МУР – легенда столичного сыска
В ноябре нынешнего года Московскому уголовному розыску исполнилось сто лет. В одном из длинных коридоров здания на Петровке, на третьем этаже, я насчитал 29 портретов тех, кто в разные годы возглавлял легендарную службу. Невозможно представить, какая получилась бы галерея, если написать портреты всех, кто работал здесь. Что это за люди? Кто они?
Работа с человеческими пороками - одна из самых трудных на земле. Она способна разъесть даже очень здоровый организм. Кроме того, борьба с преступным миром - ловким, изобретательным, сильным - выработала специфические приёмы этой работы - весьма опасные в руках людей заносчивых и слабых. В такой среде, полной соблазнов, напряжения и рисков, очень непросто, с одной стороны, не возненавидеть этот мир, а, с другой, не уподобиться ему.
Мы публикуем интервью с бывшим сотрудником Московского уголовного розыска. Надеемся, это поможет читателям лучше понять и саму профессию, и людей, посвятивших ей свою жизнь.
Полковник Александр Лукашенко.
Полковник милиции в отставке, бывший заместитель начальника оперативно-розыскной части МУРа Александр Дмитриевич Лукашенко.Невысок, крепко сбит. Ещё мальчишкой знал, что будет служить именно в Московском уголовном розыске. Хотя и родился в Могилевской области Белоруссии. Именно страстное желание стать сыщиком МУРа привело его в январе 1979 года на Петровку, 38.
- И что, вы пришли на проходную, сказали, что хотите работать в МУРе?
-Да.
- И как отреагировал постовой?
- Позвонил в отдел кадров. Пришёл сотрудник, побеседовал со мной. Выяснилось, что без московской прописки на работу взять не могут. Кроме того, у меня не было ни опыта, ни хотя бы среднего юридического образования.
- А сколько вам тогда было?
-Двадцать один год.
- Вы отслужили в армии?
- Да, только уволился.
- У вас не опустились руки?
- Нет. Я пошёл по отделениям милиции. Сотрудник отдела кадров сказал, что там могут взять – там есть квота для иногородних.
- Пресловутый московский лимит.
- Вначале меня взяли на должность милиционера 133 отделения милиции Первомайского РУВД, это район Измайлова. А спустя год назначили участковым инспектором того же отделения.
- Какое у вас было звание?
- Старший сержант милиции.
- Взяли без специального образования?
- У меня за плечами был один курс юридического факультета Военного института Министерства обороны. Но я хотел быть не военным следователем, а опером. Став участковым, сразу же поступил в знаменитый ВЮЗИ.
- Насколько понимаю, работа участкового – это совсем не то, о чем вы мечтали.
- Совсем не то. Но я понимал: без этой работы не стану опером. И благодарен судьбе за то, что прошёл практику, о которой всякий сыскарь может только мечтать.
- Нам, обывателям, кажется, что мы имеем исчерпывающее представление о не хитрой работе участкового.
- Она действительно, как вы говорите, не хитрая. Но требует большой самоотдачи. Участковый «варится» в той жизни, которая его окружает. Семейные ситуации, ссоры соседей, дворовые хулиганы-подростки... Участковый обязан знать абсолютно всё, что происходит на его территории - кто склонен к кражам, кто вернулся из мест лишения свободы, где кучкуются подростки, кто ими заправляет...
Лейтенант Лукашенко. Начало 80-х прошлого века.
- Сколько человек проживало на «вашей» территории?
- Больше семи тысяч.
- Как же можно обо всех всё знать?
- В этом и состоит работа участкового: топать ножками - от дома к дому, встречаться с людьми, заводить знакомства, вызывать доверие...
- Вам тогда было едва за двадцать. Как же вы вызывали доверие?
- Добросовестно делал своё дело и никогда не обманывал. Передо мной был хороший пример - мой наставник при стажировке в качестве постового Иван Филиппович Жильцов. Это был настоящий «дядя Степа»! Идёт по улице, а с ним то и дело здороваются. И он отвечает, обращаясь к людям по имени. Бежит мимо пацан: «Здрасте, дядя Ваня!» «Здравствуй, Петя!» – отвечает. Никогда не сквернословил, не курил, не употреблял спиртного, всегда был доброжелателен. Совершившего проступок на первый раз только журил. Попавшегося во второй раз наказывал. Он вышел в отставку старшим сержантом. Очень гордился тем, что стажировку у него в своё время проходили милиционеры, дослужившиеся потом до высоких должностей.
