Он обратил на себя внимание резко - с дебюта в «Оводе» по культовому роману Этель Лилиан Войнич. Не заметить его было невозможно. Ведь в советском кино, с его главной – производственно-колхозной темой - актёров с такими лицами не было. К тому времени (1980 год) «главному романтическому киногерою» 50-60-х Олегу Стриженову было за пятьдесят, другой «красавчик» Олег Видов в СССР уже почти не снимался, а затем и вовсе уехал в Голливуд. Именно в этот момент появился и ярко сверкнул молодой Андрей Харитонов в роли Артура Бертона. Затем практически сразу сыграл Грэя - в «Ассоли», Мурьету - в рок-опере «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», Ланса Фортескью – в «Тайне чёрных дроздов». И дело сделано - он окончательно забрал сердца прекрасной половины страны себе. Хорошо помню, как в середине 1980-х журнал «Советский экран» с Харитоновым на обложке буквально сметали с прилавков «Союзпечати», а на спектакли в Малом театре, где он просто появлялся на сцене (даже в массовке!), билетов было не достать.
Как и его единственный авторский фильм «Жажда страсти» (там Харитонов – сценарист, режиссёр и продюсер), взявший в 1991 году специальный приз «Кинотавра» в номинации кино для избранных», он был творческой личностью «для избранных», с логикой поступков только ему одному понятной. Казалось бы, с той славой, которая у него была в кармане в 80-е годы, даже в смутные 90-е можно было жить припеваючи. Колесить по стране с творческими вечерами, как делали тогда многие «звёзды советского экрана», и косить косой гонорары. Но он всегда шёл своим путём – на пике популярности ушёл служить в репертуарный театр, во времена, когда кино практически «умерло», работал на телевидении, которое в те годы уж точно прокормить не могло. Вёл своеобразные передачи, то и дело закрывавшиеся, как художник-график оформлял книги.
В отличие от бурных 80-х, Харитонов больше в телеке не мельтешил, как показалось, - замкнулся и полностью отгородился от остального мира. Только годы спустя сам публично признался, что все эти годы «тайно» боролся с алкогольной зависимостью.
В нулевые он снова оказался «на коне» - много снимался, как актёр-стахановец активно бороздил просторы родины с антрепризными спектаклями. Изредка давал интервью. Правда, при условии, что журналист обязательно посетит его спектакль и лично убедится, что Харитонов по-прежнему хорош. А он был действительно хорош!
У меня сохранилась правка Андреем нашего интервью десятилетней давности, накануне его 50-летия. «Всякие глупости», даже сказанные им самим, он жирно правил красным. Вычеркнул (довольно резко пройдясь по поводу журналистской желтизны) свою же фразу о своём тогда 30-летнем сыне в Киеве. Почему-то он скрывал этот факт.
Помню, больше всего Андрея расстраивало, что все СМИ интересует его славное прошлое, которое сам он считал давно перевёрнутой страницей. Воспоминаний типа «родился, учился», как и разговоров о личном, он категорически не любил и если что-то рассказывал, то крайне неохотно, выборочно. Не хотел, чтобы его видели в роли эдакого дедушки, который, сидя на завалинке, рассказывает, каким когда-то он был «рысаком».
Предпочитал, чтобы писали о Харитонове нынешнем – например, о его новом спектакле «Аудиенция» с Инной Чуриковой. «Зрители, которые помнят меня по «Оводу», наверное, думают, что я уже умер», - шутил он на встречах с представителями прессы, как бы призывая «нашего брата» придать огласке тот факт, что он жив-здоров и полон творческих планов. Объясняя свою подчёркнутую непубличность, любил цитировать Александра Вертинского: «Артист - это тайна. Появился, блеснул, сверкнул, исчез...»
О злокачественной опухоли у Андрея стало известно в конце 2017-го. У него начались адские боли. Попав в больницу, Харитонов перенёс в общей сложности шесть операций. Когда выяснилось, что нужны дорогие импортные лекарства, актёру предложили за хороший гонорар рассказать на ток-шоу о своей беде, но он отказался наотрез – не хотел, чтобы романтического героя видели в беспомощном состоянии. Кто-то из его коллег кинул в интернете клич по сбору средств на его лечение, и деньги быстро были собраны. Потом даже сообщили, что болезнь отступила. Но это было не так. «Спасти Андрея было невозможно», - скажет потом его супруга Ольга. Он прекрасно знал, что дни его сочтены, успел даже озвучить последнюю волю: тело кремировать, а прах захоронить в родном Киеве. Всего месяц Андрей не дожил до 60-летия.
