Мы продолжаем рассказ о том, как Кемеровский областной суд на основании, как считают эксперты, сфальсифицированного следствием уголовного дела приговорил к пожизненному заключению бизнесмена Рината Закурнаева. (См. 1 часть расследования - «Оборотни. Тёмная сторона Прокопьевска»)
Следователь Ивлев оказался в затруднительном положении. Алиби (а это шесть свидетелей) нужно было противопоставить что-то очень убедительное. И он нашёл выход. Помните, Светлана Панькова утверждала, что с Ринатом был человек, по комплекции похожий на его брата? В деле появились его показания. Ночью, говорится в протоколе допроса, ему позвонил брат, предупредил, что заедет. На машине Рината они прибыли в Высокий, встали у дома Паньковых. Ринат достал из багажника две канистры, перебросил через забор, сам перелез. Облил дом бензином. Затем с помощью куска металлической трубы смастерил факел и поджёг дом.
Ознакомимся с тем, каким образом следствию удалось получить это признание.
Андрей Закурнаев. Его «чистосередечное признание» было вырвано под чудовищными пытками
АНДРЕЙ ЗАКУРНАЕВ: «Я ЗАХЛЁБЫВАЛСЯ СОБСТВЕННОЙ КРОВЬЮ»
Из обращения Андрея Закурнаева председателю Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину и Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке.
«20 октября 2015 года в Прокопьевске около 12 часов дня меня двое неизвестных (далее я узнал, что это были оперативные сотрудники Владимиров С.П. и Пугачёв Д.Ю.) … силой извлекли меня из машины… нанося удары в живот и грудную клетку… Когда мы приехали в Новокузнецк на ул. Рудокопровая, 32, в участковый пункт полиции «Куйбышевский» Управления МВД России по Новокузнецку, меня… завели в 402 кабинет, где нас ждал оперативный сотрудник, он сразу подошёл ко мне и сказал: «Давай рассказывай, как дом подожгли». Я ему ответил, что никакой дом я не поджигал. … он сразу поменялся в лице и стал избивать меня… Затем подошли Владимиров С.П. и Пугачёв Д.Ю. Они втроём стали избивать меня… Я закричал: «За что вы меня калечите?» На что Владимиров С.П. ответил: «Ты неправильно отвечаешь на заданные вопросы»…
Входивший последним оперативный сотрудник (четвёртый по счёту – FLB) вышел, вернулся с пакетами, держа наручники в руках, и приказал мне лечь на пол лицом вниз. … завёл мне руки за спину и застегнул на них наручники, надел пакет мне на голову и начал душить, а другие оперативники в процессе моего удушения стали наносить удары по спине, сбивая мне дыхание и не давая возможности дышать. При этом всю эту пытку контролировал Владимиров С.П., считая секунды и произнося слова «пять», «десять», «пятнадцать», «двадцать», чтобы не дать возможность оперативным сотрудникам меня придушить, так как я в процессе этих пыток терял сознание… Когда я приходил в сознание от ударов ладонями по лицу, то мне сразу накидывали пакет на голову и продолжали душить. В процессе продолжительной пытки я начал прокусывать пакеты, сотрудники это поняли потому, что я стал выдерживать более 20 секунд, и стали надевать мне на голову двойные пакеты, задавливая рот рукой, не давая мне возможности прокусить эти пакеты… При жестоких пытках я терял сознание не менее семи раз…
Владимиров С.П. мне сказал: «Если ты не скажешь следователю те показания, которые я тебе сказал, то мы тебя придушим, нальём тебе водку в глотку и скинем в реку»… В этот момент зашли трое оперативников, от них пахло алкоголем. Я понял, что они пьяные. Один из сотрудников сразу накинул мне на голову пакет, и продолжили меня душить, а второй наносил удары в спину. В процессе удушения стали бить меня головой об пол, разбив мне нос, я стал захлёбываться собственной кровью. Свою кровь я проглатывал, чтобы хоть как-то можно было дышать в момент моего удушения. Кровь стала с лица стекать на шею, и это увидел Владимиров С.П. и сказал оперативникам, что надо чтобы лицо оставалось целым, ему ещё показания давать следователю под видеозапись. Тогда оперативники стали наносить мне многочисленные удары по затылочной части головы, спине – чаще и сильнее. Я кричал сквозь пакеты, одетые у меня на голове: «За что вы меня убиваете?» И тогда Владимиров С.П. мне сказал: «Ты должен сказать, что ты видел, как твой брат поджигал дом…»
Мне дали попить воды, и когда я маленько пришёл в себя, то в приоткрытую дверь увидел человека, который молча за дверью наблюдал за всем происходящим, это был следователь Ивлев Д.В. Он видел, как я сидел на полу, застёгнутый в наручники, и лицо, и шея у меня были залиты собственной кровью. Заметив, что я его увидел, он сразу ушел...
