Вообще-то у Оскара Борисовича десятки песен, блестяще выдержавших испытание временем. Они по-прежнему любимы: звучат в эфире, на концертах и за праздничным столом. Но, как минимум, у трёх из них история просто невероятная. Например, песню «Я верю, друзья, караваны ракет…» Юрий Гагарин «на удачу» взял с собой в космос, и с тех пор ни один полёт к звездам не обходится без исполнения этого «гимна космонавтов». Запись песни «Огонь Прометея» (вместе с посланием комсомольцев-шестидесятников к потомкам, то есть к нам с вами) 50 лет хранилась в «капсуле времени» на дне Цемесской бухты под Новороссийском. Капсулу вскрыли в 2017 году и «Прометея» с новым посланием к россиянам 2067 года уложили обратно на дно… Третья – «Ландыши» - просочилась на Запад и так стала популярной во всем мире, что была в пух и прах раскритикована в центральных советских СМИ, признана «мещанской, подрывающей устои социализма» и запрещена в СССР.
…С 91-летним патриархом советской песни мы встретились в конце 2012 года. Помню, больше всего Оскар Борисович сокрушался, что уже не такой трудоголик, как прежде, и, мол, всему причина - вовсе не возраст, а «завышенные требования к качеству своей музыки».
- Тем не менее, - тут же бодрым голосом признался композитор, родившийся при Ленине, творивший при Сталине, Хрущёве, Брежневе, Горбачёве, Ельцине и Путине, - я каждое утро сажусь за рояль и пишу музыку. Недавно закончил балет, несколько больших циклов песен, книгу. А например, сегодня я написал новую песню для Иосифа Кобзона, с которым мы связаны уже, наверное, полвека.
Мы тогда около двух часов проговорили о его любимой Одессе, о том, как он «предал» серьёзную музыку и переквалифицировался на «лёгкий жанр», о истории его песенных шедевров, о его сыне – Владимире Фельцмане, ставшим одним из самых ярких современных пианистов мира, и о многом другом. Как потом оказалось, это было последнее интервью Оскара Борисовича – 3 февраля 2013-го его не стало.
Предлагаем самые яркие фрагменты этого интервью обозревателя FLB. ru Андрея Колобаева:
МОЙ «КРЁСТНЫЙ ОТЕЦ» - ДМИТРИЙ ШОСТАКОВИЧ
«Я родился в Одессе, жил на знаменитой Малой Арнаутской улице, где, если верить Ильфу и Петрову, «делали всю одесскую контрабанду». Но на самом деле это очень спокойная, хорошая улица. Там жили не только контрабандисты и жулики, но и добрые, порядочные, талантливые люди. Как и во всём городе! Мне очень повезло, потому что Одесса - это ещё и феноменально музыкальный город, откуда выходили самые лучшие музыканты. Например, со мной в школе-интернате для одарённых детей учились Эмиль Гилельс, Борис Гольштейн, Таня Гольдфарб, Миша Фихтенгольц, до этого - Ойстрах... Не устаю повторять: я, скорее всего, и композитором стал только потому, что родился в Одессе.
Мой отец был известным хирургом, лучшим одесским ортопедом и специалистом по костному туберкулезу. Но он был и очень музыкальным человеком. Про него говорили: «Боря Фельцман – лучший врач среди пианистов и лучший пианист среди врачей». Папа очень любил меня и очень любил музыку. Поэтому когда мне исполнилось пять лет, отвёл меня в знаменитую музыкальную школу Петра Столярского на Приморском бульваре. Там я обучался в двух классах - по роялю у профессора Берты Рейнбольд и по композиции у профессора Николая Вилинского. Кстати, именно тогда я написал свою первую пьесу – «Осень». А вы знаете, кто меня, совсем ещё мальчишку, поддержал, можно сказать, благословил и вдохновил на композиторский путь?
- ?!
- Великий Дмитрий Дмитриевич Шостакович! Ему порекомендовали меня как способного юношу, и он специально пришёл в наш дом, чтобы меня послушать. Помню, я сыграл ему несколько своих сочинений, после чего он сказал моему отцу: «У вашего сына явные композиторские данные, их обязательно надо развивать. Надеюсь, мы с ним ещё встретимся».
И позже, уже в Москве, мы с Дмитрием Дмитриевичем жили в одном доме, общались до последних его дней, и вообще он сыграл громадную роль в моей творческой судьбе. Именно он рекомендовал меня приехать в столицу и поступить в прославленную старейшую Консерваторию - в класс Виссариона Яковлевича Шебалина, замечательного педагога и композитора. Это было в1939 году. Между прочим, там мне предлагали учиться сразу на двух факультетах – композиторском и фортепианном. Но я знал, что мое главное дело в жизни – сочинять музыку».
