: одного слова его достаточно, чтобы любой в нашей стране оказался не там, где он есть, и не тем, кто он есть.

Как же все это так? В век НТР, в конце XX столетия?!

Сегодня утром убили Индиру Ганди. Подумал: как же идет история, которая, как известно, определяется марксовыми законами? Как образуются точки высокого напряжения в мировой политике, чреватые тягостными последствиями для целых народов?

Корейский самолет.. Дело Абушара. Убийство Индиры Ганди. Убийство польского кзендза. Смерть Андропова. Ну, и т.п.

Непомерная власть средств массовой информации, которая вовлекает в мировую политику миллионы и сотни миллионов людей (о чем мечтал Ленин), превращает эту мировую политику в сцепление случайностей, грозящих взорвать человечество.

«Что заставило Сталина перейти к террору? До сих пор не понимаю - что же заставило?!»

31 октября 1987 г. После доработки в Завидово текста доклада Горбачева к 70-летию Октября вновь вынесен на Политбюро. Горбачев предваряет обсуждение фразой: Есть вещи, о которых ждут, что мы скажем о них больше. Но меньше говорить нельзя.

Демичев. А больше не надо.

Соломенцев. Убедительно!

Громыко. Хорошо проработан текст. Лучшие вычерчены этапы. В прошлом тексте оценка XX съезда была неполной, теперь очень хорошо и очень убедительно. Едва ли нужны более резкие формулировки. Трудности ведь были большие, не говоря уж о том, что их используют против нас. По существу ведь формулировки резкие, хотя и не по словам. Впечатление - очень аргументированно все дано. «Водонепроницаемый» текст для внутренней борьбы против нас. Теоретически тут та линия, которая оправдана обстановкой и которую надо приветствовать. ...Может быть, перечень лиц, боровшихся против троцкизма, дать не в том порядке, а по алфавиту? По сути, самую активную работу против Троцкого вели Сталин и Бухарин. Но теоретически Бухарин внес больше. Этот раздел надо обязательно сохранить. Он привлечет самое большое внимание.

Рыжков. Крепко сработано. Большая разница по сравнению с первым вариантом. Все отшлифовано, все расставлено как надо. Я поддерживаю этот текст полностью. В том варианте мало было о народе. Теперь это сбалансировано. Критика была по поводу того, что ничего светлого не было в 30-х годах. Но народ-то ведь работал, выкладывался! Теперь все правильно.

Три замечания: 1. Об идейной борьбе Сталина. Названы люди, которые тогда его поддерживали. Но надо ли здесь снова раскручивать Бухарина? Тогда и других надо называть. Лучше же никого не упоминать.

2. Об индустриализации. Хорошо сказано. Но есть фраза, что не решались социальные вопросы в угоду производству. Может быть, не надо так. Решался вопрос: домны или хлеб. Диктовала необходимость... Конечно, можно и так оставить... Хотя, я думаю, одновременно невозможно было в крупном плане осуществлять социальную политику.

3. Что заставило Сталина перейти к террору? В докладе говорится об отсутствии демократии. Меня не убеждает. До сих пор не понимаю - что же заставило?! Личная власть? Она у него и так была... Может быть, еще подумать на эту тему? Какие причины толкнули на такой террор, когда, казалось, все уже пошло вперед?..

Воротников. Полностью согласен. Прекрасно звучит доклад. ...Есть фраза: Россия вышла по промышленному производству в 30-ые годы с такого-то места на такое-то. Лучше просто сказать, что «вышла на 2-ое место в Европе и в мире». ...Там, где о Хрущеве, отметить разделение партии на сельскую и промышленную. Это принципиальный момент.

Горбачев. Это было проявление волюнтаризма в партийном строительстве. Воротников. Среди многих эта ошибка была наиболее грубая....О ситуации в канун апрельского Пленума 1985 года резче сказать.

Лигачев. Проделана в целом большая работа по углублению материала. Особенно большое внимание уделено идейной борьбе. Хорошо показана мелкобуржуазная сущность антипартийной линии и ее носителей. О Бухарине. Если мы упомянем, что он вместе с Кировым, Орджоникидзе участвовал в разгроме троцкизма, то надо будет сказать, что он очень сильно ошибался в вопросе о коллективизации. Я не скрою: очень много читал про то время. Возьмите пленумы ЦК 20-х годов. Бухарин, Рыков, Томский предлагали очень снизить темпы индустриализации. Делали упор на легкую промышленность... ...Не стал бы я говорить (в докладе), что они все свои ошибки признали. Не раз признавал и Бухарин.

Горбачев. Бухарин признал и сразу был выставлен из Политбюро, правда, стал редактором «Правды».

