Да, дата не круглая, зато в этом году у Тамары Петровны другой крутой юбилей – ровно 60 лет назад вышла знаменитая картина Михаила Швейцера «Воскресение» по одноименному роману Льва Толстого. В ней начинающая 22-летняя актриса сыграла главную героиню - распутную женщину из публичного дома Катюшу Маслову - так мощно и пронзительно, что «проснулась» мировой знаменитостью. Вскоре на ХV международном кинофестивале в Локарно Сёмина получила за эту роль приз FIPRESCI, стала лучшей актрисой года в СССР. Тогда же познакомилась с Федерико Феллини и его женой Джульеттой Мазиной, наслушалась от них бурных комплиментов её таланту…
Никогда не забуду нашу первую встречу – ровно 23 года назад. Как она впорхнула в нашу редакцию – при полном параде, тоненькая, вся солнечная, весёлая, искрящаяся… Коллеги чуть головы не свернули от изумления – как будто сама Катюша Маслова сошла с экрана. Только годы спустя она призналась автору этих строк, как в тот период ей тяжело жилось – выть хотелось. Тогда никто не знал (а она держала это в строжайшей тайне даже от коллег), что в начале 1990-х её любимый единственный муж Володечка Прокофьев перенёс инсульт, был парализован и медики жизни ему отвели от силы месяц. Только однолюбка Сёмина сказала им: «Ещё посмотрим!» И собрав всю волю в кулак, бросилась зарабатывать деньги на врачей, на лекарства... А где их взять, если в девяностые кино почти не снимали, в театре Киноактёра, где она служила, платили копейки, на творческие вечера народных артистов народ не ходил – преддефолтное было время, шахтёры касками стучали, работяги живым щитом дороги перегораживали, женщины на железнодорожные пути перед поездами ложились, потому что детей кормить было нечем.
Тамара Петровна никогда не рассказывает, как ей это удалось, но, благодаря её стараниям и беззаветной любви, муж вместо месяца прожил ещё 15 лет. Когда его не стало, она долго видеть никого не могла, отказалась от карьеры, почти не выходила их дома. Только несколько лет назад отошла, оттаяла и, можно сказать, заставила себя вернуться в профессию.
Предлагаем самые яркие фрагменты интервью Тамары Сёминой обозревателю FLB Андрею Колобаеву (полностью оно опубликовано 3 ноября 2017 года в газете «Совершенно секретно», которую в то время делала наша команда Агентства федеральных расследований FLB.ru).
«ДЕВОЧКА, ТЕБЕ НУЖНО УЧИТЬСЯ НА АКТРИСУ!»
- «Тамара Петровна, вы закончили школу рабочей молодёжи, поступили в калужский пединститут. И вдруг одним махом все бросили и поехали поступать в артистки. Почему?
- С ума сойти! Меня ведь приняли в пединститут без экзаменов. И мама радовалась, что я никуда не уеду, и Булат Шалвович Окуджава, который в вечерней школе вёл у нас русский язык и литературу… Все были уверены, что я стану педагогом. И тут! Подружка - совершенно случайно, за компанию - привела в драмкружок при калужском театре, я что-то прочитала вслух. Преподаватель вдруг и говорит: «Девочка, какой пединститут?! Тебе надо учиться на актрису!» Недолго думая, забираю документы из пединститута, занимаю 100 рублей у соседки, пишу записку маме: мол, не ищи, в милицию не звони. И - в Москву.
- Вот это характер! Откуда такая дерзость и решимость?
- Думаю, это дедовы гены. Мой дед по маме, Василий Филиппович Колечкин, - артист от природы, весельчак, балагур, шебутной, красавец необыкновенный. Страху и сомнений вообще не знал. Прошёл все войны, заслужил три «Георгия». В мою бабушку, Марью Ивановну, он влюбился без памяти, когда ей было 15 лет. Выкрал её, женился и прожили они вместе долгую счастливую жизнь. Отец-то мой на фронте в Великую Отечественную погиб, и дед называл меня дочкой. Мне было с кого пример брать.
Тамара с матерью Тамарой Васильевной и отчимом Петром Васильевичем Семиным
- К творческому конкурсу были готовы?