В процессе семи или восьмичасовой жестокой пытки, испытывая ужасную боль по всему телу и ещё более сильную в голове, я испугался за свою жизнь и согласился дать показания, которые Владимиров С.П. требовал от меня... Пугачёв Д.Ю. снял с меня наручники и повёл в туалет. Я стал растирать пальцы, которые уже не чувствовал, и с трудом стал умываться, смывая кровь с лица… Тут к нам подошёл человек, который наблюдал через открытую дверь, как меня избивают и представился: следователь по особо важным делам Ивлев Денис Васильевич…
Затем Ивлев завёл меня в кабинет и дал уже напечатанный текст, сказав: «Это показания, которые ты мне должен будешь сказать». Следователь сказал, чтобы я несколько раз все прочитал и запомнил. …он стал рисовать схему, где якобы Ринат оставил машину, а сам пошёл поджигать дом, положил нарисованную схему на стол и сказал: «Во время допроса, когда я тебе скажу нарисовать схему, будешь перерисовывать с этой схемы, которую я нарисовал». Я ответил, что не буду рисовать никакую схему, так как в эту ночь Рината я не видел, за мной он не заезжал… Ивлев стал орать и сказал: «Если ты не дашь показания, которые я тебе скажу, то процедура избиения продолжится. Либо ты говоришь, так как я тебе сказал, либо тебя посажу в камеру для таких, как ты несговорчивых, и оттуда, я тебе обещаю, ты выйдешь инвалидом»…
Затем Ивлев Д.В. сказал, что сейчас поедем на место пожара в г. Прокопьевск, время было уже около двенадцати ночи… Приехав в какой-то частный сектор, Ивлев Д.В. начал мне рассказывать, что здесь был сгоревший дом, стоял забор… и сфотографировал меня на фоне пустого участка. Я сказал, что ни разу здесь не был, впервые вижу это место. Следователь сказал: «Заткнись, урод, и слушай меня!» Понятые стояли сзади меня и все слышали».
Выписной эпикриз пациента Андрея Эльфидовича Закурнаева, 39 лет от 30.10.2015 года: Сотрясение головного мозга. Перелом костей носа. Ушибы, гематомы мягких тканей головы, лица, грудной клетки, верхних конечностей, поясничной области. Так по родному брату Рината проехался «самосвал» прокопьевского дознания
Мы сидим в кафе, пьём кофе.
- Мне стыдно, что не выдержал пыток и оговорил брата, - сокрушается Андрей. - Надо было терпеть. И хотя я тут же обратился в полицию с заявлением о совершенном в отношении меня преступлении, а затем дезавуировал показания, вырванные под пыткой, суд их признал допустимыми, на них по-прежнему опирается государственный обвинитель.
Всякий не предвзятый человек весьма скептически отнёсся бы к тому, что от имени Андрея Закурнаева изложено в протоколе его допроса. Даже не зная, что эти показания были вырваны под пытками. Например, в материалах уголовного дела нет документа, подтверждающего, что Ринат ночью звонил Андрею. Хотя получить подтверждение такого звонка, если он действительно был, проще простого.
В протоколе ничего не говорится о том, как отреагировала на ночной звонок и на неожиданный уход девушка Андрея Светлана Кибардина, вскоре ставшая его женой. Она была дома. Уйти так, чтобы девушка этого не заметила, было невозможно по нескольким причинам. Во-первых, у порога лежала немецкая овчарка, она непременно подняла бы шум. Во-вторых, и в квартире, и в подъезде установлены металлические двери, которые закрываются довольно шумно. Их невозможно открыть без ключа. У Андрея ключа от подъезда и квартиры не было. Обо всём об этом Светлана, уже Закурнаева, заявила в суде.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА НЕВИНОВНОСТИ РИНАТА ЗАКУРНАЕВА ИЗ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ПОХИЩЕНЫ
В протоколе утверждается, что канистры с бензином Ринат вёз в багажнике машины. Когда облил дом, канистры снова положил в багажник. Понятно, что поверхность багажника была испачкана горючим. В материалах уголовного дела, тех, которые были подшиты ещё в 2005 году, есть два документа: один – об осмотре места происшествия, второй – об осмотре транспортного средства Рината Закурнаева, тех самых «Жигулей», в багажнике которых он якобы вёз канистры с бензином. В первом протоколе говорится о том, что с места пожара взяты образцы почвы, во втором - что с внутренней поверхности багажника взяты микрочастицы. Микрочастицы взяты и из различных мест в салоне автомобиля, в том числе с коврика, который лежит в ногах водителя.
В материалах дела есть ходатайство следователя о необходимости продлить сроки следствия в связи с тем, что ещё не произведён химический анализ почвы, взятой у дома Паньковой, и микрочастиц, взятых из автомобиля Закурнаева. К сожалению, результатов такого анализа в деле нет - из него таинственным образом исчезли двенадцать (адвокаты считают, что двадцать) листов дела. Адвокаты убеждены: выкрадены и, вероятно, уничтожены именно те материалы, которые объективно подтверждали невиновность Рината Закурнаева. Помимо результатов химического анализа кто-то украл и образцы почвы, взятые у сгоревшего дома, и микрочастицы, собранные в автомашине. Видимо, чтобы невозможно было провести повторный анализ.
На фоне пропавших образцов изложенное в протоколе допроса Андрея и вовсе приобретает карикатурный характер. Андрей словно истукан стоял у дома и наблюдал за тем, как брат организовывал поджог. Кого же в таком случае Ринат поторапливал словами «быстрее, быстрее!», которые якобы слышала Панькова? И почему Андрей ничего не говорит о том, что Светлана выходила на крыльцо и вступала в разговор с бывшим мужем? Ведь он не мог не запомнить такой важный эпизод, если только тот был на самом деле. Точно так же, как Светлана Панькова не могла не видеть автомобиль, на котором братья Закурнаевы якобы приехали в посёлок.
Панькова утверждает: выходила на улицу, видела Рината, общалась с ним, заметила человека, похожего на Андрея Закурнаева. Но никогда не упоминала об автомобиле. А между тем, машина стояла рядом с домом, фары её, как утверждает следствие, были включены. Её невозможно было не заметить!
