|
Мурманский доброволец утверждает: нам цинично и подло лгут, заявляя о "невозможности работать на такой глубине"
Он позвонил в мурманское отделение "КП" поздней ночью. И сразу стал кричать:
- Что за ахинею несут эти сухопутные крысы по всем каналам? Как это водолазы не могут работать на дне из-за нулевой видимости?! На Барцухе в любой шторм нуля не бывает! Я глубоководник с пятнадцатилетним стажем. Если военные боятся влезть под воду, чтобы спасти мальчишек, пусть пустят туда меня! С любым напарником я освобожу пацанов за двадцать минут.
Юрий Фильченков - глубоководник международного класса. На глубине свыше шестидесяти метров (именно с этого рубежа начинается разделение между обычными водолазами и глубоководниками) провел свыше шестисот часов. В Советском Союзе, а затем в России водолазов такого уровня было несколько десятков. Теперь почти не осталось вовсе.
Юрий Михайлович утверждает: по имеющимся у него сведениям, водолазные работы в зоне бедствия "Курска" не велись и не ведутся. Юрий Михайлович категорически заявляет: без водолазов-глубоководников спасти задыхающихся в своем гробу подводников невозможно, и все, что происходит в Баренцевом море сейчас - фикция. Юрий Михайлович через нашу газету официально обращается к командованию Северного флота: чтобы оно разрешило ему, штатскому человеку, спасти экипаж "Курска".
У военных нет глубоководников: они бы вытащили людей в первый день
В ночь на ту роковую субботу Юрию и его другу глубоководнику Вовке Костыгову приснился один и тот же сон. Фильченкову - что он спускается на 250 метров. Костыгову - что на 300. Друзья еще встретились и подивились: что, мол, такое? Сто лет глубина не вспоминалась. И только в понедельник, когда народу объявили о произошедшей трагедии, поняли, к чему.
- Я решил тогда, - говорит Юрий, - мое это дело! Должен я попытаться помочь ребят спасти.
Фильченков - мужик вменяемый и понимает: серьезно решать такой вопрос нужно не с журналистами, а с военными - со штабом. Но он столкнулся со знакомой всем в Мурманске проблемой: дозвониться туда практически невозможно. Телефон занят сутками.
- Я дозвонился один раз. Дайте, говорю, информацию. Дежурный: Какую? Я: Работают ли на месте водолазы? Он запнулся так и голосом посуровел: Нет информации! Я: Да как же нет - про то, что подводные аппараты работают, через каждые пять минут говорят, а чем информация про водолазов более секретная? Раз - в трубке отбойѕ Вывод я делаю только один: нет у военных глубоководников. Если б были, они экипаж вытащили бы в первый же день.
"Курску" можно было дать кислород за 12 часов 20 минут
Самое первое, самое главное, считает Юрий: надо было в первые же часы дать лодке кислород. Как?
- Берешь шланги высокого давления, на спасательном судне над твоей головой стоит система. Подходишь к аварийным выгородкам лодки - там клапаны. По существующим правилам, с внешней стороны они закрыты, а с внутренней открыты - подсоединяешь шланг, откручиваешь кран - и готово! С поверхности под давлением подается воздух, отсеки продуваются. И делать это надо было срочно: внутри, быстрее всего, был взрыв. И речь там идет не о количестве, а о качестве воздуха. Задымление.
- Как быстро вы могли бы дать им воздух?
- До места судну идти двенадцать часов. За это время прохожу декомпрессию: в специальной камере на борту создается такое же давление, как на ста семи метрах, - и такое же в "Колоколе". То есть время на декомпрессию уже не тратим. А там, внизуѕ делов на двадцать минут!
Без водолаза "Колокол" работать не будет
Юрий утверждает: ни "Колокол", ни спасательный снаряд не вытащат людей без помощи водолазов. Они просто не смогут пристыковаться. Собственно, эту ситуацию мы и наблюдаем последние дней пять.