- Да откуда?! Знала только басню Крылова «Осёл и соловей». Ещё нужно было выучить 11 строчек прозы. Закрыла глаза, ткнула пальцем в книжную полку и - какой ужас – «Молодая гвардия»! Мне бы про любовь, кинжал, страсть... А тут - война, танки, взрывают, вешают. Я заплакала и стала учить 11 строчек о знакомстве Любы Шевцовой с Сережёй Тюлениным…
А дальше ещё интереснее. В Москву-то я приехала после бессонной ночи - готовилась. Вышла на вокзале – дождь как из ведра… Заскакиваю в первый попавшийся троллейбус и тут же мёртвым сном засыпаю. На конечной остановке меня разбудил водитель: девушка, выходите, а то милицию вызову. Стою на остановке мокрая-премокрая, волосы лохматые, нечёсаные, вся разнесчастная, куда идти не знаю. В артистки приехала поступать! То есть зрелище ещё то! Поворачиваю за угол и вдруг читаю на фасаде дома «Всесоюзный государственный институт кинематографии». Не верю глазам своим!
- По-моему, такое бывает только в кино. Фортуна?
- Да «очевидное-невероятное»! Но как оказалось, документы у абитуриентов уже не принимали - был перебор. Что делать? Иду по коридору и на полном серьёзе думаю: завербуюсь-ка я на Дальний Восток, на Камчатку буду на траулере ловить рыбу. Маме - потом напишу. А навстречу - Ким Аташезович Тавризян - декан актёрского факультета. Увидел меня бредущую в таком затрапезном виде. Узнал в чём дело, привёл обратно в приёмную комиссию: «Возьмите у этой несчастной документы. На неё же без слёз смотреть невозможно!»
Первое время я в общежитии без матраса в уголке на полу спала. Во, кайф! Соседкиных денег почти не осталось. Я покупала большой батон, разрезала на тонюсенькие ломтики и ела строго по ломтику в день, запивая огромным количеством воды. И всё время искала объявления - завербоваться, чтобы денег заработать.
- Зачем?
- Вдруг провалюсь с треском! Куда я домой с таким позором. Ну дура полная! А вступительный экзамен - это песня. Голосок у меня был тоненький-тоненький, писклявый-преписклявый и говорила я очень быстро, почти скороговоркой. Поэтому «Осёл и соловей» и те одиннадцать строчек так рассмешили комиссию, что меня приняли.
«ДОСТОЯНИЕ СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА»
- Ещё студенткой вы сыграли Катюшу Маслову в эпохальной ленте «Воскресение» по роману Льва Толстого. Кстати, как режиссёр Михаил Швейцер вас нашёл?
- Это его жена - Софья Абрамовна Милькина – меня «откопала». Она очень любила наш курс во ВГИКе и приходила смотреть наши учебные работы. А я на курсе шла как комедийная и острохарактерная. И играла тогда, по-моему, сваху в «Женитьбе». Софья Абрамовна что-то во мне углядела и посоветовала Швейцеру меня попробовать. А перепробовался на Катюшу Маслову тогда весь Советский Союз - все наши звезды, половина МХАТа. Потом осталось нас трое - уже гремевшие на весь мир Зинаида Кириенко, Татьяна Самойлова и я, никому неизвестная четверокурсница, у которой за плечами только «Два Фёдора» и «Все начинается с дороги». Поэтому у меня не было иллюзий, я даже не сомневалась, что меня не утвердят. Но худсовет проголосовал за меня единогласно. Бывает же!
- Как вы оценивали происходящее?
- А я, если честно, толком не понимала, что происходит. Тем более, что буквально сразу на меня свалились такие испытания, о которых я и думать не думала. Во-первых, я Швейцеру соврала, что умею курить, хотя никогда в жизни папиросы в руках не держала. Но это что! В романе у Льва Толстого Катюша совсем не худышка, а я тогда весила 43 кг. Михаил Абрамович сказал: «Набирай ещё хотя бы восемь!» За мой откорм взялось всё общежитие. Всё самое калорийное, подгоревшее или ненужное сразу несли мне: «Ешь, Сема, поправляйся!» Я уплетала всё без разбора. Все учили, как поправляться. Помню, кто-то принёс «гениальный» рецепт: полстакана пива и половина молока. С тех пор пиво даже видеть не могу! Потом, когда уже начались съёмки, меня за ручку водили есть восемь-девять раз на дню, чтобы я, не дай Бог, не похудела.
