Громкий судебный процесс над высокопоставленными сотрудниками ГСУ СК по Москве генералом Дрымановым, полковником Крамаренко и бывшим полковником Максименко, обвиняемыми в получении взятки, слушается в Мосгорсуде ровно два месяца. Исследованы десятки доказательств (в том числе составляющих государственную тайну), изучены оперативные материалы (прослушка, биллинги), документы, личные дела, допрошено множество свидетелей обвинения. Но была ли в принципе взятка от «вора в законе» Шакро Молодого за переквалификацию статьи и освобождение Кочуйкова-Итальянца? Действительно ли её получили офицеры СК, сидящие сейчас на скамье подсудимых?
Могу совершенно точно сказать, что журналисты однозначных ответов на эти вопросы пока не получили. Ведь во время оглашения «закрытых» материалов репортёров просили покинуть зал (а может, именно там - вся «убойная» доказательная база обвинения!). Гособвинители – Игорь Потапов и Милана Дигаева – ни интервью, ни комментариев журналистам не дают. Так что единственный осведомлённый источник информации – это адвокаты обвиняемых.
Кстати, отдельно стоит отметить, что все шестеро защитников Дрыманова – сами бывшие следователи-«важняки», у каждого из них за плечами десятки успешно раскрытых сложнейших уголовных дел. Например, адвокат Дрыманова Сергей Гребенщиков в своё время служил старшим следователем по особо важным делам при Генпрокуроре России, расследовал дела о взятках. Поэтому судебный репортёр FLB попросил его поделиться своим видением этого неоднозначного дела.
Из досье: Сергей Гребенщиков – выпускник юрфака Алтайского университета. Прошёл путь от следователя сельской районной прокуратуры до «важняка» при Генпрокуроре (1992 г.) – профессионала самой высокой квалификации. В разные периоды карьеры специализировался на расследовании дел – от убийств и хищений в особо крупных размерах до случаев коррупции в высших эшелонах власти. С 2001 года – адвокат.
ДОПУСКАЮ, ЧТО ВЗЯТКА БЫЛА. НО…
- Сергей Петрович, всё-таки складывается ощущение, что кто-то взятку всё же получил…
- Меня, как защитника Александра Дрыманова, интересует только одно: доказано или не доказано совокупностью документов, заключений экспертов и показаний то, что инкриминируемое событие имело место именно при обстоятельствах (дата, время, место, способ, участники и т.д.), перечисленных в обвинении.
- То есть, по-вашему, такие доказательства не прозвучали?
- Ситуация с обвинением Дрыманова напоминает историю о Шерлоке Холмсе. У этого героя книг есть прототип - Джозеф Белл. А Шерлок Холмс - только лишь вымышленный литературный персонаж, он не является реальным человеком. Тем не менее, о нём именно как о реальном человеке написаны исследования - «Частная жизнь Шерлока Холмса», «Шерлок Холмс и музыка», «Шерлок Холмс и химия». Так и в ситуации с моим подзащитным. В обвинении против него подробно расписаны даты (поминутно!) и места встреч, передаваемые суммы... Но пока суду не предоставлено ни одного доказательства, что эти факты были в реальности. На сегодняшний день исследуемое в суде «сочинение о Дрыманове» – «литературный» вымысел. Реальность такова, что у ФСБ о Дрыманове имеется много суждений, но нет объективных доказательств.
Озвученные доказательства позволяют допускать версию о том, что взятка имела место, но при обстоятельствах, отличных от тех, которые предъявлены в обвинении, и без участия Дрыманова, при участии Никандрова и гражданина Л.
- Поясните свою мысль. Почему именно версия о Никандрове и «гражданине Л.» (Видимо, речь идёт о замначальника управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СК Александре Ламонове, заключившим досудебное соглашение со следствием и отбывающим самый минимальный - пятилетний - срок за взятку, - FLB.)
- Никандров заявил следователям, что с Л. он «практически не общался» - лишь обменивался взаимными приветствиями. Но согласно стенограммам записанных ФСБ разговоров, Никандров именно к гражданину Л. обращается с вопросом о задачах, именно эти двое обладают подробными сведениями, обсуждают план действий, между ними существуют договорённости о распределении «каких-то» денежных средств, именно Никандров и Л. (а не Максименко) инициируют, предлагают идеи, решения. Тем не менее, следователи ФСБ «закрыли на это глаза» и в обвинении Никандров представлен не как организатор, а вынужденно исполняющим чужие решения. Хотя в одном из прослушанных ФСБ разговоров задан вопрос: «А могло так, что Никандров там сам решил по другим каналам? По другим каналам вышли?»
