|
"Александр Лебедев — депутат Государственной Думы и крупнейший частный акционер лизинговой компании «Ильюшин Финанс» — перешел в открытое наступление в борьбе за свою компанию, 40% акций которой были арестованы по требованию Генеральной прокуратуры. Недавно он подал в суд на премьер-министра Михаила Фрадкова за то, что тот не ответил на его запрос в отношении «Ильюшин Финанс К0». Этот неординарный сам по себе поступок стал поводом для нашей беседы, которая переросла в жесткий эмоциональный анализ политической обстановки в стране.
— Александр Евгеньевич, чего вы хотите добиться, подавая в суд на Фрадкова? Разве это может помочь разрешению проблем вокруг «Ильюшин Финанс»?
— Необходимо срочно создать прецедент. На одном из президиумов фракции «Единая Россия» был поднят вопрос о том, что правительство на Госдуму плевать хотело. Никаких функций контроля у нас нет. Закон о парламентском расследовании завис, хотя мы и надеемся принять его в конце октября. Словом, Дума не может выполнять никаких функций, кроме законотворческой. Но мы как представительная власть — обязаны еще и осуществлять контроль над исполнительной властью. Месяцев девять назад спикер Грызлов, комментируя такую ситуацию, сказал: «Подавайте в суд». Мысль правильная, но прецедентов-то, как выяснилось, нет! Никаких обращений, никаких решений суда. Следует изменить ситуацию.
Запрос на имя премьера по катастрофической ситуации в авиапроме был отправлен в начале июля, еще до ареста акций «Ильюшин Финанс». Ответ, как и обычно, вопреки закону пришел не через месяц, а через два с половиной. Отвечал не Фрадков, хотя он и обязан был, а заместитель главы Минпромэнерго Реус. Содержательно ответ был пустой — банальная отписка. Да еще с оскорблениями в адрес Госдумы — мол, вы и так законов нужных не принимаете, а не в свое дело нос суете.
Пора навести порядок. Сделать это возможно только с помощью суда. Есть еще предложение депремировать чиновников за такое поведение — у них премии до трех тысяч (!) долларов в месяц. Заодно проверим эффективность и независимость судебной системы. На этом примере можно выяснить, является ли Дума сегодня полноценной ветвью в системе власти.
— И за что в этой системе отвечает премьер?
— Если бы Фрадков был ответственным премьером, то он за то время, которое прошло с 27 июля, то есть с момента ареста акций «Ильюшин Финанс», должен был бы хотя бы озвучить свою позицию. Ведь речь идет о компании, на которой держится целая отрасль, причем о государственной компании! Это же их актив — в «Ильюшин Финанс» контрольный пакет принадлежит правительству и Внешэкономбанку. Что же касается отрасли, то 22 сентября премьер признал, что правительство ее завалило. В конце, правда, пытался перевести стрелки на меня. Смешно. Собственник-то — государство.
Прокуратура не без черного юмора говорит правительству и мне, двум главным акционерам: «Менеджеры украли деньги». Они просто не могли ничего украсть. Все было под нашим контролем: муха без билета не летала! Получается так: частный акционер ходит в прокуратуру, пытается помочь людям найти истину, а наши государственные «партнеры» палец о палец не ударят.
— Ну Фрадков еще может сослаться на большую занятость стратегическими вопросами. А «профильные» чиновники — глава Роспрома Алешин, глава Минпромэнерго Христенко — как-нибудь отреагировали на ситуацию?
— Отреагировали. Через три недели после ареста. «Мы советовались, что делать». Отвечаю: «Выходите в Басманный суд, обращайтесь в прокуратуру, докладывайте президенту». Оказывается, не могут ни первого, ни второго, ни третьего — «формат» не тот. Предлагают нам оплатить допэмиссию акций — около ста миллионов долларов. То есть, может быть, прямо наличными отнести под арест в Басманный суд? Глупость, но мы и на это согласились. Так правительство полтора месяца соответствующую директиву подписать не могло!