- В 22 года вы получили гран-при ФИПРЕССИ на XV кинофестивале в Локарно, были признаны лучшей актрисой на МКФ в аргентинском Мар-дель-Плато и лучшей актрисой 1962 года в СССР... Какой-то запредельный вселенский уровень! Что изменилось в вашей жизни?
- Ничего. Просто радовалась, что здорово сыграла, и всем так понравилось. Ещё помню, придумала игру, которая доставляла мне неописуемое удовольствие. Бывало, иду, а люди оборачиваются. «Как же вы похожи на актрису, сыгравшую Катюшу Маслову». «А как фильм называется?» – «наивно» спрашивала я. «Воскресение». «Ой! Обязательно посмотрю».
- Правда, что в Мар-дель-Плато вас носили на руках, забрасывали цветами?
- Не только в Аргентине. И в Италии, и в Бразилии, и в Египте, и в ГДР... В Японии – удостоили титула «Народное достояние страны восходящего солнца». Мы не знали языка, но мы везде понимали друг друга.
- Но как?
- Это необъяснимо. Помню, в Бразилии, куда мы ездили вместе с Алексеем Баталовым, жена бразильского президента спросила у Лёши: «Пачему па руски такая тихая лубов?» А Баталов, который ездил туда с «Дамой с собачкой», отвечал: «Вы посмотрите на Тамару, какая у её Катюши любовь! Все ваши Кармены ей даже в подмётки не годятся!»
В Италии я познакомилась с Федерико Феллини, чуть позже и с его супругой актрисой Джульеттой Мазиной. Она мне подарила свою фотографию с надписью, полную бурных восторгов по поводу встречи «с Такой Актрисой». Сказала: «Я всю жизнь мечтала сняться в роли Катюши Масловой, но, увидев вас, Тамара, даже не мечтаю. Потому что всё равно лучше не сыграю!» Для меня это наивысшая оценка коллеги. Я ей ответила: «Синьора, я-то как вам завидую. Феллини! Такой режиссёр - это подарок судьбы во всех смыслах. Один фильм «Дорога» чего стоит. А «Ночи Кабирии»! И всё-таки, - сказала я Джульетте со свойственной мне прямотой, - глядя на ваши роли, я бы все их переиграла». (Смеётся.)
- Обладатель пяти премий «Оскар» и «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля Феллини произвёл на вас впечатление?
- Сейчас-то я понимаю, что это режиссёр века. А тогда... Сваливается на тебя какое-то жуткое счастье, и ты не понимаешь величия события. И относишься буднично: вот очередной твой новый знакомый – «гениальный режиссёр». Не более того. На память Федерико подарил мне пластинку-гигант с музыкой к его фильму «8 с половиной».
- Что для советской актрисы означало получение престижнейшего гран-при?
- А ничего. Почётная грамота. В денежном эквиваленте – ноль. Но тут важнее другое. Ни один из наших актёров, уезжая в те годы за границу, никогда даже и не думал о каком-то денежном вознаграждении. Все были безмерно счастливы, что представляют свою страну своими лучшими картинами. А фильмы шестидесятых были действительно хорошие - добрые, человечные, простые. И нынешние зрители в основном меня помнят по ним. До сих пор при встрече благодарят за мои роли. Вот эта «народная» награда для меня важнее любых Гран-при.
1. Тамара Сёмина в дебютной картине Марлена Хуциева «Два Фёдора», 1958 г.; 2. В роли Катюши Масловой; 3. Тамара Сёмина в 1964 г.
НАПЕРЕБОЙ ПРЕДЛАГАЛИ РОЛИ ПАДШИХ ЖЕНЩИН
- Это правда, что после «Воскресения» на вас свалились чуть ли не все роли «падших женщин» мирового репертуара?
