Воскресенье, 10 марта 2019 года. Чувашским школьникам, учителям и сотрудникам из небольшой (около 400 жителей) деревни Большие Чаки в этом году сильно повезло. Повезло, поскольку день 10 марта пришёлся на воскресенье. В 6 часов 50 минут обрушившиеся конструкции построенной 45 лет назад, в 1974 году, школы накрыли один из классов и часть столовой с пищеблоком. Вот как это описывалось через шесть с половиной часов в сообщении Следственного управления СКР по Чувашии: «Утром 10 марта 2019 года в деревне Большие Чаки Урмарского района произошло обрушение части крыши и стены двухэтажного кирпичного здания общеобразовательной школы. По данному факту следственными органами Следственного комитета Российской Федерации по Чувашской Республике проводится доследственная проверка.
Как следует из материалов проверки, жертв и пострадавших нет. Учебных занятий в момент указанного происшествия в школе не проводилось. Обрушение стены и крыши здания произошло в той части образовательного учреждения, где находятся один из учебных кабинетов, столовая и пищеблок».
Школа в деревне Большие Чаки, 10 марта 2019 г.
В этот раз пронесло. Из трёх десятков школьников, двух десятков дошкольников, также занимавшихся в здании, а также преподавателей и сотрудников никто не пострадал, даже находившийся на месте происшествия охранник отделался лёгким испугом.
Воскресенье, 5 ноября 1961 года. Но этот случай заставил нас обратиться к страшным событиям, происходившим в другой воскресный день в другой чувашской школе в селе Эльбарусово, которая находилась всего в нескольких десятках километров от Больших Чак. В отличие от 10 марта 2019 года, в воскресенье 5 ноября 1961 года школьники, общим числом более 230 человек, собрались в зале деревянного здания дореволюционной постройки. Собрали их в выходной день, чтобы отметить 44 годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Закончилось «празднование» гибелью 110 человек, из них 106 детей. В приговоре, вынесенном Судебной Коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР (имеется в распоряжении FLB.ru) указано и число лиц, получивших «тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения» - 69 человек.
Такой была средняя школа в дер. Эльбарусово Мариинско-Посадского района Чувашской АССР
До начала девяностых годов сама тема массовой гибели детей в Чувашии была под запретом. Потом стали появляться отдельные публикации, воспоминания очевидцев, но документы, объективно и подробно рассказывавшие о жуткой трагедии, скрывались под грифом «Секретно». Рассекречены были только написанное общими фразами постановление Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О гибели детей при пожаре в д. Эльбарусово Чувашской АССР» от 15 ноября 1961 г., приказ министра просвещения ЧАССР «О трагическом событии, происшедшем 5 ноября 1961 г. в Эльбарусовской средней школе» от 8 ноября 1961 г. и малоинформативное постановление Чувашского обкома КПСС от 9 ноября 1961 г., частично опубликованные на сайтетой самой школы. Реальных официальных документов, подробно рассказывающих о трагедии и её расследовании найти не удавалось.
Лишь несколько лет назад автору этих строк удалось обнаружить копию приговора по данному делу, переписку секретаря Чувашского обкома КПСС с правоохранительными органами, и ряд других документов, которые позволяют осветить все детали этой трагедии. Находятся эти документы в фонде №5 Отдела административных и торгово-финансовых органов по РСФСР за 1962 г. и хранятся в Российском архиве социально-политической истории. FLB.ru впервые публикует эти исторические документы, уточняющие причины и последствия жутких событий в Чувашии и то, каким образом был организован судебный процесс над виновниками трагедии.