Со слов Андрея (а если быть точным, то со слов следователя Ивлева) Ринат поджог дом с помощью ткани, намотанной на металлическую тубу. Но Панькова в своих показаниях говорит то ли о спичке, то ли о зажигалке и ничего – о факеле. Во время осмотра места происшествия, произведённого спустя всего час после пожара, факел, эту важнейшую улику преступления, не обнаружили.
Ну, и последнее. Зачем Ринату понадобилось тащить с собой сонного Андрея, если он все сделал сам?
Три года потребовалось Андрею Закурнаеву и его адвокату, чтобы возбудить уголовное дело в отношении истязавших его оперативников. Сотрясение головного мозга, перелом костей носа, ушибы, гематомы мягких тканей головы, лица, грудной клетки, верхних конечностей, поясничной области. Это всё обнаружили в нейрохирургическом отделении больницы, куда он обратился и где в стационаре проходил лечение. Только после многочисленных жалоб Андрея Закурнаева в самые высокие инстанции Следственный отдел по Новокузнецку Следственного управления СК РФ по Кемеровской области вынужден был начать уголовное преследование полицейских. Впрочем, это громко сказано.
На самом деле началась игра по изматыванию противника. Противник, как вы понимаете, это потерпевший. Прежде всего, надо заметить, что Следственный отдел возбудил уголовное дело не в отношении конкретных сотрудников полиции Д. Пугачёва и С. Владимирова, на которых в своём заявлении указал Андрей Закурнаев, а в отношении «неустановленных лиц». Формально проведя некоторые следственные действия, Следственный отдел прекратил уголовное дело. Областная прокуратура его постановление отменила. Так и пошло: Следственный отдел прекращает уголовное дело, прокуратура отменяет это решение. Следственное управление – прекращает, прокуратура – отменяет.
Две структуры отечественной правоохранительной системы затеяли своеобразный пинг-понг, где роль целлулоидного шарика отведена человеку. Не хочется верить, но, похоже, чиновники от юстиции изобрели неплохой способ, как сделать так, чтобы показания, вырванные под пытками, до вынесения приговора не были признаны незаконными. Надо отдать им должное: приём сработал безукоризненно!
ШУЛЕРСКИЙ ПРИЁМ
Как бы ни старался следователь Ивлев придать легитимность показаниям Андрея Закурнаева, они всё же были очень уязвимы. Их нужно было как-то укрепить. И следователь нашёл свидетеля, который в ночь с 9 на 10 мая, стоя на крыльце своего жилища, наблюдал за происходившим у дома Паньковой. В частности, он видел, что у дома Паньковой стоял автомобиль марки ВАЗ шестой модели с включёнными фарами, а от дома отбегали тени двух человек. По этим теням свидетель довольно точно определил рост неизвестных, совпадавших с ростом братьев Закурнаевых.
К протоколу допроса следователь Ивлев приобщил фотографию, сделанную, как утверждается в документе, с крыльца дома свидетеля в направлении, где прежде стоял дом Паньковых. До него метров 50-60. Синяя стрелка на фото указывает место, где стоял автомобиль. Красная - направление, куда бежали злоумышленники. Снимок, сделанный следователем, должен был подтвердить правдивость показаний свидетеля, сделать их нагляднее. Но вот вопрос: почему следователь, пытаясь воспроизвести картину преступления, рисует стрелки, вместо того, чтобы продемонстрировать сам автомобиль?
Побывав в посёлке Высокий, я тоже произвёл фотосъёмку. Дом, в котором жил свидетель, маленький, из шлакобетона. В нём сейчас никто не живёт. Я встал на место, где было крыльцо, (именно отсюда, как утверждает следователь, свидетель наблюдал за пожаром) и щёлкнул затвором. Вы можете видеть этот снимок. Тёмная полоса слева - угол дома свидетеля. В двадцати шагах от крыльца – гараж зелёного цвета. Он полностью закрывает обзор на дорогу у сгоревшего дома Паньковых. Поэтому и не видна машина, на которой я приехал, и которая стояла на том месте, где, как утверждает следователь Ивлев, в роковую ночь стояли «Жигули» Закурнаева.
Снимок сделан следователем Денисом Ивлевым, который чудесным образом сквозь стену гаража «увидел» машину. Своё фото следователь подписал так: Вид с места с которого Савин С.А. увидел стоящий автомобиль ВАЗ 6-ой модели и двоих парней отбегающих от дома №18 по улице Ногинская (красной стрелочкой помечен автомобиль, синей место откуда бежали два парня)
Сравните мой снимок со снимком следователя. (В деле фототворчество следователя обозначено как снимок №5). Оба снимка сделаны с одного ракурса – с крыльца, а в кадре почему-то оказались совсем разные изображения. Почему? Как это возможно? Так получилось потому, что на самом деле следователь не снимал с крыльца! Он снимал с другого места. Чтобы в объективе оказалось то же самое, что и у Ивлева, я вынужден был отойти от дома вправо шагов на десять. Вот этот снимок.
Вот отсюда на самом деле снимал следователь Ивлев.
На этот раз изображения совпадают. Так что свидетель, на показания которого ссылался Ивлев, не мог со своего крыльца видеть ни автомобиль, ни людей. Тем более, что всё происходило ночью, в кромешной темноте. (В ночь с 9 на 10 мая в Кемеровской области светать начинает после пяти часов).
СВИДЕТЕЛЬ, КОТОРЫЙ НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ
Кто же этот свидетель с уникальным ночным зрением? Это Сергей Анатольевич Савин, работник местного кладбища. Мне помогли найти дом, в котором он теперь живёт. Но его сын Вячеслав не допустил меня к отцу.