- О, да! Меня засыпали сценариями, где я должна была играть только пьянь и рвань, разного рода роли, похожие на судьбу Кати Масловой. Владимир Фетин приглашал на роль Дарьи в картину «Донская повесть». Открываю сценарий, читаю: «В сарае лежала красивая, пьяная женщина. Подол её платья был задран...» Мне предлагали сыграть гувернантку, соблазнённую барином, в картине «Гулящая». И так далее. Но я на всю жизнь запомнила урок нашего мастера во ВГИКе Ольги Ивановны Пыжовой, которая говорила: «В нашем сложном деле каждый день надо искать себя новую», и от всего отказалась. Супруги Швейцеры посоветовали: «Тебе сейчас надо сыграть роль своей современницы». В результате я поехала в Ленинград играть комсомолку леспромхоза Арину в фильме Владимира Венгерова «Порожний рейс». А параллельно ещё снялась в фильме «Коллеги» по повести Василия Аксёнова, который очень люблю. С Ливановым, Лановым и Анофриевым, песней «Палуба», которую в те годы пела вся страна.
- Интересно, о каких ролях вы мечтали в то время?
- В юности у меня была мечта - сняться во всех 16 республиках СССР по одной картиночке.
- ?!
- Просто так. Потому что я живу на этом кусочке земли и всех люблю. Но так и не получилось... Вместо этого мне предлагали сниматься где угодно - в Италии, Аргентине, даже в Египте! Представляете, с моей «мордой»-то... Только немцам пришлось отказать дважды, потому что как раз в это время Михаил Швейцер начал снимать в Керчи «Время, вперёд!» по Катаеву. Киностудия «Дефа» готова была присылать за мной самолёт в Керчь. Но я настолько безумно была благодарна Михаилу Абрамовичу за то, что он так по-крупному «родил» меня в «Воскресении», что отказалась. Кстати, Николай Афанасьевич Крючков, узнав об этом, отругал: «Доча, дура! Поехала бы, заработала денег, люстру бы себе купила!»
А когда приглашали на съёмки в капстраны, я даже рта не успевала открыть - всегда рядом со мной вдруг вырастал человечек в штатском и говорил: «Она сниматься не может, так как страшно занята на Родине». То же самое происходило со всеми актрисами, выезжавшими со своими картинами за рубеж. Предложений было очень много, но нас никогда никто не спрашивал...
Я и здесь отказывалась от съёмок, когда в Театре киноактёра стала играть Катерину в «Грозе», потом в спектакле «Русские люди» по Симонову. Я сцену обожаю! Валентина Васильевна Серова сразу сказала, что этот спектакль для меня. «Томк, - говорила она на репетиции, - а я бы так играла любовь». «А я буду играть вот так!» Мне делали замечания, что я «слишком сексуально» играю, что в те времена было категорически запрещено.
- Что значит «играть сексуально» в стране, где «не было секса»?
- Разумеется, только текстом, глазами, голосом, пластикой… Иногда точно сказанная фраза, интонация, пауза и – у зрителя побежали мурашки по коже. Для того, чтобы показать настоящую любовь, актрисе вовсе не нужно демонстрировать свои прелести… Моя героиня переплыла лиман, любимый человек отдал ей свой солдатский полушубок, она шепчет ему: «Он та-а-к... обнимает моё тело...» Я так подавала это со сцены, что в зале, затаив дыхание, сами дорисовывали картину...
Когда меня критиковали, мол, главное в этой пьесе борьба с фашистами, я отвечала: «Ничего подобного! Главное в этой пьесе - любовь. Она старалась как можно скорее выполнить приказ командира, чтобы поскорее увидеть его. И так каждый солдат, медсестра - все - шли побеждать, чтобы наконец увидеть любимую или любимого. Только благодаря этому и победили в войне!»
1. Тамара Сёмина с Евгением Матвеевым в фильме Михаила Швейцера «Воскресение», 1960 г.; 2. С Александром Демьяненко. Кадр из фильма «Всё начинается с дороги», 1959 г.; 6. С Валентином Зубковым и Алексеем Баталовым в мелодраме Иосифа Хейфица «День счастья», 1963 г.
ВОЛОДЯ ДВА ГОДА НЕ ДОЖИЛ ДО НАШЕЙ «ЗОЛОТОЙ» СВАДЬБЫ
- Тамара Петровна, а вы сами когда впервые влюбились?
- В четвёртом классе. Помню, в меня очень сильно, как тогда говорили, «втрескался», один мальчик, у которого был велосипед (невероятный дефицит для тех лет!), а я любила другого. Причём любила безответно, и для меня это была страшная трагедия, переживала безумно. Мальчик с велосипедом катал меня, все девчонки завидовали, потому что он был очень красивый, в него были влюблены по уши все. Кроме меня. А потом уже по жизни так случилось, что в меня все влюблялись… (Смеётся.) Даже преподаватели. В восьмом классе мне признался в любви учитель физики. Я сгорала от стыда и не знала, как же быть - завтра урок. Затем была школа рабочей молодёжи. В отличие от сверстников у меня не было романтических прогулок под луной, страстных поцелуев у подъезда. На романы просто времени не было. Я училась и работала. И ничегошеньки вокруг не замечала.
