|
28 апреля этого года исполнится ровно год, как в авиакатастрофе в Красноярском крае погиб генерал-лейтенант ВДВ СССР губернатор Александр Иванович Лебедь. Заметим, что специальная комиссия под руководством Сергея Шойгу и экспертов Международного авиационного комитета МАК уже сделала свое официальное заключение о причинах того рокового полета. Главными виновниками в этом документе названы пилоты вертолета, их неподготовленность, плохая видимость и еще несколько субъективных факторов. Между тем до сих пор российской общественности неизвестно, – учитывая, что многие пассажиры и даже летчики того злополучного рейса выжили – каким же образом высокопрофессиональный экипаж Ми-8 с красноярским губернатором, журналистами и чиновниками на борту потерпел катастрофу. Информации об этом крайне мало и через год.
Тем временем в феврале уже года нынешнего о катастрофе заговорили вновь. Появился официальный повод: прокуратура Сибирского федерального округа закончила следствие по делу о катастрофе и передала все 27 томов уголовного дела в суд. Во всем случившемся обвинены летчики вертолета – командир Ми-8 Тахир Ахмеров и бортинженер Алексей Курилович. Странно при этом, что третьему участнику экипажа, Павлу Евсеевскому, обвинение предъявлено так и не было… Тахирову же и Куриловичу предъявлена статья “нарушение правил эксплуатации воздушного транспорта, повлекшая за собой гибель людей”, что грозит обоим тюремным заключением на срок от 4 до 10 лет.
Таким образом, грядет суд, который ориентировочно намечен на конец марта либо середину апреля. Суд, без сомнения, будет закрытым от прессы и общественности.
“FLB” удалось за этот прошедший год провести собственное расследование причин катастрофы, итоги которого перед вами, и выводы чрезвычайно любопытны. А именно: вопросы о причинах гибели Александра Лебедя и еще семерых человек, включая чиновников и журналистов, похоже, останутся навсегда.
Официальные объяснения
Итак, сначала официально о том, что произошло 28 апреля в Ермаковском районе Красноярского края в районе озера Ойское, что в ста километрах юго-восточнее села Ермаковского вблизи Буйбинского горного перевала с географическими координатами в точке падения вертолета на пересечении координат 52 градуса 53 минуты северной широты и 93 градуса 15 минут восточной долготы.
Официально было объявлено, что вертолет Ми-8 с бортовым номером 22158, принадлежащий авиакомпании “Енисейский меридиан”, в 10 часов 15 минут по местному времени упал с небольшой высоты на землю, зацепившись за линию высоковольтной ЛЭП. Взрыва на борту вертолета не было – машина “в условиях снегопада и небольшого тумана” пошла на снижение, и пилот просто не заметил линии электропередач. Затем, ударившись о землю, Ми-8 развалился на куски без возникновения огня. Все это видели проезжавшие мимо по федеральной автодороге Абакан-Кызыл сотрудники наряда ГИБДД, патрулирующие в этот момент 604-й километр этой трассы. Они первыми и подоспели к месту аварии через полчаса после случившегося, оказав первую врачебную помощь пострадавшим. Красноярский губернатор был еще жив, когда его и раненых погрузили на борт вертолета и доставили сначала в Ермаковское, а затем в аэропорт Абакана для эвакуации в реанимационное отделение Республиканской больницы столицы Хакасии. Однако при приземлении в 13-00 по местному времени выяснилось, что губернатор уже мертв, он умер еще находясь в воздухе. Вечером того же дня в 18-00 тело Александра Лебедя на военном вертолете переправили в красноярский краевой морг в сопровождении его младшего брата Алексея Лебедя и начальника ГУИН края Владимира Шаешникова.
Всего на борту Ми-8 был 21 человек. Позже нескольких пострадавших также доставили в Абакан, 12 пассажиров и члены экипажа остались в больнице Ермаковского, зднесь же оставили тела пятерых погибших человек. Кроме того, как официально было объявлено, сразу после аварии погибли как раз те пассажиры вертолета, кто сел и находился в нем, так сказать, по своему ранжиру и высокому чиновничьему положению: Лебедь и сотрудники его администрации расположились вблизи кабины пилотов, что при полете спасает от чрезмерной тряски и перегрузок – при посадке (позже именно эти данные изменятся – прим. ред.). Остальные же, в основном журналисты, находились в хвосте геликоптера, что и спасло им жизнь. По счастливому стечению обстоятельств остался жив и весь экипаж.
Лебедь, а также высокопоставленные чиновники краевой администрации и журналисты, летели на открытие новой горнолыжной трассы около Буйбинского перевала по приглашению главы Ермаковского района Василия Рогового. Поездка, как сообщили прессе на специальной пресс-конференции в краевой администрации в этот же день, была запланирована в аппарате красноярского губернатора еще несколько недель назад (и с этим также возникнут разночтения – “FLB”). Разбившийся Ми-8 был специально переоборудован для нужд краевых властей и вмещал до 20 человек пассажиров. Перед полетом машина прошла соответствующий технический осмотр работниками аэропорта “Черемшанка” без каких-либо замечаний.