Предлагаем самые яркие фрагменты из рассказов Андрея Харитонова о своей жизни и творчестве, которые записал в разные годы обозреватель Андрей Колобаев:
«МОЛОДЫХ, КРАСИВЫХ И ТАЛАНТЛИВЫХ НЕ ЛЮБЯТ»
«У меня нет никаких актёрских званий, ну и что! Зато есть «Золотая нимфа» Монте-Карло за главную мужскую роль в «Оводе». Фишка-то знаете в чём? Тогда в СССР актёр, получивший главный приз на международном фестивале, сразу получал наивысшую ставку и звание – очередное либо первое. У меня ничего этого не было. Более того, на киностудии имени Довженко, где снимали «Овода», никакой «Золотой нимфы» не заметили. Хотя там при входе стоял щит, где периодически появлялись поздравления, даже если ты криво чихнул или упал с лестницы. В моём случае даже на туалетной бумаге ничего не написали. Была, правда, ещё госпремия, о которой в Украине до сих пор предпочитают не вспоминать. Мне и давать-то её не хотели. Но когда Владимиру Щербицкому (в те годы - первый секретарь ЦК партии Украины, - FLB) принесли документы на подпись, он посмотрел фильм. Спросил: «А кто сыграл Овода?» «А-а, - ему ответили, - студент второго курса». «Почему же мы тогда ему ничего не даём?» И премию поделили на троих - дали Бондарчуку, Мащенко – как живым классикам, и мне. Так что госпремию я получил исключительно благодаря Владимиру Васильевичу Щербицкому. Украинские культурные деятели не сделали бы этого никогда! И теперь уже – с высоты своих лет – я могу совершенно спокойно сказать почему: потому что молодых, красивых и талантливых не любят. Они вызывают отвращение у всех окружающих коллег. Но в те годы я об этом не думал – работал себе и жил так, чтобы мне было интересно. Никогда никому ничего не пытался доказать. Мне было интересно разобраться с самим собой».
Андрей Харитонов в фильме «Ярослав Мудрый», 1981 г.
«Я ДОЛЖЕН БЫТЬ ТАМ – НА ЭКРАНЕ»
«Рисовать я начал очень рано. И рисовал как, знаете, дети плачут, едят - то есть всё время. Моя любимая тема была – «дом в разрезе» и все, что происходит в чужих квартирах, как я себе это представлял. А потом, года в четыре, меня стали водить в кино. Я практически подряд полосой посмотрел «Фанфан-тюльпан», «В джазе только девушки», «Гусарскую балладу», раз пятьдесят - «Морозко»… И мальчик, то есть я, испытал шок – увидел нечто невероятное. Помню, во втором классе я уже сам посмотрел «Искатели приключений» с Аленом Делоном. Ба-тюш-ки! И я сказал себе: я должен быть там – на экране. Потому что там настоящая жизнь, а то, что вокруг, – нет. Собственно, с этим ощущением я вырос и с ним же поступал в театральный.
Правда, первоначально я хотел продолжить династию и пойти по родительским стопам. Мой отец был инженер, начальник отдела очень серьёзного института. И я собирался учиться на архитектора, даже год отучился на архитектурных курсах. К тому же я рисовал, заканчивал физико-математическую школу. И, скорее всего, сделал бы карьеру архитектора. Но был же ещё творческий порыв и детская мечта. Я посмотрел на себя в зеркало и понял: «Если не на режиссёрский, то уж на актёрский я поступлю!»
Каким я был тогда? Я жил в своё удовольствие. Любил родителей, друзей. И первое время мне и в голову не приходило, что всё, что со мной происходит, - это счастливый случай. Ведь на втором курсе я передумал быть актёром - мне стало ясно, что в этом чужом и закрытом мире без денег и блата я, скорее всего, буду сообщать «кушать подано» и в лучшем случае – со сцены киевского театра русской драмы. А это мне как-то совсем не нужно было. Словом, я собирался уже было переводиться на сценографию в художественный, как произошло одно из чудес. Меня пригласили сниматься в «Оводе».
Андрей Харитонов в роли Ланселота Фортескью в «Тайне чёрных дроздов», 1983 г.