А в начале 90-х в Доме кино... Помню, стоит Булат Шалвович Окуджава и Тодоровский Пётр Ефимович. Окуджава говорит: «Петь, как же я был в Томку влюблён! Она моя ученица и я… «старый козёл». Пётр Ефимович вздохнул: «Да кто же в неё не был влюблён?! И я…»
- Партнёры в кино у вас были замечательные. Шукшин - в «Двух Фёдорах», в том же «Воскресении» - Евгений Матвеев, Павел Массальский, Евгений Леонов – в «Крепостной актрисе», Вадим Спиридонов – в «Вечном зове»…
- Этот список можно продолжить. Ливанов, Джигарханян, Баталов, Жженов, Новиков, Валька Зубков, Жора Юматов, Юрский, Саша Демьяненко, Филиппов, Невинный, Евстигнеев… Всех их обожала и обожаю!
– Говорят, супруг вас очень сильно ревновал к вашей славе. Вероятно, по отношению к вашим партнёрам ревность утраивалась?
– Это поначалу Володя меня к успеху ревновал, потом мы вместе это успешно пережили. А к партнёрам? Да, признаюсь: у меня был тысяча и один бурный роман. Может, и больше, не считала. (Смеётся.) Там такие шекспировские страсти кипели, не передать… Более того, открою вам страшную тайну:
Я целовалась с Михалковым,
Любовь к Никите не тая,
Спала с красавцем Куравлевым,
Бернесу изменяла я,
На пляже с Дуровым лежала,
Пила с Матвеевым вино,
А от Никулина рожала…
Как жаль, что это всё – в кино.
– Неужели никогда всерьёз не «теряли голову» на съёмочной площадке?
– А вот я по этой части не «профессионалка»! Все было наоборот – в меня влюблялись. Во время съёмок в «Двух Фёдорах» Вася Шукшин даже замуж звал... Многие, кто вроде как в шутку, кто очень даже всерьёз, «подбивали клинья». Потом понимали, что бесполезно. Говорили: «Закрутить с Томкой? Дохлый номер. Она же – пацанка, с ней лучше дружить!» Все видели, какая у нас любовь с Володей Прокофьевым, моим однокурсником по ВГИКу. И Володя прекрасно знал, что мне никто, кроме него, не нужен. Хотя поначалу я его терпеть не могла!
– Почему?
- На уроках по танцам нас часто ставили в пару с Володей. И я сильно злилась на него, потому что он все время не попадал в такт, а замечания от педагогов получала я. Требовала: «Дайте мне другого партнёра!» А потом мы всем курсом поехали в Казахстан, на целину. Я приехала позже, как-то пошла гулять по казахской степи и на каком-то обрыве увидела Прокофьева, который стоял в развевающемся плаще. Божественная фигура атлета, весь из себя хорош. Мы встретились взглядами... Вот с этого всё и началось. Романтика – степь, закаты…
Мы поженились ещё на втором курсе. Были настоящими друзьями, доверяли друг другу - были как единое целое. Бывало даже, ночами сидели и разбирали, как мне играть любовные сцены, которых у меня всегда было много.
- Насколько я знаю, Владимир Прокофьев был потрясающий мастер дубляжа (его так и называли «король дубляжа»!), а в кино почти не снимался.
- Не хотел. Зато какой у него был тембр! Володя 30 лет дублировал фильмы на киностудии имени Горького - практически все мировые «звезды» когда-то говорили его голосом. Когда с ним случилась беда - инсульт – врачи мне честно сказали: месяца не протянет. Но я ему продлила жизнь на 15 лет. Володя два года не дожил до нашей «золотой» свадьбы.
Тамара Сёмина и её муж Владимир Прокофьев
ЖЕРАР ФИЛИП И СОВЕТСКОЕ ЖЕНСКОЕ БЕЛЬЕ
- Вы часто совершали авантюрные поступки?
