Каждый раз, когда министры российского правительства «утром мажут бутерброд» или выходят на работу из своих фешенебельных апартаментов или особняков, они должны помнить очень стыдные цифры для нашего государства: по данным Министерства образования и науки РФ:
а) В 1348 городских и 5680 сельских школах нет канализации
б) В 1232 городских и 5208 сельских школах нет водопровода
в) В 1224 городских и 4919 сельских школах нет центрального отопления
«Школа задает стандарты качества жизни, и, в общем-то, она должна хотя бы на полшага опережать те стандарты, которые распространены в городе или посёлке. Ребёнок проводит в школе очень много времени. Надо дать ему возможность жить в цивилизованных условиях: правильно питаться, приватно ходить в туалет с дверьми, поскольку это интимное дело. Но когда туалет выглядит как отхожее место, это просто недопустимо», - очень чётко сказала по этому поводу директор Института развития образования (ИРО) Высшей школы экономики Ирина Абанкина.
Интересно, когда последний раз вице-премьер Татьяна Голикова видела отхожее место? В 2019 году Голикова, отвечающая за образование, задекларировала самый большой доход среди коллег-министров социального блока правительства.
«Вице-премьер Татьяна Голикова, которая курирует социальный блок правительства, задекларировала доход за 2019 год в 14,8 млн рублей против 14,2 млн рублей годом ранее. Муж Голиковой, президент делового совета Евразийского экономического союза Виктор Христенко, согласно декларации, заработал в 2019 году 51,4 млн рублей, тогда как годом ранее он задекларировал 81,3 млн рублей. В прошлом году Христенко задекларировал самый высокий доход среди супругов членов правительства, но сейчас он уступил первое место жене вице-премьера Дмитрия Чернышенко, которая заработала 66,8 млн рублей», - сообщал в августе прошлого года «Интерфакс».
Министрам не мешало бы освежить свои воспоминания о туалете системы «сортир»? Для этого им достаточно побывать на экскурсии в одной из 7028 российских школ. Где дети очень хорошо знают, что это такое. И в жару, и в стужу.
Причём, эта тема не является каким-то откровением для нашего правительства. В феврале 2019 года в послании Федеральному собранию Владимир Путин рассказал: «Так, доля школ с современными условиями обучения выросла с 12 процентов в 2000 году (было всего 12 процентов) до 85 процентов в 2018-м. Но порядка 200 тысяч ребят всё ещё ходят в школы, где нет нормального отопления, водопровода и канализации. Да, это меньше полутора процентов школьников, но если родители видят, что их ребёнок учится в таких условиях, то все слова о справедливости, равных возможностях этих людей – что? – только раздражают. Обращаю внимание глав регионов, где есть ещё такие школы. За два года проблему нужно полностью решить, мы можем это сделать. Знаю, Правительство думает об этом, принимает определённые решения. Я вас прошу поддержать те регионы, где нет пока собственных возможностей».
Два года прошли, а «пыточные» сортиры школьников остались.
И при этом поручение президента решается привычным для Татьяны Голиковой методом. Методом сокращения. Так сокращали роддома, фельдшерские пункты, детские сады… Журналист издания «Важные истории» Полина Ужвак в статье «Крыша продолжала течь, дети мерзнуть, а плесень расти» собрала такие данные: «Согласно статистике Минпросвещения, каждый год количество учебных зданий в российских селах сокращается почти на тысячу…
За последние годы по стране количество учебных зданий, которые не оснащены канализацией, водопроводом или центральным отоплением, сократилось. Но произошло это в основном не за счет обновления или капитального ремонта, а за счет закрытия изношенных зданий. Например, в 2018 году число строений, в которых не было канализации, уменьшилось на 1426. При этом число зданий, в которых канализация есть, увеличилось лишь на 467. Это значит, что как минимум 959 зданий без канализации закрылись и больше не используются под школы».
