|
Сведения о катастрофе на "Курске" по-прежнему противоречивы, а любая версия походит и на правду, и на выдумку, и на дезинформацию. Необходимо найти отправную точку. В потоке меняющихся сообщений есть одна неизменная составляющая - рассказ Верховного главнокомандующего Владимира Путина о неких маневрах Северного флота сразу после сигнала SOS. Президент РФ в своем телеинтервью год назад проинформировал общественность не об обстоятельствах гибели субмарины, а изложил версию хода ее поисков. По стилистике, несмотря на тщательно выверенный текст, ситуация напоминала эпизод, когда Борис Ельцин пятью годами ранее рассказывал о "38 снайперах".
Итак, вначале средства наблюдения за ходом учений Северного флота (СФ) в Баренцевом море в неназванный час 12 августа 2000 г. потеряли из виду атомный подводный ракетный крейсер (АПРК) К-141. Затем действия флотоводцев позволили обнаружить "Курск" на прибрежном шельфе близ Мурманска за семь часов вместо "положенных" - как сказал, не моргнув глазом, президент - семи дней. Далее: в районе учений, по официальным сообщениям, зафиксированы некие следы пребывания неопознанных подлодок стран НАТО.
Правовая коллизия вокруг этого инцидента почти не освещалась в СМИ. Ведущееся официальное следствие выясняет прежде всего степень виновности конкретных лиц - на "Курске" или каком-то другом неустановленном плавающем объекте. Именно юридические формулировки вопросов, обращенных к российским властям, помогут общественности узнать правду о причинах аварии на АПРК. Главный вопрос, на который власти должны были дать немедленный ответ: "Что произошло?" А уже потом "как", "почему", "что делать". Но истина неправомерно ограничивается режимом секретности, которая контролируется правительством и спецслужбами.
ФСБ сопровождает ГВП
Хотя существует множество версий, все они исходят из умозрительных предположений. Абсолютно никаких фактов о ситуации на подлодке не предъявлялось, хотя уже через сутки после аварии "Курск", как сообщалось, обследовался с двух батискафов. Увы, на экранах телевизоров показывались некие участки подводных лодок, чаще в компьютерных моделях. Такие кадры, неизвестно где и когда снятые, трудно при всем желании назвать доказательными. Различные картинки демонстрируются и в пресс-релизах голландской фирмы "Mammoet", которая сейчас занимается работами на "Курске" вместе с командованием СФ. При таком методе, когда о происшествии судят на основании гипотез, можно обосновывать любую версию. По законам судебной криминалистики и любой результат данного расследования можно подвергнуть сомнению, ибо за это время на месте катастрофы, возможно, будут уничтожены какие-то важные улики и смоделирована кому-то выгодная ситуация.
Теоретически все подобные обстоятельства должны учитывать следователи Главной военной прокуратуры (ГВП). Однако они, как представляется, оказались в неоднозначной ситуации. Члены экипажа АПРК К-141 награждены посмертно Орденом Мужества, а командир лодки капитан первого ранга Геннадий Лячин удостоен звания Героя России. Такому выводу противоречит (по духу, но не по букве закона) изначальная юридическая основа уголовного дела, возбужденного 23 августа Генеральной прокуратурой и переданного в ГВП. Дело открыто на основании части 3 статьи 263-й УК РФ "нарушение правил безопасности движения и эксплуатации <...> водного транспорта, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц". Конечно, это формальная зацепка для принятия дела к производству. Статью впоследствии можно переквалифицировать, хотя бы на основании собранных новых данных или по вновь открывшимся обстоятельствам...
Чтобы "закрыть" любые версии об обстоятельствах, кроме негласно рекомендованных свыше, существует известная практика: привлечение спецслужб для расследования дела под маркой особой значимости или особой секретности. К следствию по аварии на "Курске" с самого начала были "приставлены" спецслужбы. О том, что ФСБ поручено "оперативное сопровождение" возбужденного уголовного дела, первым авторитетно заявил президент РФ Владимир Путин. Однако кто и в каких целях на определенном этапе воспользуется наработками контрразведчиков и криминалистов?
Военные юристы склонны в данном случае не придавать особого значения словам Путина об "оперативном сопровождении" расследования со стороны ФСБ. Хотя термина "сопровождение" действительно нет в нормативных актах по уголовному процессу, как считают в ГВП, речь идет о рутинной следственной работе. Существует законодательство, где регламентирована оперативно-розыскная деятельность (ОРД) спецслужб, оказывающих поддержку прокурорскому следствию. За делом по "Курску" надзирает главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Михаил Кислицын. Дело ведет следователь ГВП, имя которого оглашено, но, судя по публикации в "Российской газете" от 1 февраля, майор юстиции Егиев ведет надзорное производство. Включенные в бригаду сотрудники ФСБ выполняют его поручения. Словом, все по закону и согласно УПК. Вполне ли?
