|
В Баренцевом море опять неспокойно. Несколько дней назад специальное судно "Майо" доставило международную команду водолазов-глубоководников к месту гибели "Курска". Начался первый этап операции по подъему лодки.
Толпы журналистов осаждают в эти дни Североморск. Как и год назад, тема "Курска" снова - в центре внимания. Версии, догадки, домыслы опережают друг друга. А между тем...
Узкие кабинеты. Скучная казенная мебель. Волны сигаретного дыма... Как далека эта картина от романтических видов Заполярья.
Здесь не хрипят белоснежные чайки. Здесь не бьются о берег пенные буруны. Но именно здесь собрались главные хранители тайны гибели "Курска". Больше них о трагедии лодки не знает никто. Следователи Главной военной прокуратуры, которые ведут это громкое дело, не любят публичности. За весь год они не дали ни одного интервью. Это - первое.
На вопросы "МК" отвечает руководитель следственной группы по делу "Курска", заместитель начальника Следственного управления ГВП Андрей Майоров.
- Андрей Альфредович, с момента гибели "Курска" прошел без малого год. Удалось за это время хоть немного приблизиться к разгадке тайны?
- Удалось. И не немного, а весьма прилично... Если изначально мы отрабатывали огромное число версий, то на сегодня их осталось только три.
- Можете назвать?
- Версия первая: столкновение с подводным объектом...
- Стоп. Если не возражаете, давайте разберем каждую версию подробно... Что значит - столкновение с подводным объектом?
- Любой технический объект - другая подводная лодка, торпеда...
- Журналисты писали, что на месте аварии находилась какая-то иностранная, вроде бы американская, лодка и именно она могла столкнуться с "Курском". Утверждалось даже, что в море нашли куски ее обшивки.
- Я читал... Ничего по этому поводу сказать не могу. Таких данных у нас нет. Заходила ли американская лодка в Баренцево море, не заходила - это не вопрос следствия. Но в то же время с уверенностью могу заявить, что никаких фрагментов иностранной лодки на месте трагедии не обнаружено. Это обычная журналистская "утка".
- А как насчет другой журналистской версии: якобы "Курск" потопил кто-то из своих же кораблей?
- На начальном этапе версия эта изучалась. Но сегодня она полностью отпала. Во-первых, в этом районе учений не применялись боевые ракеты и торпеды. Во-вторых, была проведена полная инвентаризация всех боеприпасов кораблей - участников учений.
- То есть как: пересчитывали ракеты?
- Именно. Торпеды - это ведь не спички. Они не могут потеряться. Каждая - на счету... По нашей просьбе специалисты Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны провели тщательную ревизию. Ни одной неучтенной торпеды или ракеты они не нашли.
- Интересно, а сколько всего было версий поначалу?
- Около двадцати. Отрабатывалось абсолютно все, включая самые фантастические варианты. Вплоть до возможного самоубийства кого-то из членов экипажа. Мы вынуждены были даже выяснять взаимоотношения в коллективе: не было ли каких-то конфликтов, "дедовщины". Подняли архивы - не проходил ли кто-то из моряков по уголовным делам, не привлекался ли к ответственности. Но нет, ничего не было...
Поэтому, когда я говорю сегодня, что версий осталось только три, это уже не мои догадки или предположения. Это результат огромной, титанической работы.
- Мы остановились с вами на первой версии. А вторая?
- Вторая - взрыв в одном из отсеков. Конкретно - в 1-м, в отсеке торпедного вооружения. Это единственное "уязвимое" место на "Курске"...
- Но взрыв в 1-м отсеке вряд ли мог произойти сам по себе?
- Да, мы тоже так полагаем. Логично предположить, что случилась какая-то внештатная ситуация, повлекшая за собой взрыв.
- Какая?
- И на этот вопрос четкого ответа пока нет. Все встанет на свои места только после того, как крейсер поставят в док.
- Но ведь какие-то обломки уже поднимали? Неужели этого оказалось недостаточно?
- И да, и нет... Действительно, были подняты различные фрагменты "Курска", в том числе деформированные фрагменты торпедного вооружения. Таким образом, у нас появилась возможность частично определить характер взрыва. Экспертизы уже идут...
Кстати, благодаря подъему фрагментов кое-что нам все же удалось узнать. Например, отчего погибли люди в 9-м отсеке...
- Отчего?
- Я не хотел бы говорить об этом. Единственное, могу сказать: похоже, их смерть не была мучительной.
- То есть?
- Не пытайте... Все равно, пока не закончены все экспертизы, ничего не скажу.
- А теракт? Это не могло послужить причиной взрыва?
- Сомневаюсь... Допустим, я террорист, хочу взорвать лодку. Могу я это сделать? Наверное, могу. Но тогда я должен буду погибнуть вместе со всеми.
- Техническая неисправность?
- И это проверялось. Пока никаких подтверждений нет. Лодка прошла полную подготовку, была допущена к выходу в море. Если бы хоть малейшая неисправность была, она обязательно бы вскрылась.