Неофициально же, по данным “FLB”, тогда же стало известно о нескольких странностях. Во-первых, разбившийся вертолет несколько минут до падения летел очень низко. Обычно машина такого класса поднимается довольно высоко даже в условиях плохой видимости, поэтому вызывает удивление намерение пилота держать Ми-8 на предельно малой высоте в тумане (кто же был в тот момент за штурвалом -- летчик? Непрофессионал? Или пилот-стажер Алексей Курилович – как по позже появившейся и озвученной официальной комиссией МЧС версии, будто за 10 минут до катастрофы пилотирующий машину командир Тахир Ахмеров передал руль Куриловичу? Но если это действительно так, то тогда зачем он это сделал, если официально было объявлено, что последние минуты полета протекали в крайне сложных погодных условиях, при снегопаде и тумане? – прим.ред.). При этом как же можно не заметить высоковольтную линию ЛЭП при возможной экстренной посадке – экипаж должен был знать на всем своем пути следования маршруты всех высоковольтных линий на земле, которые должны были быть отмечены на карте. Во-вторых, охрана Лебедя перед вылетом вертолет также не осматривала.
Погода – какая же она была на самом деле? Очевидец N1.
Показания очевидцев в этом случае также расходятся. Так, например, вот что говорит Станислав Смирнов, оператор телекомпании “7 канал” (Красноярск):
“Сначала все было нормально, через горы летели, там все видно было, и высоко летели. Практически все журналисты спали, никто из нас не мог ничего видеть, где кто находится на борту (!). А потом вот уже пошли между скалами, облачность была очень низкая, вдруг пошли на предельно малой высоте. Механик, который лежал со мной в Ермаковской больнице, (борт-механик Павел Евсеевский, первый из состава экипажа, кто выписался из краевой больницы после лечения, после чего в условиях строжайшей секретности был вывезен врачами с территории больничного комплекса к себе домой, где и находился под охраной правоохранительных органов, наотрез отказываясь общаться с журналистами – прим. ред.) говорил, что карта, по которой летели, старая была и там не было отметки о линии электропередач (представьте: вертолет, в котором летит и ранее летал первый руководитель края, не имеет точных карт местности по маршруту следования – возможно ли такое? И как тогда быть с официальным утверждением о том, что о полете было известно за несколько недель ранее, причем как в краевой администрации, так и в авиакомпании “Енисейский меридиан”: не нашлось необходимых карт? Их не успели подготовить? А может быть, они все-таки были, но вертолетом управлял кто-то другой, не пилот? – прим. ред.). А когда увидели, он показал ее, эту линию, пилоту, тот успел среагировать только на первую линию, дал штурвал на себя, передними шасси проскочили, а вот задними, так как вертолет нос задрал, не смогли и зацепились. Там ведь метров 10 всего было над линией ЛЭП. А я помню только, как нас крутануло и все. Очнулся только возле вертолета, не знаю, кто меня вытащил, стал отползать, думал, взрыв будет, двигатели еще работали. Ну, а потом уже МЧС подъехали”.
После этого, по словам очевидцев, вертолет зацепился за молниеотвод ЛЭП, еще в воздухе у него оторвался хвост, и в образовавшееся отверстие с 23-метровой высоты выпал человек (охранник Лебедя Виталий Шлых либо Александр Юдаев, с этим тоже позже возникнут разночтения – прим.ред.). Затем при падении на землю двигатель МИ-8 упал на корпус и практически все, кто находился в этот момент в салоне вертолета, были раздавлены.
МАК знает, но молчит
В середине мая 2002 года на свет появилось официальное заключение Межгосударственного авиационного комитета (МАК) о причинах катастрофы вертолета Ми-8. В авиакомпании “Енисейский меридиан”, которой принадлежал разбившийся Ми-8 и руководство которой по сути было обвинено в плохой подготовке летного состава, в неофициальных беседах с журналистами во весь голос возмущаются столь однозначными выводами комиссии.
Во-первых, как утверждает МАК, экипаж не имел возможности нормально подготовиться к полету, и, по сути, не знал, куда летит, выяснив это только во время промежуточной посадки вертолета в райцентре Ермаковское. По заключению комиссии, у пилотов рейса не было даже карты местности, они шли в условиях плохой видимости и на предельно малой высоте. Однако, что любопытно, при этом не упоминается показания выживших в авиакатастрофе, которые в большинстве своем утверждают, что видимость на всем пути следования геликоптера была отличной. Кроме того, ошибку накануне вылета допустили синоптики Абакана, выдавшие экипажу прогноз погоды намного худший, чем он был на самом деле. Кроме того, по данным “FLB”, экипаж вертолета, давая показания следственным органам уже в больнице, действительно утверждал, что у них не было карт местности, стоящих довольно недешево, однако карта полета у них все-таки была – без нее в рейс вертолет просто бы не выпустили диспетчерские службы аэропорта. Всего этого в выводах МАК не было зафиксировано.
Еще одно обвинение МАК состоит в том, что полет не был достаточно хорошо подготовлен потому, что был организован по звонку из краевой администрации накануне вечером. Но в “Енисейском меридиане” утверждают, что рейс с губернатором Лебедем на борту был заказан авиакомпании еще за неделю до полета, и у летчиков были все необходимые документы, доказывающие это. Куда делись эти бумаги после авиакатастрофы и видели ли их вообще проводившие расследование, так и осталось неизвестным.
Очевидец N2.