- "Колокол" - вроде лифта. Он едет вниз, на дно, и поднимается по тросам - наводящим концам. Соответственно, эти концы надо навести - протянуть на дно и закрепить за лодку. Без водолаза "Колокол" сесть на лодку может, но только в тихую погоду и без крена лодки. А при волнении на море ничем другим, кроме человеческих рук, - утверждает Юрий, - тросы закрепить нельзя. Нет таких инструментов. Спасательный снаряд при таком крене на люк тоже самостоятельно не сядет. Нужно чтоб водолаз руками подвел его на люк. Там счет на миллиметры.
Передают, что эти аппараты по три раза в день опускаются, - с болью говорит Юрий. - Да ведь это значит, что вояк, которые ими управляют, насмерть замучили, забили!.. Без водолаза-то все это зря.
Мы могли бы работать по восемь часов в день, утверждает Фильченков, на протяжении трех недель.
Они не всплывают, потому что их предали?
Многим словам Юрия трудно поверить. Но мы все равно приведем его мнение.
Всю страну вот уже пять дней мучает вопрос. На корме есть люк. Почему подводники самостоятельно через него не выходят?! Они же слышали стук! Они знают, что на поверхности их подберут! Пусть от резкого всплытия будет кессонка, пусть порвутся легкие - это лечат. Но они будут живы! Почему они не всплывают?!
- Я не удивлюсь, если этот люк заварен. Зачем? Учения же - торпедирование, стрельба всякая. Чтоб не сорвался во время "боевых действий"! Чтоб от командования по шапке не получить!
- Но это же подлость!
- Я уже видел такое, еще на Черноморском флоте, где проходил срочную.
- У нас в Мурманске, - продолжает Фильченков после общего молчания, - если на то пошло, аппаратик естьѕ Блюдечко с моторчиком и цветной телекамерой. Оно просто подойдет к люку и посмотрит, что там такое. И покажет крупноѕ Так ведь не дадут же - оно "гражданское"!
И вторую необъяснимую до сих пор загадку раскрывает наш доброволец.
- Все в неведении: почему аварийный буй не вышел? Должен выбрасываться автоматически, как только лодка ложится на грунт. Так ведь военные могут егоѕ привязать! Чтоб случайно не вышел (он имеет такую тенденцию). Для секретности.
Военные! Имейте же честь...
Фильченков - профессионал. Он предлагает для спасения гибнущих людей свои руки. К сожалению, больше у него ничего нет. Фильченков связывает свою надежду помочь "Курску" с норвежцами:
- Мужики, военные! Имейте же честь офицерскую! Эта подводная лодка наша, военная: нельзя к ней иностранцев подпускать! Пусть они дадут технику, а мы на ней сработаем. Они дадут: у них конвенции международные запрещают в беде отказывать.
Работать Юрий собирается не один. В Мурманске живут сейчас десять глубоководников. Все - профессионалы такого же уровня. Все - его друзья.
- Я их пока не спрашивал. Но, думаю, спасать "Курск" пойдут все. Как один. А если, не дай Бог, ласты склеюѕ Хоть родители этих пацанят-матросов за меня свечку поставят.
Личное дело
Фильченков Юрий Михайлович, 42 года, москвич. Под водой с семнадцати лет. Начинал нырять по линии ДОСААФа в пятнадцатиметровом (в глубину) бассейне в Тушине. Служил на Черноморском флоте - в Севастопольской морской школе глубоководных водолазов. Младший лейтенант запаса. Медкомиссию проходил вместе с отрядом космонавтов: только тех крутили на большой центрифуге, а водолазов - на маленькой.
По окончании подготовки на первое глубоководное погружение допущен не был по причине острого гайморита. Чуть не удушил врача - и добился, чтоб его, больного, отправили вдогонку всей группе пароходом.
Сразу после флота завербовался в "Арктикморнефтегазразведку" (АМНГР, тогда - Арктикморнефтегазфлот). Располагалась АМНГР в Мурманске. И была в ней самая мощная глубоководная служба Советского Союза.