ДЛЯ ВЫЯСНЕНИЯ ОБСТАНОВКИ И УСПОКОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ…
Через три с половиной месяца после того, как тела погибших детей и взрослых на следующий же день после пожара захоронили в братской могиле и заровняли землю бульдозерами, секретарь Чувашского обкома КПСС Семён Ислюков, сам в прошлом учитель начальной школы, писал в Бюро ЦК КПСС по РСФСР (так назывался тогда высший республиканский партийный орган): «5 ноября 1961 года в средней школе дер. Эльбарусово Мариинско-Посадского района Чувашской АССР вследствие преступно-небрежного обращения с легковоспламеняющимися материалами со стороны учителя физики Ириткова и безответственного отношения к своим обязанностям директора школы Ярукина возник пожар, повлекший за собой гибель 110 детей и преподавателей школы».
Письмо секретаря обкома в ЦК КПСС было написано в марте 1962 года и в нём он выражал обеспокоенность тем фактом, что расследование и суд над признанными виновными в пожаре учителем физики Михаилом Иритковым и директором школы Самуилом Ярукиным (ни в одной публикации имена этих людей не упоминались) неоправданно затянулись.
Следствие по делу о пожаре в Эльбарусской школе было проведено стремительно. Занимались этим одновременно Прокуратура СССР, Прокуратура и МВД РСФСР, а также административные структуры. Через 25 дней после начала работы прокуратура РСФСР отправила дело в Верховный суд Чувашской АССР. Секретарь обкома писал: «Вскоре Чувашскому обкому партии стало известно, что население с. Эльбарусово, выражает недовольство проведённым расследованием. Для выяснения обстановки и успокоения населения были командированы на место руководящие работники республики во главе с секретарём обкома КПСС».
Вот там партийные руководители и выяснили, что быстрое проведение следствия не означало всестороннего и объективного расследования.
Во-первых, как мы уже упоминали, тела погибших были захоронены на следующий день после пожара, так что ни о каких судебно-медицинских экспертизах не могло идти и речи (в приговоре, правда, ссылка на экспертизы появилась).
Во-вторых, многие граждане из тех, что были привлечены в качестве свидетелей, заявили, что они на момент допроса находились в «тяжёлом траурном состоянии и не могли дать исчерпывающих показаний». Более того, некоторые из них заявили, что на суде от этих показаний откажутся.
В-третьих, из 105 граждан, признанных потерпевшими, только 15 человек были допрошены, тогда как хотели выступить в суде несколько десятков человек.
В-четвёртых, как писал секретарь обкома Ислюков, «среди населения упорно поддерживается мнение, что Ириткова и Ярукина следовало бы судить за убийство».
«Успокоение населения» прошло неудачно, и, чтобы не допустить дальнейших конфликтов с населением, Верховный суд Чувашии издав соответствующее определение, вернул дело на доследование. И тут произошло непредвиденное. Высшие судебные и надзорные инстанции РСФСР отказались принимать дело! Цитируем документ: «Однако Прокуратура РСФСР и Верхсуд РСФСР восприняли это определение в известной степени болезненно, подошли к решению вопроса с позиций чести своего ведомства. По протесту Прокуратуры РСФСР Верхсуд РСФСР отменил определение Верхсуда Чувашской АССР и назначил дело к слушанию без дополнительного расследования».
В многочисленных публикациях о пожаре в Эльбарусской школе говорится о том, что власти настолько засекретили событие, что о нём почти никто не знал. Да, секретность была, но скрыть трагедию такого масштаба не удавалось и неадекватное расследование могло привести к массовым беспорядкам. Секретарь Чувашского обкома был предельно дипломатичен, но сквозь этот вроде бы нейтральный тон проскальзывают нотки недовольства и даже гнева: «Не вступая в спор с Прокуратурой и Верхсудом по вопросу о законности их действий, считаю необходимым обратить внимание на сложившуюся обстановку вокруг т.н. Эльбарусовского дела, на необходимость принятия мер по предотвращению возможных эксцессов и нарушений общественного порядка во время судебного разбирательства. В настоящее время к этому вопросу приковано внимание десятков тысяч людей».