Теперь давайте предоставим слово еще одному участнику и очевидцу трагедии 28 апреля. Это Михаил Кузичев, генеральный директор ОАО “Красноярскэнерго”. Он стал единственным, кто после падения вертолета не потерял сознание, самостоятельно выбрался наружу и до прихода помощи вытаскивал из машины погибших и раненых. Отказавшись от госпитализации, он уже на следующий день вышел на работу:
- “Первое впечатление, естественно – живой! Когда падал, думал – ну, вот… А когда все же упали – живой! И нужно срочно выбираться, потому что вертолет может взорваться. После того, как я вылез, -- а я вылез действительно без единой царапины, так, немного зажало ногу и я сейчас немного прихрамываю – кинулся к летчикам. Они там действительно висят все в крови. Я кричу: “Мужики, глушите вертолет!”. Они что-то начали делать, но, возможно, они ничего не слышали, возможно это… А двигатель продолжал работать, вот что было страшно. Потом они сказали, что там в кабине два рычага есть красные, которые нужно дергать. Я видел, один из летчиков стал дергать, при мне дергал. А я просто боялся, что люди там заживо сгорят… Я потом только осознал, что это мой второй день рождения. Потому что по моему ряду, где я сидел, - а я сидел первый от летчиков, сзади сидел губернатор, потом сидела Кольба, потом сидел Чернов – они все погибли трое. Я один с этого ряда остался.”
Именно со слов этих двух людей, Станислава Смирнова и Михаила Кузичева комиссия МЧС и смогла восстановить схему размещения людей в Ми-8. Итак, представьте себе “сигару” вертолета в разрезе, вид сверху.
1) Левый борт (считая от кабины пилотов) – журналисты. Почти все они спят (и тут же куда-то исчезает появившиеся в первые часы после катастрофы официальное сообщение о том, что погибли те, кто по ранжиру – губернатор и чиновники -- сидели вблизи кабины пилотов, что спасает от тряски, а в хвосте мол, были журналисты – почему? Прим. ред.).
2) Правый борт (считая от кабины пилотов) – охранник Юдаев (стоял рядом с кабиной пилотов – от ред.!!!), глава “Красноярскэнерго” Кузичев – пресс-секретарь губернатора Климик (соседние кресла, Кузичев ближе к окну), стол, Лебедь – глава Ермаковского района Роговой (соседние кресла, Лебедь ближе к окну), глава комитета по туризму Чернов – глава крайспорткомитета Тоначев (соседние кресла, Чернов ближе к окну), заместитель губернатор Кольба (одна на два кресла, Кольба ближе к окну).
Итак, оставшиеся в живых пассажиры – их немного - уверяют, что в момент падения Лебедь находился в салоне вертолета и к пилотской кабине не приближался. Но вот незадача: что же тогда делать с показаниями сотрудникам ФСБ главы “Красноярскэнерго” Михаила Кузичева, который отделался легкими царапинами (а сидел, по его словам, прямо напротив Лебедя, через стол), но сумел восстановить порядок расположения людей в вертолете… и упомянул, что один из охранников Лебедя, Александр Юдаев в момент падения был рядом с пилотской кабиной? Напомним, что по инструкции рядом с генералом, только если он не пошел в туалет и не спит, всегда должен находиться хотя бы один человек из охраны губернатора. Лебедю это положено еще и по рангу не только губернаторскому: он бывший секретарь Совета Безопасности России, обладает правом пожизненной охраны как носитель государственных тайн – и даже в вертолете, среди “всех своих”. А охрана Александра Лебедя, заметим, была суперпрофессиональной и всегда, независимо от обстоятельств, действовала строго по инструкции Федеральной Службы Охраны. Да, второй охранник (Шлых либо Юдаев) был в хвосте, затем выпал после удара о ЛЭП, Лебедь якобы сидел в центре салона – что же делал около пилотов (Юдаев либо Шлых), который всегда должен находиться возле патрона?!.. Впрочем, похоже, что об этом все эти люди будут молчать до конца своих дней… А с мертвых же, как известно, тоже не спросишь.
Кстати, не все ясно и с анализом крови погибших на предмет наличия в ней алкогольных компонентов… Вроде бы такая экспертиза была, но результаты ее для широкой публики тоже остались “за кадром”.
“Я их туда не посылал!”…
Интерес к теме гибели Лебедя и его спутников усилился в Красноярском крае после пресс-конференции в конце января этого года, которую провел начальник Красноярского межрегионально-территориального управления воздушным транспортом России Виктор Осипов. Он подтвердил, что во всем виноваты пилоты, которые, получив во время полета информацию о неблагоприятном прогнозе погоды в районе посадки, должны были, согласно всем федеральным инструкциям, повернуть обратно, чтобы спасти людей и спастись самим: “Так должен поступать любой начальник полета в аналогичной ситуации, даже если на борту у него находится сам президент”. К таким же выводам пришли и комиссии МАК и МЧС.