- Как-то не задумывалась. Это потом говорят: ты что ненормальная? Отказывалась от таких ролей, что у моих коллег волосы дыбом вставали: актрисы мечтают о них всю жизнь, а Сёмина - ни в какую. Помогала людям, вытаскивала на экраны, просила режиссёров: «Пусть вместо меня сыграет эта артистка! Ей так плохо, её никто не снимает...» На роль в картине «Гулящая» вместо себя порекомендовала Люсю Гурченко. И она с удовольствием снялась! Многих я просто «породила». Например, Людмилу Чурсину. Я отказалась от «Донской повести», «Журавушки», «Угрюм-реки». А потом на «Мосфильме» мне передали её слова: «Сёмина, опять, конечно, отказалась. Значит, сниматься буду я!» Ни одна потом не сказала «спасибо». Так что я во всех смыслах неправильная артистка: делаю подарки, которые не надо делать артистке.
Тамара Сёмина в водевиле Романа Тихомирова «Крепостная актриса», 1963 г.
- При вашем характере у вас, наверное, всегда было много недругов, недоброжелателей?
- Наверное, и это очень хорошо. Могу послать запросто. Правда, делаю это интеллигентно, мягко. Однажды пришлось отправить куда подальше целую приёмную комиссию райкома партии. А разве не маразм? Актёры в составе советской делегации едут на международный кинофестиваль, а комиссия из взрослых, солидных людей задаёт им дурацкие вопросы, оценивают, достоин ли, не посрамишь ли родину социализма. А вопросики каковы. Кто первое лицо компартии в этой стране, сколько орденов у тамошнего комсомола, за что получены и так далее. И от этих людей зависит, выпустят тебя за границу или нет. Полное ощущение, что ты – в палате сумасшедших. Ну я и высказала им всё, что думаю по этому поводу… (Смеётся.)
- «Оргвыводы» последовали? Разве можно выпускать за кордон актрису, которая не знает таких «важных» вещей?
- Самое странное, что в тот раз меня из списка делегации не вычеркнули. Невыездной я стала чуть позже, когда отказалась переспать с кагэбешником, который во Франции был к нам приставлен, а тот «настучал» наверх: «Сёмина нарушила кодекс строителя коммунизма – публично восхищалась достижениями загнивающего Запада». А всё было совсем наоборот, потому что во время той поездки в Париж надо мной взяла шефство лично Изольда Извицкая…
- Знаменитая Марютка из фильма Григория Чухрая «Сорок первый», взявшего приз на 10 Каннском кинофестивале...
- Объехавшая к тому времени уже полмира. А уж она как там вести себя – знала прекрасно. Помню, спускаемся с ней по трапу в парижском аэропорту, и первое, что она произнесла, бросив томный взгляд по сторонам: «Паразиты! Как же они насквозь прогнили!» Мы всей делегацией ходили по Монмартру и Елисейским полям, восторженно глазели на витрины магазинов изящной женской одежды и всемирно известных парфюмерных брендов. И она, невероятная красавица, с очаровательной улыбкой на устах, восклицала так, чтобы все слышали: «Разве это духи? Разве такой костюм и пальто может одевать нормальная женщина?»
Конечно, всё предназначалось в основном для меня, чтобы я со своим характером, не дай Бог, не показала своего восторга и не ляпнула лишнего. А на самом деле мы сходили с ума от всего, что видели, начиная с обыкновенной косынки, уж не говорю о нашем многострадальном женском белье! Когда на очередной кинофестиваль в Москву приехал Жерар Филип и ему показали наше женское белье в каком-то магазине, он с изумлением произнёс: «Боже мой, неужели с таким бельём в этой стране возможна такая рождаемость?!»
Тамара Сёмина в военной драме Леонида Головни «Матерь человеческая», 1975 г.
ХОРОШЕЕ ВРЕМЯ УШЛО В ПЕСОК
– Вам как актрисе удалось реализоваться полностью?
- Нет, конечно! Я и доли того, что умею, не сыграла. Хотела, могла, но… Даже знаю причину, почему так получилось.
- Дедушкин характер?
- Не только. Кое-кому перешла дорогу, кое-кому не угодила. Кое-кому отказала…
- Во взаимности?
