|
Мы продолжаем расследование обстоятельств знаменитого дела "Трех китов". В первой части мы рассказали об источниках капитала мебельного магната Сергея Зуева. И о его далеко не безоблачных отношениях с конкурентами и руководством Государственного таможенного комитета. В четверг мы расскажем о грандиозном сражении, которое развернулось из-за "мебельного дела" между различными правоохранительными ведомствами. И о реальных мотивах, которые двигали его участниками.
Защита Зуева
Таможенники недооценили Зуева. Откровенная бесцеремонность, с которой вел себя этот человек, воспринималась ими как следствие внезапно нахлынувшего богатства. Возможно, это тоже имело место, но главная причина крылась в другом: Зуев чувствовал за собой мощную поддержку.
Службу безопасности у него возглавлял Николай Коптев, в прошлом высокопоставленный сотрудник 3-го отдела московского УБОПа, занимавшегося освобождением заложников. Официально его должность звучала как советник по связям с общественностью. По работе в столичном УБОПе Коптев был знаком с тогдашним главой МВД Владимиром Рушайло и другими руководящими сотрудниками правоохранительных органов. Впрочем, задача Коптева - решать вопросы "на земле". А тропинкой в высокие кабинеты заведовал милицейский генерал Александр Орлов, помощник Рушайло (в предыдущей части мы упоминали о нем).
Следующая линия обороны - ФСБ. До 2004 года владельцем ЧОПа, охранявшего хозяйство Зуева, был, по данным открытых источников, отец руководителя департамента экономической безопасности - заместитель директора ФСБ России Юрия Заостровцева. Впрочем, другие источники утверждают, что Заостровцев-старший в "Трех китах" никак не фигурировал. Но даже если и так, то связь мебельщиков с генералом Заостровцевым все равно прослеживается. Хорошие выходы на него были, например, у Николая Коптева, а также у партнера Зуева по контрабандному бизнесу Андрея Саенко.
"Гоп-стоп" в защиту государства
А вот в высших эшелонах ГТК у Зуева, похоже, никого не было. Возможно, поэтому визит таможенных следователей и СОБРа в торговый центр "Три кита" в августе 2000 года стал для него полной неожиданностью. Торговлю закрыли, мебель арестовали как ввезенную с нарушениями (по утверждению таможни, вес был существенно занижен), а на следующий день увезли на склады.
Получателем мебели по документам значилась компания "Лига Марс" (позже выяснилось, что она существует лишь на бумаге и учреждена по подложному паспорту). Зуев некоторое время стоял на том, что не имеет к этому отношения: конечные получатели товара ("Лига Марс" была промежуточным звеном) - его арендаторы, а он всего лишь распорядитель торговых площадей.
- Это все равно, что привлекать директора ГУМа за то, что у его фирмы-арендатора из какой-то секции нашли нерастаможенный "Паркер", - популярно объяснил мне адвокат Зуева Кирилл Полищук.
Тем не менее таможня завела административное дело по нарушениям правил декларирования грузов. Мебель оставалась под арестом и, чтобы вернуть товар, Зуев вступил в переговоры с таможней. После горячего спора согласился выплатить, сколько ему насчитали: $5 млн недоимок плюс $3 млн штрафов. Итого $8 млн. В переговорах помимо замначальника управления таможенных расследований и дознания Марата Файзулина и нескольких его коллег среднего звена принимало участие и высшее руководство ГТК - председатель Михаил Ванин и его первый заместитель Борис Гутин. Странно: разве это их уровень - разборки с коммерсантом?
Возможно, Зуеву таким образом давали понять: ситуация серьезная. Мол, сажать мы тебя не будем, возбудим только административное производство, но на деньги ты попал по-крупному, и отвертеться не удастся. Такая схема называется "накат-откат". Впрочем, дальнейшее развитие событий покажет: скорее всего от Зуева ждали не денег. У него решили отобрать весь бизнес. Говорят, что кто-то из участников тех переговоров даже пригрозил Зуеву: "Отнимем бизнес!" Коллеги, правда, его тут же одернули, но слово, как говорится, не воробей...
