|
Больше таких грубых промахов президент не допускал. Значит, сделал выводы, значит, осознал всю серьезность события. И очень много сделал, чтобы сгладить последствия трагедии.
Родственникам погибших подводников была оказана беспрецедентная для нашей страны поддержка. Престиж государства был реабилитирован успешным подъемом лодки со дна Баренцева моря. Было проведено уникальное по масштабам расследование обстоятельств гибели «Курска».
Теперь дело осталось за малым — надо сказать правду людям. Но, к сожалению, у нас с государством разные понятия о правде.
Нам просто предложили поверить на слово государству.
Очень пугает это желание уйти от настоящего общественного обсуждения, от очевидных, пусть и жестких вопросов. На них власть так и не ответила и прикрывается общими, достаточно «наивными» и очень удобными формулировками. Цитирую заключения прокуратуры:
1) «Торпеда взорвалась самопроизвольно».
2) «Люди в девятом отсеке погибли не позднее восьми часов. В связи с этим к моменту обнаружения «Курска» спасти кого-либо из них было уже невозможно». (Корявая, расплывчатая формулировка. Главное в ней — желание оправдать преступные нарушения чиновников ВМФ, которые привели к провалу спасательной операции. — Е.М.)
3) «Пристыковать спасательный аппарат к комингс-площадке аварийного люка было невозможно, так как ее повредил кусок носовой части, отлетевший после взрыва».
4) «В ходе следствия выявлены нарушения в организации, проведении учений и поисково-спасательной операции, допущенные должностными лицами органов военного управления ВМФ России. Все вы знаете, что эти лица наказаны. Однако эти нарушения не состоят в причинной связи с гибелью АПРК «Курск» и его экипажа, что исключает привлечение кого-либо из них к уголовной ответственности».
Вот самый главный вывод — никто не виноват.
Поэтому генпрокурор настаивает на том факте, что торпеда взорвалась самопроизвольно. Поэтому главный военный прокурор приводит как основное доказательство «аргумент»: мол, и незаряженное ружье раз в год стреляет. Создателей оружия при этом ни в чем не винят, дорогущую торпеду (300 тыс. советских рублей штука) снимают с вооружения. Надеются, что больше трагедия не повторится? Но тогда, следуя прокурорской логике, наш флот нужно оставить вообще без оружия.
Дело в том, что причина взрыва торпеды — это те самые нарушения (лучше было сказать преступная халатность моряков и чиновников ВМФ), которые «не состоят в причинной связи с гибелью «Курска».
Еще как состоят!
По информации, поступившей от старших офицеров Северного флота (см. «Новую газету» № 8 от 4 февраля 2002 г.), при погрузке торпеды на «Курск» имели место и очевидная халатность, и даже фальсификация документов. В частности, были подделаны подписи подводников на акте торпедного расчета (это необходимый документ для допуска экипажа «Курска» к эксплуатации этой торпеды). Была также подделана подпись командира «Курска» Лячина. Систему контроля на торпеду подключал офицер с другой лодки, так как экипаж «Курска» просто никогда не имел дело с торпедой 65-76А. И, соответственно, не знал, как ее эксплуатировать и применять.
Возникает вопрос: почему торпеда вообще оказалась на «Курске»? Дело в том, что до 98-го года на Северном флоте на лодках типа «Курска» эти торпеды не хранились (то есть у экипажа не было допуска к хранению, эксплуатации и применению этих торпед). В приказе по штатной загрузке, который действует на Северном флоте, эта торпеда в списках не значится. Об этом знали и начштаба Северного флота Михаил Моцак, и командующий флотом Попов. Но именно они включают торпеду 65-76А в список штатной загрузки. И при этом совершенно не занимаются подготовкой «Курска» к учениям. Именно эти факторы и привели к катастрофе.
Поэтому вопрос к прокуратуре может быть только один: какая ответственность по закону полагается за халатное отношение к своим профессиональным обязанностям и фальсификацию документов? Неужели должности сенатора и первого заместителя полпреда президента?