- Ну да, отказалась лечь в постель! Знаете, сколько я, особенно в молодости, отказывалась от шикарных подарков, посылала куда подальше министров и прочих навязчивых всесильных ухажёров, предлагавших мне «горы златые»?! Было противно! У меня ведь другая профессия! На мой отказ они мне, бывало, прямо глядя в глаза, говорили: «Не боишься остаться без профессии? Стоит шевельнуть пальцем, и ни один режиссёр тебя снимать не будет! А через пару лет тебя просто забудут. Даже зрители!» Сначала я не верила, что такое возможно. Кому надо из-за меня, актрисы, устраивать этот «спектакль», «перекрывать мне кислород» в масштабе Госкино? Но в начале восьмидесятых я на себе ощутила, что мне действительно мстят.
- Как это проявлялось?
- Зовут на главную роль в Киев, уговаривают изо всех сил: «Только приезжай, будешь жить как королева!» Соглашаюсь. И вдруг они исчезают, а через месяц узнаю, что вместо меня уже играет другая актриса. И всё повторяется - раз, два, три, четыре... А самое обидное во все этой ситуации, что… «А годы летят, а годы как птицы летят!» В песок ушло хорошее время. Однажды от безысходности и бессилия что-либо изменить я сдуру даже… напилась с горя. Первый и последний раз в жизни. Не выдержала!
- Как?
– 1978 год. После премьеры военной драмы «Матерь человеческая» (на съёмках которой сама не знаю, как выжила, настолько они были сложными и физически, и морально) автор сценария, писатель Виталий Закруткин сказал: «Тамара, светит тебе Ленинская премия, как минимум. Готовься!» Все восторгались, осыпали комплиментами, говорили, что я совершила гражданский и профессиональный подвиг. Но – мимо! За «Вечный зов» обещали Государственную премию. Опять – мимо! Вскоре звонок из Госкино: вас и Ролана Быкова будем выдвигать на звание «Народный артист СССР». Быкову дают, меня – опять прокатили. Как будто специально дразнят, издеваются... Так стало обидно – за себя, за роли свои!
Мой партнёр по «Вечному зову» Вадик Спиридонов говорит: «Томка, а ты пошли их куда подальше… Они все вместе взятые мизинца твоего не стоят!» Я так и сделала: позвонила и высказала всё, что наболело. Не стесняясь в выражениях! Выпила за вечер целую бутылку водки. Мама дорогая! Наутро мне было так плохо… И кому я что-то доказала? Только самой себе хуже сделала. С того дня капли спиртного в рот не беру.
Тамара Сёмина с Андреем Мартыновым в сериале «Вечный зов», 1973-83 гг.
- В советские времена алкоголь разрушил карьеру и унёс немало жизней прославленных актёров…
- Да, тогда у нас очень многие так искали спасения, и многие, к сожалению, уже не могли остановиться. Изольда Извицкая, Юрка Богатырев, Васька Шукшин, Марис Лиепа... А вот Жорка Бурков, которого по его ролям считали беспросветным пропойцей, наоборот. Когда Васька Шукшин умер, Бурков так перепугался – и пить и курить перестал. В последней картине, где мы с ним снимались, всё говорил: «Том, ну что ты всё куришь! Ты такая красивая, какого хрена тебе это надо, брось. Я два года уже не курю». «Вот, – отшучивалась, – здоровеньким и помрёшь!» Пошутили. А он вскоре и умер. Что-то доставал с антресоли и упал, сломал крестец. Как мне потом хирург объяснил: Жоркин случай редчайший – один на несколько тысяч таких переломов. Нелепейшая смерть...
- Как вы думаете, почему у нас так повелось: множество любимых народом актёров умирают в нищете или живут забытые всеми?
- А у нас как талант, так обязательно драматическо-трагедийная судьба! Все коллеги поют дифирамбы, но – заметьте – с каким удовольствием их хоронят. И только у крышки гроба можно услышать: «Ой, кто же от нас ушёл! Кого мы потеряли!!! Какой талант, какая глыба... Он (она) могли бы ещё та-акое сыграть!» Какого хрена не давали при жизни?!