- Извините, - твёрдо сказал он,- отец очень болен: любое расстройство может вызвать очередной приступ эпилепсии. Из-за этого дела ему так помотали нервы! Он вряд ли что-то добавит к уже сказанному в суде. Что касается пожара... Отец не мог видеть того, что ему приписал следователь. Тогда он был алкоголиком. К вечеру, как говорится, изрядно принял на грудь и лёг спать. Встал, когда дом уже горел. Мне тогда было тринадцать, я это хорошо помню.
Сергей Анатольевич был приглашён в суд стороной обвинения. Судья зачитал протокол его допроса. Савин возмутился: он такого не говорил! Следователь Ивлев, присутствовавший в зале, попытался «вразумить» свидетеля, но тот стоял на своём: он не мог дать таких показаний, потому что на самом деле ничего не видел. И... едва не расплакался. Савин пояснил суду: протокол подписал, не читая, потому что следователь Ивлев грозился упечь его за решётку.
Заявление «свидетеля» Савина в прокуратуру: следователь приписал ему то, чего тот не видел и никогда не говорил
Адвокаты Рината Закурнаева предложили провести следственный эксперимент - проверить представленные суду показания Савина. Нужно было бы проделать всё то, что записано в протоколе допроса свидетеля. Во-первых, на дороге у дома Паньковой нужно было поставить автомобиль и несколько человек, которые двигались бы примерно по тому маршруту, который указан на снимке, сделанном Ивлевым. Во-вторых, Савин должен был занять место на крыльце дома, в котором когда-то жил. Таким образом, можно было проверить - увидит ли свидетель автомобиль, сможет ли определить его модель, форму и количество включённых фар, распознает ли человеческие силуэты возле него и удастся ли ему определить их рост? И конечно же следственный эксперимент нужно было бы проводить в ночное время. Суд отклонил вполне логичное предложение адвокатов.
Многие жители посёлка Высокий, с которыми я разговаривал, с большим сомнением относятся к версии о поджоге. Все они говорили о том, что в ту ночь вплоть до пожара в посёлк было тихо. Собаки не лаяли. А это очень важная деталь! Когда среди бела дня я производил съёмку, собаки всех дворов словно взбесились. То же самое произошло бы ночью, если бы на тихих улочках посёлка появился автомобиль с чужими людьми. Но собак никто в ту ночь не потревожил.
Эти здравые наблюдения совпадают с показаниями свидетелей, которые я уже приводил: на протяжении нескольких часов ;вплоть до возникновения пожара в посёлок не въезжала и из посёлка не выезжала ни одна машина.
СЛЕДОВАТЕЛЬ-СЮРРЕАЛИСТ
Расследуя всякое дело об убийстве, следствие, а затем и суд, обязаны изучить личность обвиняемого, составить его психологический портрет. Это делается для того, чтобы понять – способен ли он на преступление, особенно на такое жестокое, в каком обвинён Закурнаев. К сожалению, ни следствие, ни суд изучением этой важнейшей составляющей расследования не озадачились. А если бы озадачились, то не обнаружили бы в Закурнаеве признаков вурдалака. Все, кто с ним соприкасались, отмечают его как очень достойного человека – умного, организованного, отзывчивого, щедрого. Расставшись с Паньковой, он не выгнал её, как это часто бывает в подобных случаях, а вместе с детьми оставил жить в квартире своей мамы. ;В силу недвусмысленного поведения Светланы, Ринат подозревал, что второй ребёнок не его, тем более, что Светлана сама об этом неоднократно заявляла. Тем не менее, он обеспечивал девочек питанием и одеждой. Отношение Рината к прежней семье не давало ни малейшего повода заподозрить его в паталогической ненависти ни к детям, ни к взрослым.
Следствие утверждает: Закурнаев пошёл на страшное преступление, не желая платить алименты. Но это всего лишь пустая фраза. У такого утверждения нет ни единого доказательства. Поджечь дом с детьми мог только крайне неуравновешенный человек, к тому же ещё и глупый.
Криминалисты утверждают: пожар никогда не используется в качестве способа убийства. С его помощью только скрывают следы преступления. При поджоге дома нет гарантий, что намеченная жертва погибнет - она может выскочить в дверь, выпрыгнуть в окно, выбраться через чердак. Поэтому чтобы достичь цели, злоумышленник должен побеспокоиться о том, чтобы жертва не могла покинуть жилище.
Если Ринат Закурнаев, по версии следствия, не хотел платить алименты, то уж наверняка не желал оказаться в тюрьме. Стало быть, он должен был совершить преступление так, чтобы добиться поставленной цели и выйти «сухим из воды». Значит, первое, что он должен был сделать, это убедиться находятся ли дети по адресу улица Ногинская, 18. Насколько можно судить по материалам дела, он даже не попытался это сделать. Человек пошёл на чудовищный риск, не будучи уверен в том, что жертвы его, ради которых все затевалось, на месте!
Ринат не мог не понимать: если дети дома, с ними непременно находятся и взрослые. Значит, он должен был побеспокоиться о том, чтобы ни сами эти взрослые не выбежали на улицу, ни детей не спасли – главный объект нападения. При той злой решимости, на которой настаивает следствие, Закурнаев обязан был снаружи заколотить окна и двери. Но он почему-то этого не сделал. А если бы попытался сделать? Представляете картину: в ночи, облаянный всеми поселковыми собаками, а, следовательно, на виду у приникших к окнам соседей, Ринат заколачивает окна. Выскакивают проснувшиеся Паньковы, прибегают оседи, подъезжает вызванная полиция… Выходит, Закурнаев не был в ярости до такой степени, чтобы мстить детям, забыв о собственной безопасности? А раз так, то он должен был действовать хладнокровно, разумно, осторожно. Но его поступки - один глупее другого.