Едва ли случайно год назад Владимир Путин "намекал" общественности, что дело по "Курску" контролируется именно тем ведомством, которое он еще годом ранее возглавлял. Но проговорка президента и Главковерха выглядит не столь "юридически ничтожной", как может казаться. Дело в том, что следователь по закону сам вправе выбирать себе "сопровождение". Он может запросить данные разведки, минуя "фильтр" ФСБ. Пикантность ситуации такова, что в советские времена все спецслужбы выступали под вывеской одной организации - КГБ. Сегодня таких служб помимо МВД, наделенных правом ведения ОРД, наберется около десятка плюс оперативные данные ГРУ ГШ, СВР, ФАПСИ.
Строго говоря, закон об ОРД четко регламентирует действия спецслужб, ведущих оперативную проверку или предварительное расследование. Следственные действия ведомств должны прекращаться, если дело по тому же факту или событию ведет прокуратура, что подтверждают депутаты Госдумы, принимавшие закон. Одновременно должны запрещаться оперативная разработка и любое другое "сопровождение" лиц, проходящих по делу, по инициативе спецслужбы, даже такой уважаемой, как ФСБ. На практике здесь отсутствует единый подход. Парадоксально - на первый взгляд, - но по делу "Курска" не обнародовано еще ни одного свидетельского показания. Как и в случае с недавней катастрофой Ту-154 под Иркутском, причину "называют", а не расследуют. Иногда версии "озвучивают" политики (см. также "НГ" от 31.07.2001).
Молчание свидетелей
Дело по аварии К-141 трудно вместить в рамки изучения локальных причин транспортного происшествия, хотя и это важно. Речь идет о гибели 118 человек, тела 106 из которых еще не найдены. Необходимо поднятие лодки, опознание, экспертизы и другие процессуальные действия, обычно назначаемые следователем. Но здесь их почему-то устанавливает "параллельно" работающая комиссия Клебанова. Раз на месте катастрофы побывали российские, британские и норвежские подводники, они должны проходить свидетелями по делу. Следствие обязано изучить версию преднамеренного оставления экипажа атомохода "Курск" на произвол судьбы. Не говоря уже о проверке соблюдения других параграфов кодекса морского судоходства, прочих законов и международных актов и соглашений. Все эти требования предусматривает законодательство.
Сигналы с "Курска" и других кораблей, российских и иностранных, фиксировались космической и наземной разведкой ГРУ, станциями радиоэлектронного наблюдения ФАПСИ, морских пограничников, ПВО и авиабазы ВВС на Кольском полуострове. Об информации ВМФ и говорить нечего. Тем не менее причин аварии не знал (и сейчас не знает?) якобы даже министр обороны России. А кто будет допрашивать или опрашивать президента, а также бывшего и нынешнего министров как свидетелей по делу? Следователь ГВП или оперативник ФСБ?
В последних числах августа 2000 г. стало ясно, что дело о гибели "Курска" будет утоплено в глубинах секретности и военной тайны.
Версий у комиссии Клебанова было всего пять:
1) столкновение "Курска" с какой-то иностранной АПЛ;
2) столкновение с российским кораблем обеспечения;
3) столкновение всех трех кораблей;
4) авария на АПРК при испытании новых торпед;
5) диверсия.
Позже Клебанов заявлял о трех "окончательных" версиях. Это его личное мнение, поскольку решения комиссии не публиковались и не приобщались к следствию.
Наблюдатели обращали внимание на явные нестыковки в деятельности комиссии, куда входит и главком ВМФ Владимир Куроедов. Если даже комиссия не знает, проводились ли испытания торпед и столкнулся ли с "Курском" другой корабль, то это как бы заговор среди военных и даже попытка шантажировать общество и президента... Ответ пока напрашивается только один: все заранее расписано и надежно "сопровождается". Руководству страны давно все известно. В рамках этого сценария можно создать видимость угрозы неких террористов взорвать ядерную установку на убитом "Курске".
Напрасно знатоки моделируют версии аварии АПРК: даже время неких взрывов, зафиксированных иностранными береговыми станциями, не совпадает со временем совместных учений Северного флота и авиации. Руководство НАТО не указывает, входили ли подлодки США и Великобритании в зону, закрытую на время боевых стрельб. Умалчиваются общие сведения, не относящиеся к категории военной или государственной тайны.
Большинство из терпящих бедствие в последний момент осознали, что приказ живых не оставлять дал берег. Это единственное, что не известно президенту о катастрофе. Ведь президент был в "акустическом Форосе". В свою очередь, если усомниться в таком утверждении, то следует признать другое - почти мгновенную гибель всего экипажа, о чем уже говорили, хотя и с опозданием, главком ВМФ, а позже и вице-премьер. Найденные записки подводников начисто опровергают подобную версию. История атомного подводного флота также не знает подобных случаев.