БЫЛ КЛАССИЧЕСКИМ РОМАНТИЧЕСКИМ ГЕРОЕМ
«Режиссёр Николай Мащенко рассказывал в каком-то интервью, как он сидел в ресторане – злой, что не может найти актёра на главную роль. И вдруг заходит Андрей Харитонов – вылитый Артур… То есть Мастер придумал легенду и считает, что она красивая. На самом деле всё было не так. На втором курсе мы играли «Гамлета». И мой третий педагог Валя Черняк, узнав, что Мащенко не может найти артиста на Овода, посоветовал ему меня. Мы встретились в киевском Доме кино. Он спросил: «Плакать умеешь?» «Легко!» На что он тут же заявил: «Ты утверждён». Потом он начал водить меня по всем кинематографическим кулуарам, включая отдел культуры ЦК партии. Ну а затем начались съёмки.
Так случилось, что первый съёмочный день совпал с моим двадцатилетием. И запомнил я его на всю жизнь. Первой снималась сцена, где моего героя приковывают к стене в пещере. А у Николая Павловича Мащенко, что мне не всегда нравилось, на экране всё должно было быть настоящее - слёзы, кандалы, вино... Он считал: чтобы войти в образ, актёр должен все на своей шкуре прочувствовать. Вот они меня и приковали, а сами ушли на обед. Я лежал так долго. Пока мой гримёр Вася Гаркавый тайком от всех не пришёл меня поддержать в сей трудный момент и не влил в меня 50 граммов спирта. Иначе первый съёмочный день мог оказаться последним. Шучу, конечно!
Андрей Харитонов в фильме «Человек-невидимка», 1986 г.
Но в итоге картина имела просто феноменальный успех. Это сейчас, при огромном количестве телеканалов и интернете, людей трудно удивить. А когда в затравленной голодной грязной стране показали костюмированную мелодраму с костюмами от Зайцева, да ещё с такими артистами, как Сергей Фёдорович Бондарчук, Настя Вертинская, это естественно посмотрели все. Не надо забывать ещё, что тут успех был запрограммирован ещё по той простой причине, что «Овод» тогда, как ни странно, был культовой литературой. У меня возникли прекрасные отношения на съёмочной площадке и с Настей, и Сергеем Фёдоровичем. И когда кто-то рассказывает про «тяжёлый характер» Бондарчука, это прошло мимо меня. Он как отец родной мне был на площадке! Делился со мной такими вещами, которыми в принципе мастера не делятся, потому что это наработка личная. Я смог попробовать то, что он мне дал, только придя работать в театр.
Успех успехом, но, тем не менее, снимался я очень мало. Я был романтическим героем. А у нас в Советском Союзе тогда был один вид героя – социальный. Работяга! Не было амплуа «богиня», хотя актрисы-богини были. Та же Настя Вертинская! А нужна была «девчонка с соседней улицы». Что у нас в те годы снимали? «Автоматы в томате и сопли в томате»! Главный интерьер: стол, стул, кровать, «хрущёвка» - там разворачивался весь наш кинематограф эпохи застоя. Поэтому если на пике популярности в год у меня было две-три картины – замечательно. А то, что они становились блокбастерами, как ныне принято говорить, не моя «вина» – это совпадение тоже. «Тайну чёрных дроздов» и «Человека-невидимку» за первый месяц посмотрело более 16 миллионов зрителей, это были два суперпопулярных фильма».
«ВСЯ ЖИЗНЬ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ»
«Спору нет, профессия мне многое дала, в том числе в материальном плане. Тогда главная роль стоила пять тысяч рублей и, грубо говоря, это была - машина. И в моём случае все мои главные роли шли подряд. А вот как я этим распоряжался – другой разговор. Как-то слышу от журналиста: «Когда вы стали известным, наверное, вас стали приглашать, угощать спиртным?» Я честно ответил, что всё было наоборот. Как только я стал зарабатывать, я сам стал приглашать по десять-пятнадцать человек и всех их угощал. Мы снимали «Интуристы», куда и пройти-то никто не мог, и гуляли как хотели. Зато мне есть что вспомнить!
Чего из прежней жизни мне больше всего не хватает? Только одного – ощущения, что вся жизнь ещё впереди. Тогда бы всё раз в сто легче воспринималось. И принимались бы решения другие. С другой стороны, с тех пор как я переехал в Россию и посмотрел, как живёт русский народ, я долго упирался, а потом стал жить как русские, считая, что я тоже буду жить вечно. Есть у нас такая национальная особенность - в любом возрасте считать, что всё ещё впереди».
Андрей Харитонов в роли аристократа Игоря Туробоева, «Жизнь Клима Самгина», 1987 г.