Сюрреалистичной выглядит картина, когда на улицу выходит бывшая жена, узнает Рината и вступает с ним в переговоры. Понимая, что эффект внезапности утрачен, что афера провалилась, что если он продолжит задуманное, непременно будет арестован и всё же, несмотря на это, словно в каком-то исступлении поджигает дом. Так мог поступить только человек с сильно расстроенной психикой. Однако есть ещё один вариант, при котором могла возникнуть эта ситуация … в воображении следователя, поставившего перед собой недостойную цель.
ЛЮБИМЫЕ ТЁТУШКИ
У Светланы Паньковой есть две родные тётушки - Екатерина Павловна Кривова и Раиса Павловна Долгих, сёстры её мамы Любови Павловны Гусевой, скончавшейся в больнице от ожогов.
Вот что Екатерина Павловна Кривова говорила в 2005 году. Десятого мая со своего балкона в доме, который расположен рядом с домом, в котором жила мама Закурнаева, она увидела у подъезда машину Рината. Через какое-то время Закурнаев вышел из подъезда с братом. Они сели в машину и уехали. Происходило это в 14-15 часов. На балконе с Екатериной Павловной стояла её сестра Раиса Павловна.
Спустя десять лет Кривова поведала о том же, но несколько иначе. Теперь она за всем наблюдала не со своего балкона, а с балкона сестры. И время было уже не 14-15 часов, а десять утра. (Поближе ко времени, когда случился пожар). Автомобиль уже не стоял у подъезда, а только подъехал. Ринат вынул из багажника две двадцатилитровые канистры из-под бензина и отнёс в дом.
Раиса Павловна подтвердила показания сестры. Но вот фокус: 10 мая 2005 года, в то время, когда они обе якобы стояли на балконе и наблюдали за манипуляциями Рината с канистрами, Долгих находилась на работе и ничего из рассказанного не могла видеть. Адвокаты предоставили суду соответствующий документ.
Во время следственного эксперимента Долгих показала место у дома, где 10 мая 2005 года Закурнаев оставил машину, а затем из неё достал две двадцатилитровые канистры. Адвокаты выяснили:парковки, на которую указала Долгих, в 2005 году не существовало. На этом месте был газон, ограждённый высоким бордюром. Машины там парковаться не могли. Работы по перепланировке территории произведены в 2014 году.
Екатерина Павловна утверждала, что 11 мая в реанимационном отделении посетила сестру – Светлану Павловну. Она поинтересовалась у неё: «Кто это сделал?» И сестра, используя ненормативную лексику, как утверждает Екатерина Павловна, назвала Рината. Кривова спросила: «За что он так?» Любовь Павловна якобы ответила: «Не знаю, да ещё и дверь подпёр. В чем мы были виноваты? Дети-то в чём виноваты?»
Согласно медицинской карте, у Любови Павловны Гусевой наблюдалось оглушённое сознание, на вопросы она отвечала односложно, быстро истощалась. Диалог с эмоциональными матерными выражениями, о которых говорит Кривова, состояться не мог в силу тяжёлого физического состояния больной. В тот же день она скончалась.
Замечу, что в 2005 году Кривова ничего не сказала следователю о разговоре с пострадавшей сестрой. Произошедший диалог появился только когда делом занялся Ивлев в 2015 году.
Можно понять стремление родственников дать показания, удобные близкому человеку. Но невозможно оправдать следователя, который такие показания подгоняет под собственную версию.
Я уже приводил показания соседа Паньковой Бориса Чалого. На допросе в 2005 году сосед показал: Света бегала возле дома, кричала, плакала. В протоколе нет сведений о том, что во время пожара он кого-либо видел из посторонних. Но будучи законченным алкоголиком (от чего впоследствии и умер) в разговоре с соседями Чалый давал волю фантазии. Дескать, видел убегающие тени. Допрошенные соседи подтверждали: да, слышали об убегающих тенях. Слухи, оформленные протоколом, должны были создать впечатление массового свидетельства. Раз многие говорят об убегающих тенях, значит, они были. Эти мифические убегающие тени, которые никоим образом не могут служить доказательством вины, были активно использованы следствием, государственным обвинителем, а затем и судьёй при вынесении приговора.
СФАЛЬСИФИЦИРОВАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ
Уж не знаю, сама ли Светлана Панькова пожелала получить компенсацию за утраченный дом или её кто-то надоумил, но женщина потребовала с Закурнаева два миллиона рублей.
Дом на Ногинской, 18 - бывший дом родителей Ольги Михайловны Сажко. В нем прошло её детство.
- В 2005 это уже был не дом, а курятник, - сказала она в беседе со мной. – Приличная семья в нём не стала бы жить.
Почему же за этот «курятник» Светлана решила востребовать сумму, для сибирского региона более чем существенную? В дело подшита справка, выданная ООО «Бюро недвижимости Кузбасса», которая именно в такую сумму оценила трущобу. Адвокаты Закурнаева проверили. Оказалось, никакого отношения к выданному документу фирма не имеет. Провели экспертизу: подпись директора ООО подделана. С большой неохотой, но в отношении Дениса Ивлева возбудили уголовное дело. Вместе с эпизодом о подделке документа по оценке сгоревшего дома, изучался ещё один – справка об ориентировочной среднерыночной стоимости автомобилей, принадлежащих Ринату Закурнаеву. Эту справку якобы выдало ООО «Спектр» в 2015 году. Но выяснилось: ООО ликвидировано ещё в 2014-м.