«В КАЖДОМ ДЕВЯТОМ ШКОЛЬНОМ ЗДАНИИ НЕ БЫЛО КАНАЛИЗАЦИИ, В КАЖДОМ ОДИННАДЦАТОМ — ЦЕНТРАЛЬНОГО ОТОПЛЕНИЯ»
«По данным Минпросвещения, на конец 2019 года больше шести тысяч школьных зданий не имели даже базовых удобств. В каждом девятом школьном здании не было канализации, в каждом одиннадцатом — центрального отопления, 11 % сооружений нуждались в капремонте. (Статистика собирается не по школам, а по учебным зданиям, потому что в разных корпусах одной школы могут быть разные условия. — Прим. ред.).
В десяти российских регионах больше 20 % зданий вовсе не оборудованы канализацией. В Тыве, Дагестане, Якутии, Забайкальском крае и Калмыкии таких зданий больше половины. В лучшем случае используют септики (индивидуальные очистные установки. — Прим. ред.), в худшем — выгребные ямы на улице. Самый проблемный регион — Тыва: только в 37 % учебных зданий республики есть канализация.
Больше шести тысяч школьных зданий России работают без центрального отопления.Четверть этих зданий находится в Дагестане, Иркутской области и Башкирии. В процентном выражении хуже всего дела обстоят в Калмыкии: всего школ в республике немного, но центральным отоплением оснащена только половина учебных зданий.
Больше семи тысяч школьных сооружений в России нуждаются в капремонте. В Севастополе, Северной Осетии и Магаданской области без капитального ремонта работают больше половины учебных зданий», - пишет журналист Полина Ужвак.
«Многие проблемы в материальном оснащении школ просто нельзя измерить в цифрах. Плесень и грибок на стенах, прогнившие полы, протекающие крыши и разваливающиеся парты не отражаются в статистических формах.
Елена Горшкова — мать учеников четвертого и восьмого классов 22-й школы города Новочеркасска Ростовской области. Начальная школа, где учится её младший сын, находится в здании бывшего детского сада. Два года назад класс был в ужасном состоянии: линолеум на полу разошёлся, под ним были видны прогнившие листы ДСП. В соседнем крыле вся стена была изъедена грибком, протекала крыша, в некоторых кабинетах было холодно, учителям приходилось использовать электрические обогреватели, что создавало риск пожара. В здании средней школы, где учится дочь Елены, в одном из кабинетов во время урока с потолка упала пенопластовая плита и большой кусок штукатурки. Никто не пострадал, одного ученика задело по касательной. После этого случая Елена вместе с другими родителями начала активно добиваться решения проблем. «Мы раньше молчали, потому что нам говорили: „Через год, через два будет капремонт. Давайте потерпим“. Но эти обещания я слышу на протяжении семи лет», — говорит Горшкова.
Весной 2019 года родители добились встречи с начальницей городского Управления образования по поводу капитального ремонта. «Она прочитала целую лекцию минут на сорок. Начала с успехов образования в городе, рассказала, как сложно всё в бюджете устроено. Примеры приводила, что лампочку или кран сломавшийся заменить можно только через конкурс [госзакупки], — вспоминает Елена. — Я понимаю, что от директора не так много зависит и в городе, может быть, денег нет, но мы предлагали отправить жалобы в область или на федеральный уровень. Начальница Управления сказала, что нет смысла писать, потому что бумага всё равно спустится к ней и «кроме как проблем городу, ничего от этого не будет».
После встречи с чиновницей родители всё же отправили жалобы в Роспотребнадзор и в Управление президента. «После жалобы какие-то работы действительно были проведены. Например, прогнивший пол закрыли куском нового линолеума, грибок [со стен] силами родителей соскребли, но капитальный ремонт здания не начался, крыша продолжала течь, дети мерзнуть, а плесень расти», — рассказывает Елена.