О МАЛОМ ТЕАТРЕ, СЛАВЕ И СВОИХ ПОКЛОННИЦАХ
«То, что в 1984-м году я пришёл служить в театр - это был чисто рациональный поход. Мне нужен был классический, скажем, ретроградный театр, где есть возможность заниматься профессией. Таким стал Малый. И это тоже был счастливый случай, что великий Михаил Иванович Царёв меня взял. Причём, абсолютно для меня неожиданно. Он мне сказал: «Деточка, вы – кинозвезда. Зачем вам это нужно?» Я ответил, что хочу ещё стать артистом попробовать. «Ну, попробуйте!» - сказал Царёв. В Малом я проработал шесть лет, и он мне дал вторую – самую главную часть – моего профессионального образования. Я сыграл Инсарова в «Накануне» по Тургеневу. Потом Жадова в «Доходном месте» Островского, Ипполита в «Федре» Расина.
Могу твёрдо сказать, что «на Харитонова» ходили. Но! Это как раз тот случай, когда не надо путать понятия «звезда» и артист - это разные вещи. Если твои изображения во всех газетах и журналах, естественно, первые двадцать рядов – это те, кто пришёл на тебя живьём посмотреть. Вот на меня и ходили смотреть именно в этом качестве. Ведь Малом свои законы – там нужно было год выходить, например, с алебардой, без слов. Или в массовке. И я честно выходил, в том числе в прекрасных спектаклях, где играли великие мастера. А потом с теми же великими я выходил со служебного входа на улицу, где толпа стояла, чтобы увидеть «какого-то» Харитонова. Признаться, в тот момент мне было стыдно - я-то прекрасно понимал, что это не имеет отношения к тому, какой Харитонов был артист. А вот когда мы с Людмилой Титовой сделали «Двое на качелях» по Уильяму Гибсону, то уже весь Малый театр ходил смотреть: что же это там молодёжь устроила.
Что касается популярности… Я понимал, что в среднем век «звезды» не больше десяти лет. И славы получил я достаточно за те десять лет, которые мне были отпущены в 80-е годы. Там много чего было. И мешки писем, и поклонницы у меня были замечательные – с некоторыми я даже общался. Помню, из Днепропетровска одна потрясающая женщина варенье присылала. Но всё это было так давно, как говорится. Кстати, - про мешки писем. Недавно в своём кабинете ремонт делал и наконец-то выбросил последний чемодан с письмами. Самое смешное, что все их разбирала и читала моя жена - Ольга. И нашла там два своих письма нераспечатанных. Сказала: «Ах, ты… такой-сякой!» Но лет тридцать я их хранил».
Андрей Харитонов и Анастасия Вертинская. Кинотавр-91.
О СЛУХАХ И ХУДОЖЕСТВЕННОМ ФИЛЬМЕ О СЕБЕ
«Всегда очень спокойно относился к слухам и сплетням о себе. Более того – я так долго шёл к тому, чтобы с самим собою быть в ладу, что меня лично всегда ничтожно мало интересовало, что обо мне говорят и думают. Сегодня я собой и своей жизнью доволен. Творческие ошибки? По жизни у меня было много ошибок, как бывает у всех. А вот творческих ошибок у меня не было. Самое смешное, что я не шучу.
По поводу слухов я вам расскажу одну историю из жизни. В 1982 году на экраны вышел фильм Бориса Степанцева «Ассоль» по Грину. И вот одна девочка, посмотрев картину, очевидно, влюбилась в этого Грея, которого я играл. Спустя годы, она прочитала в бульварной газете статью о том, что актёр Андрей Харитонов подрабатывает в службе эскорта для богатых дам. Уж откуда у журналистов такая информация, я не знаю, но у этой барышни случилась психическая травма, причём такая серьёзная, что она стала журналистом, ныне самым скандальным в мире жёлтой прессы. Параллельно стала писать рассказы и пьесы. И написала про меня пьесу под названием «Комплекс принца», причём, первое издание вышло с моей фотографией как прототипа главного героя. А судьба этого главного героя (которого «совершенно случайно» зовут Андрей), в её интерпретации такова: он уже хозяин фирмы секс-услуг для богатых, его за 15 тысяч долларов снимает какая-то украинская миллиардерша и них возникает большое и светлое чувство… Ну написала и написала. Но несколько лет назад другая барышня решила снять по этой пьесе фильм. Главную роль предложили Домогарову, он отказался. И «меня» сыграл Дмитрий Харатьян, миллиардершу – Алика Смехова. Этот фильм «Мой принц» дважды транслировался по федеральному Первому каналу. Словом, цирк бесплатный американский на колёсах! Единственная беда – меня на премьеру не пригласили. А то ведь могли хорошие деньги заработать, показав отрывки из «Ассоль» и «Овода». Но не сообразили».
Андрей Харитонов, в мае 2004 г.