Лигачев. Мне кажется, надо усилить тему борьбы партии против кулачества. Ленин считал, что кулак - бешеный враг Советской власти. И ликвидация кулачества как класса - это в духе Ленина.

Горбачев. Тут и так сильно сказано. А у Ленина ведь была линия на «ограничение кулака»...

Лигачев. Но когда кулак взял за горло Советскую власть, перестал сдавать хлеб...

Горбачев. Но даже в тех условиях, в 1921 году, Ленин выступал лишь за ограничение кулачества. И такая линия была вплоть до ХУ съезда партии. Изменения в политике появились лишь после столкновений на хлебном фронте.

Лигачев. ХУ съезд (1927 год) продолжил установку опоры на бедняка.

Горбачев. Но все-таки в отношении кулака - ограничение.

Лигачев. Тогда начали давить на кулака.

Горбачев. Тут есть вопрос.

Лигачев. Честно хочу сказать: значение коллективизации надо усилить в докладе. И еще пожелание - по поводу замалчивания больных вопросов... Но у нас идет и замалчивание достижений. Это и сейчас продолжается. Вот посмотрите статью Бутенко в «Московских новостях». Он вообще отрицает какие бы то ни было достижения.

Горбачев. Если ты имеешь в виду текст, то там есть о достижениях.

Лигачев. Но есть сейчас в печати и замалчивание достижении?.

Горбачев. Есть такое замалчивание и в отношении периода при Хрущеве. Думаю, фразу надо добавить.

Лигачев. По поводу Сталина, о жертвах. Тяжелые преступления он допустил. Но в том варианте был вопрос: почему после идейной победы диктатуры пролетариата прибегли к террору? Капиталистическое окружение вынуждало урезывать демократию.

Горбачев. Я бы не согласился с тем, что предлагает Егор Кузьмич. (Зачитывает место из текста). Что еще? Не знаю. Ты, Егор, говоришь... Но о методах сказано. Смотри... Сказано и об экономических методах работы на период мирного строительства. Что тут упущено? После убийства Кирова - другое дело. Тут повод был. У Сталина засело в голове после ХУII съезда, когда его предложили заменить. И голосовали даже. Вот в чем дело! Какие мотивы тут? Вроде ясно.

Рыжков. Надо посмотреть, как на Пленуме было сказано об этом.

Горбачев. Уходить от вопроса нельзя. О Бухарине говорить или не говорить в докладе? Я за то, чтобы говорить. Без этого нет полноты идейной борьбы тогда. И здесь хорошо показано, как складывались отношения в самом руководстве партии. Бухарин во время Бреста - это одно. А после смерти Ленина он внес очень крупный теоретический вклад в защиту ленинизма. Сталин не давал в обиду Бухарина: он нужен был ему для борьбы с троцкизмом. Шесть лет Бухарин оставался редактором «Правды». Думаю, что и того, и другого устраивало сочетание склонности к теоретическому абстрактному догматизму (у Бухарина) и практическое применение в общем-то ленинской идеи развития. Но нужны были другие темпы. А их нечем было обеспечивать. Нужно было оборудование. И чтобы его покупать, продавали зерно. 165 млн. тонн продали тогда, чтобы купить машины. Выходила на первый план промышленность.

Бухарин твердо стоял на защите ленинского плана. Но в новых условиях фактор времени диктовал выбор. Миллионы людей которые втянулись в промышленность, надо было кормить. Он, Бухарин, не увидел этого момента. ...О партийном строительстве при Хрущеве надо еще сильнее сказать. Согласен. О социальной политике в первые пятилетки... Там сказано правильно. Выхода не было, чтобы тут не поджать. Но не уделялось внимания даже самым насущным нуждам людей. Человека ни при каких условиях нельзя было сбрасывать со счета. А это произошло.

Лигачев рассказывает о своей юности. Возражает - будто о людях его поколения не заботились.

Горбачев. Я вчера эту тему еще просмотрел в тексте. Первое и главное, что там есть, что партия предложила неизведанный путь индустриализации (цитирует). Он был единственно возможным тогда, хотя и немыслимо трудным.

Лигачев. Люди почувствовали блага Советской власти. Поэтому они пошли за партией по этому пути.

