|
Пожар идет по плану" - любимое выражение Руслана Аушева. Какие бы возгорания ни случались в Ингушетии, будь то взрыв народного возмущения после убийства российскими солдатами молодой продавщицы из станицы Слепцовская или пламя гуманитарной катастрофы, вызванной многотысячным нашествием в республику чеченских беженцев, генерал неизменно делал две вещи: сперва подливал масла в огонь, а затем сам прилагал все силы к его погашению. Пожар шел плановым порядком.
Накануне новогодних праздников Аушев сложил с себя президентские полномочия. И на прошлой неделе был назначен членом Совета Федерации, где, как и прежде, будет представлять Ингушетию.
Причины своей добровольной отставки Аушев объяснил как мог.
Сказал, что ушел "во имя сохранения стабильности в республике". Не верится. Дальнейшее пребывание генерала во главе Ингушетии никаких потрясений ей не обещало. Так же, как и с его уходом, там мало что изменится.
Можно, конечно, считать, что Аушев пожертвовал собой, чтобы развести во времени президентские и парламентские выборы. И те и другие должны были состояться в марте 2003 года. По просьбе главы Ингушетии парламент сократил срок президентских полномочий с пяти до четырех лет и назначил очередные выборы на март 2002-го. Но Верховный суд республики это решение отменил. И тогда Аушев был вынужден подать в отставку, сделав досрочные выборы президента просто неизбежными.
Таковы видимые причины происшедшего. Вряд ли они подлинны. Гораздо больше оснований полагать, что к скоропостижному отречению от должности Аушева подтолкнула Москва. О том, что это может случиться, в Магасе шепотом заговорили еще ранней осенью, сразу после визита Путина на Северный Кавказ. Тогда, в сентябре, российский президент встретился с глазу на глаз со всеми главами республик этого региона. И очевидцы утверждают, что после беседы с хозяином Кремля Аушев выглядел мрачным, подавленным, на нем не было лица. По кулуарной информации, Путин жестко порекомендовал генералу уйти и даже обозначил срок - до конца 2001 года.
Чтобы помочь Руслану Султановичу сделать "правильный выбор", Путин, возможно, помянул про 20-миллиардный долг республики в сочетании с огромными суммами, выкачанными из нее через офшорную зону "Ингушетия", к созданию которой Аушев приложил руку.
О прочих провинностях генерала перед федеральным центром и говорить нечего. С точки зрения Москвы, Ингушетия превратилась в тыловую базу чеченских боевиков и в этой войне выступает "пятой колонной". Аушев нажил себе лютых врагов в среде российских силовиков. Командующего объединенной группировкой войск на Северном Кавказе Геннадия Трошева он постоянно обвинял в том, что тот "предоставляет необъективную информацию политическому руководству страны и общественности". Говорил вещи, сегодня совершенно невозможные в устах главы республики: "Он (Трошев. - В.В.) преувеличивает свои военные успехи. Почему, если, как утверждает Трошев, боевики не представляют угрозы, происходят теракты и гибнут российские военнослужащие, а боевики, судя по всему, чувствуют себя хозяевами положения? Почему, если все так хорошо, тысячи чеченских беженцев не возвращаются в республику, а продолжают жить в палаточных лагерях?".
Москва же, в свою очередь, неустанно пеняла Аушеву на его откровенную дружбу с Масхадовым, который "залечивает раны на территории Ингушетии". На что Аушев отвечал, что считает Масхадова легитимным президентом, и призывал вести с ним переговоры.
"Пожар идет по плану" - этими словами Аушев, помнится, прокомментировал и возмущение Москвы его намерением 28 февраля 1999 года провести в Ингушетии референдум. Гражданам республики предлагалось высказаться по проекту закона, обещавшего главе Ингушетии право самому назначать руководителей местных правоохранительных органов и судей. Этот "пожар", вызванный, по оценке Кремля, "вспышкой сепаратизма", все дружно гасили. В конце концов было подписано соглашение о разграничении полномочий между федеральным центром и республикой в судебной и правоохранительной системах. Впрочем, с того момента, как Ельцин сказал свое "нет", все и так поняли, что референдум не состоится. Ибо Аушев - не Дудаев, он вменяем и никогда не разорвет отношения с центром, да еще с такой дерзостью. Поняли это и в Москве. Поняли, что, грозя Кремлю "народным волеизъявлением", президент Ингушетии просто блефует, что идущий по плану "пожар" таковым не является - дым валит без огня. А дальше видимостью напряженных переговоров центр просто помогал Аушеву, не ущемляя его президентского и горского самолюбия, достойно выйти из игры. И вся Ингушетия, отнюдь не желающая повторить опыт Чечни, но искренне болеющая за своего президента, следила за этим процессом с сочувственным вниманием.
Был ли тогда Аушев заранее готов к такому погашению "планового пожара"? Если да, то зачем играл со спичками? Зачем подливал масла в еще не вспыхнувший огонь отважными заявлениями: "Мы все равно проведем референдум"? Зачем трубил пожарную тревогу, оповещая общественность, что "ситуация в республике ухудшается"?
Сегодня подобные вопросы уже мало кого занимают. Но, задавая их, легче понять, как "сгорел" Руслан Аушев.
|
