Принципы работы судебной системы РФ в прошлом году заметно изменились. Статистика Судебного департамента за 2017 год продемонстрировала любопытную тенденцию, которая в должной мере пока не осмыслена специалистами. Речь идет о скрытой гуманизации правосудия. Как это проявляется и чем обусловлена такая «скрытость» на страницах РАПСИ Валерий Ермолин объясняет в следующих пунктах:
Сокращение числа осужденных
Согласно статистике Судебного департамента, по основной статье в 2017 году осуждено 697174 человек, в 2016 году их число составляло 740380 человек. Таким образом, только за год этот базовый показатель сократился на 6%.
Почему именно число осужденных имеет в российских условиях самое важное значение, автор объяснил ниже.
Дифференциация наказаний
Чтобы понимать, чьи интересы отстаивают в своей работе судьи, автор объясняет,по каким составам преступлений заметнее всего изменилось количество осужденных.
Больше всего их число сократилось по статьям, составляющим главу 21 Уголовного кодекса (УК) РФ: преступления против собственности. Годом ранее по ним было осуждено 290697 человек, в 2017 – 263733. Сокращение числа приговоров по этим ненасильственным статьям на 9,3% (за один год!).
Еще более радикально упало число наказаний по статье 115 и 116 УК РФ «Умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои». В 2017 – 17677 человек. Хотя год назад было – 33193. Сокращение почти в два раза.
Заметно снижаются показатели судимости несовершеннолетних. В этом десятилетии их число сократилось почти вдвое – на 45%: в 2011 году было осуждено около 38 тысяч несовершеннолетних, в 2017 – 21 тысяча.
В то же время, отмечает Валерий Ермолин, несмотря на заметное сокращение общего числа осужденных, по отдельным статьям их количество увеличилось. Например, за «насильственные действия сексуального характера» в 2017 году осуждено 2103 человек против 2090 приговоров в 2016 году.
Еще заметнее проявилась тенденция более решительного привлечения к ответственности виновных в «неуплате и злостном уклонении от уплаты средств на содержание детей и родителей». Более 40 тысяч осужденных в 2017 году, хотя годом ранее их было 34 тысячи. Рост на 15%.
При этом автор отмечает, что в России выше число осужденных и больше средний присуждаемый срок. Здесь автор приводит сравнительный анализ специализации обвинений в России и на Западе.
В Европе наиболее распространено осуждение за незаконный оборот наркотиков, кражи. На третьем месте находятся убийства, доля которых составляет около 15%. Совсем иная картина в России, где убийства стабильно удерживают первое место с долей под 30%.
Освобождение тюрем
2017 год достоин войти в историю гуманизации правосудия благодаря тому, что в его течении численность осужденных в российских исправительных колониях впервые в этом веке составила менее полумиллиона человек.
За прошедшие десять лет количество осужденных в колониях сократилось на 32%, до 497 тысяч человек.
Всего в 2017 году под стражу было заключено 118 тысяч человек. Для сравнения, в 2010 году их число составляло 149 тысяч.
Тем не менее, глава Верховного суда (ВС) РФ Вячеслав Лебедев считает большой проблемой то, что по-прежнему большое число решений необоснованно. По его мнению, должны широко использоваться альтернативные меры: домашний арест и залог. Есть все основания считать это заявление ближайшей целью развития судебной системы и потенциальным направлением для нового внутреннего рекорда в 2018 году.
Особый порядок
СМИ уделяют настолько чрезмерное внимание «обвинительному уклону» правосудия, что даже путаются в статистике, продолжает автор публикации. Например, недавно была распространена информация, будто доля оправданий в 2017 году опустилась до 0,2%.
Не будем разбираться, почему коллеги округляют 0,29 до 0,2, а не 0,3, как требует математика и здравый смысл. Передергивание фактов гораздо масштабнее, что заставляет заподозрить в манипуляции читательскими эмоциями. А ведь достаточно беглого взгляда на судебную статистику, чтобы заметить: число обвинительных приговоров составляет не 99,8%, а 77,6%.
