|
Московское издательство Ad Marginem в серии с многозначительным названием «Трэш» («Мусор») выпустило в свет книгу под названием «Байки кремлевского диггера». Автор - известная журналистка Елена Трегубова, работавшая в качестве кремлевского корреспондента газет «Коммерсант», «Русский телеграф», «Известия» в период «позднего Ельцина» и «раннего Путина» - решила нарушить обет молчания и рассказать общественности о том, что видела, слышала и пережила в это интересное время.
Книга получилась интересной, местами забавной, местами - скандальной. И очень эмоциональной. Оценки автора весьма субъективны, во многом базируются на ее личном отношении к описываемым фигурам. Но поскольку наших читателей всегда интересует, что же в действительности происходит за кремлевскими стенами, как именно принимаются решения, сказывающиеся на судьбе каждого гражданина страны, то мы решили опубликовать некоторые ее фрагменты.
Разумеется, ответственность за достоверность описываемых в книге событий лежит на авторе книги.
Стокгольмский кошмар
Когда кто-нибудь произносит слово «Стокгольм», у меня до сих пор все холодеет внутри. И не у одной меня, а еще у трех десятков журналистов и политиков, которые в начале декабря 1997 года решили прокатиться вместе с российским президентом в Швецию.
Началось все с того, что Ельцин чуть не женил Немцова на шведской кронпринцессе Виктории. На официальном королевском приеме российский президент, подняв бокал шампанского, вдруг позвал к себе первого вице-премьера, кивнул на дочку шведского монарха и потребовал:
- Смотри, какая девушка симпатичная! Надо тебя на ней женить. Пойди познакомься!
- Борис Николаевич, это же Швеция! Здесь знаете, какой этикет строгий! Она же - неприкосновенная особа, с ней так просто нельзя! - попытался отговорить его от брачной авантюры Немцов.
Но русскому царю шведский протокол был по колено: Ельцин немедленно притянул к себе обезумевшую от ужаса Викторию и смачно поцеловал.
- Ну! А теперь - ты давай! - потребовал Ельцин от своего нижегородского любимца.
Чтобы спасти честь шведской принцессы, а заодно и собственной страны, вице-премьер пустил в ход последнее секретное оружие:
- Борис Николаевич, не могу, я женат. А здесь ведь такой закон: если кто до незамужней принцессы дотронется - все, сразу женись!
- Э-эх ты-ы!.. - остался недоволен Ельцин.
Протоколы сиамских близнецов
- Понимаешь, на самом деле Таня и Валя - это просто один человек, сиамские близнецы! - объясняли мне на полном серьезе кремлевские старожилы.
При том, что одна часть этих кремлевских близнецов - мужская - вообще никогда не вылезала на свет Божий из-под замшелой кремлевской коряги, вторая, женская, все-таки время от времени показывалась на людях.
С Татьяной (тогда еще Дьяченко) я познакомилась в начале 1997 года, когда она пришла к нам на встречу «Хартии» к Маше Слоним* на Тверскую.
В личном общении Таня производила впечатление необычайно женственной, мягкой и беззащитной простушки. Меня, правда, несколько шокировало, что, делясь с нами впечатлениями от вышедшей незадолго до этого книги Александра Коржакова (бывшего ельцинского денщика, вылившего на своего прежнего хозяина все имевшиеся в запасе ушаты дерьма), президентская дочка заявила, что она «и сейчас по-прежнему хорошо относится к дяде Саше...». Впрочем, в образ беззащитной простушки такое странное заявление как раз вписывалось.
А дальше случилось невероятное: Татьяна сумела до глубины сердца растрогать собравшихся в тот день у Слоним матерых политических обозревателей.
Потому что она вдруг ни с того ни с сего в ответ на наши жесткие вопросы о политике принялась по-женски плакаться нам, что в коржаковской книжке рассказано про то, что Боря - не родной сын ее теперешнего (в смысле, тогдашнего) мужа. Причем плакалась Таня в буквальном смысле - пустила слезу, моментально смутив и покорив меня и всех моих друзей. Достигнув этого эффекта, президентская дочка быстренько собрала вещи и, скомкан-но, всхлипывая, попрощавшись, выбежала на лестничную клетку.
Проводить ее выскочил Леша Венедиктов, который через пять минут вернулся к нам просто с перевернутым лицом:
- Ребята, она сейчас там так расплакалась...
- Крокодиловы слезы. Плохо сыграно, - цинично парировала Танька Малкина. Она оказалась единственной среди всех нас, кого ранимость и беззащитность ее тезки Татьяны оставили холодной как лед.
