“Защита не стала допрашивать в основном заседании предполагаемого киллера, застрелившего Анну Политковскую, и завершила представление своих доказательств допросами его братьев, которые, как считает обвинение, следили за журналисткой перед убийством. Те свою вину отрицали – следить, говорили, не умеют. Доказательства прокуратуры это опровергли: они следили за другими людьми, а также давали консультации, как это делать правильно, - пишет 18 апреля в материале портала “Право.Ру” журналист Екатерина Селезнева.
В Мосгорсуде, где продолжается процесс по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской, были опрошены подсудимые Джабраил и Ибрагим Махмудовы. Как считают следователи, они несколько дней выслеживали журналистку, после чего 7 октября 2006 года первый на темно-зеленой "четверке" подвез к подъезду дома на Лесной улицы, где жила Политковская, своего старшего братаРустама, предполагаемого киллера. По версии следствия, второй ждал неподалеку автомобиль журналистки, которая возвращалась из магазина, и когда ее увидел, позвонил Джабраилу. После этого, как считают следователи, Рустам вышел из машины, вошел в подъезд, дождался Политковскую и расстрелял. Джабраил же говорит, что "ни разу ни на какой машине не возил" Рустама, тот сам обычно находился за рулем.
В последнее время перед убийством "работу"Махмудовыхкоординировал бывший сотрудник ЦРУБОПа ГУВД МосквыСергей Хаджикурбанов, также находящийся на скамье подсудимых. Братья это отрицают. Ибрагим в суде во вторник говорил, что с Хаджикурбановым он познакомился лишь в 2007 году. Джабраил же уверял, что знает его лишь с декабря 2006 года. «Я не знаю, как он мог нас организовать, если я его знать не знаю. Не вижу это в 150 томах [дела]”, – говорил Ибрагим.
Свои частые появления в районе дома Политковской братья объясняли тем, что они ездили в расположенное там же сизо "Бутырская тюрьма" – "передачки соотечественникам передавали". Обвинение поставило эту версию под сомнение. Прокурор Мария Семененко огласила ответ ФСИН на запрос, делали ли братья передачи в "Бутырку". 1–7 октября 2006 года, согласно учетным записям, ни один из них "передачек" в тюрьму никому не оставлял. Братья в ответ стали говорить, что там были очереди и они могли просить знакомых. Хаджикурбанов добавил, что у "Бутырки" стоит "Газель" и принимает передачи за 100 руб. и что много старушек ходят и тоже за деньги стоят в очереди с "передачками".
Махмудовы говорят, что практически ничего не помнят о своих перемещениях по Москве. Джабраил рассказал в суде, что каждый день, с тех пор как он приехал в Москву в сентябре 2006 года, был похож на другой. Дел было очень много, он "очень часто везде бывал".
"Я, если честно, простой человек, не записываю по часам, где я нахожусь. Кто-нибудь помнит? Ты помнишь? – спрашивал в свою очередь Ибрагим у своего адвоката Саидахмеда Арсамерзаева в ответ на его вопросы о других конкретных днях и часах, зафиксированных по детализации телефона.
Когда же зашел разговор о том, что Ибрагим делал в момент убийства в районе дома Политковской, он тоже сказал, что не помнит. А вот если его туда отвезти, тогда вспомнит. Адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев заявил ходатайство о таком эксперименте, но судья Павел Мелехин отказал.
Позднее Ибрагим Махмудов решил сослаться на показания некой свидетельницы, опрошенной в Московском окружном военном суде во время первого процесса по делу об убийстве Политковской (подсудимых оправдали, но приговор затем отменил Верховный суд). "Она вспомнила тогда, где я был [в день убийства]", – заявил он, и присяжных пришлось удалить из зала. Тогда его знакомая говорила, что он был у нее на дне рождения в Лыткино, впрочем, вечером, а убили Политковскую около 16.00. Местонахождение Ибрагима Махмудова в этом городе действительно подтверждается биллингом, там он был после 20.00 часов.
Джабраил Махмудов тоже не вспомнил, что он делал в районе дома Политковской несколько часов, совпадающих с моментом убийства. Согласно биллингу в 16.23, то есть после убийства, он был уже в районе проспекта Мира. Джабраил предположил, что в мечети, туда ему позвонил Ибрагим и попросил подъехать на Шереметьевскую улицу – к сломавшейся "четверке", припаркованной у "Рамстора". Это была та самая машина, на которой с места преступления уехал убийца Политковской, - отмечает автор публикации.
Ибрагим Махмудов не отрицает, что пользовался в 2006 году этой "четверкой". Но этот факт, по его мнению, не говорит о его виновности. "Я лично поставил ее на ремонт в 2007 году, а если бы знал про убийство – давно бы избавился от нее. Я эту машину ни от кого не скрывал. Я эту машину всегда отдавал. Как узнал, что [следователи] хотят от меня, так отвез [в автосервис, где она хранилась]", – рассказывал подсудимый.