Летом 2020 года родители учеников 22-й школы сняли ролик об условиях, в которых учатся их дети, на историю обратил внимание межрегиональный профсоюз «Альянс учителей». В ответ на сайте администрации Новочеркасска вышла новость со словами: «Фактура, представленная в видео, изложена некорректно. Имевшие место проблемы происходили в разное время и руководство школы своевременно реагировало и предпринимало меры для их решения». Через несколько дней родители снова пришли в школу и сняли еще одно видео. «Мы побывали везде, в закрытых кабинетах, куда раньше нельзя было попасть. Прошли по всей школе и увидели все эти ужасы — я их просто раньше не замечала. Трещины по зданию от фундамента до крыши. И плесень там же, ее еще никто не начинал убирать», — вспоминает Елена Горшкова.
В итоге родители всё же смогли добиться совместной встречи с директором школы и администрацией города. «Мы пришли с одним депутатом, а начальница Управления образования позвала двух других депутатов себе в помощь, — рассказывает Горшкова. — Это всё было перед выборами, и они устроили между собой разборки. Не получилось у нас до чего-то договориться. В Управлении родителям пообещали, что проведут капитальный ремонт школы в 2023 году, хотя еще в прошлом году говорили про 2022-й», рассказывает журналист Istories.media
«Больше всего проблем у малокомплектных сельских школ, в которых учатся до 30–40 учеников. Такие школы располагаются в небольших населённых пунктах. Многие из них были построены ещё в первой половине XX века и с тех пор почти не ремонтировались — государству невыгодно тратить деньги на школу, в которой мало учеников.
Татьяна Феоктистова — учитель в филиале школы в деревне Егорово Нижегородской области, раньше она работала заведующей этого филиала. В егоровской школе учатся 33 ребёнка, учебное заведение считается малокомплектным. По словам Елены, из-за этого школе никогда не выделяли деньги на капитальный ремонт. «У нас здание ветхое, 1957 года постройки. Нужно бы и окна поменять, и отопление. Я писала ежегодно в Управление образования, просила выделить деньги, но нашей школе не давали. С одной стороны, понятно, что если перспектив у школы нет, то нет смысла тратить деньги. Но, с другой стороны, мы же не знаем, сколько ещё проживем. А учиться в таком ужасе, естественно, не очень удобно».
Новые школы в селах не появляются, потому что государственным подрядчикам невыгодно их строить. «Хотели привлечь инвесторов к строительству школ, на государственно-частное партнёрство. Крупные эксперты и ВЭБ, и ВТБ, и Сбербанка, и издательского дома „Просвещение“ рассматривали варианты. Они понимают: чтобы это окупилось, школы должны быть на 800–1200 мест. Должны быть дорогие проекты, где будут дополнительные занятия, спрос на дополнительное образование, повышение квалификации. Мелкие сельские школы им не интересны», — объясняет изданию Istories.media директор ИРО Ирина Абанкина.
ШТРАФЫ ВЫПИСЫВАЮТ, А ДЕНЕГ НА РЕМОНТ НЕ ДАЮТ
«Каждый год перед началом занятий каждая школа проходит так называемую приёмку. Эксперты из МВД, МЧС, с санэпидемстанции проверяют, готова ли школа принимать учеников. Если есть нарушения, специалисты выдают предписания и назначают сроки, в которые их нужно выполнить. Дополнительных денег на исполнение предписаний школам не выделяют.
Бывшая заведующая филиалом школы в Егорове Татьяна Феоктистова рассказывает, что из-за нехватки государственных средств многие предписания комиссий учителя и ученики выполняли самостоятельно. «Должно быть ограждение у каждой школы — мы обращались к [местному] предпринимателю, он выделял пиломатериалы, и мы вместе с учениками устанавливали забор во время трудового лагеря. Первый теплый туалет ученики и учителя тоже строили сами в старом здании столовой. Это было в 2009 или 2010 году, когда ввели требование, чтобы [в школе] был тёплый туалет. Директор сказал: „Давайте строить“. Разбирали здание, заливали фундамент, строили», — вспоминает Татьяна.