В пять лет юный Оскар написал первую пьесу. 1926 г.
О ГЛАВНОМ «ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ» В ЖИЗНИ
«Никогда не думал, что стану «мастером лёгкого жанра». Ведь меня учили как серьёзного композитора и самым лёгким жанром, который я тогда себе позволял, была оперетта. Во время Великой Отечественной я оказался в эвакуации в Новосибирске, и там всю войну писал музыку к спектаклям, дирижировал, выступал в госпиталях. Там я прошёл просто потрясающую школу и вернулся обратно в Москву большим профессионалом. Но должен вам сказать, что, например, тот же Шостакович «лёгкую» музыку просто обожал. Вообще настоящий музыкант любит и понимает музыку от Баха до Оффенбаха. А Бах написал много танцевальной музыки, как и Чайковский, и Рахманинов, и Шуберт...
Посмотрите, какие великолепные песни в те трудные годы были написаны: «Дороги», «Марш энтузиастов», удивительные произведения Покрасса, Островского… Или возьмите кинофильмы «Цирк» и «Весёлые ребята» с прекрасной музыкой Исаака Дунаевского! Эти композиторы писали и симфонии, работали для музыкального театра, но многие из них остались в истории как великие песенники.
Вот вы спросили: почему я переключился на «лёгкую» музыку? Открою небольшой секрет: я ещё во время войны робко-робко начал писать фантазии и песни. Но первые опыты, я считаю, были не совсем удачными. А тут… Я приехал в Москву и написал песню «Теплоход» на стихи Драгунского и Давидович. Мне опять показалось, что песня не удалась, но мои коллеги настоятельно посоветовали показать её Утесову. Послушав, Леонид Осипович воскликнул: «Помяни моё слово, через неделю по всем радиостанциям будешь слушать, как я её пою!». Признаюсь: я не поверил. Но вскоре «Теплоход» не только передавали по радио, но и напевали все вокруг. Я понял, что меня просто невероятно тянет к этому «лёгкому жанру».
«ХРУЩЁВ СПЕЛ МОЮ ПЕСНЮ С ТРИБУНЫ МАВЗОЛЕЯ»
«Меня очень часто спрашивают: какую песню я ценю больше других. Я отвечаю так: «Самая любимая и ценная для меня та, которую я пишу в данный момент». И согласитесь – это логично. Если ты в неё не влюбляешься, ничего не получится. Я счастлив, что у меня много песен, которые давно живут своей жизнью, стали народными. Я люблю те песни, которые любит народ - меня с ним никаких разногласий нет. До сих пор поют «Чёрное море моё…», «На тебе сошёлся клином белый свет», «Ходит песенка по кругу», «Манжерок», «Огромное небо»…
Кстати, не все знают, что сюжет песни «Огромное небо» поэт Роберт Рождественский взял из жизни. В газете «Правда» он прочитал заметку о подвиге двух советских военных лётчиков, у которых во время учебного полёта в небе над Берлином отказали двигатели. Они могли бы катапультироваться, но тогда самолёт рухнул бы прямо на жилые кварталы. Героическими усилиями они дотянули до леса. Сами погибли, но спасли десятки жизней. Там есть такая строчка: «А город подумал, ученья идут»... В городе никто даже не знал, что в небе такая трагедия разыгралась. Мы написали песню-балладу. Эдита Пьеха поехала с ней на Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Болгарию и произвела там фурор. Люди рыдали, слушая её...
А вы в курсе, что я вошёл в своеобразную книгу рекордов, как единственный композитор, чья песня прозвучала в исполнении первого лица государства, да ещё с трибуны Мавзолея? Шла трансляция митинга на Красной площади в честь возвращения на Землю космонавтов Павла Поповича и Андрияна Николаева. И я сам слышал, как Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев трибуны говорит: «Голоса у меня нет, но я и без него спою. И затянул: «Я верю, друзья...». Между прочим, эта песня тоже появилась интересно. Мне позвонили со Всесоюзного радио: «Оскар, это страшная военная тайна, но послезавтра в космос запустят первый искусственный спутник Земли. Сможешь к этому событию написать песню?» Я говорю: «Но у меня же нет текста!» «Знаешь, - отвечают, - недавно мы приняли на работу одного мальчика. Он уверяет, что с текстом быстро справится». Буквально через час «этот мальчик», а звали его Володя Войнович (да-да, тот самый - будущий автор «Солдата Чонкина»), продиктовал мне по телефону стихи:
Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперёд от звезды до звезды.