Следователь Ивлев был уличён в фальсификации уголовного дела! В отношении него возбудили уголовное дело, обстоятельно расследовали и… прекратили. Поступившие так правоохранители постарались принизить значение совершенного следователем. В то время как на самом деле нужно было бить тревогу! Поведение человека, от имени государства наделённого огромными полномочиями, и с точки зрения закона, и с точки зрения общественной морали должно оцениваться строже, чем чьё-либо. Тревогу нужно было бить ещё и в связи с пропавшими из уголовного дела материалами, о которых мы уже упоминали. Прокуратура обязана была докопаться до обстоятельств, при которых бесследно исчезли образцы почвы, взятые с места пожара, и микрочастицы, взятые в автомобиле Закурнаева. Но прокуратура, весьма строгая в отношении к рядовым гражданам, оказалась чрезвычайно лояльной к «своим».
Фальсификация двух документов даёт основания поставить под сомнение всё, что сделал следователь Ивлев по делу Рината Закурнаева. Подделка показаний свидетеля Сергея Савина, организация пыток в отношении Андрея Закурнаева, давление на свидетелей, запугивание, подгонка показаний под нужную версию – все это должно было бы послужить основанием для тщательного прокурорского анализа, а при необходимости, и привлечения Дениса Ивлева к уголовной ответственности.
Вместо этого всё произошло с точностью до наоборот. На всякий случай от греха подальше руководство Следственного комитета РФ перебросило Ивлева в Краснодарский край. В Интернете появились сведения о том, как следователь проявил себя уже в Анапе. Сотрудники полиции задержали Ивана Гелиева и в УАЗике доставили в отделение полиции. На место привезли мёртвого человека. По заключению судебно-медицинского эксперта, смерть Гелиева «наступила от закрытой тупой травмы шеи с очаговым кровоизлиянием в область левого шейного сосудисто-нервного пучка, сопровождалась первичным травматическим шоком и вызвала рефлекторную остановку сердца…» Ивлев прекратил дело ввиду того, что «установить лицо, совершившее преступление… не представилось возможным»…
ТРИ ИСТОЧНИКА И ТРИ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ «ГРЯЗНОГО» УГОЛОВНОГО ДЕЛА
И всё-таки я бы не стал демонизировать фигуру Ивлева. Беда не столько в его личных качествах, сколько в том, что этим качествам есть на что опереться. Множество людей, фигурирующих в уголовном деле, кто в силу низкого профессионализма, кто из-за личной безответственности, кто из трусости или корпоративной солидарности позволили следователю развернуть свой ущербный инструментарий. Одними из тех, кто невольно подыграл следователю Ивлеву, оказались пожарные.
Самый первый документ, на который затем начинают ссылаться эксперты, следователи и прокуроры – это акт о пожаре. От того, насколько грамотно он составлен, в определённой степени зависят выводы экспертов, а в последующем – версия следствия и решение суда. В нашем случае акт составлен, что называется, левой ногой. Пожарные не сумели даже верно определить площадь огня: указали 400 квадратных метров, в то время, как площадь жилого дома и надворных построек не превышала ста квадратных метров. В обязательном порядке к акту прилагаются объяснения участников тушения. Они должны описать всё, чему стали свидетелями: что горело, откуда дул ветер, в каком направлении распространялся огонь, куда в самый первый момент подавали стволы, где находился ввод электропроводов в дом, кем и как обесточили дом и много других подробностей, которые бы способствовали установлению очага пожара, причин его возникновения. Ничего этого сделано не было. Тем не менее, в акте чётко записано: причина пожара – умышленный поджог. На основании чего сделана такая запись, в документе ни слова. В суде выяснилось: её сделали со слов потерпевшей.
Акт о пожаре можно смело назвать филькиной грамотой. И не только потому, что, с точки зрения специалистов, составлен крайне непрофессионально. На акте стоит подпись человека, который на самом деле его не подписывал. Это тоже вскрылось в суде.
К сожалению, не лучше составлен и протокол осмотра места происшествия. Это была точно такая же халтура, как и сам акт о пожаре. Из документа можно узнать, что осмотр электрической части дома не производили. Не изучался ввод электропроводов в здание, не осматривался распределительный щит, не определялось наличие и состояние автоматов (пробок), расположение розеток, выключателей, не выяснено наличие нагревательных и бытовых приборов. Не осматривалась и печь: топилась она или нет, каково состояние топки, колосников, дымоходов, был ли предтопочный лист, исправны ли дверцы топки и поддувала. А между тем, как вы понимаете, это чрезвычайно важный момент. Потерпевшая утверждает, что печь в ту ночь не топили. Но в протоколе осмотра места происшествия, составленном спустя час после пожара, зафиксировано: температура воздуха на улице - плюс три градуса. По данным метеоцентра Прокопьевска в ту ночь дул северный ветер. В частном доме при такой погоде гораздо холоднее, чем в многоквартирных домах – там холод идёт и от земли, и от ветхих стен. Ради детей Паньковы не могли оставить дом без тепла. Как мы помним, одна из свидетельниц уверенно утверждает: дом отапливался.