ДОЛЛАРЫ-НЕВИДИМКИ
- Известно, что обвинение строится на показаниях бывшего первого зама Дрыманова – Дениса Никандрова, заключившего сделку со следствием. В материалах дела есть иные доказательства вины подсудимых?
- Таких доказательств нет. Там есть только умозаключения сотрудников ФСБ о том, что, если два человека одновременно находились в зонах действия одних и тех же (или близких) приёмо-передающих станций мобильной связи, значит, у них была конфиденциальная встреча на тему получения взятки. По их логике, если биллинги показывают, что человек находился в районе здания Московского главка СК, то это неопровержимо доказывает, что он встречался именно с Дрымановым (но не с иными лицами) и обсуждал условия получения взятки. Но логические умозаключения являются разновидностью предположений, а предположения в соответствии с уголовно-процессуальным законом не могут являться основаниями для обвинения и приговора.
Что касается показаний Никандрова. Обвинение против Дрыманова основано на показаниях, данных им после 13 месяцев ареста. Никандров не скрывал, что одной из причин изменения им позиции является беззаконие при рассмотрении прокурорами и судами его жалоб на нарушение подследственности.
- Но в его показаниях, попавших в прессу, очень много конкретики, деталей – там даты, фамилии, где и во сколько фигуранты встречались, «полиэтиленовый пакет с долларами»… Не слишком ли там много «случайных совпадений»?
- Отвечая на этот вопрос, отвлекусь на сегодняшние актуальности. Всемирное антидопинговое агентство обвинило Россию в фальсификации базы данных. Представители нашей страны заявляют о ничтожности обвинения, так как нынешнюю российскую базу данных сравнивают с ранее выкраденной из российской лаборатории базой данных, которая могла быть сфальсифицирована. Так вот обвинение против Дрыманова сконструировано в ФСБ хотя не на основе выкраденной, но на придуманной «базы данных».
- ?!
- Она составлена Никандровым так, что в описании известных ему реальных событии подменены участники, время, места и суммы. Никандров совместно с ФСБ предпринял реальные действия по искусственному созданию доказательств против Дрыманова, для чего участвовал в провоцировании Дрыманова к фальсификации доказательств – расписки. И для этого у Никандрова имелась причина. Дрыманов и Никандров обладали схожими процессуальными полномочиями, потому в обвинении указаны те решения, которые действительно Дрыманов мог принять, но которые в реальности вынес Никандров, приписав их Дрыманову. Вспоминается древнее правило: «Calumniare audacter, semper aliquid haeret» - «клеветать следует дерзко, тогда что-нибудь всегда прилипнет». Но эти обстоятельства прокуратура «не заметила».
- Почему вы уверены, что показания Никандрова сфальсифицированы?
- Во-первых, они не подтверждены другими доказательствами. А во-вторых, они в суде уже опровергнуты показаниями свидетелей. По словам Никандрова, днём 28 апреля 2016 года Дрыманов в районе «Президент-отеля» на Большой Якиманке получил от Максименко 600 тысяч долларов. Однако сразу два очевидца (дав подписку об ответственности за дачу ложных показаний!), рассказали, что Максименко, уходя на встречу, не имел в руках пакета с денежными средствами, а Дрыманов вернулся после этой встречи также с пустыми руками. Согласно показаниям Никандрова, вечером 28 апреля мой подзащитный в своём служебном кабинете из полученных от Максименко денег 200 тысяч долларов передал ему. А очевидец (водитель Дрыманова Андрей Данченко, - FLB) показал суду, что он не видел у Никандрова, покидавшего помещение, в руках пакета с денежными средствами. Согласитесь, и 600, и 200 тысяч долларов – это внушительная по объёму сумма, её не заметить невозможно. Тем не менее, кроме Никандрова, «полиэтиленового пакета с долларами» у него не видел никто.