- Жаль, что у нас в Марьиной Роще нет такого дяди Вани. Как-то с лоджии дома, в котором живу, с верхних этажей кто-то выбросил арбуз. Он упал на лобовое стекло моей машины. Пошёл я к участковому, попросил найти виновника. Тот заявил, что установить, кто бросил арбуз, вряд ли возможно и пальцем не пошевелил.
- Это очень просто делается. По примерной траектории полёта арбуза определяется примерный этаж, откуда его выбросили. Под подозрением окажется три-четыре квартиры. Идёшь, беседуешь с членами семьи. В ходе беседы выясняешь, кто это сделал.
- Как? Кто в этом признается?
- Манера вести себя у виноватого и невиноватого - совершенно разная. Тот, кто бросил арбуз, непременно выдал бы себя.
- Почему же мой участковый ничего не предпринял?
- Потому что ленив. Потому что занимается не своим делом.
- Вам нравилась ваша работа?
- Очень! Я мог работать почти сутки и всё это время получал от неё удовольствие. У меня не было выходных - я жил работой. Поэтому раскрывал многие преступления. Вы даже представить не можете, что это за ощущение, когда раскрываешь преступление!
- И что это были за преступления?
- Чаще всего квартирные кражи. В пору тотального дефицита тащили из квартир телевизоры, ковры, хрусталь...
- Но не на улице же вы их ловили!
- И на улице тоже. Как-то проводили операцию «Хрусталь» - по предупреждению квартирных краж. Недели две ходим по дворам, притонам. Выспрашиваем, присматриваемся. Как-то иду с дружинником, вижу - парень несёт ковёр. Требую предъявить документы. Тот - бежать. Я - за ним. Оказалось, украл ковёр. Но это - редкость. Чаще мне звонили и делились информацией. Например, известно, что человек нигде не работает и вдруг появился в дорогой шапке. Или купил мотоцикл. Как правило, подозрения подтверждались.
- Сколько лет вы проработали участковым?
- Четыре с половиной года. И всё время мечтал перейти в уголовный розыск. В конце концов, меня перевели в уголовный розыск на той же территории.
- Там у вас бы свой дядя Ваня?
- Да. Звали его Николай Андреевич Поздняков, заместитель начальника 133 отделения милиции по уголовному розыску. Авторитетный сыщик! Даже преступники его уважали. Он был справедлив. Ему все доверяли. Он умел трезво оценить ситуацию. Умел понять суть произошедшего, мотив поступка. Никогда не ставил своей целью добиться результата любой ценой.
Командировка в США. Полицейское подразделение К-9. Александр Лукашенко крайний слева.
- Что такое «преступный мир»? Это же не мир, существующий отдельно от нас. Он - среди нас. Каким вы его воспринимаете?
- Я бы разделил его на две категории. Есть люди, впитавшие в себя всю грязь человечества. Эту гнусь невозможно сделать лучше. С ними бесполезно общаться, исходя из общепринятых правил поведения. Предать, украсть, убить для них всё равно что выпить стакан воды. А есть другая категория. Это не закоренелые преступники. Просто люди порой оказываются в неблагоприятных обстоятельствах. Я знал очень славного человека - честного и порядочного. У него пять судимостей. В первый раз привлекли за повторное мелкое хулиганство - нецензурно выругался в общественном месте. Был такой странный Указ - сажать за сквернословие. Потом этот Указ, слава Богу, отменили. Но судьбы людям он поломал. Не каждый, оказавшись в неблагоприятной ситуации, способен принять верное решение. Кто-то смалодушничает, кто-то решается на проступок из ложного понимания чувства товарищества, кто-то соблазняется лёгкими деньгами, кто-то хочет отомстить за тяжкую обиду... Очень часто в основе совершения проступка лежит озлобленность на несправедливость. Такие люди вызывают сочувствие. Знаете, жизнь - она не всегда и не ко всем поворачивается своей лучшей стороной. Имея дело с преступившими закон это надо понимать.
- И если это понимать?
- Если есть такое понимание, вы не станете унижать человека. Унижение невозможно простить.