— Может, не слишком в этом заинтересовано?
— Очень заинтересовано: мы даем 100 млн, они — 80 млн на госзаводы. Просто работать не могут. Или пришли конкуренты, которые хотят двести миллионов долларов государственного финансирования получить на «освоение», и решили свои вопросы. Коррупция устроила погром в «Ильюшин Финанс» и отрасли. Открыли дело. Через некоторое время дело выдохлось — оно абсолютно пустое. И тут, вероятно, один из сотрудников прокуратуры, имеющий поручение по Касьянову, увидел, что сделка с государством осуществлялась по его директивам. Под предлогом того, что можно зацепить и Касьянова, дело передали в Генеральную прокуратуру. А там одно к другому — еще сто интересантов, включая одного безграмотного высокопоставленного чиновника в Кремле.
— А кто за этим стоит?
— Это для меня загадка. Я до конца не понимаю, кто они. Не Лужков. Не администрация президента. Даже не уверен до конца, что конкуренты. Не «Боинг». Хотя «Боингу» это невероятно выгодно. На месте ЦРУ можно человеку, который все это организовал, «пурпурное сердце» моментально привинтить на грудь. Ведь только чиновники, которые завербованы или являются нелегалами, могут говорить, что заводы в Воронеже и Ульяновске и их продукция Ил-96 и Ту-204 никому не нужны, а Ан-148 — украинский самолет, и поэтому его нельзя пускать в Россию. Это ложь: Ан-148 уже сейчас на 50% российский. И летает.
У нас скоро должен быть принят закон о парламентских расследованиях. Так вот, надо первым делом выяснить, кто за два месяца довел до ручки целую отрасль и зачем он это сделал.
— А что, действительно говорят о закрытии заводов?
— Конечно, причем чиновники, отвечающие за отрасль. При Сталине за такие разговоры тут же расстреляли бы. Сейчас, на их счастье, не те времена. Но проблема-то в том, что эти заводы принадлежат государству, никакого «доверительного управления» со стороны ИФК не существует, потому что в нашем праве вообще нет такого понятия. Хотя, если говорить о Воронежском заводе, «Ильюшин Финанс» просто спасла его от банкротства, обеспечила заказами.
Пришлось прямо на заседании правительства 22 сентября сказать: «Если вам не нужны эти предприятия, продайте их частному бизнесу за один рубль. Мы покажем, как надо работать — будет хорошая конкуренция государственной ОАК с бумажными самолетами типа RRJ». Так ведь сразу и ответили, что об этом не может быть и речи.
— Хорошо, кто эти ваши оппоненты — не вполне понятно. А какие у них могут быть мотивы?
— Может быть, это месть мне за общение в прошлом году с президентом тет-а-тет? Нельзя этого делать, по мнению окружения, без их согласия. Не дай бог, кто-то из разведки просочится и правду расскажет. Но нельзя-то не нам, а президенту…
Вот совершенно ненормальный пример. Мы на свои деньги построили центр по лечению детских лейкозов на улице Льва Толстого в Санкт-Петербурге, в Первом медуниверситете. Один из чиновников Кремля мне говорит: раз центр готов, так давай мы деньги на оборудование дадим — 12 миллионов евро. Проходит несколько месяцев. Путин едет в Германию, где объявляет, что в Москве будут строить новый центр по лечению детских лейкозов, потому что у нас очень высокая смертность от этой болезни. И потратят на это сто миллионов евро!
Спрашиваем у Зурабова: «У нас готов центр на 85 коек, так зачем вам на 300, когда это больше, чем нужно стране? И откуда взялись сто миллионов, если он стоит максимум пятьдесят? Строили, знаем». В ответ — молчание.
— Одним словом, надеяться на то, что чиновники что-то сделают в этой ситуации, не приходится. Но ведь были и прямые обращения к президенту: ваше, двух губернаторов…
— Обращения к президенту были следующие. С ним говорили высокопоставленные чиновники правительства, несколько депутатов. Писали письма два губернатора, директора заводов, М. Горбачев. Я тоже обращался. В общем, думаю, что с президентом было не меньше двух десятков разговоров.