Горбачев вычеркивает слова, начиная с «жизненных условий».. С людьми действительно не считались... Мотивы террора? Слово «непостижимо» предлагается снять. Но вообще-то трудно объяснить. Много думал об этом. Представили нам целые мешки бумаги из Комиссии, которая этим занимается. Но она сама не может разобраться - кто конкретно в каких случаях давал команды. Я хотел понять, что же произошло? Нанесен сокрушительный удар по оппозиции. Ленинский путь отстояли. Возможность победы социализма в одной стране доказали. С капитулянтством покончили. Оппозиционеры уже не поднимали голову. Их придавила сама реальная жизнь. Разрыв между этими событиями и процессами 7-8 лет. Народ пошел на жертвы. У него появился реальный интерес в успехе пятилеток. Сам Бухарин говорил, что не ожидал того, что произошло в стране, в развитии производства. Однако это быстрое продвижение, эти успехи индустриализации сформировали определенный тип управления страной, стиль, психологию, когда «все можно». Он трансформировался в план 2-й пятилетки, явно нереальной. Он сказался и на отношении к крестьянству - можно еще и еще выжимать из деревни. Увязали это с методами военного коммунизма.

Соломенцев. Пятилетку уже не в четыре, а в три года!

Горбачев. Знаешь... там с этим ростом производства так напортачили... Есть данные, ужасные... Из положительных результатов выросла гипертрофия. Отсюда и окончательное утверждение административно-командной системы, которая распространилась не только на деревню, но и на всю надстройку. Плюс к этому - угроза войны. Она нарастала. Ее ждали, приближение ее чувствовалось. Росла уверенность, что война будет. И это подталкивало к тому, о чем я говорю. Отсюда и ущемление демократии. До сих пор последствия чувствуем. Однако из всего этого прямо вроде бы не вытекала необходимость такого террора. Другое дело, что отсутствие демократии позволило сформировать «культ личности» и примириться массе людей с репрессиями.

Рыжков. Да. Но почему Сталин прибег к террору?

Горбачев. Мотивации не было никакой. В судах вызывало подозрение, например, - а почему этот человек старается так хорошо работать?! Что-то тут не так, не чисто! Главная причина, думаю, - борьба за власть. ХУII съезд партии насторожил Сталина, испугал его. И вместо процесса демократизации, который был возможен после первых успехов в строительстве страны, коммунистическая система стала перерождаться... Даже, помните, явилось и «теоретическое» обоснование террора - об усилении классовой борьбы по мере успехов социализма.

Воротников. Рыбаков в своем романе хочет доказать, что это в генах было заложено...

Горбачев. Тут уж речь об анализе другого рода.

Соломенцев. Боялись, что вновь появятся возможности у оппозиции. Оставались ведь несогласные.

Горбачев. Убийство Кирова дало знак: мол, и других такая судьба ждет, если не принять меры, т.е. не пустить в ход террор. Все-таки, думаю, главное - борьба за власть и вот эта боязнь.

Соломенцев. Как будем с Хрущевым?

Горбачев. Надо оценить «как есть», т.е. объективно. Не «высоко», не «низко», 1953-й год, Пленум ЦК по крестьянству, по сельскому хозяйству. Паспорта дали людям. Миллионы реабилитированных Это - огромная заслуга Никиты Сергеевича.

Все в один голос, шумно - «за» «хорошую оценку» Хрущева.

Горбачев. Нам надо избежать, чтобы этапы развития страны получились у нас «по вождям».

Громыко. Я принимаю этот текст. Бухарину надо дать оценку на разных этапах его биографии. Иначе будет впечатление, что что-то мы утаиваем. Народ-то знает... Почему Сталин имел такую власть? Почему террор? На эти вопросы никто не дает точного ответа.

Горбачев. Мы отвечаем на вопрос, почему это стало возможно.

Громыко. Кое-кто ожидает, что мы скажем, что у Сталина были антисоциалистические намерения.

Горбачев. Молотов пишет в мемуарах, что все, что было в 1937 году, правильно.

Громыко. Теоретически террор вырос из ошибки насчет того, что классовая борьба будет обостряться. Я бы тут усилил: «грубая ошибка», «антинаучный вывод».

Горбачев. Я добавил: «произвол».

Громыко. Я бы квалифицировал как «теоретическую ошибку», грубую... Чего ему не хватало? А он пошел на истребление громадного количества людей.

Горбачев. 37-й год, начало 50-х гг., «ленинградское дело» - это чистая борьба за власть, нужно было скомпрометировать Вознесенского. Маленкову это нужно было. Ибо Сталин сказал (о Вознесенском): это мой преемник. Была самая настоящая борьба за власть самыми преступными методами.

Громыко. Сталин никогда не был теоретиком. Он и не претендовал на это. Он не касался теоретических проблем. Отсюда и несуразица, которую он допускал. ...На Крымской конференции 1945 года. Три делегации: мы, американцы, англичане. Полтора десятка людей. Среди наших - Берия, я, другие. Черчилль спрашивает у Сталина, что это за господа. Сталин при всех, указывая на Берию: «Это же советский Гиммлер!» Рузвельт улыбнулся. Берия ответил своей улыбкой. Представляете, какое впечатление! Так пошутили... Значит, Сталину нужен был Гиммлер? Это глупость. Вредно для СССР заявлять такие вещи. Еще вспоминаю. Заседает Политбюро. Какой-то вопрос внешней политики обсуждается. Сталин вдруг говорит ни с того, ни с сего: почему бы нам не вернуться к дореволюционному периоду в формировании московской власти: городской голова т.п. Тянуло его к авторитарным приемам. Микоян, помню, сразу поддержал. Но на решение тогда не пошли. Почему он прибег к террору?