Объективней картина того, что произошло на "Курске", не становится даже после обнародования десятков версий. Это проблема не техническая, а сугубо информационная. Речь идет о праве общества рутинным порядком контролировать власть. Без достоверной информации это невозможно. Кстати, закон США о свободе информации (FOIА), регламентирующий публикацию секретных данных, налагает ответственность на должностных лиц, запрещая предоставлять общественности ложные сведения. По американским, как и по российским законам письмо с изложением неких данных о катастрофе "Курска", направленное бывшим помощником президента США по национальной безопасности Самуэлем Бергером секретарю Совета безопасности РФ Сергею Иванову, не является документом судебной экспертизы. Юридически значимые факты, необходимые для следствия, Генпрокуратура России могла затребовать у министра юстиции США. Конечно, если такой запрос будет мотивирован предположением или вещественными доказательствами о наличии у американской стороны дополнительных материалов по инциденту.
Закон он и в море закон
В начале сентября 2000 г. спасательные возможности НАТО были продемонстрированы в ходе учебной операции. Поиск и спасение на большой глубине потерпевшей аварию атомной подводной лодки США у южного берега Турции вели подразделения ВМС и боевых пловцов ряда стран альянса. Как заверяют в Брюсселе, эти учения были запланированы еще до катастрофы в Баренцевом море. Визит вице-адмирала Александра Побожия в Брюссель 16 августа наводит наблюдателей на мысль о каких-то секретных то ли совместных учениях, то ли партнерских мероприятиях в рамках "Россия-НАТО". Тогда же в Москву инкогнито приезжал директор ЦРУ, о чем официально не сообщалось.
И в России, и в Америке атомные подводные крейсеры запрещено использовать не по назначению, в том числе для учебных маневров на мелководье. Фамилия главного планировщика учений, нарушающих уставные документы и правила эксплуатации АПРК класса "Антей", к которому относится "Курск", известна контрразведке, но о ней пока не знают в ГВП. У секретных ведомств нет законных оснований "сопровождать" расследования. Но у них есть бюджетные средства на информационные войны, которыми "сопровождаются" расследования. Целый год Кремль изъясняется языком намеков, кодированными фразами, шифрованными утечками дезинформации. Версия гибели "Курска" будет названа и обнародована после завершения операции. Для этого им нужна полная секретность.
Выступая 15 сентября в Госдуме, а 27-го в Совете Федерации, вице-премьер Илья Клебанов подтвердил, что его комиссия имеет "технико-организационный" статус и рассмотрение версий не входит в ее компетенцию. Формально. Но вторжение в правовое поле судебной власти Клебанов, не задумываясь, посчитал допустимым - отвечая на сессии Госдумы депутату Николаю Ковалеву, бывшему директору ФСБ. Именно эти вопросы контрразведчика заставили главу комиссии поволноваться: "Многие вещи, которые мы делаем за рамками полномочий нашей комиссии, тоже такие, немножко странные, но мы их делаем".
Весьма красноречивым документом по юридической правомочности комиссии Клебанова является заключение Правового управления от 31.08.2000 по проекту постановления Государственной Думы "О гибели атомного подводного ракетного крейсера "Курск". Процитируем оттуда целиком второй абзац: "Правовое управление не располагает официальным нормативным правовым актом о создании комиссии по расследованию причин гибели АПРК "Курск". В связи с этим полагаем необходимым уточнить статус названной в пункте 1 проекте постановления комиссии. Это целесообразно сделать для того, чтобы определить, к кому следует обращаться с предложением о введении в ее состав депутатов Государственной Думы".
Эксперты подтверждают, что формально, по закону "комиссии" Клебанова не существует, поскольку сомневающихся в этом депутатов знакомят с пунктом секретного указа президента. Комиссия создана как рабочая группа правительства для изучения причин аварии. Расследованием должны заниматься следственные органы с соблюдением всех процессуальных норм. Тем не менее еще 7 ноября прошлого года Илья Клебанов демонстрировал перед телекамерами некие копии предсмертных записок подводников, неведомо как попавшие к нему из совершенно секретного уголовного дела, открытого Генеральной прокуратурой. Причем до сих пор подлинный текст этих записок не обнародован. Нелишне задуматься о моральной стороне подобных манипуляций.
И последний важный момент. Около двух лет назад на Северном флоте одна из лодок типа "Курска" затонула при неясных до конца обстоятельствах. Журналистам известно, что источником данной информации было управление ФСБ по борьбе с терроризмом. Что общего между этими двумя катастрофами? Как долго "интернациональные бригады" подводников будут поднимать первый отсек "Курска", который предполагается отделить от основного корпуса к сентябрю? Будут ли найдены тела остальных 106 погибших? Каковы точные параметры радиационной обстановки на АПРК? Получить достоверный ответ на любой из подобных вопросов общественности сегодня труднее, чем 15 лет назад узнать подробности чернобыльской катастрофы. "Курск" стал очередным тестом на гласность, где пресса пока проигрывает военной цензуре.
|