Профессионально следить за кем-то, по словам Ибрагима и Джабраила Махмудовых, они не могли. В ответ в среду Семененко привела расшифровку одной из "прослушек" Джабраила. Там он учил кого-то тонировать машину, наклеив пленку на лобовое стекло. "Ваша физиономия это основное, что нельзя показывать", – говорил он.
По версии следствия, заказ на убийство от"пока не установленного лица"получил их дядяЛом-Али Гайтукаев, которого называют чеченским криминальным авторитетом. Следователи опираются здесь на показания бывшего подполковника милиции, экс-начальника отдела ОПУ ГУВД Москвы Дмитрия Павлюченкова, уже осужденного за участие в убийстве Политковской. Он якобы получил от Гайтукаева $150 000 на слежку за журналисткой, а потом "передал дела" Хаджикурбанову, когда тот вышел из заключения в сентябре 2006 года, и отдал"неотработанные"деньги – $137 000.
Джабраил и Ибрагим Махмудовы отрицали, что получали деньги за участие в убийстве журналистки. Об этом, по их словам, говорит их сложное материальное положение. Джабраил говорил накануне, что учился, денег не было, время от времени подрабатывал. Ибрагим подтверждал его слова. А в зачитанных Мусаевым"прослушках", по версии защиты, свидетельствующих о бедственном положении подсудимых, Гайтукаев просил кого-то летом 2006 года (когда он уже получил заказ, как считают следователи): "Купи воды, денег нету".
Но Семененко рассказала присяжным, что было изъято у Джабраила Махмудова при задержании 16 августа 2007 года. Помимо паспорта были и доверенности на четыре разных автомобиля, в том числе и на криминальную "четверку", и удостоверение помощника депутата Государственной думы Виктора Черепкова, и четыре мобильных телефона, и удостоверение советника думского депутата. Это как-то мало вязалось с тем, что братья Махмудовы и Гайтукаев говорили о своем бедственном материальном положении, предположила прокурор.
– Я не работал! – отреагировал подсудимый. – У нас была агитация в [МГСУ]! Да каждый второй там был помощником депутата!
Семененко зачитала много расшифрованных "прослушек" разговоров Махмудовых. Гайтукаев в марте 2007 года говорил Ибрагиму: "Серегу помнишь? Который устроил на работу? Помнишь работу? Нашего близкого Серегу, его посадили". Прокуроры считают, что речь идет о Хаджикурбанове, но Гайтукаев это отрицал, говорил, что речь о "Сереге Богданове", друге.
Более подробно присяжные смогли ознакомиться с разговорами Джабраила Махмудова в августе 2007 года, за несколько дней до задержания. Во время одного из них неизвестный предлагал ему получить 15 000 руб. за то, чтобы Махмудов"дал в морду" некоему мужчине и забрал у его"телки"сумочку с деньгами и телефон. Джабраил заинтересовался предложением. А неизвестный продолжал говорить требования к "работникам": "Шустрые ребята нужны там, раздать, скопытить".
Один из разговоров был с неким Зориком (еще одного брата Махмудовых зовут Анзор, но Джабраил в заседании сказал, что Зорик – это некий армянин). Зорик говорил о должнике: "Ему надо немножечко больно сделать". В другом разговоре Джабраил учил отвести кого-то, "где глазам не видно". "Смотрите туда-сюда и делайте аккуратно", – инструктировал он. По версии обвинения, "должником"называл Гайтукаев в разговоре с Джабраилом и Политковскую. Сам Гайтукаев отрицал, что говорил о журналистке.
В еще одной беседе некий Тимур говорил, что нужны будут два чеченца"для разговоров типа перед товарищами сесть и поговорить". За это предлагалось $500. Тимур предполагал послать на "разговоры" Джабраила и Ибрагима, как можно было понять из разговора.
Еще одному неизвестному Махмудов говорил, что теперь будет "знать его с лица и за ним следить будет легче". А собеседник инструктировал его: "Хорошо, видимо, он там на стоянке рядом машину ставит. Попугай, подойди, скажи: последний шанс. Просто мы не кровожадные, нам с тебя, кроме денег, ничего не надо, скажи. Придави его разговором. Сломав тебя, скажи, взять с тебя будет нечего, потому что у тебя есть семья. Ты не принимаешь всерьез слово вора, игнорируешь? Вот так придави. Смотри, не оставляй там без внимания". Махмудов, судя по расшифровке, соглашался, а в суде заявил, что разговор про "вора" не помнит, а все остальные – случайны и вырваны из контекста.
– Ничем криминальным я не занимался, – убеждал он присяжных.
Пока "прослушки" зачитывались адвокаты и подсудимые возмущались, говорили, что эти разговоры не имеют к их уголовному делу никакого отношения.