Специалист-пожарный, производивший осмотр, не изымал для исследования грунт и древесину, не просеивал уголь, не указал на плане термическое поражение поверхности стен, потолка и пола, не осматривал остатков мебели, не выяснял, что предшествовало пожару. Он не сделал ещё очень многого, что могло бы помочь установить место очага пожара. Оно так и осталось не установленным. Описанное исследование специалист проводил на пепелище, едва остывшем от огня – 10 мая.
Экспертное заключение достойно первых двух документов. Составленное с грубейшими нарушениями методики проведения экспертиз по установлению причин пожара, оно поражает не столько своей профессиональной беспомощностью, сколько абсолютной безответственностью. Проводивший её майор Седанов сделал выводы, основываясь не на исследовании, не на объективном изучении обстоятельств, а на… утверждении потерпевшей: пожар возник в результате поджога.
Майор Седанов не имел права проводить экспертизу. Во-первых, потому что не компетентен, во-вторых, потому что представлял организацию, не уполномоченную для проведения подобных экспертиз.
СЛЕДОВАТЕЛЬ-ПОЖАРНЫЙ-ОПЕРАТИВНИКИ-ВРАЧ-ПРОКУРОР…
Я перечислил три важнейших документа, на основании которых можно было бы получить компетентный ответ: где, в каком месте дома и по какой причине возник пожар? Ни один из них не дал ясности. Все они положили в основу своих выводов не объективные данные, а слухи. Ни один из составлявших бумаги, не знал лично Рината Закурнаева и не желал ему зла. Но каждый заложил свою мину под судьбу этого человека. И хотя не было никаких объективных данных, указывающих на то, что пожар устроил Ринат, стоило этим материалам оказаться в руках недобросовестного человека, как они обрели силу неуправляемого огня.
Свою пригоршню бензина в этот адский огонь плеснули оперативники, истязавшие Андрея Закурнаева. Откажись они от применения пыток, следователь не обзавёлся бы липовыми показаниями. Поступить именно так им велели присяга, которую они принимали, и закон, которому поклялись служить. Но они поступили сообразно практике, повсеместно скрытно утвердившейся сегодня в России.
После того, как Андрей Закурнаев вынужден был дать угодные Ивлеву показания, после того, как смыл кровь и немного пришёл в себя, следователь пригласил адвоката Артёма Алясева из коллегии адвокатов Новокузнецкого района №44. В его присутствии Ивлев записал показания Андрея на видео. Это видео представлено в суд. На нём видно, как в течение допроса отекает лицо Андрея, виден сломанный нос, разбитая губа… Подозреваю, адвокат Алясев отдавал себе отчёт в том, что происходит и какую неблаговидную роль ему отвёл следователь. Адвокат не задал избитому свидетелю ни одного вопроса. Своим молчаливым присутствием он придавал его показаниям легитимность.
Измученного Закурнаева не сразу отпустили домой. Около двух ночи истязавшие его офицеры в наручниках доставили в травмпункт, расположенный в районе Тырган. Врач-травматолог В. Игнатьев, не став осматривать пациента, выдал полицейским справку о том, что Закурнаев не избит.
Я встретился с этим врачом, внешне напоминавшим борца-тяжеловеса. Врал он легко, не смущаясь. Почему выдал справку об отсутствии побоев? Их не было видно. Почему не осмотрел доставленного в травмпункт? Он ни на что не жаловался. А между тем, врач собственноручно в журнал посещений записал: со слов Закурнаева, избит сотрудниками полиции.
Судя по тому, что оперативники повезли Андрея не в ближайший к ним травмпункт, а поехали в отдалённый район, врач Игнатьев специализировался на выдаче полиции «правильных» справок. Ложная справка, выданная врачом Игнатьевым, легла в материалы дела, подтверждая, что свидетелю не ломали нос.
На Руси традиционно считается, что если правды не добиться на месте, её непременно удастся найти в белокаменной. Адвокат Андрея Закурнаева приехала в Генеральную прокуратуру с жалобой на действия следователя. Её принял заместитель Генерального прокурора. Выслушал и направил к начальнику управления по надзору за следствием. Во время беседы адвокат включила аудиозапись: понятой Попов рассказывал, что присутствовал при проведении проверки показаний Андрея Закурнаева у дома на Ногинской, 18. При этом, заявил понятой, Андрей находился в наручниках. Свидетель в наручниках – это как минимум служебное расследование!
На следующий день после встречи в Генеральной прокуратуре Попова избили неизвестные и потребовали изменить показания. Каким образом налётчикам стало известно содержание разговора в Генеральной прокуратуре? Вопрос остаётся открытым. Результат посещения адвокатом офиса на Большой Дмитровке: понятой от своих прежних показаний отказался.
МУТАЦИЯ ЗАВЕРШИЛАСЬ
Во второй половине 90-х прошлого века, работая в «Известиях», а затем «Московских новостях», мне довелось заниматься журналистскими расследованиями в Кемеровской области. В ту неспокойную пору, когда шёл силовой захват собственности, криминальный мир понял, что в России главный источник благосостояния – власть. Он стал активно пробиваться на государственные должности. Одним из ярких примеров такого проникновения стал случай в Ленинске-Кузнецком. Мэром города со 140-тысячным населением избрали Геннадия Коняхина – спортсмена с тремя судимостями. Тогда в моем распоряжении оказалась видеозапись с признанием киллера. Он подробно рассказал о том, как по поручению Коняхина за вознаграждение убивал его противников. В Кемерово выяснилось: Коняхин подозревался более чем в десятке убийств. Но ни одно из них не расследовалось.