Сумма в $8 млн кажется фантастической. Особенно если сравнить с тем, что в итоге осталось в обвинительном заключении следователя Владимира Лоскутова - $600 тыс. Не покидает ощущение, что мы стали свидетелями государственного "гоп-стопа". Если казне был нанесен реальный ущерб на несколько миллионов долларов, то почему это не отражено в уголовном деле? Но если исходить из того, что Лоскутов абсолютно точен и не предвзят, как его представляли общественности, то значит - это таможня увлеклась с расчетами. И пусть для приговора сумма не важна - 600 тыс. или 8 млн, поскольку в любом случае это хищение в особо крупном размере, но с учетом необычности этого дела обществу, наверное, важно понять: условно говоря, одного барана украл Зуев или целую отару.
Зуев принял условия таможни. Перечислил в ГТК $2,5 млн, однако обратно получил только 100 из 150 вывезенных фур. Остальные куда-то пропали... Тогда Зуев отказался продолжать выплаты, а начал бомбить жалобами Генпрокуратуру. Сначала его письма оставались без ответа. Однако вскоре дело сдвинулось - таможенники и помогавший им подмосковный УБЭП узнали это почти одновременно с самим Зуевым: его телефон прослушивался. Сейчас эти прослушки гуляют в интернете, а оперативники уверяют: никакой подделки. 15 августа 2000 года
- Прокурор принял нашу сторону, - сообщил радостный голос. - Да посадим мы этих... Ну, не посадим, из органов вылетят точно.
Тут таможенники поняли: отступать некуда. По делу о контрабанде руководство ГТК и МВД организовали совместную группу. Возглавил ее следователь Следственного комитета при МВД России Павел Зайцев. Так дело из административного превратилось в уголовное.
Зайцев идет по следу
Следователь Зайцев четко расписал роли всех участников контрабандной цепочки. Одна группа закупала мебель в Европе и поставляла ее в Россию. Получателем груза значились торговые центры "Гранд" и "Три кита". Но перед тем как попасть в Россию, товар поступал в Германию - на фирму папаши Пфайфле. Тот переделывал накладные, и получателем груза уже значился не Зуев, а фирма "Лига Марс". Это делалось, напомню, чтобы вывести "мебельного короля" из-под удара: он как бы становился не участником контрабандной цепочки, а всего лишь владельцем зданий, где получатели груза арендовали прилавки. Затем мебель по морю поступала в Санкт-Петербург и оформлялась на Балтийской таможне. За это отвечали экспедитор Павел Поляков и "тамбовские".
Следующий этап - доставка груза в ведение Одинцовской таможни, это "зона ответственности" таможенного брокера Андрея Саенко. По некоторым данным, он контролировал значительную часть потока импорта из Санкт-Петербурга в Москву и помогал Зуеву растаможивать мебель по дешевке. Кроме того, по версии следствия, Саенко "содействовал ускоренному завершению процедур на Одинцовской таможне, куда направлялась часть мебели "Трех китов" для закрытия процедуры внутритаможенного транзита".
Возможно, уже на той стадии следствия возникло подозрение, что его деятельность не ограничивается только мебельным бизнесом. Во всяком случае, когда в конце 2007 года "всплыло" дело о 150 вагонах китайской контрабанды, пришедших с Дальнего Востока на подмосковные спецсклады ФСБ, Саенко и в нем оказался фигурантом. В "группу Саенко" наверняка входили и одинцовские таможенники, которые закрывали глаза на то, что их балтийские коллеги 9-тонные контейнеры пропускали как 3-тонные.