- Бунт? Об этом, кстати, тоже писалось в газетах.
- Полная ерунда. Никакого бунта не было. Мы установили это доподлинно. А то, что писалось в газетах... Написать можно все что угодно. Никто же за это не несет ответственности. Вот, написали, например, что во время бунта капитан-лейтенанту Колесникову переломали ребра и нос; что, когда его достали из воды, от побоев он был синего цвета. Ни слова правды.
- Я вижу, вы здорово обозлены на моих коллег...
- Да дело-то не в злости. Просто пишут все что ни попадя, сочиняют всякую чушь, не думая, как это отразится на людях, на родных погибших... Во всех этих "журналистских расследованиях" действительности соответствует только один-единственный факт: то, что лодка затонула...
Причем что меня возмущает больше всего: везде ссылка идет на какие-то "неназванные" источники. Мы посылаем запросы, просим предоставить эти источники. Что бы вы думали? Всякий раз - и то в лучшем случае - приходят отписки: журналист, мол, вправе ничего не разглашать. Выходит, журналисты ничуть не заинтересованы в том, чтобы помочь следствию...
- Не берусь с вами спорить. Но в то же время вы должны понимать, насколько огромен интерес к этому делу.
- Это для журналистов оно "громкое". Для нас же - это работа.
- И что, на вас никак не влияет его политическая значимость?
- Абсолютно. Что при краже, что при аварии - задача одна и та же: установить истину... Никто на нас не давит. Никто никаких конкретных целей перед нами не ставит...
- Хорошо, а если возникнет какой-то скандал, что тогда?
- Скандал? Например?
- Ну выяснится, скажем, что причиной аварии стала иностранная лодка?
- Что будет, то будет. Могу сказать твердо: правды скрывать мы не собираемся, какой бы чудовищной она ни была...
- В таком случае перейдем к версии №3.
- Третья версия - это взрыв мины. Какой? - вот вопрос. Можно, например, предположить, что это могла быть немецкая мина типа "ЕМС" или "ЕМГ", оставшаяся еще с войны. В Баренцевом море шли очень тяжелые бои. Никто даже примерно не знает, сколько мин здесь осталось. Счет идет на десятки.
После войны их находили постоянно. Последний раз, правда, это было еще в 80-х...
- Говорю с вами и никак не могу себе представить, как чисто технически расследуются подобные дела? Как раскрываются убийства, хищения - понятно. А как аварии подлодок?
- Конечно, расследование это довольно специфическое. И дело даже не столько в трудоемкости... Время от времени нам приходится овладевать другими профессиями. Допустим, мы со следователем Артуром Егиевым прошли курс в учебном центре по подготовке экипажей - именно там, где готовился "Курск". Правда, нормальное обучение занимает полгода, а мы одолели его за 2 недели, по ускоренной программе... Не могу, конечно, сказать, что стали асами-подводниками, но мало-мальское представление получили.
Меж собой мы шутим: если придется уйти, без куска хлеба уже не останемся. Часть следователей "переквалифицировалась" в конструкторов. Другая - в испытателей... Для того чтобы говорить с профессионалами на понятном им языке, приходится прочитывать массу специальной литературы, постоянно консультироваться...
В следственной группе сейчас 6 человек. (Изначально было 18, и в связи с предстоящим подъемом, думаю, число это опять увеличится.) Каждый занимается выяснением обстоятельств по своему направлению. Кто-то - готовностью лодки к выходу. Кто-то - готовностью вооружений. Кто-то - организацией учений.
- Насколько я понимаю, похожих дел в ГВП никогда не было? То есть начинать пришлось с нуля?
- Было дело о гибели "Комсомольца", но похожим его можно назвать только с очень большой натяжкой. Да, сам объект - подводная лодка - один и тот же, но обстоятельства совершенно разные. Да и следователей, которые вели тогда дело, в прокуратуре уже не осталось. (Исключение составляет только начальник следственного управления ГВП - генерал-майор Виктор Шеин. - А.Х.)
- А как реагирует командование Северного флота на работу следственной группы? Нет ли у адмиралов опаски, что вы "накопаете" что-то не то?
- С командованием флота отношения у нас сложились самые доверительные. Все, о чем мы просим, выполняется... Не думаю, что у них есть основания чего-то опасаться. Вопрос об ответственности командования не стоит. Я считаю, в тех условиях оно сделало все необходимое, чтобы спасти людей.
- Андрей Альфредович, я задам вам, наверное, не очень приятный, но необходимый вопрос: скажите, у вас лично есть уверенность, что дело "Курска" будет завершено?
- Уверенность есть. Мы довольно близко подошли к разгадке этой тайны. Не хочу загадывать, но в скором времени, как только начнется подъем, мы сможем уже ответить на большинство вопросов... Не бывает ведь нераскрываемых дел. Бывают люди, которые не могут или не хотят их раскрывать. И состав следственной группы таков, что в успехе дела я практически уверен...
|