Горбачев. В докладе мы даем ответ: почему он стал возможен. И не обвиняем Сталина в глупости, в недомыслии. Не им приписываем причины. Они - в основе своей - экономические, наследие гражданской войны, непримиримость с НЭПом. Кулак, конечно, подбрасывал хворосту. Внешняя опасность. Все это наложило отпечаток на процессы, исключив выход на демократизацию. Я убежден - в этом суть. В этом и вся сложность ситуации тогда.

Громыко. Надо честно сказать, что Сталин выступал за социализм. И в международных делах он сражался как лев за интересы Советского Союза.

Ельцин (в конце этого длительного заседания выступает с объяснениями. – А.Ч.). Я переживаю критику после своего выступления на Пленуме. Причиной выступления было беспокойство за то, что перестройка набрала, было, скорость, а теперь мы теряем эту скорость. Я готов дальше работать, надо держаться курса на перестройку. Признаю, что очень много брал на себя, что виноват. В чем именно виноват, еще не увидел, по-настоящему не нащупал. С середины 1986 года чувствую сильные психологические перегрузки. Надо было открыто идти с этим к товарищам в горкоме, в Политбюро. Но мешало самолюбие. И это главная моя ошибка. Готов отдельно поговорить и с Егором Кузьмичом, и с Александром Николаевичем, и с Георгием Петровичем (Разумовский). Товарищи в горкоме от меня не отвернулись, просят остаться, хотя и осуждают за выступление.

Горбачев подмахивает что не попадя представляемое ему Болдиным?

31 октября 1990 г. Четыре дня в Мадриде и Барселоне. Горбачев «на отдыхе», как выразился депутат Крайко, от домашней атмосферы. Опять он лидер самый-самый из всех современных. Опять искренне визжащие на улице толпы, опять высочайший уровень приема и неподдельное почтение к нему со стороны короля, премьера Гонсалеса, а потом Миттерана. Опять дурманящие философские рассуждения о новой эпохе, о судьбах мира, о совместной ответственности. Опять заявление на самом высочайшем уровне, что перестройка - это не только наше, т.е. не только советское дело. Если она рухнет, будет плохо всем. Ну и т.д.

Опять я в дворцовой заперти. Ни на улицах, ни на приемах – только на переговорах... и скорее писать, сжимая многочасовые беседы в 3-4 страницы газетного текста (теперь уже это и за работу не считается, хотя именно я создал этот стиль, и подписывается «ТАСС», а каждое слово там обдумано со всех сторон, обсосано стилистически и вообще - на вес моих нервных клеток и всего моего университетского образования. На этот раз он сделал меня членом делегации. Другие помощники и советник Загладин ходили в «сопровождающих». Но – спасибо не сказал.

Где живет товарищ Горбачев? Или он уже затуркан настолько, что подмахивает что не попадя представляемое ему Болдиным? Тельчик обрывает телефон: мы, мол, ставим Коля просто в неприличное положение, особенно после визита Горбачева во Францию и Испанию (дело в том, что Горбачев до сих пор не хочет назвать дату встречи с Колем). Что - «боится своего народа»? Лукьянов ему подкидывает: заграничные поездки воспринимаются парламентариями неоднозначно.

Париж («рабочая» поездка Горбачева в связи с Персидским заливом). Вечером сразу же в Елисейский дворец. М.С., Миттеран, я, Ведрин. Все потом удалились ужинать с мадамами, а я пошел писать. После 12-ти часов пошли гулять на Елисейские поля, ходили часа полтора, уже пустынно, хотя и воскресенье. В 10 утра Миттеран зашел за М.С. и двинулись в Рамбуйе. Дорога – наслаждение. Опять М.С. – Миттран один на один, потом + Рокар, Шеварднадзе и Дюма. Потом подписание Договора о согласии, потом пресс-конференция, потом обед от «Президента Франции». Я оказался рядом с Рокаром – и стал говорить по-французски не только о визите и советско-французском факторе, но о Камю и Сартре. Он увлекся... потом спохватился – все ли я понимаю. Я ответил – на 80 %. Это его удовлетворило и он продолжал дальше. Я не переставал себе удивляться – как быстро во мне восстанавливается язык во французской среде.