Никакого реального разделения властей в СССР не существовало, поэтому чувашский партийный руководитель обратился с просьбой организовать дополнительное расследование и передопросить всех, кто собирался на суде отказаться от своих показаний не в судебные и надзорные инстанции, а прямо в ЦК: «Чувашский обком КПСС просит Бюро ЦК КПСС по РСФСР дать соответствующие указания прокурору РСФСР и председателю Верхсуда РСФСР».
Реакция высшего партийного руководства была немедленной. В мартовском письме за номером 11048 на имя прокурора РСФСР были даны «соответствующие указания». Интересно, что ответил республиканский прокурор Алексей Круглов на это письмо только через два месяца, когда повторное следствие было уже проведено, состоялся суд и приговор вынесен. Он написал о том, что в связи с процитированным нами письмом секретаря Чувашского обкома «в начале апреля с.г. в Чувашскую АССР выезжал Заместитель Прокурора РСФСР тов. Лучинин Н.С., который на месте провёл дополнительную проверку».
Конечно честь мундира прокуроры всегда умели защищать. Круглов рапортует в ЦК о том, что действия виновников пожара были квалифицированы правильно, что «судебный процесс прошёл организовано и каких-то недоразумений не наблюдалось». Приговор был вынесен 16 мая 1961 года и кассационному обжалованию не подлежал. Но не упомянул прокурор о том, что в течение апреля было проведено фактически повторное следствие, что были передопрошены свидетели, что к этому времени потерпевшим были выплачены серьёзные по тем временам компенсации и что, наконец, сам процесс, проходивший в Чебоксарах, был закрытым.
А работа чувашских властей по дальнейшему «успокоению населения» была оценена одной фразой: «Чувашский обком КПСС и Совет министров АССР оказали большую помощь в организации и проведении процесса»…
«В ДЕЙСТВИЯХ ИРИТКОВА УСМАТРИВАЕТСЯ ЭВЕНТУАЛЬНЫЙ УМЫСЕЛ»
Приговор, который вынесла учителю физики и директору школы Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР был суровым: 10 и 8 лет лишения свободы соответственно. Но никто не задавался вопросом о том, был ли он обоснованным с юридической точки зрения.
Прежде чем обращаться к приговору, напомним читателям фабулу дела. 5 ноября был нерабочий день. Директор школы Самуил Ярукин самовольно, то есть без указания более высоких инстанций, решил устроить в школе праздник в честь грядущей 44 годовщины Октября. Для проведения мероприятия была раздвинута перегородка между двумя классами, парты сдвинуты к окнам и в образовавшийся таким образом зал, в обычных условиях вмещавший не более 130 человек, было собрано порядка 230 детей, в том числе и дошкольников. Шёл детский утренник, а ученики старших классов готовились к торжественному вечеру с показом кинофильма. Электричества и центрального отопления в школе не было и кинопередвижка обычно питалась от старого бензинового генератора, который как назло вышел из строя. Как указано в приговоре, учитель физики, отвечавший за генератор и бывший в тот день дежурным по школе, обнаружил течь бензина из бензоотстойника и решил запаять его «простым способом». «Простой способ» заключался в том, чтобы разогреть на печке, стоявшей в кабинете физики, паяльник и провести необходимые работы. Помогали учителю двое старшеклассников Александров и Степанов.
Сырые дрова в печке не разгорались, учитель спешил, поэтому и решил плеснуть в уже горящую печь бензина из стоявшего в кабинете ведра. Пламя вспыхнуло, перекинулось на ведро, Михаил Иритков от испуга выронил его. Горящий бензин вылился на пол. Испуганный учитель выскочил в окно, а старшеклассники распахнули дверь и побежали на улицу. Бензин же немедленно потёк в коридор, сквозняк от раскрытого окна и дверей обеспечил приток свежего воздуха, дым и огонь немедленно распространились по коридору и перешли в зал, двери которого также были открыты. Окна в зале были разбиты старшеклассниками, учителями и баянистом, но подход к ним был блокирован убранными с прохода партами. В то же время тяга выросла и горение стало ещё более интенсивным. Из 230 человек 110 заживо сгорели, а 69 получили тяжкие и менее тяжкие повреждения. Первым гибли дошкольники и ученики младших классов (44 ребёнка были младше 8 лет).