Все накинулись на Малкину с упреками в излишнем цинизме и доводами типа «такие глаза не могут обмануть».
- Могут! Еще как могут! Вы просто не ездили с Елкиным (так старый состав «кремлевского пула» называл между собой Ельцина. - Е. Т.) в предвыборную кампанию! Вы бы только видели, как они полуживого синюшного, как труп, Ельцина выпихнули к журналистам объявлять, что он отправляет в отставку Чубайса - так вот, вы бы только видели, с каким лицом эта ваша беззащитная и женственная Таня в тот момент выглянула из-за угла и радостно потерла ручки!.. Я просто случайно оглянулась и увидела ее: никогда в жизни не забуду этого ее выражения лица!
Тень победы
В декабре 1999 года шеф-редактор «Коммерсанта» попросил меня сделать нечто абсолютно невозможное: попасть в Кремль в ночь подсчета итогов думских выборов...
...В Кремле было пусто, как после ядерной войны.
Поднявшись в кабинет Волошина, я застала его там ОДНОГО. И даже в приемной никто не ждал. Картина - нереальная.
Он усадил меня в кресло за журнальным столиком, а сам направился к письменному столу:
- Подождешь минутку! Мне надо с Путиным поговорить...
Когда секретарша соединила его по телефону с Путиным, Волошин без всякого пиетета, а наоборот - тоном старшего товарища, произнес в трубку:
- Володь, слушай, мы тут все договорились к одиннадцати часам вечера подъехать в штаб «Единства». Ты тоже подъезжай, ладно? Нужно ребят поздравить. Ага, ну пока...
Я напомнила Волошину, что он обязан отвести меня «туда, где подтасовывают результаты» - в так называемый Ситуационный центр президента, организованный ФАПСИ...
...Меня ожидало горькое разочарование. Центр представлял собой просто большую комнату с парой мониторов, где выводились те же данные, что и в Центризбиркоме, и третьим монитором, вообще включенным на канале НТВ. Вот и все государственные тайны...
«Его посадили...»
...через год (после начала кампании против Гусинского и Березовского. - Ред. «КП»), в конце 2001-го, нервы сдали и у бывшего главы администрации Валентина Юмашева: он примчался в клуб «Четыре стороны»**, чтобы порадовать журналистов сенсационным открытием: что чекисты уже, по сути, захватили власть в стране и Россия стоит накануне диктатуры и отмены всех демократических завоеваний Ельцина. Впрочем, сказал все это Юмашев, разумеется, тоже «не для печати». А так - чтобы, как бациллу, по тусовке разнести.
В итоге ни один из вышеперечисленных бойцов невидимого фронта, так активно обличавших своих конкурентов-чекистов «за глаза», так ни разу и не отважился произнести ничего подобного публично.
Почему? Точнее всего на этот вопрос, по-моему, отвечает пример Романа Абрамовича. Явившись в тот же закрытый клуб на Арбате, на любознательный вопрос журналистов, «что лично он, Абрамович, стал бы делать, если бы вдруг в какой-то момент арестовали бы, скажем, его или кого-нибудь из его близких?», Роман Аркадиевич высказался в том духе, что даже в такой ситуации ни за что не стал бы обращаться к прессе и к общественности, а предпочел бы «решать вопросы» с Кремлем исключительно кулуарным образом, внутри властной системы.
...По совершенно четкой логике развития событий, наблюдателям остается лишь с интересом ждать: кого же следующего из своих рядов позволят Путину схарчить олигархи?
Не зря ведь, когда во время одного из закрытых брифингов на заре репрессий Путина спросили, как же соотносится провозглашенный им принцип равноудаления олигархов с откровенным равноприближением к Кремлю Романа Абрамовича, президент по-чекистски ответил анекдотом:
- А это, знаете, как в той шутке: «Мужик приходит к стоматологу, говорит: «У меня зуб болит». Врач выдернул ему зуб, оказалось - не тот. Врач выдернул и второй зуб, потом третий, потом четвертый - и все не те. Мужик ругается, а стоматолог ему говорит: «Ничего, рано или поздно мы и до больного зуба доберемся!»
* Маша Слоним, корреспондент Би-би-си в Москве. На ее квартире происходили собрания членов «Московской хартии журналистов», объединявшей журналистов, пишущих о политике.
** Ресторан на Арбате, где кремлевская администрация устраивала закрытые встречи политиков с избранными журналистами.
|