В августе 2000-го, когда "мебельное дело" еще не стало уголовным, Ванин полностью расформировал Одинцовскую таможню. Этот шаг в его ведомстве почему-то называют жестким и принципиальным. Но не логичнее ли предположить, что глава ГТК просто вывел своих сотрудников из-под уголовной ответственности? Многое становится ясным, если учесть, что на скамье подсудимых не оказалось таможенников ни с Балтики, ни из Одинцова.
Последний этап - растаможенная мебель через цепочку подставных фирм попадала в "Гранд" и "Три кита". Точнее, через эту цепочку проходили только документы, а сами спальни и гарнитуры сразу же доставлялись в торговые центры. После продажи часть денег оставалась в России, другая уходила на отмывку за рубеж, в том числе и в Бэнк оф Нью-Йорк. Это было необходимо, поскольку выручку за всю продаваемую мебель показывать в декларациях было нельзя: часть ее ввозилась незаконно.
Спасти брокера Саенко
В ходе обысков у Саенко и его близких Зайцеву удалось найти любопытные материалы, выводящие контрабандную цепочку на высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов и чиновников. Скорее всего именно из-за Саенко в мебельный спор вмешается такая могущественная структура, как ФСБ. Впрочем, по другим данным, у людей с Лубянки возникло подозрение, что попутно с расследованием дела о контрабанде собирается компромат на ФСБ и "Рособоронэкспорт" - хотели, что называется, держать руку на пульсе. Есть и третья версия. Интерес ФСБ к таможенно-милицейскому делу - эпизод негласной, но яростной войны между силовыми ведомствами за близость и доверие лидера страны. Тогда еще нового, только формирующего свой "ближний круг".
Вот что рассказал следствию один из свидетелей - Владимир Бурков, тогда он был председателем совета директоров ГУП "Госресурс" ГУИНа Минюста и ведал поставками продовольствия в тюрьмы и колонии. Бурков был близок к уже упоминавшемуся помощнику главы МВД Александру Орлову.
По его словам, 12 августа 2000 года, когда дело было еще в разработке, к нему обратился знакомый сотрудник ФСБ - помощник Юрия Заостровцева подполковник Евгений Жуков. И попросил помочь "хорошему человеку" Андрею Саенко. К Буркову они приехали вдвоем. Для серьезного разговора вышли на улицу - люди опытные.
- Нет ли у вас контактов в руководстве подмосковного УБЭПа? - поинтересовался Саенко.
Нетрудно догадаться, что интересовало Саенко. Областной УБЭП занимался оперативным сопровождением дела - слежка, прослушка... То, что Саенко искал пути именно к УБЭПу, говорит, похоже, вот о чем: он хотел знать, какие его контакты и переговоры зафиксированы слежкой, и не дать им попасть в дело - не "засветить" тех, с кем был связан. Судя по тому, какое большое значение он этому придавал, речь могла идти о неких очень важных людях либо о крупной операции, возможно, и не имеющей отношения к "Трем китам".
Бурков отказал - то ли действительно не мог, то ли не захотел помогать. На него следователи вышли, изучая телефонную книжку Саенко, изъятую во время обыска. 22 ноября 2000 года Буркова вызвали на допрос к следователю из бригады Зайцева, и он подробно рассказал о встрече с чекистом и брокером.
А ровно через два часа к Зайцеву нагрянул надзирающий за расследованием дела прокурор Генпрокуратуры Николай Горшков. И затребовал дело. Устно. Зайцев отказывался, но вопрос решили на уровне его и Горшкова руководства - по телефону. Материалы, еще не подшитые, не пронумерованные, отдали. Причем, как позже отмечал следователь, интересовали прокурорского работника не данные по контрабанде, а оперативные материалы, в частности, изъятые при обысках. В первую очередь у Саенко и его близких.