"Это не доказательство, это бред", – уверял Джабраил Махмудов.
Так же они реагировали на вещественные доказательства, которые показывала присяжным Семененко.
Первой была изъятая из "четверки" серая тряпка. "В [нее] мог быть завернут пистолет», – пояснила она. О такой говорил Владимир Набатов, передавший оружие для киллера Павлюченкову. Мурад Мусаев сказал, что мог быть и утюг завернут – нет доказательств.
Затем в зале суда появилась белая строительная перчатка. "Вторая, сами понимаете, где», – заметила она, имея в виду ту, что осталась у киллера.
Следом Семененко показала темную рубашку, похожую на ту, в которой был убийца. Ибрагим Махмудов, по его словам, эти предметы вообще не видел. А Джабраил сказал, что у него в машине было"много всяких перчаток, бензин заливать".
На уходящей неделе сторона защиты внезапно прекратила представлять свои доказательства. Еще во вторник адвокаты говорили, что на следующий день они будут оглашать письменные материалы и допрашивать предполагаемого киллера – Рустама Махудова, однако с утра в среду Мусаев сказал, что передает эстафету стороне обвинения. Рустам остается неопрошенным до сих пор, адвокаты обещают это сделать, когда придет их очередь представлять дополнительные доказательства – в понедельник», - подводит итог Екатерина Селезнева.
“Набравший было неплохой темп процесс по делу об убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской опять начал буксовать и производить больше скандалов, чем смыслов. Основное содержание недели: война адвокатов с судьей, взаимная неприязнь которых стала очевидна и начала влиять на саму суть, - пишут в “Новой газете” журналистки Надежда Прусенкова и Вера Челищева.
Адвокат Мурад Мусаев демонстрировал присяжным записи с камер ВТБ-банка (находится рядом с домом Политковской), которые запечатлели темно-зеленую «четверку» с киллером. Эти доказательства прокуроры уже исследовали в суде, однако защита решила сделать это повторно (что при присяжных запрещено). Смысл: зеленых «четверок» на записи несколько, и, мол, поди разбери, в какой из них сидел убийца. Правда, экспертизы доказали, на какой именно машине передвигались братья Махмудовы, да и если наложить биллинги телефонов подсудимых с видео передвижений этого конкретного автомобиля, то все сомнения отпадут.
Нервная обстановка, сложившаяся в процессе, сказалась на всех участниках, но особенно — на судье, который на прошедшей неделе особенно яростно и без ссылок на закон отклонял все ходатайства защиты. Защита заявила ходатайства об исследовании письменных доказательств: справок из СИЗО по поводу роста и здоровья Рустама и судебно-медицинской экспертизы. Первый выстрел был произведен в голову, немного сверху вниз — это еще одна идея адвокатов: убийца был выше Анны. У Анны же и предполагаемого киллера Рустама Махмудова рост примерно одинаков. Судья ответит на это ходатайство в понедельник».
“Потерпевшие в суд больше не ходят. Как стало известно “Московскому комсомольцу”, Илья и Вера Политковские «пока не могут определиться со своей позицией». А причиной этому стали два случая, которые заставили потерпевшую сторону серьезно засомневаться во всем, что написано в обвинительном заключении, переданном в суд.
Дело в том, что несколько заседаний назад к матери братьев Махмудовых, Залпе Махмудовой в коридоре суда подошел оперативник, который представился Евгением Кузиным — так было написано в его документах - и заявил женщине, что он знает: ее сын Рустам не киллер.
- Он сказал мне, что он тоже отец и поэтому мне сочувствует. И что он участвовал в задержании моего сына и точно знает, что он не стрелял, - рассказала Залпа Махмудова изданию.
По словам женщины, оперативник сказал ей, что Рустаму Махмудову грозит пожизненное наказание, если коллегия присяжных признает его виновным и что было бы лучше, если бы Рустам, который знает настоящего убийцу, все рассказал.
- Он сказал, если Рустам не расскажет о настоящем убийце, то потом будет поздно, - заявила Залпа Махмудова.
Можно было бы подвергнуть большому сомнению сказанное матерью подсудимых по понятной причине, но участники процесса передали изданию аудиозапись этого разговора. Они пояснили, что сделана она была случайно — одна из правозащитниц, что ходит на процесс, стояла рядом и, увидев, что к Залпе Махмудовой подошел оперативник «из сопровождения процесса» напряглась и подошла ближе. Женщина оказалась слабослышащей, но ее слуховой аппарат обладает функцией записи, которую потом все и прослушали.
А чуть позже выяснилось, что «стокгольмским синдромом»оказался сражен не только оперативник.
- К нашему отцу подходил сам прокурор и сказал: я знаю, что ваш сын не нажимал курок, но они (трое братьев) в этом деле участвовали, поэтому и будут сидеть, - рассказал изданию еще один из братьев Махмудовых, Тамерлан».