Неоднократно был задействован в аварийных работах, куда его с товарищами вызывали правительственными телеграммами. В частности, так было во время аварий на нефтепромыслах в Баку. Ставил четырнадцать буровых вышек во Вьетнаме, на месторождении "Белый тигр". Проходил стажировку во Франции, в Марселе.
Ходил на глубину в 250 метров с копейками.
Романтики в глубоководной работе не видит, к воде относится с осторожностью, поэтому и остался жив. Трое его товарищей однажды погибли на глубине двенадцать метров.
Уволился в 96-м году, когда глубоководная разведка была фактически ликвидирована, а уникальное оборудование продано или отдано в аренду.
Женат, имеет дочь. В Мурманске бывает чаще, чем дома, в Москве.
А в это время
Норвежские ныряльщики надеются на лучшее
Жить и спать они собираются в барокамере, в которой будет давление, как на глубине 100 метров, - чтобы легче было "выходить на работу"
Всего их восемь, элитных норвежских ныряльщиков. А лучших из лучших, которых свои же ребята называют "парнями из кремня", четверо. Младшему из них 34 года, старшему - 42. Они - в прямом смысле - прошли огонь и воду. А всевозможных труб было хоть отбавляй. Снаряжение и костюмы у них классные, подогнанные до доли миллиметра. На корабле Siaway Eaglе, на котором они прибудут к месту аварии, есть и несколько подвижных роботов с дистанционным управлением, способных эффективно трудиться под водой. Интересно, что на протяжении всей операции жить и спать ныряльщики собираются в барокамере, в которой будет давление, как на глубине 100 метров, - чтобы легче было "выходить на работу". А работать на дне они будут посменно, по восемь часов.
- Операция не кажется нам опасной, - заявил их представитель. - Глубину мы "возьмем" без труда. У нас нет никаких специальных подводных аппаратов, но они есть у русских и британцев. Будет сложно состыковать мини-подлодки с "Курском", но мы привыкли производить подобные операции. Надеемся, что мы успеем.
И еще одно мнение водолаза
Анатолий ВЫРЕЛКИН, бывший старший водолазный специалист Северного флота, капитан 2 ранга в запасе: 107 метров для профессионала - мизер!
- 15 лет назад поисково-спасательная служба Северного флота справилась бы с этой задачей всего за сутки. Тогда в распоряжении были три специально оборудованных спасательных судна с глубоководной аппаратурой, в том числе и "Колоколом". На каждом из этих кораблей были группы водолазов-глубоководников. Кроме того, была подводная лодка с двумя снарядами, которые сейчас пытаются применить. Эта лодка элементарно могла бы лечь на грунт рядом с "Курском" и произвести все необходимые работы независимо от метеоусловий. Причем определяющую роль в этом сыграли бы глубоководные водолазы.
Поймите, для профессионалов-глубоководников 100 метров - это мизерная глубина. Ведь мы и раньше поднимали затонувшие корабли и объекты с глубины более 100 метров. А предел - 200 метров. Последние учения с фактическим выводом подводников из лежавшей на дне затонувшей подлодки в совершенно аналогичных условиях мы проводили в 1983 году. Это было 17 лет назад (!), и с заданием водолазы справились на "отлично".
В данных условиях глубоководные водолазы могут наладить подачу сжатого воздуха для поддержания жизнедеятельности экипажа в отсеках и подачу воздуха в цистерны главного балласта для всплытия лодки. Водолазы осуществили бы присоединение ходового троса подводного аппарата или спасательного "Колокола", которые в таких условиях работали бы в режиме лифта. Для этого служба и существовала, этому мы учились и постоянно тренировались.
Сегодня на Северном флоте не осталось ни одного специального корабля. Люди, управляющие сейчас батискафами, никогда не проводили учений по реальной стыковке с подлодкой. Да и глубоководных водолазов там нет ни одного.
|
