|
«Герой дня»
ШУСТЕР:
На канале НТВ программа «Герой дня», веду ее я – Савик Шустер. Сегодня экс-президент Ингушетии Руслан Аушев ушел из Совета Федерации. Сделал это громко и броско. Политический мир вовсю обсуждает причины этого поступка, притом обсуждаются самые разные причины.
ШУСТЕР:
Руслан Султанович, но со стороны складывается ощущение, что это импульсивное решение. Так или нет?
АУШЕВ:
Нет, я с января месяца, после того, как ушел с президентства и попал в Совет Федерации, ставил планомерно вопросы. Вопросы ставил по возвращению и решению проблем Пригородного района Северной Осетии, куда уже девятый год люди, часть людей не могут вернуться. Затем я ставил вопрос по проблеме беженцев в Чеченской Республике, которые находятся в тяжелейших условиях. И это не решается. Совет Федерации принимал решение о том, чтобы создать временную комиссию по этим проблемам. Палата принимает решение, на следующем Совете Федерации это решение куда-то исчезает. Затем, в прошлый Совет Федерации я попросил коллег, членов Совета Федерации с учетом предвыборной, привинтивной меры – не допустить накаливания обстановки в Ингушетии. Потому что вообще в любом регионе Российской Федерации выборы – это накаливание обстановки. Но в таких республиках, в таких регионах, а тем более на Северном Кавказе это может привести к непредсказуемым последствиям. Я к ним обратился. Они проигнорировали. Я это прогнозировал. И сделал для себя вывод. Я не вижу, как член Совета Федерации, возможности через такой состав решать эти проблемы.
ШУСТЕР:
Но у многих создалось впечатление, что вот именно это последнее решение Совета Федерации - не обращать внимания на предвыборную кампанию в Ингушетии стало последней каплей. Что именно тогда вы поняли, что ничего сделано не будет, потому что это уже в каком-то смысле не воля Совета Федерации. Объясните, вы обвиняете Виктора Казанцева в том, что он вмешивается в предвыборную кампанию, а доказательства есть?
АУШЕВ:
Во-первых, Савик, я хотел бы сказать, что вопросы там с Пригородным районом, с Чеченской Республикой, они, конечно, немножко сложноваты, но я…
ШУСТЕР:
Но почему их не решает Совет Федерации, раз уж так?..
АУШЕВ:
Потому что такой состав. Это не потому, что люди плохие. Люди хорошие. Там и министры бывшие, и военные. Плох сам принцип формирования. Почему история человеческая всегда старается в такие органы власти избирать прямым голосованием? Мы пошли с другой стороны, как всегда, своим путем – российским. Хотя, говорят, есть где-то примеры в других странах. И когда я поставил самый простой вопрос: «Давайте обратимся к федеральным органам власти от Совета Федерации, к Правительству, к Президенту, чтобы они обеспечили в Ингушетии возможность кандидатам в спокойной обстановке, на основе Конституции, законов, провести выборы – первое. И второе – создать группу, которая приехала бы в Ингушетию и определила, какая обстановка. Вот здесь есть нарушение. Вот здесь хорошо. Вот здесь плохо. Вот это надо исправить». Два простых вопроса. И это не смогли члены Совета Федерации принять! По поводу роли Казанцева. Я хотел, чтобы члены Совета Федерации сами увидели, какие идут грубейшие нарушения в предвыборной кампании Южного Федерального округа. Никакие органы власти не могут вмешаться в эту кампанию. Посмотрите, что происходит? Идет инструктаж. Приезжает или Казанцев, или его заместители – приезжают инструктируют все - силовые структуры республики, окружные республики. И начинают давать установку, как расчищать дорогу удобному кандидату. Следующий вопрос. Если заместитель Казанцева Коробейников, привозит на своей машине откуда-то найденные журналы под названием «компромат.ру», мы даже не знаем, где его печатали со всем этим бредом, который распространяется в Ингушетии, как против …
ШУСТЕР:
В общем, вы считаете, что абсолютно расчищается площадка для одного кандидата?
АУШЕВ:
Конечно.
ШУСТЕР:
Для кандидата полпреда , да?
АУШЕВ:
Заместителя полпреда, да.
ШУСТЕР:
Но зачем это делается?
АУШЕВ:
Но он видит так. Он хочет , чтобы был его заместитель.
ШУСТЕР:
А какие могут быть последствия?
АУШЕВ:
Я не знаю, какие будут последствия. Последствия всякие могут быть. Но нельзя же ломать народ и всех остальных кандидатов через колено. А что получилось, когда за сутки Хамзата Гуцериева сняли? Кто победил? Победил Зязиков? Нет. Даже в этих условиях он стал вторым, потому что люди уже пошли не столько, может быть, за Амирханова, сколько они пошли против таких приемов, которыми действовали.
ШУСТЕР:
Руслан Султанович, а вы можете предположить такую вещь, что Казанцев считает вас человеком ненадежным, что он вас считает человеком, который на стороне чеченцев? И он считает, что все люди, которых вы поддерживаете, центру не подходят. Такое может быть?