Таких нарушений, которые, конечно же, повлекли за собой гибель и «Курска», и экипажа, в уголовном деле зафиксировано много. Но говорить нам об этом не решаются. И объяснение только одно: непосредственные виновники в гибели лодки и экипажа очень дороги лично Путину.
Куроедов
Один из самых сомнительных главкомов в истории отечественного флота. Врал президенту в августе 2000-го, и эту ложь Путин потом озвучивал на весь мир. Настаивал на версии cтолкновения «Курска» с американской подводной лодкой, ставя под удар репутацию всего флота.
Особо отметился Куроедов в декабре прошлого года, когда прогремели массовые отставки четырнадцати морских офицеров. Тогда он буквально сдал Путину своих подчиненных. Сам составил карательные списки офицеров, без разбора внеся в них и истинно виновных, и невиновных, и даже «мертвые души». (Несколько человек, которых Куроедов «приговорил» к отставке, давно уже были уволены с флота по выслуге лет.) Поведение главкома вызвало огромный резонанс на флоте. Главкому высказали недоверие тридцать старших офицеров первой флотилии Северного флота (к ней принадлежал «Курск») и написали открытое письмо президенту. После этого письма два офицера, приговоренные Куроедовым, были восстановлены на флоте.
К главкому ВМФ достаточно много вопросов.
1) Именно Куроедов первым признал готовность «Курска» к учениям, хотя и лодка, и экипаж были совершенно не готовы. И все об этом знали.
2) Через час после того, как «Курск» в очередной раз не вышел на связь, именно Куроедов был обязан объявить боевую тревогу и начало поисково-спасательной операции, если этого не сделали его подчиненные. Но главком не решился взять ответственность на себя, и поисково-спасательная операция началась лишь через 12 часов после взрывов на «Курске». Обнаружить лодку удалось к вечеру следующего дня. По вине руководства ВМФ потеряно было почти 30 часов…
3) Куроедов до сих пор не признал тот факт, что на «Курске» были конструктивные недостатки, которые не позволили пристыковать спасательный аппарат к комингс-площадке аварийного люка девятого отсека. Главком молчит, зная, что на других лодках этого проекта — точно такой же недостаток. Вместо того чтобы открыто признать и исправить ошибки, он запрещает плавание подводных лодок. Это ли выход?
Спасский
За последние тридцать лет у нас погибли четыре атомные лодки, и все они были сконструированы сотрудниками ЦКБ «Рубин». Представители этого ЦКБ во всех трагедиях склонны обвинять экипажи лодок. Были такие попытки и в случае с «Курском».
Нельзя не согласиться, что эксплуатационщики всегда несут ответственность за случившееся. Но расплачиваются за свои ошибки собственной жизнью. Тем не менее в расследовании причин гибели лодок, спроектированных в ЦКБ «Рубин», всегда выявлялся так называемый «технический фактор», способствовавший как возникновению нештатных ситуаций, так и их масштабу.
Но представители ЦКБ «Рубин» никогда (!) не шли на признание своей вины в случившихся трагедиях, не прислушивались к выводам правительственных комиссий, не выполняли правительственных постановлений. Хотя другие ЦКБ («Лазурит» и «Малахит») эти решения выполняли.
Почему ЦКБ «Рубин» оказалось в таком избранном, привилегированном положении, несмотря на «свои» катастрофы?
Почему в деле «Курска» ни разу не прозвучало ни одной претензии к конструкторам лодки?
Ведь они есть, и об этом писала «Новая газета» (см. № 29 от 22.04.2002 г.).
Мы писали о целом ряде конструктивных недостатков.
1) Взрывы в первом отсеке могли не иметь таких разрушительных последствий, если бы переборка между первым и вторым отсеками была рассчитана на давление 40 килограммов на кв.см (как и положено по проекту, как сделано на самой первой, «головной» лодке этого проекта). Но проектировщики ЦКБ «Рубин» дали «добро» на уменьшение прочности этой переборки в четыре раза (на остальных лодках этого проекта то же самое нарушение).