- Но вы находитесь по разные стороны стола: вы – пишите протокол, он - в наручниках. Сама ситуация ставит человека в униженное положение.
- Ситуация неприятная для него. Но он понимает, что сам её создал. В этом нет проблемы. Проблема в другом. В глазах арестованного опер - почти Бог. А раз так - он должен быть великодушен. Он не имеет права упиваться своим положением. На арестованного нужно смотреть как на человека, который оказался в чрезвычайных обстоятельствах. Да, он совершил преступление. Но нужно понять, почему он это сделал. Если вы пытаетесь это понять, совершивший преступление видит ваши усилия и непременно оценит это.
- Как-то в связи с одной публикацией меня допрашивали в Следственном комитете России. Требовали назвать источник информации, что, как вы понимаете, я сделать не мог - закон о СМИ запрещает разглашать имя источника без его согласия. Допрашивала меня женщина в звании генерала. Вначале угощала чаем, но когда поняла, что не назову информатора, заявила: если не назовёте источник, я сделаю так, что с вами перестанут здороваться ваши друзья, от вас отвернутся ваши знакомые. Как бы вы оценили такой приём следователя?
- Как омерзительный!
- Что следователь могла сделать такого, чтобы меня возненавидели мои друзья и знакомые?
- Не знаю, что в арсенале следователя, о котором вы говорите, но то, что это приём не достойный, у меня нет сомнений.
- Почему для вас этот поступок омерзителен, а для генерала юстиции - нет?
-К шантажу и угрозам прибегают, как правило, когда нервничают. Нужен результат, а как получить его, человек не знает. Или ему лень подумать. Мне кажется, у женщины-генерала, о которой вы говорите, утрачено чувство стыда.
- Вот как! Вы полагаете, это качество необходимо при работе в системе, лишённой сантиментов?
- А что ещё может регулировать поведение человека, обличённого властью?
- Закон.
- Но раньше закона - чувство стыда. Меня оно до сих пор гложет, хотя прошло много лет.
- Вы сделали что-то не так?
- Я не раскрыл одно убийство. На Верхней Первомайской улице в Измайлово убили семнадцатилетнюю девушку. Какой-то подонок изнасиловал и убил. Девочка отлично училась в школе, поступила в колледж. Умная, воспитанная, жизнерадостная. Мы с ребятами пообещали раскрыть это дело. И не раскрыли. Сделали всё, что могли. Но не нашли преступника.
- Я как-то представил: совершено преступление , мне предстоит его раскрыть. Даже от такого гипотетического представления мне стало не по себе. Как в этом многолюдьи найти того, кого нужно?
- Всё не так сложно, как кажется. У вас просто нет опыта. Существуют методики, схемы, наработки... Многие преступления схожи между собой. Как говорил Жеглов в картине «Место встречи изменить нельзя», где-то подобное уже было.
Оперативная работа.
- А если вы ошибётесь, пойдёте не по тому следу?
- Эта опасность всегда подстерегает опера. Помню случай в общежитии института химического машиностроения. Жило там человек сто, в том числе ребята из Африки, Латинской Америки… Стали у них пропадать вещи. Потерпевшие обратились в свои посольства. Правительству СССР поступили ноты. Посылают меня в общежитие. Двое свидетелей сообщают, что видели вора со спины, у него курчавые волосы. Задерживаю парня. Девочки в один голос - это он! Папа у него - директор крупного завода, а сам мальчишка - разгильдяй. Взял у него подписку о невыезде. Спустя пару дней снова пришёл в общежитие. Слышу - кто-то кричит: «Ты куда лезешь?!» Выбегаю, задерживаю парня. У него тоже курчавые волосы. Со спины - точь- в-точь как сын директора. Если бы не счастливый случай - тот, первый, вполне мог бы получить чужие три года. Ведь свидетели твёрдо указывали на него. Это было бы ужасно - был бы осуждён совершенно невиновный! Бог миловал.
- Его или вас?
- Обоих.
- Вы испытываете удовлетворение от того, что отправляете человека за решётку?
- Плохой вопрос.
- Почему?
- Как от этого можно испытывать удовлетворение? Человека отправляют не на курорт!
- Но ведь это показатель вашей работы: разоблачили преступника, он понёс заслуженное наказание.