При всех страшных последствиях формально судить учителя Ириткова следовало бы по ст. 99 Уголовного Кодекса РСФСР 1960 г. Статья эта гласила: «Неосторожное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, повлекшее человеческие жертвы или иные тяжкие последствия, а также уничтожение или существенное повреждение лесных массивов в результате небрежного обращения с огнём или источниками повышенной опасности - наказывается лишением свободы на срок до трёх лет или исправительными работами на срок до одного года».
Но градус общественного напряжения был настолько велик, что родители погибших детей сначала требовали выдать им на расправу учителя и директора, а потом стали массово обращаться в прокуратуру и обком партии с требованиями судить Ириткова М.Н. и Ярукина С.И. за умышленное убийство.
Мы не случайно упомянули фразу из письма прокурора РСФСР в ЦК КПСС, в котором он написал о том, что следствие правильно квалифицировало действия подсудимых. Действия учителя физики, как выяснилось, были квалифицированы не как неосторожное уничтожение имущества, повлекшее человеческие жертвы (ст. 99 УК РФ), а как «Умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, совершенное путём поджога или иным общеопасным способом, или повлекшее человеческие жертвы» ( ст. 98 УК РФ).
Главной целью следователей было доказать фактически недоказуемое – то, что учитель физики Иритков умышленно совершил поджог школы. В приговоре есть фраза: «Иритков не признал себя виновным в умышленном уничтожении помещения школы и показал, что поджёг школу по неосторожности».
Доказательства умышленного поджога были более чем сомнительными. Например, доказательством сочли показания свидетелей Семеновой, Охилькова и других относительно того, что «Иритков и ранее, пренебрегая требованиями пожарной безопасности, проводил в помещении кабинета физики работы, связанные с заправкой двигателя бензином, в связи с чем имели место случаи возгорания двигателя». В приговоре это «доказательство» звучит так: «Несмотря на это, и как преподаватель физики, зная о физико-химических свойствах бензина, Иритков использовал его в условиях повышенной опасности в кабинете физики…»
Другое «доказательство» умышленности действий Ириткова было найдено в том, что он «для ускорения горения дров, несмотря на предупреждение учащегося Александрова о недопустимости заливать бензин в горящую плиту, пренебрёг этим и из имевшегося у него ведра с бензином стал лить бензин через конфорку в горящую топку уже топившейся плиты».
Третьим «доказательством» сочли то, что Иритков, выскакивая через окно из горящего класса, разбил стекло и тем самым умышленно обеспечил приток воздуха в зону горения.
Самая сомнительная фраза в приговоре такая: «Исходя из обстоятельств дела и указанных выше доказательств виновности Ириткова, Судебная Коллегия находит, что Иритков сознавал общественно-опасный характер своих действий и, предвидя возможность наступления общественно-опасных последствий, сознательно допустил их наступление, не приняв никаких мер к их предотвращению, а когда пожар возник, убежал с места происшествия и не принял никаких мер к участию в тушении пожара и спасении детей.
Поэтому Судебная Коллегия считает доказанным виновность Ириткова в умышленном уничтожении школы путём поджога, повлекшим человеческие жертвы, так как в действиях Ириткова усматривается косвенный /эвентуальный / умысел».
Мне кажется, что подавляющее большинство жителей СССР того времени не поняли бы, что значит словосочетание «эвентуальный умысел», да и ни к чему это было, процесс был закрытым, приговор нигде и никогда не публиковался (FLB.ru публикует три ключевых страницы этого документа), а о сроках заключения жителей информировали посредством чтения на партийных активах закрытого письма обкома КПСС. О том, что учитель Иритков получил десять лет лишения свободы многие узнавали и от свидетелей, и от других участников процесса. В средствах массовой информации до начала девяностых годов о трагедии не публиковалось ни слова.