2) Генпрокурор Устинов все время подчеркивает, что девятый отсек («отсек живучести») заполнился водой за восемь часов. И столько же жили подводники. То есть нас убеждают, что спасти людей было невозможно. У специалистов возникает вопрос: почему 6-й, 7-й, 8-й и 9-й отсеки, которые, по словам все того же генпрокурора, не были повреждены в результате взрывов, так быстро заполнились водой? Если верить на слово генпрокурору, значит, вывод однозначен: «Курск» был спроектирован с грубейшими, опаснейшими нарушениями «Основных требований к проектированию подводных лодок». Этим документом руководствуются все отечественные ЦКБ. Когда К-429, спроектированная «Лазуритом», затонула на Камчатке, подводники жили в отсеках примерно трое суток. Почему же четыре огромных неповрежденных (!) отсека «Курска» так быстро заполнились? Почему так мало жили там люди? И если лодки, спроектированные ЦКБ «Рубин», не приспособлены для борьбы за выживание в критических условиях, то не безопаснее ли вовсе пустить их в утилизацию?
3) Наконец, один из самых страшных конструктивных недостатков на «Курске». В августе 2000-го так и не получилось состыковать спасательный аппарат с люком девятого отсека. Моряки тогда даже не знали, что состыковать колокол с комингс-площадкой невозможно, так как допущены грубые конструкционные и строительные ошибки. Резиновое противошумное покрытие неправильно покрывает комингс-площадку люка и в принципе не позволяет стыковку. Об этом недостатке знали только конструкторы ЦКБ «Рубин», но промолчали тогда. Хотя подводников можно было попытаться спасти другим способом. Молчат до сих пор, хотя на всех остальных лодках этого проекта — такой же конструктивный недостаток и его можно устранить!
На все эти претензии, высказанные в «Новой газете», директор ЦКБ «Рубин» Игорь Спасский ответил следующим образом. Указывая на нашу вопиющую некомпетентность в технических вопросах, он предложил «сдать» наших консультантов, гарантируя «конфиденциальность и доброжелательность встречи, а также отсутствие каких-либо последствий» для них.
Поиски предателей среди своих подчиненных напомнили нам поведение Куроедова в отношении своих. Так почему же президент так держится за этих людей?
В случае с Куроедовым налицо явное благоволение к нему Путина еще до гибели «Курска». Это и личное присутствие президента на защите докторской диссертации главкома, и активные слухи, прочившие Куроедову должность то ли министра обороны, то ли секретаря Совбеза. Теперь, кажется, ничего не светит, но и окончательно «сдать» своего «протеже» Путин не хочет.
Ситуация с Игорем Дмитриевичем — совсем другая. Спасский был Спасским и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве, и при Ельцине. Он, по сути, последний из номенклатурных гигантов того времени. Фигура, безусловно, значительная и могущественная, на которую даже президент поглядывает с пиететом.
Именно Спасскому позвонил Путин с просьбой поднять «Курск». Эта уникальная операция сделала президента, по сути, должником Спасского. Она позволила восстановить престиж России в глазах мирового сообщества.
Поэтому последняя точка в деле «Курска» — сомнительная для общественности, но нужная власти. Смысл один: все случилось самопроизвольно, виновных нет. Если это и есть «уроки «Курска», то нам только остается ждать очередной катастрофы…
БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ
Федеральное государственное унитарное предприятие «Рубин»
Центральное конструкторское бюро морской техники
Главному редактору «Новой газеты» господину Муратову Д.А.
Мы очень сожалеем, что Вы не нашли возможности встретиться с нами с участием специалистов (хотя бы нейтральных), чтобы диалог проходил на необходимом техническом уровне и позволил бы корреспондентам газеты если и не понять, то хотя бы поверить в объективность и справедливость доводов, озвученных на этой встрече.