Странно хотя бы то, что летчики, по словам Осипова, нарушившие федеральную инструкцию полетов, сделали это. Таким образом, получается, что это были сплошь новички, не знающие, чем это может им грозить после удачного возвращения домой. Между тем, это плохо стыкуется со следующими данными: Тахир Ахмеров имеет 30 лет летного стажа, Алексей Курилович – 22 года, Павел Евсеевский – 15 лет. Значит, уж что-что, а федеральную инструкцию, запрещающую полет при внезапно наступившей плохой погоде, эти люди знают назубок. Кроме того, экипажи, которым предстоит везти больших начальников, особо тщательно готовят, причем не только технически, но и психологически, в том числе и для общения с VIP-персонами. Так что же случилось: сами летчики решили лететь дальше или же им все-таки кто-то приказал продолжать пилотирование при неблагоприятном прогнозе погоды? И – кто такой этот “кто-то”? Добавить к этому можно и еще один “проклятый вопрос”: кто в момент падения управлял вертолетом? Осипов утверждает, что в последние минуты перед катастрофой штурвал был передан в руки пилота Алексея Куриловича, считавшегося в тот момент пилотом-стажером – но как это можно было сделать, если рейсом управляет его капитан Ахмеров, а незадолго до этого экипаж якобы получает неблагоприятный погодный прогноз? Что – Ахмеровым было решено дать Куриловичу возможность “попрактиковаться” в искусстве пилотирования при надвигающейся плохой погоде? Но ведь на борту находится губернатор края с журналистами и чиновниками…
Давайте при этом вспомним и слова Сергея Шойгу, сказанные им уже через несколько дней после катастрофы, где он перечислил ошибки экипажа, которые и были в конце концов заложены сначала в выводы комиссии МЧС, а затем и в основу уголовного дела против летчиков: “Есть данные, что были сложные погодные условия, очень плохая видимость. Экипаж летел, ориентируясь визуально на дорогу, а не на приборы. Летчикам было известно, что ЛЭП пересекает маршрут полета, с минуты на минуту они ждали появления линии. Неизвестно, давал ли Александр Лебедь экипажу команду лететь вопреки погодным условиям, однако в любом случае решение о продолжении или прекращении полета принимает командир экипажа, он же несет персональную ответственность за это”. Однако тот же Алексей Курилович, с которым автор этих строк беседовал по телефону, был краток: “Все разговоры о том, что была нулевая видимость, но губернатор, несмотря на это, дал нам приказ лететь – пустая болтовня”. Любопытно, что после этих слов в самом начале разговора наша беседа была прервана, не начавшись, – Курилович наотрез отказался рассказывать о том, что произошло в полете, ссылаясь на тайну следствия, и повесил трубку. От личной встречи он также отказался…
Кстати, по данным “FLB”, все оставшиеся в живых летчики, лежавшие в разных больничных палатах после эвакуации с места катастрофы, сразу, как только пришли в сознание, не сговариваясь, все вместе, заявили практически буквально слово в слово: “Лебедь приказа лететь дальше не давал”…
Виктор Осипов отказался комментировать всю эту информацию наотрез, заявив лишь, что следствие сделало свои выводы, и он с ними полностью согласен. Более того, в конце своей пресс-конференции, уже прощаясь с журналистами, он произнес загадочную фразу, относящуюся к экипажу разбившегося вертолета: “Я их туда не посылал!”… И вот теперь – интересный факт. Дело в том, что вертолетный VIP-рейс из Красноярска 28 апреля 2002 года был заказан администрацией края только до аэропорта села Ермаковское, где Лебедь, чиновники и журналисты взяли на борт главу Ермаковского района Василия Рогового (он тоже погиб в авиакатастрофе). Все это зафиксировано в документах и заявке общего отдела краевой администрации. То есть Ермаковское было конечной точкой маршрута, где экипаж должен был прекратить полет согласно правилам гражданской авиации. Но этого не произошло, очевидно, Лебедь сообщил экипажу, куда лететь дальше – на горнолыжную базу в горах. Как же тогда быть с первыми показаниями летчиков о том, что губернатор такого приказа не давал? На этот вопрос тоже нет ответа.
Очевидец N3 Тахир Ахмеров: “Штурвал не отпускал”!
Все выжившие в авиакатастрофе летчики наотрез отказались от личной встречи с корреспондентом “FLB”. Согласившись на короткий телефонный разговор Тахир Ахмеров сразу заявил, что не будет обсуждать тему присутствия Лебедя в кабине пилотов в момент катастрофы Ми-8, а скажет лишь то, что считает нужным и то, что ему посоветовал его адвокат.
С Лебедем Тахир Ахмеров летал неоднократно последние 2 года, в том числе и по Ермаковскому району края тоже. В предпоследний раз это было за несколько месяцев до катастрофы, 3 января, так что район этот он знал прекрасно, и все разговоры, что летчики не знали местности (а именно это утверждают комиссии МАК, МЧС и завершившееся следствие прокуратуры – прим.ред.), Ахмеров отмел сразу же. Правда, справедливости ради стоит сказать, что на ту площадку на горнолыжной базе, где Ми-8 должен был приземлиться, экипаж действительно летел в первый раз. И он, как командир, знал лишь радиус, то есть район приземления, но, по словам Ахмерова, для вертолетчика это нормальная практика, и отказаться по этой причине от полета было бы просто глупо. Вот фрагменты из этого монолога Ахмерова:
- “Сейчас у меня мысли те же, что и тогда, в полете: даже в этой ситуации, которая произошла на последнем этапе полета, необходимо, чтобы воздушное судно отвести от линии ЛЭП. Я пытался это сделать до последнего момента, штурвал не отпускал и держал до самого падения” (Стоп! А как же быть с выводами следствия и первыми данными о катастрофе, исходя из которых вертолетом в этот момент управлял Алексей Курилович?! Кто же тогда на самом деле был за штурвалом?! Только теперь стали понятны слова Ахмерова о том, что он скажет только то, что ему посоветует адвокат – прим.ред.).
На высоте 30 метров, то есть в тот момент, когда вертолет зацепился колесами за линию ЛЭП, Ахмеров потерял сознание, у него перебило ноги и ударило током. Но на земле летчик почти сразу же очнулся, сам отстегнул ремень, сам выключил двигатель и сам пытался выбраться из машины, просил, чтобы далеко его от вертолета не оттаскивали, даже командовать пытался, кричал, чтобы машину начинали забрасывать снегом. И вот как Ахмеров вкратце теперь объясняет причину всего происходящего:
- “На этом участке и этом ландшафте была гора, она находилась под снегом. Кругом белизна и линия ЛЭП была тоже обледенена, и все это было очень сложно увидеть, все это сливалось с общим фоном при полете. Но экипаж все это заметил вовремя, и мы могли уйти (Почему же не ушли? Значит, управлял вертолетом кто-то другой? – прим.ред.). Полет рядовой, машина мощная. Мы уходили вверх от препятствия, и то, что в дальнейшем произошло, для меня как загадка (обратите внимание, как изящно Ахмеров “обходит” тему присутствия в кабине кого-то еще, в том числе и дальше по ходу разговора– прим.ред.). И ведь скорость у нас была небольшая, я говорю - все было под контролем. Летели обыкновенно, спокойно, без всякой суеты. Поэтому я и говорю, что все, что произошло – нелепый какой-то случай…”.