АУШЕВ:
По поводу надежности, будем так говорить, я надежнее Казанцева в миллион раз. Потому что я в 82 году уже был Героем Советского Союза. И я воевал не со своим народом. Это первое. Второе - яркий пример, Казанцев, что делает в нормальной, стабильной республике? Он раскачивает ситуацию. Нормальную лояльную республику, нормальных лояльных людей он своими неправильными действиями противопоставляет федеральному центру. И сегодня это мы может уже породить агрессию в людях. Как можно это принимать, когда через колено ломаются нормальные люди? Допустим, возьмем того же министра внутренних дел Гуцириева Хамзата …… Он, что, сепаратист? Нет. Он, что, какой-то экстремист? Нет. Нормальный генерал-лейтенант. Первое место МВД занимало при нем среди субъектов Российской Федерации по раскрываемости и по другим вопросам. Доктор наук, профессор. Что еще надо было? Человек, который сказал, что он хочет быть помощником федерального центра в решении кавказских проблем. Вот уперся Казанцев, что, нет, надо его снимать.
ШУСТЕР:
Вы подвергли сегодня критике Совет Федерации, вы сказали, что он должен быть выбираемым. Но когда в Совете Федерации работали губернаторы, то есть выбранные люди, проблема Чечни и Ингушетии ведь тоже не решалась?
АУШЕВ:
По крайней мере обсуждалась. Периодически приезжала группа, руководитель группы был губернатор Нижнего Новгорода – Иван Петрович Скляров. Он периодически приезжал. Ставил вопросы. Вот приезжал он, допустим в Пригородный район Северной Осетии , встречался с людьми, у людей уже надежда появлялась. А здесь даже обсуждать не хотят. Они не знают, что там за ситуация! Обсуждать даже не хотят, не говоря уже о том, чтобы туда приехать.
ШУСТЕР:
Вы были долго Президентом Ингушетии, почему вы не решили проблему Пригородного района с Президентом Северной Осетии? Почему вам нужен кто-то из центра, чтобы это решить?
АУШЕВ:
Потому что у нас есть два субъекта, у которых на одну и ту же проблему разные взгляды. Для этого существует федеральный центр – быть арбитром. Мы дошли с Александром Сергеевичем до той части, где мы могли пойти на компромисс. И осталась та часть, которую необходимо было согласовать с федеральным центром. Если мы можем решать эти проблемы, тогда зачем нужен федеральный центр? Федеральный центр сегодня – главенствующий закон и главенствующее положение.
ШУСТЕР:
Человек, который столько лет провел в политике, который сыграл такую роль, который еще является молодым, у которого может быть перспектива, из нее внезапно уходит…
АУШЕВ:
В такой политике я не хочу участвовать.
ШУСТЕР:
А, вот это другой вопрос!
АУШЕВ:
Я не хочу участвовать в такой политике, которая не ведет ни к чему.
ШУСТЕР:
Руслан Султанович, Президент сказал, в прошлом Послании - я почти цитирую – «Мы говорили, сколько их?» Боевиков имелось в виду. «Сейчас мы говорим – где они?». То есть война завершена? Это так?
АУШЕВ:
Я в своем заявлении сегодня сказал, что там ни войны, ни мира. Она, вроде, как-то внешне смотришь, завершена. Начинаешь слушать средства массовой информации, то там подрыв, то там подрыв. Поэтому для меня главный показатель стабильности ситуации в Чеченской республике – это беженцы, живущие на территории Республики Ингушетия. Как их было 150 тысяч, так их и осталётся в течение двух лет. У нас было время, когда их было 200 тысяч. За все это время убыло максимум 15-20 тысяч. Почему они не уезжают в стабильную республику, если там стабильность? Вот это главный для меня вопрос. Я не знаю, может быть, всей у меня информации сейчас нет, я не Президент Республики. Но, когда я был Президентом Республики, я получал информацию. Иногда официальная информация не совсем совпадает с той информацией, которой я владел. Я в первую очередь, еще раз хотел бы сказать, что Ингушетия в первую очередь хочет, чтобы в Чеченскую Республику пришла какая-то стабильность. Для нас стабильность Чечни – это стабильность Ингушетии. Мы и так в течение девяти, с 94-го года, почти 8 лет, балансируем. Нас в чем только ни обвиняли. Мы хотим, чтобы в Чеченской республике была стабильность, и пришел мир, люди вернулись.
ШУСТЕР:
Это политика. Как вы относитесь к перспективе объединения Чечни с Ингушетией?
АУШЕВ:
Я отношусь отрицательно. Почему, потому что мы жили уже отдельно, потом были вместе. Была Чечено-Ингушетия: Ингушская автономная область, Чеченская автономная область, потом была Чечено-Ингушетия. Чеченцы – наши вайнахи, братский народ. Но, я об этом много раз говорил и еще раз хочу сказать, что мы считаем, что по-вайнахски каждый брат должен жить в своем доме.
|
