Во вторник 4 июня коллегия судей Мосгорсуда рассмотрела апелляционную жалобу семьи сбитого насмерть в ДТП Павла Мардаря на решение Кузьминского районного суда Москвы. Их иск был к врачам - за тайное изъятие органов. Ответчики - Городская клиническая больница им. Демихова, ГКБ им. Боткина, Московский координационный центр органного донорства и Центр трансплантологии им. Шумакова.
ЛОВУШКА ЗАКОНА
Предыстория такова. В октябре 2017 года 21-летний Павел Мардарь в состоянии комы, с тяжелой черепно-мозговой травмой был доставлен в ГКБ им. Демихова. В течение пяти дней родственники не отходили от палаты реанимации, реаниматологи обнадеживали: мол, шансы есть.
Павел скончался на шестой день. Его похоронили на родине, в Молдавии. А через два месяца родные испытали шок: им прислали заключение судмедэксперта, из которого следовало, что труп поступил на экспертизу без внутренних органов – сердце, почки, печень и фрагмент селезенки были изъяты для трансплантации. Получалось, что в то время как сестра и брат Павла дежурили около палаты реанимации, сотрудники медучреждения тайно изымали органы трупа, не предупредив их об этом и не получив их согласие.
Семье объяснили, что в России с 1992 года действует закон «О трансплантации органов и тканей человека», по которому медики не обязаны предупреждать о проводимых манипуляциях.
Родственники Павла подали в Кузьминский суд Москвы иск о жестоком обращении, неуважении частной и семейной жизни, религиозных прав и права собственности на органы и заявили о намерении добиться пересмотра закона «О трансплантации» (подробнее см. «Россия – единственная страна с варварским законом «О трансплантации органов» https://flb.ru/2/3297.html , «Пока брат «шел на поправку», изымали его сердце и печень» https://flb.ru/2/3402.html ).
В феврале суд в иске отказал. Они подали апелляционную жалобу в Мосгорсуд с просьбой отменить решение Кузьминского суда и удовлетворить исковые требования семьи.
«МЫ ЖЕ НЕ В КОСОВО!»
Мосгорсуд. 12.00.
Пожалуй, самое яркое впечатление от судов апелляционной инстанции – здесь настоящее «вавилонское столпотворение» людей, которые еще надеются на правосудие и готовы переносить многочасовые тяготы ожиданий. А еще – здесь их многотомные дела развозят по коридору в тележках из гипермаркета.
Брат Павла Мардаря (справа) и его адвокат
На заседание пришли адвокат семьи - руководитель Центра стратегических судебных дел Антон Бурков и представители ответчиков – больниц имени Демихова и Боткина.
Коллегия попросила адвоката изложить суть претензий.
Он объяснил, что, по сути, в суде первой инстанции полноценного судебного разбирательства не было.
- Нам отказали в вызове свидетелей - врачей, принимавших участие в изъятии органов. Ведь интересно, как все происходило. Почему родным не сообщили, что Павел – потенциальный донор, не поинтересовались их мнением? Нам было отказано и в истребовании медицинской карты погибшего, из которой можно узнать, какие органы изъяты, сколько. В ходе слушания выяснилось, что было изъято больше органов, чем было передано трансллантологам (исчезла часть селезенки!), но это обстоятельство суд проигнорировал. Слушание почему-то сделали закрытым, хотя никаких врачебных тайн не обсуждали. Процесс превратился в формальность и прошел в течение часа.
Адвокат напомнил, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод является частью российской правовой системы, а в данном случае прямое нарушение ее статей 3 и 8 - о праве на свободу от жестокого и бесчеловечного обращения и на частную, семейную жизнь. «Родственников должны ставить в известность о том, что происходит с телом умершего», - подчеркнул Бурков.
У представителя больницы имени Демихова было противоположное мнение. По его словам, статья 8 закона «О трансплантации» предполагает презумпцию согласия и не обязывает врачей информировать родственников.
- Все изъятия, - объяснил медик, - проводились согласно действующему нормативному правовому акту – приказу Департамента здравоохранения №946 от 2012 года. Никаких нарушений не было. Что касается пропавших органов… Селезенку, как правило, не пересаживают – ее используют для других целей, и все акты были представлены в суде. Поэтому говорить, что мы их куда-то налево сдали…Мы же не в Косово! Мы все органы передали в соответствующие учреждения и кому-то они наверняка помогли.
Коллега из больницы имени Боткина полностью согласился с такой позицией – «все законно».
Выслушав стороны, судьи удалились в совещательную комнату и через несколько минут озвучили вердикт.
«Судебная коллегия определила: решение Кузьминского суда от 18 февраля 2019 года оставить без изменения, апелляционную жалобу семьи Мардарь – без удовлетворения».
АПРИОРИ ВСЕ МЫ - ДОНОРЫ!
В своем комментарии для FLB адвокат Антон Бурков заявил, что решение по апелляции – ожидаемое и рассказал о дальнейших действиях по этому делу.
- К сожалению, российские суды, - подчеркнул юрист, - пока еще не готовы выносить решения по таким делам в пользу истцов, поэтому наша задача сейчас - пройти все оставшиеся российские инстанции до Верховного суда, и направить это дело в ЕСПЧ, где оно присоединится к «делу Алины Саблиной» и другим аналогичным.
Антон Бурков
Закон «О трансплантации», по его мнению, не будет пересмотрен до тех пор, пока Европейский суд не примет жесткого решения, что он нарушает не только этические, но и правовые нормы. То есть семья имеет право распоряжаться телом погибшего – похоронить его, кремировать либо передать в лечебное учреждение, и спасти кому-то жизнь.
- А у нас по-прежнему во главу угла ставятся интересы государства. Но при этом категорически не хотят искать другие пути развития трансплантологии. Нет понимания того – чем больше открытости, тем больше будет и доноров, и доверия к медикам. И соответственно наоборот.
Адвокат провел аналогию: сегодняшняя ситуация в России полностью напоминает 60-е годы прошлого столетия в США. Тогда там также обсуждались факты тайного изъятия органов и считалось, что это нормально.
- Но в Америке и Европе все давным-давно изменилось! А у нас, к сожалению, нет. Посмотрите, как, допустим, в Испании. Там по закону такая же презумпция согласия как в России, а на практике это работает совершенно иначе. У нас презумпция согласия – абсолютная, то есть априори все мы – доноры. Точка. В Испании же презумпция согласия начинает работать только, когда не смогли найти родственников или узнать мнение самого человека. Там существует обширная база данных, где четко сказано, согласны они, не согласны быть донорами. Если человек лежит при смерти и рядом есть родственники, испанские медики обязательно спрашивают их мнение. А у нас как в «каменном веке»!
Бурков напомнил про исчезнувшую часть селезенки Павла Мардаря.
- Они ссылаются на закон «О трансплантации. Но даже в этом законе четко сказано: изымать органы можно только для трансплантации. Ответчик сейчас объяснил, что селезенку взяли для каких-то других целей (кстати, документами не подтвердив). То есть грубо был нарушен закон. Но никто не замечает этот факт.
Юрист заметил, что обращение в Европейский суд по правам человека – единственный шанс обратить внимание общества на эту важную проблему. И он верит, что позитивные перемены наступят.
- Вопрос: когда? Такие грандиозные реформы не проводятся с одного судебного заседания. Изменения должны произойти в наших умах, мы должны задуматься, что что-то происходит не так и что-то надо менять, в том числе в законодательстве. На это и нацелены наши действия.