Далее же произошло невероятное – Ахмеров поменял свои показания, данные им на предварительном следствии, когда и он, и оба его коллеги в один голос заявили о том, что Лебедь никакого приказа на полет в плохих погодных условиях на горнолыжную базу не давал:
-- “А выступление Осипова, нашего начальника управления? “Его туда никто не посылал”… Это хорошо рассуждать сейчас! Я говорю, даже если бы был жив Александр Иванович, такого не было бы разговора. Потому что, сами понимаете: первое лицо края. И если даже погодных условий не было бы – звонок был бы тому же Осипову, и без всяких бы экипаж бы полетел. И Осипов бы разрешил! А Лебедь конкретно дал команду, лететь именно туда, он зашел, поздоровался, сказал, что летим в Ермаковское, там сядут и дальше вам покажут – все. Чего непонятного? Мы, что, это с ним будем обсуждать?”.
Следствие, как и комиссии МАК и МЧС заключило, что полет проходил в сложных погодных условиях: низкая облачность и туман (комиссия МАК получила эти данные от Абаканского метеоцентра, который дал эти данные лишь через полчаса после катастрофы, когда небо действительно заволокло облаками, а еще в 7 километрах от места падения погода была отличная). Тем временем сам Ахмеров утверждает, что фактическая погода в районе падения была прекрасной: видимость соответствовала всем нормам, светило солнце (если же все было так хорошо, почему Ми-8 снизился на такую малую высоту, да еще зацепил ЛЭП? КТО СИДЕЛ ЗА ШТУРВАЛОМ НА САМОМ ДЕЛЕ?!! – прим.ред.). А заодно Ахмеров вспоминает, как долго ему в тот день пришлось добиваться от синоптиков этого самого прогноза погоды:
- “Все службы у нас работают, как хотят! Абакан должен был передать прогноз еще в 7-00 утра. Тут 7-30 уже, а я сижу как на иголках: вылетать надо, губернатор ждет, а мы не можем вылететь! Фактически прогноз погоды по Красноярску прекрасен, по Абакану по картам и фактическая погода прекрасная, Шушенское прекрасно – но прогноза Абакан по квадратам полета не дает! Ждем… А там у них, как обычно, идет пересменка, народ никуда не спешит – а зачем им, че там губернатору какому-то лететь, подумаешь, ну, подождет… В дальнейшем же я думаю еще летать. А бояться мне нечего, стойкие пилоты никогда ничего не боятся. Жизнь такая, судьба, судьба так распорядилась, ничего страшного, жизнь продолжается…”.
Доводы защиты
На этом разговор закончился. Спустя некоторое время в краевой прессе появилось заявление адвоката Ахмерова Рената Яббарова, который заявляет, что уверен: “Следствием не было сделано все возможное, чтобы докопаться до истинных причин происшествия. Так, не были проведены определенные экспертизы, без которых нельзя с достаточной долей уверенности сказать о том, что там на самом деле произошло. Какие? Я не могу сейчас сказать, но это определенные криминалистические экспертизы, которые могли бы дать ответ на причины разрушения вертолета…”. Все главные проклятые вопросы так и остаются не выясненными. Возможно, что основные свои “козыри” защита летчиков приберегла для будущего суда, чтобы, так сказать, разом и оглушительно ударить ими по следствию и суду.
Кстати, любопытный штрих: нынешний губернатор Красноярского края, посещая Тахира Ахмерова в больнице, то ли всерьез, то ли из-за желания ободрить летчика пожелал ему здоровья и предложил Ахмерову быть его, Хлопонина, личным шеф-пилотом…
Позже, Ахмеров практически то же самое произнес в эфире нескольких красноярских телерадиокомпаний, вновь в присутствии адвокатов деликатно обходя молчанием тему наличия в кабине пилотов кого-то еще… На все это Валерий Осипов, непосредственный начальник Ахмеров, отреагировал лишь однажды и то очень избирательно, только по поводу пресловутой отдачи Лебедем приказа лететь дальше, на горнолыжную базу после посадки в Ермаковском:
- “Не могло быть такого! Да, бывало, что нужно было лететь, и не было такой возможности. И Лебедь обычно отвечал: “Что ж вы раньше не сказали, я бы сел на машину и поехал?”. Но чтобы выкручивать руки или приказывать, такого не было, может, на Ахмерова Лебедь просто посмотрел сурово, и тот понял, что лететь надо, но у Александра Ивановича всегда был такой взгляд. И есть живой пример – за Ахмеровым шел второй вертолет! И он тоже полетел после Ермаков за первым с небольшим интервалом, потом они встретили эту погоду, и второй вертолет вернулся обратно, а там тоже были высокопоставленные лица, которых тоже надо было везти. Да я тоже нарушал эти правила, но не переступал грань дозволенного и никогда не загонял себя в тупик”.