Но уверен, были и другие разговоры. Кто-то подошел к нему и сказал: «Все это вранье. Лебедев просто очень хитрый. Он эти заводы в Воронеже и Ульяновске украл. Нет там никаких 50 тысяч людей и членов их семей. И делают они скверные самолеты, которые Лебедев к тому же либо преднамеренно (!) ломает, либо детали ставит некачественные, украв деньги от разницы в цене на качественные. А сейчас он хочет покуситься не на миллионы бюджетных денег, а на миллиарды. Поэтому надо выкинуть с предприятий частный сектор вместе с этим Лебедевым».
Поражаюсь, как они верят виртуальной телевизионной картинке, которую сами же создают. Они и правда верят, что в Воронеже и Ульяновске нет никаких заводов, что деньги украдены, а директоров купили? Я-то думал, что они врут, а они-то в это верят. В этом отношении очень интересно: а во что верит президент? И что он собирается делать? Это же его личный проект.
— То есть ближайшее окружение президента, по вашему мнению, создает виртуальную картинку для себя и для него?
— Убежден в этом.
Мы потратили массу времени на то, чтобы взять гастроскоп, и заглянуть чиновникам в желудок, и понять, что же там происходит? А происходят крайне любопытные вещи.
Например, приезжает президент на авиасалон. На президентской линейке стоит Ил-96 для Кубы, стоит Ту-204, рядом Ан-148. Он почему-то подходит только к винтовому Ил-114. Смотрит секунд пятнадцать на самолет — грустно так. Смотрит на нас: директора заводов и губернаторы, человек восемь, стоят за оцеплением ФСО. Кивает головой и улетает. На бомбардировщике Ту-160. И после этого нам говорят о безопасности полетов первого лица. Это же абсурд! История Ту-160 изобилует катастрофами. Эти самолеты уже не производятся двадцать с лишним лет. Так объясните мне, в чем логика? Вспомните недавнее интервью Кожина. Мол, Ил-96 часто ломается. Так как же вы тогда президента в эту «тушку» посадили? Со стрельбой ракетами, две из которых застряли в барабане? Может, это вообще было завуалированное покушение на главу государства? Нет, все это не так просто. И линейку президентскую ему не дали посетить — сказали, там нет ничего достойного. И вот почему — никакого RRJ нет. И не будет. Нечего показать. А нам есть что. Нельзя, чтобы он понял. А то поймет, и не удастся потратить 2 млрд долл. на бумажное детище «Боинга» с типично российским названием Russian Regional Jet. Только вот незадача: не даст Дума этих денег, когда узнает, что… 80% из них освоят иностранные фирмы! Браво, Погосян!
— А можно ли в таком случае рассматривать атаку на «Ильюшин Финанс» как способ расправиться с вами как с политическим противником?
— С политической точки зрения я в этом никакого смысла не вижу. В газетах пишут, что это вроде черной метки, что специально прислали прокуратуру. Да, увы, со времен Ивана IV это метод борьбы с инакомыслием. А где мое инакомыслие? Теперь в прокуратуре и в администрации не знают, как выйти из положения. Нельзя же показать, что их никто не присылал, что они сами пришли, по частной, так сказать, инициативе.
— Вы уверены, что так и было?
— Я же не голословно это говорю. У меня ситуация какая: мне за последний месяц передали 20 черных меток. Чтобы я снял внесенный мной в мае закон об игорном бизнесе, смысл которого сводится к тому, что игорные заведения должны быть вынесены за черту города. А 23 августа на встрече президента с администрацией в Сочи Владимир Владимирович сказал, что в этой сфере пора бы навести порядок, то есть фактически поддержал наш подход. И — тишина. Начинает работать Дума, открываю план работы на осеннюю сессию — закона нет. Это что за саботаж вообще?"
|