К сожалению, приходится вновь констатировать, что в направленной нам статье опять допускаются искажения технической сути излагаемых в ней вопросов.
Сначала с общих вопросов.
Тон статьи, подбор событий и стиль их изложения предопределяют вывод о непозитивных намерениях автора в описании причин гибели «Курска». Так, например, вы пишете, что «Спасский не отрицает ни одного факта», хотя именно их несоответствие действительности он и предлагал обсудить с участием ваших консультантов.
На настоящий момент содержание всего технического процесса возникновения аварийной ситуации на подводной лодке и перерастание ее в катастрофу имеют полную ясность на основе результатов большого количества научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, изложенных в документах правительственной комиссии.
По отдельным вопросам, касающимся ЦКБ МТ «Рубин», необходимо дать несколько разъяснений.
1. ЦКБ никогда за время, прошедшее после катастрофы «Курска», не обвиняло личный состав, поскольку в данной трагической обстановке даже этические факторы не допускают подобного.
2. По количеству погибших атомных подводных лодок. Из четырех три построены по проектам «Рубина» и одна по проекту «Малахита» — погибшая первой из этой трагической четверки, что примерно соответствует соотношению общего количества построенных и плавающих кораблей «Рубина» и «Малахита» и общему количеству аварий.
Поверьте, что это не оправдание. К сожалению, это мировая статистика по подводным лодкам. [1]
3. АПК «Курск» спроектирован полностью по всем требованиям ВМФ, по которым работают все ЦКБ. Ваши консультанты ошибочно считают, что подводные лодки проектируются каждым проектным бюро по собственному разумению. Обеспечение живучести подводных лодок строго регламентировано требованиями ВМФ, ГОСТами, а также другими нормативными документами. [2]
Однако после такого мощного взрыва внутри прочного корпуса подводной лодки говорить о сохранении ее живучести невозможно, так как все транзитные магистрали были разрушены гидравлическим ударом, что и привело к сравнительно быстрому затоплению всех отсеков подводной лодки. [3]
4. Что касается «неприсоса» спасательного аппарата к комингс-площадке подводной лодки, необходимо отметить следующее. Посадки аппарата на комингс-площадку осуществлялись неоднократно, несмотря на сложные гидрометеорологические условия. Однако в связи с тем, что к этому моменту прошло более 40 часов после гибели АПК, отсек был полностью заполнен водой, и давление внутри предкамеры спасательного люка равнялось забортному, что не позволило аппарату «присосаться» к комингс-площадке. [4]
5. После первого взрыва прочность переборки между первым и вторым отсеками не была нарушена. Личный состав второго отсека был травмирован в связи с резким повышением давления через открытые захлопки вентиляции.
Мощность второго взрыва была настолько велика, что был разрушен прочный корпус АПК, сорвана переборка не только между первым и вторым отсеками, но и переборка между вторым и третьим отсеками. Стеллажи и оборудование для хранения торпед первого отсека были обнаружены при обследовании АПК в ПД-50 во втором и даже частично в третьем отсеках. Поэтому противостоять силе второго взрыва не смогла бы даже переборка, по прочности соответствующая предельной глубине погружения. [5] Давление на переборку между первым и вторым отсеками достигло 200 кг/см2.
Объективности ради было бы целесообразно послать подготовленную к печати статью для ознакомления руководству ВМФ и в прокуратуру. Уверены, что и они прокомментировали бы все вопросы, поднимаемые в письме.
В заключение необходимо отметить, что, по нашему мнению, публикация этой статьи тенденциозного содержания будет вводить в заблуждение и дезинформировать читателей Вашей газеты.
Однако если редакция все же примет решение опубликовать статью г-жи Е. Милашиной, настоятельно просим Вас поместить также на страницах этой же газеты текст настоящего письма.