Сейчас, в течение всего марта, пока адвокаты летчиков знакомятся с материалами дела, ни Осипов, ни пилоты Ми-8 никаких заявлений не делают. Ждут начала суда…
“Черный ящик”
На следующий день после катастрофы, к утру 29 апреля спасатели, работавшие на месте падения, обнаружили оба “черных ящиках” с разбившегося Ми-8. Спустя еще сутки появилось неофициальное сообщение, что во время расшифровки информации с бортовых самописцев изучающие их специалисты услышали, как один из пилотов предупреждает о возможном столкновении с линией электропередач. Далее был якобы слышен голос губернатора Лебедя, приказывающего садиться и берущего в связи с этим всю ответственность за полет на себя. В связи с этими последним данными и появились слухи, что за рулем вертолета находился Лебедь. Официальные представители ГО и ЧС это яростно опровергают до сих пор, заявляя, что голоса губернатора на записи нет, так как Лебедь был в салоне, а речевой самописец фиксирует лишь переговоры экипажа, да и то только если у пилотов на головах надеты наушники-ларингофоны. Но!
Перед вами - расшифровки из “черного ящика”, это последние несколько минут полета:
Курилович, по слогам: “Мо-ло-ко. Просто молоко. Пойдем ниже?”.
Ахмеров: “Сколько здесь? Посмотри. Ничего, хуже бывало (имеет в виду высоту ЛЭП – прим. ред.). Нормально. Нормальные условия. Идем осторожно: ЛЭП справа”. (кому он это говорит? Очевидно, тому, кто ведет вертолет… -- прим. ред.)
Шумы.
Курилович: “Осторожно! Проходим рядом. Рядом. Совсем рядом. Нормально”. (указания даются тому, кто ведет вертолет – прим. ред.)
Ахмеров: “Трасса справа. Дорога поворачивает. Ориентир - дорога. Осторожно. Все спокойно. Нормально, идем нормально. Дальше. Дорога! Дорога – ориентир”. (и снова даются указания для того, кто держит штурвал МИ-8. Но…Кто держит этот штурвал? Если это сам Ахмеров, то получается, что он сам себе командует, и еще он утверждает, что держал штурвал в своих руках до самого последнего момента.. Если это Курилович, то кому только что давал указания сам Курилович?Получается, что и Курилович, и Ахмеров дают указания, как вести вертолет, кому-то еще?! – прим. ред.)
Пауза.
Курилович: “ЛЭП, ЛЭП, ЛЭП! Винт! ЛЭП!”. (Кому он это кричит?! – прим. ред.)
Ахмеров: “Ниже! Ниже! Выравниваем! Держи!”. (А теперь – кто кому дает указания? Кто управляет вертолетом? – прим.ред.)
Треск.
Голос Лебедя: “Что это? Что?! Куда мы?”. (Откуда здесь появился Лебедь?! Ведь самописец записывает только речь тех, кто в кабине и кто надел наушники-ларингофоны! И заметим, что охранник губернатора Юдаев либо Щлых стоит около кабины, которая по инструкции должна быть закрыта. Получается, что Лебедь находится в пилотской кабине – как он здесь оказался вопреки официальной версии катастрофы, ведь если крик Лебедя идет из салона, его нельзя записать, да и шум вертолета этого не позволит. Как же Лебедь оказался в кабине?! Что он здесь делает?!!! – прим. ред.)
Курилович, спокойно, себе под нос: “Все”.
Одновременно слышны неразборчивые крики в кабине.
На фоне общего шума выделяется крик Лебедя: “Что творится! Все!” (что же здесь делает губернатор края?! – прим. ред.)
Обрыв пленки, тишина.
Выводы, как говорится, за читателями. Однако заметим, что ситуация, когда нахождение Александра Лебедя на борту летательного аппарата вызывает серьезные опасения, бывали и раньше. Обратимся к другому случаю.
Дело в том, что при подготовке этого материала его автору пришлось общаться со многими людьми, так или иначе знавших красноярского губернатора. Из их разговоров и выкристаллизовалась еще одна, подобная 28 апреля, ситуация. Речь идет о знаменитой поездке красноярской спортивной команды по хоккею с мячом “Енисей” в Архангельск в марте 2001 года. Тогда “Енисей” летел на повторный финальный матч серии плэй-офф с архангельским “Водником” в борьбе за звание чемпиона страны. Краевая администрация по этому поводу даже зафрахтовала самолет, Ту-154, на котором полетели не только команда, но и Лебедь с многочисленной свитой, и множество специально приглашенных местных журналистов – поболеть, так сказать, поддержать свою команду.
По словам многих из них, подлетая к Архангельску, выяснилось, что аэропорт этого города не может принять самолет из-за сильнейшего снегопада и мощного бокового ветра. Пилоты сообщили об этом Лебедю и рассказали о запасном варианте, предлагаемом авиадиспетчерами – посадить самолет на одном из военных аэродромов под Санкт-Петербургом, а уж потом искать пути, как и каким образом добраться до Архангельска. Команда при этом могла опоздать на матч. Однако Лебедя, и это слышали многие, такое предложение не устроило. По данным “FLB”, губернатор грубо приказал экипажу лететь в Архангельск и садиться во что бы то ни стало, заявив, что всю ответственность за полет берет на себя. В итоге самолет с большим трудом и “болтанкой” в воздухе, но все-таки сел, после чего мимо журналистов на выход прошел экипаж Ту-154 с перекошенными от злобы и страха лицами. Сами же журналисты тоже натерпелись страху, увидев около самолета десятки пожарных машин, карет “скорой помощи” и поняв, в какую историю они чуть было не вляпались. Губернатор же, светясь от счастья, тогда гордо заявил: “Ну, что, акулы пера – обос….сь?”. “Акулы пера” в ответ мрачно промолчали и опешили еще больше, когда вышли на поданный к самолету трап: вокруг кружилась вьюга, снег хлопьями бил в лицо, ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки…
Очевидец N4
Что же касается остальных выживших участников трагедии, то практически все они отказываются – интересно, почему? – общаться с журналистами, объясняя это не желание по-разному: кто психологическим стрессом, кто состоянием здоровья, а кто просто без объяснения причин. Выжившие после падения чиновники поступают также.