Придя во власть, Коняхин принёс с собой субкультуру криминального мира – его нравы, его сленг, его методы. Когда перед начальниками шахт и директорами школ, прокурорами и судьями, руководителями больших предприятий и малых учреждений, выступал уголовник, за которым тянулся длинный криминальный шлейф, что должны были испытывать все эти люди? Психологически они перестраивались под новые реалии.
Более двадцати лет назад журналист Игорь Корольков в газете «Известия» рельефно обозначил печальное проявление победившей молодой российской демократии: криминал прорвался во власть
После публикации в «Известиях» статьи «Время «быков» (1997 г., №№ 176, 177, 178), было много шума. На расследование обратил внимание президент Ельцин. Была сформирована группа из сотрудников Генеральной прокуратуры, ФСБ и МВД. Казалось, будут предприняты меры, которые в будущем воспрепятствуют проникновению во власть представителей криминального мира. Но, как оказалось, было уже поздно. Процесс пошёл. Острейшая и чрезвычайно сложная проблема решилась карикатурно: мэра лишили должности, арестовали, дали небольшой срок за какую-то ерунду.
Вывел меня на тему и помогал в том далёком 1997 году начальник местной ФСБ полковник Николай Рыбалко. Он вынужден был обратиться за поддержкой в СМИ, потому что у мэра оказались столь влиятельные покровители, что у кузбасских чекистов противостоять им не хватило сил. Занимаясь делом Рината Закурнаева в Кемеровской области, я побывал на могиле мужественного офицера и моего друга. Жаль, что наши усилия не увенчались успехом. На государственных должностях оказывались не только вчерашние «качки». Мутировал и чиновный аппарат. Увлекаемые жаждой денег, братки и чиновники двигались навстречу друг другу, пока не слились воедино.
После публикации расследования о Коняхине, я получил телеграмму на правительственном бланке. Автор поддерживал публикацию и благодарил за неё. Это был будущий губернатор Кемеровской области Амман Тулеев. Впоследствии он стал называть автора статьи не иначе как «этот негодяй».
Почему так изменился человек, в своё время активно поддерживавший борьбу с криминалом? Возможно, потому что процесс мутации коснулся и его.
В сентябре 1999 года «Известия» опубликовали мою статью «За что губернатор Тулеев вдруг полюбил посредников?» Речь шла о конфликте вокруг Западно-Сибирского металлургического комбината и о том, как в связи с этим изменились принципиальные взгляды человека, с помощью которых он делал себе политическое имя и шёл в губернаторы. Очень быстро эти взгляды превратились в свою противоположность. С предприятий были убраны те, кто избавлялся от посредников при поставке на комбинат сырья и при продаже готовой продукции. Тулеев взял сторону тех сомнительных фигур, незаконно перехвативших управление предприятием, которые снова обзавелись посредниками. Надеюсь, искушенному читателю не нужно объяснять, с какой целью это делается?
Спустя полтора года (2001г., №16) в «Московских новостях» я опубликовал статью «Корона» для губернатора». Администрация области выпустила сто штук так называемых глобальных облигаций стоимостью 10 миллионов каждая, всего на один миллиард долларов. Этот баснословный кредит должна была выделить «Международная фирма «Корона», зарегистрированная в польском Белостоке. В частной квартире. При проверке «МН» выяснилось, что владелец фирмы давно покинул квартиру и исчез в неизвестном направлении.
С точки зрения мировой финансовой практики огромные инвестиции в страну, где ликвидность нулевая, да ещё под необъяснимо низкий процент ( 6-8 процентов) – это или безумие, или афера. Специалисты, консультировавшие «МН», высказали предположение: речь могла идти об «отмывании» денег. Параллельно с глобальными акциями администрация Кемеровской области проворачивала ещё одну крупную финансовую аферу. Для решения «социально-экономических вопросов» она решила привлечь сто миллионов долларов кредита, который должен был поступить от компании, зарегистрированной в Ирландии через все ту же польскую «Корону».
Ни под глобальные облигации, ни под гарантийное письмо в Кемеровскую область не поступило ни доллара. На всех документах, связанных с облигациями и гарантийным письмом, фигурировала фамилия первого заместителя губернатора. Но на некоторых стояла подпись и самого Тулеева.
Использование служебного положения в корыстных интересах в Кемеровской области уже в конце 90-х – в начале 2000-х стало повсеместным. В статье «Приватизация власти» («МН», №45, 2000 г.) я привёл примеры того, как приспособили власть под себя первый заместитель губернатора, управляющий отделением пенсионного фонда РФ по Кемеровской области, руководитель федерального казначейства в Ленинске-Кузнецком, мэры Белова и Междуреченска, глава Промышленновского района Кемерово… У статьи «Приватизация власти» есть подзаголовок: «Вот что происходит за широкой спиной патриота и отца родного кемеровчан Амана Тулеева».
Когда исключение становится правилом, в обществе начинают следовать этим правилам. Так сформировалась машина, которая перемолола Рината Закурнаева.
Почти четверть века назад на мою публикацию обратил внимание президент Ельцин. Сегодня я обращаюсь к гаранту Конституции Владимиру Путину: в стране идёт чрезвычайно опасный процесс – саморазрушается судебная система. Из органа правосудия она превращается в кистень.
Игорь Корольков, специально для Агентства федеральных расследований FLB.ru
См. 1 часть расследования:
«Оборотни. Тёмная сторона Прокопьевск»
В Кузбассе по «сшитому» уголовному делу приговорили к пожизненному заключению невиновного человека – предпринимателя Рината Закурнаева, «который слишком много знал»
https://flb.ru/1/4203.html