Дело в том, что при анализе статистики подавляющее большинство людей не учитывает такой основополагающий момент, как применение особого порядка судопроизводства. Это когда обвиняемый заявляет ходатайство, полностью признавая себя виновным. После того, как суд удостоверится, что такое решение принято добровольно и после консультации с защитником, доказательства не исследуются. В этом случае, законодатель гарантирует обвиняемому, что наказание будет назначено не более двух третей от максимальной санкции срока.
Соответственно, особый порядок судопроизводства попросту не предусматривает возможности оправдательного вердикта – даже при всем желании судья лишен такого права законом.
Для объективной оценки деятельности российской судебной системы крайне важно понимать, что две трети дел (более 638 тысяч) в прошлом году были рассмотрены в особом порядке. При этом, даже из их числа (несмотря на фактическое признание обвиняемым своей вины) было прекращено 107 тысяч дел – т. е. судьи воспользовались единственной предусмотренной процедурой возможностью «оправдать» обвиняемого (не вынести обвинение). 17% фактических оправданий при, повторим, признании обвиняемым своей вины. Сомнительный показатель за «обвинительного уклона».
Из 318 тысяч дел, рассмотренных в общем порядке (т. е., когда действительно есть сомнения в вине подсудимого), осуждено – 212 тысяч. Ровно две трети.
В итоге автор делает предположение о причине происходящего, для чего важно понимать критерии оценки работы следственных органов и прокуратуры. Задача первых – принятие только обоснованных процессуальных решений по уголовным делам. Вторые – должны следить за соблюдением законности при направлении уголовных дел в суд.
Не секрет, что в этих условиях оправдательный приговор становится, по сути, «обвинительным» для следователя и прокурора. Ведь их решения по этому делу в таком случае считаются незаконными. Обычно из этого факта делается неправильный вывод, будто следователь, прокурор и судья вступают едва ли не в заговор, чтобы сфабриковать обвинительный приговор.
Следователь никак не заинтересован в том, чтобы направить в суд как можно больше уголовных дел. У него нет ни малейших стимулов рисковать при появлении сомнений в достаточности собранных доказательств для обвинительного приговора. Аналогичные тезисы можно применить и к прокурору. В ходе внимательного изучения дела перед утверждением обвинительного заключения прокурор имеет все возможности и основания отправить его, при наличии признаков вероятностного характера, на дополнительное расследование вместо суда.
Необязательно быть профессиональным юристом, чтобы убедиться в отсутствии количественных критериев во внутриведомственной оценке работы следователей и прокуроров, для этого достаточно внимательно изучить сайты этих служб, продолжает Валерий Ермолин. Для Следственного комитета и прокуратуры гораздо важнее избежать брака в работе, нежели увеличить число приговоров суда.
Тем не менее, остается вопрос о заинтересованности судьи. Почему бы ему не пойти навстречу следователю и прокурору даже в случае, если в деле обнаружатся сомнительные доказательства вины? Дело в том, что в судебной системе кардинально иные критерии оценки качества работы. Если сильно упростить, можно сказать, что браком в работе судьи считаются только решения, отмененные в вышестоящей инстанции. То есть показатели работы судьи с количеством оправдательных (как и обвинительных) приговоров никак не связаны, имеет значение только их полная обоснованность. Именно поэтому судья лично заинтересован пристально оценивать все слабые места в доказательствах и крайне критически подходить к работе следствия и прокуратуры. Надежнее оправдать самому, чем нести ответственность за отмену приговора в апелляции.
Таким образом, заключает автор, при действующей системе число оправдательных приговоров не может быть высоко. Но это совершенно никоим образом не свидетельствует в пользу существования «обвинительного уклона» правосудия. Просто дела, в которых есть вероятность вынесения оправдательного вердикта, обычно не доходят до суда. Учитывая то, что статистика рассмотренных судом дел в этом веке из года в год планомерно падает, есть все основания говорить о растущих на глазах показателях фактического оправдания. Это и есть вынужденно скрытая, но реальная гуманизация российского правосудия.