Кто стоял за этой операцией - Зуев или люди из ФСБ со своими собственными интересами? Передача дела под контроль первого зама генпрокурора Юрия Бирюкова безусловно была выгодна Зуеву. Но то, в какой спешке и процессуальной неподготовленности это делалось, говорило, что Ген-прокуратуру "подняли по тревоге". Логично предположить, что это могли сделать высокопоставленные люди из ФСБ. Самим чекистам "светиться" в таких вопросах не с руки, вот и обратились к "смежникам", такое практикуется. Кто конкретно "просемафорил" на Лубянку или еще куда-то, Бурков или допрашивавший его следователь, так и осталось невыясненным.
"Закрывать, прикрывать и разваливать"
Дело, отнятое у Зайцева, затребовал первый зам генпрокурора Юрий Бирюков. Это с его именем связывают развал дела. Вот что гласит распечатка телефонных переговоров от 7 декабря 2000 г. Один фигурант - другому: "Ситуация наша стала предсказуемой и понятной... Дело по большой фирме (очевидно, "Три кита" - В.П.) забрала Генпрокуратура к себе. Они там создают следственную группу, которая все это дело будет закрывать, прикрывать и разваливать... Они просили первую проплату сделать, 125 тысяч - то, что им надо привезти сегодня... Товарищи, что с ними работают, говорят, что колесо крутится в обратную сторону".
Эта реплика вдвойне примечательна . Во-первых, обозначена задача, поставленная Генпрокуратуре: закрыть дело. Во-вторых, обозначена цена вопроса - 125 тысяч, очевидно, долларов.
- Это, скорее всего, только один из траншей, - говорит Марат Файзулин. - А всего на развал дела у Зуева, по оперативным данным, ушло 2 миллиона долларов. Кстати, именно такую сумму осенью 2000 года снял во Франции с одного из подконтрольных Зуеву счетов некий уроженец Северного Кавказа.
Впрочем, ситуация могла выглядеть следующим образом: Бирюков действовал, исполняя полученные "политические указания", а его сноровистые подчиненные грели руки на своем, исполнительском уровне.
В конце декабря 2000 г. Зуев перешел в атаку. Вот фрагмент одного из телефонных переговоров, касающихся его дела: "Проверили в МВД, с их стороны никакой угрозы не существует... Должны были сделать предупреждающий звонок в комитет (ГТК - В.П.), чтобы они не предпринимали резких действий. Сейчас в ГП (Генпрокуратуре. - В.П.) ищут материалы, за что бы зацепиться, чтобы к комитету подобраться".
И вот результат: в мае 2001-го дело закрыли - за отсутствием состава преступления. А затем, для того чтобы триумф был полнее, Зуев начал сажать своих обидчиков - таможенников Волкова и Файзулина и следователя Зайцева. Их обвинили в превышении должностных полномочий. Первых двух, в конце концов, после грандиозного скандала в прессе все же оправдали, а Зайцеву таки дали 2 года условно.
Отмщение, как показало время, - фатальная ошибка Зуева. Именно с этого началось его падение. Мне всегда было интересно, как состоятельные люди решают конфликты, мстят ли обидчикам. Спрашивал. Ответы поражали единством: "Усилия на месть непродуктивны. Они только отвлекают от дела, а пользы - никакой".
Зуев рассудил по-другому - на том и погорел. Громкие процессы над Волковым, Файзулиным и Зайцевым попали в прессу. Мебельщик добился нужных ему приговоров, но доказать обществу свою правоту не сумел. Поддерживающая его Генпрокуратура - тоже. Более того, когда выяснилось, что прокуратура давит на суд, общество возмутилось. Поднявшийся в прессе шум заставил вмешаться президента. Вот тогда-то дело и попало на особый контроль.
Как знать, если бы Зуев удовлетворился тем, что его дело было благополучно закрыто, и тихо продолжал бы свой бизнес, эта история никогда бы не стала достоянием гласности. А его капиталы оказались бы в целости и сохранности. Но об этом - в заключительной части нашего расследования».
Продолжение следует.
|