Через пару лет после трагедии в селе Эльбарусово была построена новая школа, на этот раз кирпичная, на окраине кладбища, где были похоронены 110 погибших, облагородили участок и в 1994 году установили памятник, а на сайте местной школы появился раздел «Чёрные страницы» http://www.muzeielbarus.narod.ru/1961.htm , в котором с некоторой степенью достоверности рассказывается о трагедии, что важно, публикуются воспоминания очевидцев и перечислены имена и фамилии всех, кто сгорел в тот страшный предпраздничный день…
Памятник жертвам пожара в школе деревни Эльбарусово, 12 ноября 1994 г. Скульптор Владимир Нагорнов
- «Рухнула железная крыша и покрыла все как большой зонт. Уже подойти было невозможно… Вынесенные тела сложили по кругу, все стали искать своих детей. Но уже стемнело. На другой день стали привозить гробы. У моего дяди Чалкова Ф.М. сгорело четверо детей, обоих родителей увезли в больницу. Я помог уложить детей в гроб. Потом поехали на кладбище, где похоронили всех погибших в братской могиле».
(Николаев Михаил Николаевич, бывший ученик школы, учитель физической культуры).
- «Качал воду из колодца, чтобы потушить пожар. Трудно вспоминать. После пожара начал вытаскивать сгоревших детей. Ложили их рядами на спортплощадке. Было темно. Вечер… Только утром я смог узнать сестру по мало заметному очертанию лица. Всюду был слышен негромкий плач. Многие родители узнали своих детей, а некоторые, не смотря на все усилия, не смогли найти своих детей. То утро 6 ноября начали привозить гробы на машинах. После этого случая долгое время не были слышны детский смех и веселье, народ был злым».
(Андреев Владимир Андреевич, бывший учитель рисования и музыки).
ЧИСЛО ШКОЛ, В КОТОРЫХ НУЖЕН КАПРЕМОНТ – 4900
Хотелось бы закончить статью какими-то морально-философскими рассуждениями, но наше время – это время прагматиков и практиков. Вот не столь уж давнее сообщение газеты «Советская Чувашия»: «Каждый год в начале сентября в Эльбарусовской школе проводят пожарную эвакуацию. Все знают, куда бежать, что делать, – прикрывают любым предметом дыхательные пути, закрывают двери за собой и т.д. Иными словами, алгоритм действий выработан, все поступают согласно ему. И на этом фоне резко выделялась новенькая. Её действия были не такими, как у всех.
…По тем временам новое здание Эльбарусовской школы было, конечно, неплохим. За полвека проблемы появились. Так, срочно надо менять кровлю, от тяжёлого снега зимой трещит и ломается стропильная система. Не помогли хоть чем-нибудь к скорбной дате? «Нет, – вздыхают в Эльбарусово. – Не дождались». Понятно, что денег в казне кот наплакал, но к этой-то школе отношение должно быть хоть немного другим. Раны, полученные здесь полвека назад, до сих пор не зарубцевались. И этого не будет, пока жив хоть один человек, помнящий тот огненный ад».
В этой школе, как и в школе в деревне Большие Чаки, может обрушиться крыша. Но такое же положение в великом множестве других сельских школ. Ещё два года назад президент России в послании Федеральному Собранию сказал: «Везде, на всей территории нашей большой страны дети должны учиться в удобных, комфортных, современных условиях, поэтому мы продолжим программу реконструкции и обновления школ. У нас не должно остаться школьных зданий, находящихся в аварийном, ветхом состоянии, не имеющих элементарных удобств». В августе 2017 года глава тогдашнего Минобразования Ольга Васильева назвала премьеру Дмитрию Медведеву число школ, в которых нужен капремонт – 4900, число школ в которых не оборудованы все виды благоустройства - 2700. Сколько из них могут быть потенциально опасными для учащихся и учителей – сказать не может даже министр…
Автор: Алексей Богомолов