- Это сложное ощущение. Да, когда раскрываешь преступление, испытываешь удовлетворение от выполненной работы. Но я никогда не испытываю удовлетворения от того, что человек оказывается за колючей проволокой. Зона не делает его лучше. Никогда. Кроме того, суд порой назначает такое наказание, что за приговорённого становится обидно. Как-то я поймал воришку. Давно это было. Паренёк хороший, только начал жить. Да, оступился, да, виноват и должен был понести наказание. Но наказание адекватное. А суд со всего размаха влепил ему два с половиной года! Не за что ему было давать такой срок. До сих пор чувствую вину перед тем мальчишкой.
- Время от времени СМИ пишут о том, что некоторые оперативники во время допросов применяют пытки.
- Это делают люди слабые, убогие духом. Не отличаясь ни умом, ни профессионализмом, они жаждут успеха. И пытаются достичь его как могут. Толковый опер - это психолог, это человек с богатым жизненным опытом, это честный человек. Заметьте: честность опера играет огромную роль в раскрытии преступления. Честность вызывает доверие. Честный опер не позволит поступить подло по отношению к арестованному или задержанному. Люди это понимают и ценят.
- Вы говорите, хороший опер - это хороший психолог. Но ведь и среди преступников немало хороших психологов.
- Это верно. Сидим в кабинете, смотрим друг на друга. Я вижу, как он ловит каждое моё движение, интонацию… Был у меня случай. Допрашивал одного подозреваемого. Я блефовал. Наши глаза встретились. Видимо, я смутился. И он это увидел. Я это понял. Из-за того, что не сумел выдержать избранную линию поведения до конца, мне трудно было наладить контакт с человеком в дальнейшем.
- У вас много наград?
- Орден, медали, наградное оружие… вообще вопрос оценки труда опера - непростой вопрос. В нем, как и во многом другом, не бывает абсолютной объективности. Раскрытие преступления, особенно сложного, - коллективный труд. Не так просто вычислить процент вклада каждого. Часто бывает так: кто задерживает преступника, тому и слава! А как быть с теми, кто сутками сидел засадах, кто устанавливал адреса, кто опрашивал сотни свидетелей, кто копался в архивах, кто мотался по командировкам, собирая по крохам информацию? К сожалению…
Кремлёвский дворец. Президент России вручает полковнику Александру Лукашенко орден Почёта. 2001 год.
В эту минуту хлынул дождь. Солнечное утро смыло, словно акварель с листа. Лукашенко прервал беседу на полуслове, подошёл к окну, растерянно посмотрел во двор – его заливало водой.
- Сильный дождь долго не идёт, - сказал я.
- Да? – с надеждой спросил он.
Полковник о ком-то беспокоился, пытался кому-то звонить… Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался. Лукашенко вернулся за стол.
- На чём мы остановились? – спросил полковник.
- На том, что не всегда просто по достоинству оценить заслуги каждого, кто участвовал в раскрытии преступления.
- Да, не просто. К сожалению, очень часто награды обходят добросовестных и негромких.
- Мне всегда было интересно заглянуть в мозг опера в первые минуты после того, как он получил информацию о преступлении, скажем, о квартирной краже.
- Ну, начинаешь думать: каким способом проникли в квартиру? кто это мог быть? давно ли это произошло? как перекрыть пути отхода? как воры распорядились похищенным? где могут его сбывать? в какие притоны нужно наведаться?
- Много времени уходит на раскрытие преступления?
- По-разному. Иногда - годы. Как-то на Тринадцатой Парковой в подвале пожарники обнаружили четыре трупа, все с перерезанным горлом. Ужас! Стали опрашивать свидетелей. Обратили внимание на парнишку, который вертелся неподалёку у винного магазина. Подошёл к нему, стал беседовать. И вдруг он говорит: «Я вам доверяю. Я скажу, кто это сделал». Так в течение часа задержали убийц. А было и так. 1984-й год. Неизвестные по вечерам отнимали у прохожих шапки - пыжиковые, ондатровые... Били по голове арматурой, срывали шапку и скрывались. Одна женщина после их удара не выжила. Иду как-то вечером. На мне - ондатровая шапка. Навстречу - двое. Замечаю как один достаёт из-под пальто какой-то предмет, прячет за спину. Поравнялись. Один просит закурить, а второй заходит сбоку, замахивается арматурой. Я перехватил его руку, выбил прут. Они бросились бежать. Я - за ними. Одного догнал, повалил на землю. Но сделал это так, что у самого рука выскочила из плечевого сустава. Боль была - едва не терял сознание. Хорошо, мужчина выгуливал собаку, помог связать задержанного, позвонил в милицию. И тут я вспомнил, что видел фото второго нападавшего в отделении. Кинулись к нему домой - задержали.