Кто мешал играть и быть звездой мирового масштаба Майе Булгаковой? Кто? Никогда не забуду, как в октябре 1994-го я пришла на панихиду в белом зале Дома кино, потихонечку к Майке подошла и говорю: «Май, приготовься! Сейчас будет самый лучший твой творческий вечер. Умоляю, не рассмейся!» Лариса Шепитько её вознесла, единственный режиссёр, который дал ей главную роль в фильме «Крылья». И как она там сыграла! А как она пела?! Какая там к черту Эдит Пиаф... Если бы Майе дали запеть с экрана, Пиаф на родине называли бы «французской Майей Булгаковой». Такого драматизма, такого трагизма актриса - глыбина. А что она играла у нас? Вечно плачущая скулящая тётка или юродивая… И так из картины в картину. Она говорила: «Да хрен с ними! А жить-то как-то надо...» Да, и она посылала всех будь здоров, но все знали Майю как удивительную актрису!
А Андровская! А Окуневская! А великолепная Фаина Раневская разве состоялась в кино?! Да, характер не сахар! Чуть что, всем доставалось по полной... Всю жизнь искала своего режиссёра. Её спрашивали: «Нашли?» «Нашла, детка, нашла». «Ну и кто же это?» «Пушкин!»
Или Вадик Спиридонов, которого я без ума любила в «Вечном зове». В жизни мы дружили семьями. Трагедия Вадима в том, что ему много обещали и часто обманывали. А умер-то он отчего? Он не выдержал ожидания. Пробовался на главную роль в белорусском фильме «Всё впереди». Режиссёр пробы привёз к нему домой, чтобы его жена Валя и мама Зинаида Афанасьевна посмотрели. Валька мне тогда сказала: «Томочка, я знала, что Вадька потрясающий артист, но, чтобы до такой степени... Это будет открытием в кинематографе, такой будет взрыв невероятный!» Вадим ждал, когда его утвердят на роль, с августа по декабрь. Нервы на пределе… Тишина! И он в конце концов сказал: «Да пошли вы все!..» Когда через три дня пришла телеграмма с вызовом на съёмки, Вадим пробежал её глазами и - сердце не выдержало.
Тамара Сёмина с Ириной Купченко
НАСТОЯЩЕЕ СЧАСТЬЕ
– Про какой период своей киношной жизни вы могли бы сказать: «Он самый счастливый»?
- Настоящее счастье я испытывала, когда снималась у Иосифа Хейфица в фильме, который так и назывался - «День счастья». Такая мощная актёрская команда там собралась – Николай Афанасьевич Крючков, Валя Зубков, Алексей Баталов… Там «день счастья» все мы переживали ежедневно. Расставались и плакали. Клянусь! Ещё одно моё счастье – музыкальный фильм «Крепостная актриса», в котором поначалу я и сниматься-то не хотела. Разве можно такое забыть: лютая зима, на градуснике минус 30, а я прыгаю с несущейся кареты, бегу по пояс в снегу… А мои партнёры? Евгений Леонов, Сергей Филиппов – это самые великие комики, которых я видела. Я от одного взгляда на них падала от смеха. Счастье! А разве не счастье сериал «Вечный зов» по одноименному роману писателя Анатолия Иванова и моя роль Анфисы?
А та же «Матерь человеческая»... Очень дорогая для меня картина! Она начинается с того, что на глазах моей беременной героини фашисты повесили её мужа и маленького сына. И почти все 94 минуты экранного времени показываются её мытарства… Снимали в станице Вёшенской с сентября по февраль. Это надо было видеть! Зима, ударили морозы, вся съёмочная группа ёжится и кашляет в куртках на натуральном меху, тулупах и валенках, а я в кадре и на мне из одежды – одно рваное ситцевое платьишко. Если в первые дни гримёры подрисовывали мне ссадины и кровоподтёки, то вскоре у меня все свои появились - не хуже. Я же бегала босиком по снегу, ползала в грязи, купалась в студёном Дону... «Красота» у меня была такая - без слёз не взглянешь! И что самое удивительное – даже лёгкой простуды избежала. Как всё это вынесла – чудо, не иначе!
– Правда, что местные станичники за такие «издевательства» над вами хотели над режиссёром самосуд устроить?
- (Смеётся.) Да, вёшенцы грозились Лёню Головню за одно место на столбе подвесить … Еле отговорила. Вот они меня, кстати, не только от режиссёра оберегали. Со всех концов земли ростовской везли мёд, настойки целебные, снадобья народные от всех болезней. Благодаря людям и выжила. Счастье!»
Беседу вёл Андрей Колобаев
