|
30 ноября мы опубликовали интервью с засекреченным ученым-оружейником, обосновавшим свою версию гибели АПЛ "Курск". Десятки людей звонили после этого в редакцию. Одни благодарили за попытки найти истину, другие гневно кричали в трубку: дескать, "Комсомолка" выдумала несуществующего ученого, чтобы раструбить на весь мир лжесенсацию. А тем временем я уговаривал "человека-привидение" встретиться в укромном местечке Питера, чтобы уточнить некоторые детали нашего телефонного разговора. Несколько дней Дмитрий Александрович и слышать об этом не хотел: "Меня в тюрьму посадят! У меня уже и так начались неприятности, пишу объяснительные куда следует". Тогда я надавил на совесть: правда о гибели 118 подводников важнее любых неприятностей. Дмитрий Александрович согласился.
Я встретился с ним в Санкт-Петербурге по всем правилам конспирации - в очень людном месте на Московском проспекте. Мы быстро нырнули в дверь ресторана "Гриль-Мастер", сквозь чавкающую публику пробрались к узкой двери, пробежали среди поваров, гремящих кастрюлями на кухне, пока не оказались в уютной маленькой подсобке: я заранее договорился об этом с заведующей питейным заведением. Она перестала испуганно подозревать во мне налогового полицейского только после того, как я показал ей "корочки" корреспондента "КП".
Мы проговорили три часа. У профессора - серебряная голова, умные глаза. Типичный петербургский интеллигент с крепкой закваской совестливости. "Помните, - сказал я ему, - во время нашего телефонного разговора вы попросили меня называть вас Дмитрием Александровичем. Это подлинное имя-отчество или псевдоним?" Он вздрогнул, посмотрел на меня осуждающе, полез в карман видавшего виды пиджачка и протянул мне визитную карточку. Все совпадало: Дмитрий Александрович, профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР. И типично русская фамилия.
- Фамилию прошу пока не указывать. Придет время - назовете. Визитку можете взять себе. Редактору покажете.
- Но ведь вас уже наверняка вычислили? Какое теперь это имеет значение?
- Пока имеет.
- Когда вы звонили в "Комсомолку", понимали, что можете засветиться?
- Абсолютно.
- Почему же рискнули навлечь беду на свою седую голову?
- "Комсомолка", на мой взгляд, ближе других газет подобралась к причине катастрофы. Но многого еще не знает. А я знаю немало. Вот и решил помочь вам выбраться на верную стежку. Это же не только вам, это всей стране нужно.
- Вы говорили, что начальство "Рубина" просило вас дать экспертное заключение по материалам расследования причин катастрофы. Как это было, чем конкретно вы занимались?
- Мне позвонили с "Рубина", попросили приехать. Сказали: "Машина за вами пошла, пропуск заказан". Прислали "Вольво", приехал. Мне показали документы с изображением сигналов, зафиксированных нашими и норвежскими сейсмологами-гидроакустиками. А также компьютерное изображение разрушений на лодке. Такие графики на глазок не делаются. Люди на "Рубине" серьезные. Еще спросили: аккумуляторные батареи, какие были на "Курске", могут ли при выделении водорода привести к взрыву и таким разрушениям, что у лодки передней части почти не осталось? Нас человек шесть или семь всем этим занимались. Мы подготовили документ с выводом: в соленой воде взрыв произойти не мог. Все газообразные продукты, которые выделяются из аккумуляторных батарей, растворяются в воде. Взрыв произошел внутри лодки.
- Были другие просьбы от "Рубина"?
- Были. Нас попросили рассчитать последствия взрыва на лодке и дать официальное заключение. Я все это сделал. Были у нас жаркие споры: важно было понять, где взорвалась торпеда, - в отсеке или ее все-таки успели затолкнуть в торпедный аппарат. Я был сторонником того, что торпеда взорвалась в торпедном аппарате.
- О чем говорили графики?
- Дайте мне, пожалуйста, листок. Я должен кое-что нарисовать (профессор взял ручку и стал чертить непонятные мне "горки". - Авт.). Вот смотрите. Вот так выглядел первый "пойманный" аппаратурой взрыв... Тротиловый эквивалент примерно 400 - 500 кг, а вот так - второй, раз в пять мощнее. Интервал между ними - полторы-две минуты. Меня спросили: что это было? Я долго изучал документы, рассчитывал, спорил с коллегами. В конце концов пришли к выводу - рванули торпеды. Сначала - одна, затем - еще пять.
- А может, ракета "Гранит"?
- Ни в коем случае! Я знаю гораздо больше, чем могу сказать. "Гранитов" на подлодке не было. Это - во-первых, а во-вторых, надо знать, что ракеты на АПЛ находятся далеко от торпедного отсека. Тот, кто создавал лодку, этот вопрос хорошо продумал. Почему переборка между четвертым и другими кормовыми отсеками суперпрочная? Потому что за ней и ядерный реактор, и "Граниты". Их выгрузили в Видяево, когда из похода в Атлантику пришли.
- Итак, вы настаиваете на том, что рванули торпеды. Сначала - одна, за ней - другие. Что стало причиной первого взрыва?
- Повторяю, высокая температура, огонь.
- Как он появился?
- Причин может быть несколько. Но наиболее вероятна, на мой взгляд, течь, которая привела к возгоранию гремучей смеси. Вторая причина - взрыв "больной" торпеды уже в торпедном аппарате. Возможно, от нее решили освободиться.
- Почему течь заметили только в море?
- Лодка долгое время работала на боевом задании, там ее болтало и качало вдоль и поперек. Перед выходом на августовские учения был аврал. Могли не заметить подтекания. Сейчас еще устанавливают, не было ли замечено механических повреждений на загрузке торпеды. Возможно, был удар уже при загрузке непосредственно в торпедный аппарат. Этого нельзя исключать. К тому же торпеда не новая. Тут так: или роковое стечение обстоятельств привело к катастрофе, или чья-то халатность.