- Так от кого исходила инициатива переквалификации действий Кочуйкова-Итальянца со статьи 163 (вымогательство) на статью 330 (самоуправство) УК РФ и передачи его дела в СК по ЦАО Москвы?
- Недавно в судебном заседании была оглашена стенограмма совещания руководства Московского главка СК в ходе служебной проверки. На нём опытный профессионал заявил, что в январе 2016-го по его инициативе состоялось заслушивание дела (о перестрелке на Рочдельской, - FLB), на котором он пришёл к убеждению, что следователю тяжело даётся понимание следственной ситуации, и у него сложилось однозначное мнение о необходимости выделения уголовного дело в отношении Кочуйкова в отдельное производство. Об этом он доложил Никандрову. Свою позицию тот же сотрудник подтвердил и на допросе, указав, что, изучив судебную практику, он в феврале доложил Никандрову о необходимости квалификации действий Кочуйкова как самоуправство, но не как вымогательство.
Как эти события изложены в показаниях Никандрова? Он следователям сообщил, что в первой декаде февраля именно Дрыманов сказал ему о необходимости передачи уголовного дела в другое подразделение, так как следователи, расследующее дело, не могут разобраться в деталях. Добавлю к этому, что на том же совещании руководства столичного Главка СК, о котором я уже упоминал, руководители всех подразделений пришли к единодушному выводу, что в действиях Кочуйкова отсутствовали признаки вымогательства. Таким образом, у опытного руководящего состава Главка имелось единое мнение об обоснованности и законности квалификации его действий по статье 330 УК РФ.
ПОЧЕМУ СКРЫТЫ ВАЖНЫЕ УЛИКИ
- Кроме показаний свидетелей, есть факты, опровергающие «версию» Никандрова?
- Да в том-то и дело, что есть, но следователи их умышленно скрыли от суда. Например, записи телефонных разговоров между Дрымановым и Максименко непосредственно перед тем, как якобы произошла передача денег. ФСБ записала более 300 телефонных разговоров Максименко с Дрымановым и Никандровым. Как вы думаете, почему суду о большинстве из них ничего неизвестно? Да потому что содержание этих фонограмм полностью подтверждает, что Дрыманов ничего не знал о взятке и что процессуальные решения, перечисленные в обвинении, приняты без согласования с ним.
Думаю, умышленно в материалах дела нет и записей с камер наружного наблюдения. Ведь они бы чётко показали, 28 апреля передавал или не передавал Смычковский Максименко деньги, входил ли Дрыманов в здание главка с полиэтиленовым пакетом и с чем оттуда выходили Дрыманов и Никандров. Зато в деле имеется заключение экспертов ФСБ, в котором искажён важный диалог Максименко и Дрыманова.
- Что там искажено и зачем?
- Как раз зачем, понятно – чтобы ввести суд в заблуждение. Чтобы не быть голословным, могу процитировать фрагмент одного из разговоров. В заключении экспертов ФСБ он изложен так:
Дрыманов: «… Почему ко мне не подходит? Почему он так действует?
Максименко: «Я не знаю. Я не знаю».
Дрыманов: «Да, не. Ну, я тебе скажу».
Максименко: «Мы с тобой ездили решать».
Дрыманов: «Нет».
Максименко: «Ты решаешь».
Дрыманов: «Нет, конечно, можно решать, но в рамках закона».
А на самом деле этот фрагмент фонограммы имеет следующее содержание: Дрыманов: «… Почему ко мне не подходит? Почему… он так действует?»
Максименко: «Я не знаю. Я не знаю».
Дрыманов: «Да, не… Ну, я тебе скажу».
Максименко: «С тобой нельзя решать. Ты не решаешь».
Дрыманов: «Нет, конечно, можно решать, но в рамках закона».
По-моему, разница, существенная.
САМОПОПОЛНЯЮЩАЯСЯ БАНКОВСКАЯ КАРТА
- Кроме взятки в долларах, вашему подзащитному инкриминируется карточка с 9 850 евро, якобы полученная от Никандрова «за покровительство». Что можете сказать об этом?