Между тем в середине февраля стало известно, что почти все пострадавшие в катастрофе плюс родственники погибших – всего таковых нашлось 13 человек - подали в суд на авиакомпанию “Енисейский меридиан”, требуя возмещения морального и материального ущерба в связи с тем, что многие из оставшихся в живых оформляют инвалидность. Суммы по заявленным искам велики- от 1 до 90 миллионов рублей, общая же сумма ущерба более ста миллионов рублей. Конкретно на летчиков никто в суд не подал, считая, что они тоже стали пострадавшими, и, хоть и виноваты, но и так будут наказаны судом.
Красноярская телекомпания “ТВК” в феврале сделала сюжет по этому поводу, рассказав об одном таком иске и впервые показав одну из выживших в катастрофе, своего коллегу, заместителя главного редактора газеты “Красноярский Рабочий” Елену Лопатину. Эта журналистка осталась единственной, кто до сих пор лежит на больничной койке, перенеся 4 сложнейших операций и готовясь к еще двум хирургическим вмешательствам.
В сюжете Лопатина единственная из всех выживших, исключая Ахмерова, кто вспомнил “на публику” последние минуты того полета. Они, эти воспоминания, зафиксированные на видеопленке, весьма интересны для нашего расследования. Напомним, что незадолго до катастрофы, то есть во время полета, все журналисты, находящиеся на борту вертолета по одной из его сторон, а также большинство чиновников, попросту спали – было раннее утро. Лопатина же, проснувшись на несколько минут, вспоминает, как незадолго до катастрофы из кабины пилотов к Лебедю выходил какой-то человек и все что-то ему нашептывал. Губернатор в ответ отмахнулся от него и сказал что-то вроде “какая ерунда, полетели”. Затем журналистка уснула вновь и… Внимание!! Это буквальные слова очевидца!
-- “…Как в центрифуге все, я только услышала крик Лебедя со стороны кабины (!!!!! – следствие утверждает, что Лебедь в этот момент находился почти в центре вертолета, и упавший сверху двигатель раздавил его и почти всех, кто был в салоне – прим.ред.) типа “что такое?!”, и упали. Очнулись на земле. Винт вертолета еще крутится. В салоне по одну сторону лежим мы, то есть я, Эмка Мамутова (корреспондент Красноярской государственной телерадиокомпании Эмма Мамутова, осталась жива, но до сих пор проходит курс лечения в одном из санаториев – прим.ред.), Пивоварова (Наталья Пивоварова, корреспондент красноярской вещательной компании “Телесфера”, умерла в больнице во время операции – прим. ред.), там, ближе, к кабине, Шлых (Виталий Шлых, остался жив, личный охранник Лебедя, который должен быть рядом со своим шефом всегда и везде, но Лебедь-то лежит, по словам следствия, в середине салона, так что же ближе к кабине делает Шлык?! – прим.ред.) лицом вниз, и дальше пустота, дыра в салоне. Подо мной лежит Тоначев (Геннадий Тоначев, глава крайспорткомитета, остался жив, ни разу никаких комментариев по поводу катастрофы никому из журналистов не давал, ссылаясь на тайну следствия – прим.ред.) ему на лицо с меня кровь капает, он еще так уворачивается от нее, потом достает телефон, начинает лихорадочно набирать номера, говорит “мы сейчас взорвемся, взорвемся, надо куда-то звонить, чтобы выключили мотор!”. А там, уже позади нас, виднеется только кулачок Кольбы (Надежда Кольба, заместитель Лебедя по социальной сфере, погибла – прим.ред.) – и все… (где находится в данный момент Лебедь – Елена Лопатина не говорит, она просто не видит его в салоне, его там попросту нет! Но тогда где же он, если не в кабине? А тем временем другой выживший, без единой царапины, глава ОАО “Красноярскэнерго” Михаил Кузичев, первый выбравшийся из вертолета, утверждает, что сидел с Лебедем в центре салона через разделявший их стол, тот же Кузичев описал примерную схему расположения людей в салоне, на которую ориентировалось следствие. Где же на самом деле находится Лебедь?! - прим.ред)”.
Кто за все заплатит? И заплатит ли вообще?
И – еще об одной теме, возникшей в феврале-марте вокруг катастрофы вертолета МИ-8, борт № 22158. В ответ на поданные в суд иски о возмещении ущерба руководство компании “Енисейский меридиан” заявило, что не будет добровольно рассчитываться по этим искам и будет судиться. В чем же здесь дело?