На пыльных тропинках далеких планет
Останутся наши следы…
Они мне так понравились, что через полчаса я написал музыку. Запуск спутника стал мировой сенсацией, и все радиоэфиры сопровождались этой песней «14 минут до старта» в исполнении Владимира Трошина. Потом её взял в космос Юрий Гагарин, её распевали дуэтом, летая одновременно на двух кораблях, Попович и Николаев. Затем спел Хрущёв. И пошло-поехало... Ну а дальше, как вы знаете, песня превратилась в гимн космонавтов. У них теперь есть традиция: перед каждым полётом в космос она обязательно звучит. Как добрая примета!»
Оскар Фельцман с поэтом Робертом Рождественским. 1973 г.
ОБВИНИЛИ… В «РАСТЛЕНИИ МАЛОЛЕТНИХ»
«К счастью, нынешнее поколение мало знает о таком чисто советском явлении как цензура, которая отравила жизнь даже таким признанным классикам нашей серьёзной музыки как Прокофьев и Шостакович… Что и говорить, время было сложное, даже с песней всё было не так просто. Пристально следили, чтобы соблюдались народные традиции, осуждались западные модные ритмы, в мелодике всё время искали подражание Западу и так далее. И меня долгое время ругали очень сильно за некоторые песни. А больше всего – за «Ландыши».
Это теперь «Ландыши» - классика жанра. Но тогда… Меня попросили сочинить для певицы Гелены Великановой лёгкую, весёлую, танцевальную песню. Я взял стихи у Ольги Фадеевой, сел к роялю, и вскоре песня была готова. Отдал клавир Геле, а сам уехал на юг отдыхать. Спустя две недели получаю письмо:
«Советуем тебе вернуться. Вся Москва поёт «Ландыши!». Приезжаю, иду по улице, и вдруг слышу, как какие-то девушки напевают: «Ландыши, ландыши... Светлого мая привет…» Я представить себе не мог, что когда-нибудь вот так на улице запоют мои песни. А тут успех был просто сумасшедший. Вскоре её перевели на свой лад и пели в Чехословакии, Болгарии, Германии, Японии. Ну а ещё через несколько месяцев в центральной прессе появилась серия статей, в которых «Ландыши» обвинили в пошлости, безвкусице, низкопробности, чуть не в подрыве устоев социализма. Вот вы смеетесь, а дошло до того, что меня обвинили в «растлении» малолетних, так как при поступлении в музыкальную школу на вопрос о самой любимой песне дети называли «Ландыши». Её сразу же запретили на радио, телевидении. Так ведь было бы за что! Я точно знал: это хорошая песня.
Тем не менее, меня за неё травили – я специально посчитал - 23 года. Хорошо, хоть в Сибирь не сослали! (Смеётся.) К счастью, времена уже были не те. Но радости было мало. Самое удивительное, что другую мою музыку не запрещали и я продолжал активно писать. А «Ландыши», можно сказать, «полуподпольно», я исполнял на гастролях по всему Советскому Союзу, и, что тоже парадоксально – исключительно «по просьбам секретарей обкомов КПСС». Там каждый концерт заканчивался «Ландышами» и везде их принимали на «ура».
Дуэт Оскара Фельцмана с Иосифом Кобзоном
«ХОТЕЛОСЬ БЫ, ЧТОБЫ ТРАДИЦИИ, ЗАЛОЖЕННЫЕ ПРИ МОЕЙ МОЛОДОСТИ РАЗВИВАЛИСЬ И СЕЙЧАС»
«Меня часто спрашивают, что я думаю о современной песне. И надеются, что я скажу, что это ужас и кошмар. Но я так не говорю. Есть талантливые композиторы и сегодня. Но другое дело, что внимание со стороны радио и телевидения теперь почему-то сосредоточено на поп-музыке. А эти поп-песни не всегда высокого вкуса. Поэтому мне хотелось бы, чтобы традиции, заложенные при моей молодости и при моей жизни, развивались и сейчас. Надо понимать, что хорошая песня нужна людям – ведь в минуты огорчения она помогает пережить невзгоды. Я, например, когда пишу песню, никогда не задумываюсь: станет она популярной или нет. Я забочусь о том, чтобы она была содержательной, будоражила души людей. А если песня дойдет до сердца, она сама себе найдёт путь в жизни и станет популярной.
Не хочется хвастаться, но мои песни пели лучшие голоса СССР - Утёсов, Бернес, Отс, Магомаев, Гуляев, Кобзон, Пьеха, Лещенко, Зыкина, Великанова, Толкунова… И я со всеми дружил, ведь без тесного содружества и дружбы хорошего результата не получилось бы. Только, прошу, не спрашивайте: кто для меня певец номер один. Дело в том, что у меня действительно были самые лучшие исполнители, и в этом плане я абсолютно счастливый человек! Сожалею только об одном: с каждым годом нас всё меньше и меньше. Это очень грустно!»
Беседу вёл Андрей Колобаев