- А может, произошла детонация от удара другой подлодки?
- Ни в коем случае. У наших торпед мощная многократная защита. Адмирал Балтин говорил же вам, что торпеды аж с 12-метровой высоты бросали. И ничего. Мне неизвестен ни один случай, когда бы наши торпеды взрывались от детонации.
- А если, допустим, был удар другой лодки по "Курску", и торпеда упала со стеллажа?
- Вы опять туда же... Повторяю: степень защиты нашей торпеды такова, что детонация от взрыва мины или мощного удара абсолютно исключается.
- Но ведь версию столкновения продолжают мусолить? На "Рубин" кусок корпуса лодки с вмятиной привезли. Говорят, привезли даже торпедный аппарат...
- Не торпедный аппарат, а останки скорее. А вмятина... Тут физику взрыва надо хорошо знать. Такая вмятина, да будет вам известно, может быть от других вещей... Во время взрыва под водой происходят явления, которые могут оставлять на легком корпусе следы, очень похожие на вмятину от столкновения. И внешнее давление воды на лодку может привести к вдавливанию в корпус, что создает иллюзию удара. Те же крупные осколки корпуса АПЛ могут оставить вмятины и царапины. Вот почему "рубиновцы" правильно опровергают версию столкновения.
- Значит, все-таки торпеда?
- Это мое твердое убеждение.
- Взорвалась та торпеда, ради которой прибыли на "Курск" спецы с дагестанского оборонного завода?
- Дагестанские специалисты наблюдали за торпедой, которая была по левому борту. А рвануло в торпедном аппарате по правому. Дагестанская ракета была экспериментальная, на аккумуляторах. Спецы из "Дагдизеля" хотели посмотреть, как работает их движок на торпеде с аккумуляторами. Вместо керосина и перекиси водорода в торпеду были помещены аккумуляторы. А боевая часть у нее была инертная - вместо взрывчатых веществ хлористый калий с парафином. То есть это абсолютно безвредная торпеда, без боевой части. Не могла она ни при каких условиях рвануть.
- Откуда вы знаете такие детали?
- Знаю. Кое-что видел. Со знающими людьми говорил. Придет время, и вы тоже узнаете об этом уже не только с моих слов, вот увидите. А все другие торпеды имели боевую часть. Одна из них, я убежден, и оказалась аварийной. На ней и случилось то, о чем я первый раз рассказал вам по телефону. Течь, возгорание, взрыв... Течь в сальнике двигателя или в какой-то заглушке на торпедном боку. Короче, произошло соединение смесей.
- Что может доказать вашу версию?
- Состояние правого торпедного аппарата. Левый поврежден не так сильно, а по правому о многом можно судить. И понять всю загадку.
- Но ведь некоторые не исключают, что это могла быть диверсия, умышленное или неумышленное электрозамыкание на корпусе торпеды.
- Чушь. Чтобы задействовать торпеду, нужны комбинации команд почти такие, как при запуске ядерной ракеты. Там большое число блокирующих устройств, и только командир подлодки может дать приказ на пуск.
- Что даст подъем лодки?
- Многое прояснится. Не все, но многое. А главное - станут понятны причины, о которых мы уже догадываемся. Мне бы только посмотреть на торпедный отсек...
-Что вы скажете о качестве торпедных взрывателей?
- Это очень надежные вещи, которые защищают торпеду от несанкционированного подрыва. Нет пока только защиты от температурного фактора. От огня... К взрыву торпеды может привести только высокая температура. И еще коррозия металла на боевой части.
...Когда я возвратился в гостиницу, в холле меня поджидал человек в очках.
- Вы из "Комсомолки"? - спросил он. - С Дмитрием Александровичем встречались?
-А вы случаем не "хвост" из ФСБ? - вопросом на вопрос ответил я.
- Я коллега... Точнее, ученик (он назвал фамилию профессора). Не верите?
- Извините, словам не верю. С таким же успехом вы можете назвать себя учеником Циолковского.
- Вот мои документы... Видите, где я работаю. А вот копия экспертной записки на "Рубин". Подпись (он снова назвал фамилию Дмитрия Александровича).
На документе действительно была уже хорошо знакомая мне фамилия. Это было заключение о взрыве торпеды на борту "Курска".
- Чем могу служить? - спросил я молодого человека уже в номере.
- У меня очень деликатная просьба. Умоляю вас от себя лично и от всего нашего коллектива. Отстаньте от Дмитрия Александровича. Он - человек мягкий, а вы на него бульдозером наехали. Его уже таскают в органы. А у нас научная работа горит. К тому же жена у него тяжело больна. У деда теперь вся жизнь наперекосяк может пойти. Мы просим, пожалейте старика.
- Дмитрий Александрович сказал действительно много, но еще больше недоговаривает...
- А если я вам что-то очень важное скажу, вы от деда отстанете?
- Зачем этот торг?
- Вы должны знать невероятно важную вещь. Но после того как я вам ее скажу, уносите ноги из Питера.
- Я вас слушаю.
- Когда на борту началось ЧП с "толстой" торпедой, Лячин запрашивал штаб флота, просил "добро" на ее отстрел... Я знаю об этом абсолютно точно. У нас есть очень знающие люди. Они с флотскими общались. Это не сказка. Наверняка есть документы. А теперь дайте мне слово офицера, что оставите деда в покое!
Я мгновенно схватил телефонную трубку, позвонил профессору и спросил: так ли это в действительности?
Дмитрий Александрович бросил трубку в ту же секунду, как я спросил его о запросе Лячина в штаб.
|