Мнение, изложенное в этом письме, согласовано с академиком РАН И.Д. Спасским, находящимся в настоящее время в отпуске.
Первый заместитель начальника предприятия А.А. Завалишин
Генеральный конструктор АПК «Курск» И.Л. Баранов
Ответ из ЦКБ «Рубин», полученный с огромным трудом, мы попросили прокомментировать специалистов, мнение которых уважает сам Игорь Спасский. Имена их по-прежнему не разглашаем, несмотря на то, что Игорь Дмитриевич гарантирует им «отсутствие последствий». В сложившейся обстановке подобные гарантии нам представляются угрожающими.
[1] К-8 проекта 627 – атомная лодка, которая погибла в 1970 году. От нее пытаются откреститься специалисты ЦКБ «Рубин». Советуем взять в руки книгу «Подводные лодки России. Атомные. Первое поколение», научным редактором которой является академик РАН, профессор Игорь Спасский. Открыть страницу 213 и прочесть, что создателем К-8 была проектная группа, практически вся состоящая из сотрудников ЦКБ-18. Это ЦКБ-18 в дальнейшем было перепрофилировано в ЦКБ «Рубин». Этой преемственностью, кстати говоря, рубиновцы очень гордятся.
[2] Мы никогда не считали, что проектные бюро создают лодки по собственному разумению. Мы как раз и пишем о едином для всех ЦКБ документе «Основные правила к проектированию подводных лодок». И если вы эти правила соблюдаете, то у нас только один вопрос: почему лодки других ЦКБ более приспособлены к борьбе за живучесть и выживанию экипажа, чем ваши? Почему вы никак не комментируете ситуацию с К-429, спроектированной ЦКБ «Лазурит»? На этой затопленной лодке экипаж жил около трех суток. Спасли тогда 104 человека из 120.
[3] Гидравлический удар (удар воды) остановила прочнейшая переборка 4-го и реакторного отсека 5 и 5-бис. Утверждение специалистов ЦКБ «Рубин» противоречит заключению прокуратуры. По словам генпрокурора, 6-й,7-й, 8-й и 9-й отсеки не повреждены в результате взрыва. Но специалисты «Рубина» утверждают, что в этих отсеках были разрушены транзитные магистрали (понимаем как системы вентиляции, подачи воздуха высокого давления и др.). Если эти магистрали разрушились от взрывов, а переборки 6-го, 7-го, 8-го и 9-го отсеков не пострадали, значит, конструкция магистралей не обеспечивала живучести отсеков. Это является явным недостатком, если не грубейшим нарушением принципа герметичности. Конструкторы свидетельствуют против себя.
[4] Специалисты ЦКБ «Рубин» уходят от ответа на вопрос о конструктивных недостатках комингс-площадки. Заметьте! Они ничего не говорят о повреждении комингс-площадки, чем противоречат генпрокурору. Устинов заявил, что она была повреждена куском носовой части, которая в результате взрыва пролетела более ста метров, упала прямо на комингс-площадку и прогнула ее.
Зато они утверждают, что четыре огромных отсека заполнились за 40 часов. Это возможно лишь при серьезных недостатках в проектировании лодки (когда нарушен принцип герметичности отсеков), и, значит, это свидетельство против самих себя. Или это обвинение экипажа лодки в непрофессиональности, что тоже противоречит мнению генпрокурора. Ведь Устинов утверждает, что оставшиеся в живых подводники выполнили все необходимые действия по герметизации 9-го отсека.
[5] В ответе признают тот факт, что прочность переборки не соответствовала проектному решению. Обвиняют весь экипаж «Курска» в халатном отношении и нарушении инструкции боевой тревоги, когда говорят об открытых захлопках системы вентиляции. Они не могли быть открытыми, так как «Курск» был в подводном положении и готовился выполнять торпедные стрельбы, то есть была объявлена боевая тревога. При боевой тревоге все отсеки обязательно герметизируются, в том числе и система вентиляции.
|