О СВОЕЙ АЛКОГОЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТИ
«Писали, что я «заболел звёздной болезнью, потом у меня снесло крышу, и я начал бухать». Но это неправда. Давайте разберёмся: а с чего артист Харитонов начал пить? Если и от болезни, то не от «звёздной». Выпивал я с юности, сколько хотел. Пока были силы, как говорится. Потом происходит одно из двух: либо человек заболевает (а это исключительно химическая зависимость организма от любого яда), либо нет, и тогда он просто называется «пьяницей». Я знаю многих коллег и не коллег, кто наутро встал, умылся и пошёл на работу, даже не опохмеляясь, хотя накануне три бутылки выпито было. Я так уже не мог.
Говорят, что это болезнь творческих людей… Чушь. Просто артист - на виду. В нашей стране точно также пьют дворники, банщики и директора институтов. Любой алкоголик вам подведёт базу: «меня не понимают», «бабы бросили». А на самом деле он уже не может остановиться - он болен. Только когда я понял, что все, кранты, я начал искать врача, который бы смог все это тормознуть. В начале нулевых нашёл. И это тоже счастливый случай в моей жизни, что я вышел на него. Но у нас не принято об алкоголизме говорить, как о болезни. У нас говорят, что это социальное зло, что это распущенность и пятое-десятое. Ничего подобного!
Но, заметьте, все эти годы я работал. Четыре года – на телевидении, где, кстати, лицо артиста Харитонова оставалось за кадром. Потом началось антрепризное движение. Параллельно снимался в нескольких картинах. А в 2004-ом я уже не пил с первого января».
«ХОЧУ СЫГРАТЬ ГАННИБАЛА ЛЕКТОРА»
«За всех своих персонажей, даже за тех, кто появляется на три секунды, я отвечаю и всех их очень люблю. Но при этом, конечно, есть роли лично для меня этапные, знаковые по моей шкале. Тот же «Овод» - само собой, поскольку это дебют. После «Человека-невидимки» меня дети стали на улице узнавать… Отдельно выделю Туробоева - в фильме «Жизнь Клима Самгина» по Горькому. Во-первых, эта роль, которая была отдана мне режиссёром Титовым на откуп, сделана мной от начала и до конца. Во-вторых, мой герой с экрана ни сказал ни слова, под которым я бы даже сейчас не подписался. И роман – гениальный! В результате получилась великолепная картина. А то, что она очень не вовремя вышла - это другое дело.
Что я мечтаю сыграть? Из того, что я видел в мировом кинематографе, мне очень бы хотелось сыграть Ганнибала Лектора. Очень! Причём именно из той части, которая называется «Ганнибал». «Где мозги едят?» - спрашивают. «Да, - говорю, - где мозги едят». Потрясающе! То есть для меня это такой высший пилотаж, такая «поэма о любви». И это тот материал, который мне интересен. Всё остальное я уже играл. А театр? Я вам скажу сейчас про театр. Театр сейчас превратился в место, куда исключительно ходят посмотреть на тех, кого показывают по телевизору. Я говорю о массовом зрителе, а не о тех трёх процентах, которые ожидают духовного откровения».
«НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН»
«Я люблю и ценю свою профессию. Но при этом для меня совершенно не в лом сказать честно: дайте мне столько денег, сколько мне нужно, и вы вообще забудете, как я выгляжу. Сто процентов! Чем бы стал заниматься? Ничем. Я бы жил своей жизнью, отдыхал. Повторяю, я очень люблю свою работу, но я не живу, чтобы работать. Возможно, путешествовал бы или наконец залёг читать книги. Возможно, продюсировал бы или занялся компьютерной графикой - это намного интереснее профессии актёра. Но я не находился бы в том состоянии, в котором вынуждено находиться практически все наше поколение и поколение постарше, то есть решать проблему выживания, заработка денег. Тем более у меня семья, мама на пенсии, собака… Хотя я умею делать всё, но деньги я зарабатываю актёрством. Поэтому, например, в прошлом году было сыграно 200 спектаклей и почти каждый следующий в другом городе, а все выходные – съёмки. Даже хорошенько выспаться не всегда удаётся.
Прожив более полувека, я знаю одно. За все эти годы я никому не сделал сознательно зла, никого не предал и никому ничего не должен – ни в буквальном, ни в переносном смысле. Да, мне многие помогали в профессии, но за эту помощь я всегда расплачивался своим трудом. И он всегда был качественным. Мне стыдиться не за что. И я имею в результате что? Чистую совесть, которая мне позволяет совершенно спокойно смотреть на все, что происходит вокруг».
Записал Андрей Колобаев