По закону школа не может привлекать детей, родителей и учителей к работе и собирать с родителей деньги на ремонт, но часто это единственная возможность что-то сделать, объясняет директор Института развития образования Ирина Абанкина. «Часто пишут такие предписания, на которые у школы сроду денег не было и никогда не будет. У директора альтернатива: или школу не откроют, или он подпишет обязательство, в течение какого срока сможет справиться с недостатками. Тогда школу откроют, но он будет ходить обивать пороги [чиновников] или просить денег у родителей. Если проблема всё же не решится, директору придет штраф. А два предписания — уже риск попасть на отзыв лицензии [у школы] через суд. Учителя многое ремонтируют сами. Так не должно быть, но что им делать: либо работы лишиться, либо мобилизовать свои силы».
Школа в посёлке Ляскеля в Карелии по уровню учебного оснащения не уступает городским: в классах висят интерактивные сенсорные доски, есть компьютеры, хорошо оборудован спортзал. Зато вместо туалетов — дырки в полу, а вместо канализации — выгребная яма. Причина такого несоответствия в разных источниках финансирования. «Учебное оснащение — это средства из федерального бюджета. А содержание здания — полномочия местного учредителя, и как обстоят дела с местным бюджетом, все знают», — рассказывает директор школы Ольга Кузьменко.
Здание, в котором школа работает сейчас, построили в 1975 году, тогда выгребную яму рассматривали как временный вариант. Рассчитывали, что местный бумажный завод проведет канализацию во всём посёлке. Но в 1990-х завод обанкротился, а школьная выгребная яма используется уже 45 лет.
«Яма должна регулярно очищаться, но ее стенки пришли в негодность. Жидкая часть через трещины просачивается, твердый осадок оседает и коксуется. Откачать всё полностью не удается, поэтому запах имеет место, — рассказывает Ольга Кузьменко. — Я работаю директором школы 28 лет, удалось многое сделать, но эту проблему не получается решить. Мы обращали внимание всех и вся на проблему: и депутатов законодательного собрания, и главы района, и министерства образования. Родители поднимали проблему в СМИ. Стучались во все двери, но, к сожалению, достучаться не удалось».
Ирина Абанкина из Высшей школы экономики так объясняет, почему новые компьютеры для школы получить проще, чем обеспечить ее канализацией: «У нас есть федеральная программа по цифровизации, и темпы очень хорошие. Программы работают на результат, директора сами распоряжаются средствами и реализуют всё шаг за шагом. Была бы программа по теплым туалетам, думаю, тоже быстрее бы всё двигалось».
Закон об образовании вообще гарантирует школам административную и финансовую автономию. Но на практике директора не могут самостоятельно распределять деньги на ремонт. «В регулярные расходы это не входит, а когда идет так называемая иная целевая субсидия, у неё жёстко определены цели, — говорит Ирина Абанкина. — У региона были деньги на учебное оборудование — пожалуйста. Это они могут сделать в рамках программы цифровизации, а канализация к этому не относится. За неё отвечает муниципалитет, образование не имеет к этому никакого отношения. А по линии ЖКХ никаких денег не было, по линии муниципалитета тоже денег не было. Поэтому у директора нет возможности [установить канализацию, отопление или провести ремонт]. При такой системе директора становятся заложниками недофинансирования школ и бесправия в распоряжении ресурсами».
Весной 2020 года ученики школы в Ляскеле сняли видео для школьного телевидения о том, в каких условиях они учатся. Показали современный спортзал, учебный класс с сенсорной доской, а потом туалеты — дырки в полу, запах из которых, по словам учеников, ощущается даже в коридоре.
«Когда уже дети обратили внимание на проблему, это возымело больший эффект. Начали обсуждать решение не только на уровне республики, но и на федеральном уровне, — рассказывает директор школы. — Хотелось бы, чтобы наша проблема решалась вместе с проблемой канализации всего посёлка. Мы живем в жемчужине Северного Приладожья, но просто утопаем в нечистотах», - написала журналист Istories.media Полина Ужвак при поддержке редакторов Алеси Мароховской и Александры Зеркалевой.