- С этой картой вообще очень много не выясненного сотрудниками ФСБ. Гособвинитель огласил результаты осмотра интернет-сайта компании, выпустившей карту. Там зафиксировано, что она выпущена в Латвии в 2014 году, тогда как согласно обвинению и показаниям Никандрова карта, переданная Дрыманову, выпущена весной 2016 года. Кроме того, из Латвии ФСБ получила официальный ответ: карта, предъявленная Дрыманову, не активирована, не имеет пользователя, является подарочной. Не менее интересно, что она с 1 сентября 2016 года находится не у Дрыманова, а в ФСБ, но в протоколе осмотра зафиксировано, что 29-30 сентября 2016 года по счёту карты проведены операции по снятию и зачислению денежных средств. Кто проводил такие операции, ФСБ не пожелала установить. То есть следователи знают, что обвинение по карте ошибочно, но почему-то настаивают на нём. По всей видимости, для «увеличения масштабности» преступлений.
НАДПИСЬ НА ВОРОТАХ
- Будучи старшим следователем по особо важным делам при Генпрокуроре России, вам приходилось расследовать взяточничество. Можете дать оценку материалам этого дела, добытым доказательствам, уликам, представленным в суд, не как адвокат, а как бывший следователь, юрист с большим опытом?
- Знаете, что меня удивило? Бездействие следователей. Имеются фонограммы нескольких сотен переговоров, а управление «М» ФСБ отказалось их представить, и опытнейший следователь в ответ промолчал. Удивило и то, что следователи не изъяли видеозаписи во всех местах, где якобы передавались и переносились денежные средства. Удивило, что лингвистические экспертизы назначены не по всем значимым фонограммам, а только по их меньшей части.
Мой первый наставник в Прокуратуре РСФСР - Горбунов Александр Викторович учил своим примером: следователь не должен быть человеком мелочным, но обязан быть человеком мелочей - въедливым к мелочам. Такое правило забыто.
Следователи не проверили причины, мотивы активного вмешательства сотрудников управления «М» ФСБ в расследование уголовного дела в отношении лиц, причастных к перестрелке на улице Рочдельской, хотя признаки незаконности таких попыток зафиксированы на фонограммах.
Не удивило беззаконие прокуратуры. Заместитель Генерального прокурора поручил расследование именно ФСБ, поправ установленную в уголовно-процессуальном законе подследственность уголовных дел о взяточничестве. При этом, когда в конце 2017 года в Госдуму поступил проект закона о предоставлении ФСБ права расследовать взяточничество, Генпрокуратура категорически возражала, и проект закона был отозван.
На примере обвинения Дрыманова настораживает возобновление практики признания «царицей доказательств» показаний обвиняемого, которые ФСБ и прокуратура использует в качестве аксиомы, достаточной для обвинения другого человека, причём, считает привилегированными в сравнении, например, с записями прослушанных разговоров, опровергающих эти показания.
Я считаю, что обвинение против Дрыманова - свидетельство пристрастности, предубеждённости сотрудников ФСБ к офицеру Следственного комитета. Особенно чётко они проявились в действиях сотрудников ФСБ при проверке заявления (кого, как вы думаете?) о бочке «с чем-то ценным», закопанной на участке семьи Дрыманова в Тульской области. При том обыске были не только оскорбляющая надпись на воротах, пьяные, но и вырванные провода с прекращением электроснабжения, теплоснабжения, сигнализации дома, был погром в мансардном помещении и нож, воткнутый в пакет с детскими вещами. В отношении Дрыманова забыта римская мудрость «Sine irа et studiо» - «без гнева и пристрастия».
В судебном заседании гособвинителя интересует вопрос о том, бывал ли пьян Дрыманов. Суд отвёл такой вопрос. Но позже прокурор огласил показания и документы об оплате Дрымановым недвижимости и услуг до 28 апреля 2016 года. Такие сведения не имеют значения для оценки истинности обвинения, но способствуют созданию предубеждения о Дрыманове.
Потому не уходит из памяти воспоминание о том, что несколько десятилетий назад мне выпала участь принести от имени прокуратуры извинение матери Александра Кравченко, расстрелянного по приговору суда за убийство, в совершении которого позже признался Чикатило. (См. «Побег из «Бутырки» под видеозапись»)
То событие во времени далеко, но близко в актуальности, так как на погубленной жизни не лучшего гражданина (а по моему мнению, - негодяя) ярко и чётко определена необходимость соблюдения принципа: уголовное наказание для всех должно наступать только за доказанное преступление.
Беседу вёл Андрей Колобаев