- Сталкивались ли с предательством?
-Был один. Обратили внимание, что он слишком быстро находит краденые автомобили. Присмотрелись к нему. Оказывается, вступил в сговор с похитителями. Вычистили его.
- Кто такой - хороший опер?
- Тот, кто живёт работой. Отдаёт ей большую часть жизни. Кто раскрывает преступление честно, кто умеет общаться с разными людьми, обладает неким магнетизмом, притягивает к себе, кто видит в преступнике человека, а не способ заработать похвалу.
- А плохой?
- Кто ничего этого не умеет. Кто ради результата готов на подлость.
- Среда, с которой приходится работать, разъедает?
- Все зависит от человека.
- Иногда, чтобы войти в доверие, стать «своим», люди матерятся, выпивают…
- Я никогда не старался быть «своим» для преступников. И таким способом доверие не зарабатывал. Никогда не выпивал с ними и не ругался матом. В человеке должен быть крепкий внутренний стержень - тогда никакая среда его не разъест.
- Немного побольше, пожалуйста, про внутренний стержень.
- Это обладание чувством собственного достоинства. Это – ответственность за дело, которым занимаешься, понимание, что ты - не Бог.
- Но мир, с которым работает опер, не может не деформировать его характер!
- Специфика нашей работы требует от нас и недоверия, и подозрительности, и изучения подноготной не самой лучшей стороны биографии человека. Всё это, хочешь - не хочешь, вырабатывает несколько циничный взгляд жизнь. По-иному - взгляд слишком трезвый, лишённый романтических иллюзий. Я бы не сказал, что это плохо. Плохо, когда этого слишком много. Этот баланс нужно регулировать.
- Как?
- Нужно читать книги, ходить в театр, заниматься спортом... Работа оставляет для всего этого мало времени, но иного выхода нет.
- А что вы сейчас читаете?
- О жизни Савелия Крамарова.
- Что вы в своей жизни сделали не так?
Задумался. Хотел, видимо, о чём-то рассказать, но передумал.
- Не будем об этом.
- Есть в вашей жизни момент, куда бы хотели вернуться? Хотя бы на минуту.
- В детство. Там было хорошо.
- Вам приходилось рисковать?
-Ну, да. Только не всегда это понимаешь в тот момент, когда рискуешь. Как-то работали по одному разбойному нападению. Установили адрес предполагаемого преступника. Мой товарищ не взял оружие. Я ему отдал свой наградной пистолет. Потом осознал, что рисковал. Наверное, рисковал, когда на задержании шёл впереди. Я так поступал потому, что считал себя более подготовленным к стычке с противником. Но риск, скажу вам, это не только возможность нарваться на пулю или нож. Риск - это и принятие решения. Примешь неверное решение - получишь по полной. Бывает риск и в том, чтобы не выполнить приказ.
- Не выполнить приказ?
- А вы думаете, все приказы правильные? Наверху не всегда знают обстоятельства дела до мелочей. И когда там, в самом низу, где формируются обстоятельства, видишь, что исполнение приказа нанесёт вред делу и людям, следуя целесообразности, принимаешь своё решение, ты очень рискуешь. Но если оказываешься прав, тот, кто отдал тебе ошибочный приказ, непременно скажет «спасибо».
- Кто из ваших коллег произвёл на вас самое сильное впечатление?
- Первый начальник 133 отделения Шапиро. Я его видел только раз, да и то мельком.
- Не понимаю.
- Поясню. Я много слышал о нём. О его принципиальности, честности и справедливости. Его настолько уважали и любили, что однажды скинулись и купили подарок. Считаю, что Шапиро удостоился наивысшей награды, которая только может учреждаться людьми - признание.
- Но что за подарок они ему сделали?
- Разве я не сказал? Золотые часы.
Беседу вёл Игорь Корольков
Фото автора, из личного архива Лукашенко и из архива музея МУР