А дело в том, что руководители “Енисейского меридиана”, лишенные после катастрофы свидетельства эксплуатанта, провели собственное расследование, результаты которого сильно расходятся с официальными. Началось все это с того, что после известия об исках к “Меридиану” со стороны потерпевших и погибших в авиакатастрофе внешний управляющий ГУП “Енисейский меридиан” Валерий Фишер заявил: разбившийся вертолет не принадлежал этой компании, а сама она не имеет отношения к роковому полету. Получается, что Лебедь, чиновники и журналисты, заказав через краевую администрацию вертолет для полета за неделю до его начала, сели в неизвестно чей вертолет? Это не совсем так. Просто владельцем машины Ми-8 изначально являлся ГУП “Черемшанка” (дочернее предприятие “Енисейского меридиана”), которая сдавала его “Меридиану”, так как не имела собственного разрешения на полеты. Однако в начале 2002 года, в январе, “Енисейский меридиан” оказался на грани банкротства, в компании было введено внешнее управление, и у нее было изъято разрешение на эксплуатацию вертолетов Ми-8. Поэтому право на полеты “Черемшанка” была вынуждена передать – внимание! – тюменской авиакомпании “СКОЛ”. И теперь самое главное: официальная передача этого права на полеты и самого Ми-8 “СКОЛу” произошла 23 апреля 2002 года, за пять дней до рокового вылета. Таким образом, 28 апреля 2002 года на вертолет, принадлежащий тюменской авиакомпании, был посажен… экипаж Тахира Ахмерова, числящийся на работе в “Енисейском меридиане”. Как это могло произойти? Ответ один: всему виной царящий в гражданской авиации Красноярского края бардак, за которым, кстати, надзирает, если вы помните, Валерий Осипов, в свое время сказавший по поводу экипажа “Я их туда не посылал!”.
Кроме того, “FLB” стало известно и еще об одном обстоятельстве этого дела. А именно: что показала позже расшифровка “черного ящика”, фиксирующего механические действия пилотов по управлению геликоптером. После катастрофы эксперты комиссии МАК обратили внимание, что… 15 последних минут жизни вертолета пилоты неоправданно часто дергали ручку управления. Но ведь до этого начала времени “дергания” экипаж управлял вертолетом нормально! Эксперты же сделали вывод, что перед катастрофой тот, кто управлял вертолетом (и по данным комиссии, это были, конечно, летчики), находился в высоком психоэмоциальном напряжении…
В общем, как говорится, остальное без комментариев.
Впрочем, главный вывод, который можно сделать уже сейчас, однозначен: в ближайшие годы истинную причину гибели Александра Лебедя и еще семерых человек официальным путем установить не удастся.
P.S.
Когда этот материал уже был готов, в Красноярске произошло почти невероятное событие, косвенно относящееся к закончившемуся следствию о причинах гибели “губернаторского” вертолета 28 апреля 2002 года. 7 марта во второй половине дня в Красноярске в здании краевого суда неожиданно вспыхнул крупный пожар, бушевавший почти целые сутки. Огонь распространялся по зданию стремительно, начавшись в кабинетах на втором этаже, располагающихся под приемной председателя краевого суда Владимира Двоеконко. В итоге была уничтожена примерно половина здания общей площадью около 1400 квадратных метров, полностью сгорели 2 этажа суда, где располагалась его уголовная коллегия и где хранились наиболее громкие уголовные дела последних лет. Cреди них – дело обвиняемого в шпионаже в пользу Китая красноярского физика Валентина Данилова, дело об убийстве назаровского предпринимателя Олега Губина, обвиняемым по которому проходит Анатолий Быков, уголовное дело бывшей “правой руки” Быкова Вилора Струганова, а также дело… по обвинению Тахира Ахмерова и Алексея Куриловича, пилотов вертолета Ми-8, потерпевшего авиакатастрофу с губернатором Лебедем, чиновниками и журналистами на борту. При этом почти неделю после пожара ни правоохранительные органы Красноярского края, ни противопожарные службы не комментировали ничего по этому поводу – ни в каком состоянии находятся после пожара эти дела, уничтожены они или нет, а если и да, то насколько сильно. Также СМИ края не получали никакой информации по поводу того, был ли это поджог здания или просто серьезный пожар, так сказать, по техническим причинам. Очевидно было только то, что работа краевого суда парализована.
Комментарии появились только 15 марта. Председатель суда Владимир Двоеконко заявил, что все “громкие” уголовные дела сохранились и что все случившееся не было поджогом, а явилось следствием вопиющей халатности некоторых судей, “отмечавших” наступление 8 марта в своих рабочих кабинетах после торжественного заседания. По словам Двоеконко, кто-то из судей, находясь в нетрезвом состоянии, просто не затушил сигаретный окурок в своем кабинете, от чего и вспыхнул пожар. Позже то же самое заявили и представители пожарных. На этом все комментарии закончились… При этом накануне заявления Двоеконко в приватных разговорах с корреспондентом “FLB” и принимающие участие в тушении огня пожарные, и некоторые судьи говорили, что это все-таки был поджог – огонь в здании суда вспыхнул сразу в трех местах. Теперь все это отрицается. Между тем стало известно, что на ремонт здания суда придется потратить 11 миллионов рублей из федерального бюджета -- об этом заявил приехавший в Красноярск 16 марта генеральный директор судебного департамента при Верховном суде РФ Александр Гусев, еще раз повторивший, “громкие” дела сохранились все, особенно не вдаваясь в подробности.
Тем временем, одно из таких дел, так называемое “дело Губина”, в соучастии в убийстве которого обвиняется Анатолий Быков, 17 марта вновь, уже в четвертый раз подряд было перенесено на неделю. Официальная причина переноса звучала так: новый адвокат одного из обвиняемых по этому делу якобы не успел ознакомиться с его материалами, а у Быкова на суд не приехал ни один из его адвокатов. Что же касается других дел, то до сих пор красноярские СМИ не могут получить достоверных данных о том, когда судебные процессы по ним возобновятся вновь, как, например, “дело Данилова”, либо начнутся с нуля – как “дело Струганова” или “дело пилотов “губернаторского” вертолета”. На эту тему по-партизански молчат как в самом суде, так и адвокаты обвиняемых…
|
