|
В августе 2002 года, можно сказать, на заре министерского пути Сергея Иванова, президент Путин особо обратил его внимание на необходимость исключить злоупотребления при расходовании бюджетных средств. Главнокомандующий поручил военному ведомству организовать «четкий контроль» и сделать прозрачным их расходование, высказал сожаление в связи с тем, что «до сих пор Минобороны само не знает, куда эти средства направляются».
Трудно сказать, повысил ли степень своей информированности министр, но вот Счетная палата РФ за последние три года узнала много интересного о приключениях бюджетных денег, министерству выделяемых.
Начну с НИИ Министерства обороны. Военная продукция здесь создавалась в рамках более трех тысяч научно-исследовательских работ, отличительной чертой которых являлось «мелкотемье». При распылении средств, которых и так было недостаточно, трудно ожидать блестящих результатов. За три года убытки от реализации созданной военной продукции возросли с 94 до 143 миллионов рублей, а просроченная кредиторская задолженность НИИ перед заказчиками, поставщиками и подрядчиками – с 922 до 1,207 миллиона.
В Минобороны не существовало независимой экономической и научно-технической экспертизы, которая позволила бы оценить необходимость того или иного задания, эффективность научных разработок. Имейся подобная экспертиза, удалось бы избежать лишних трат на создание однотипных образцов (например, двух одинаковых противогазов нового типа, при этом одна разработка стоила миллион рублей, другая – на сто тысяч дороже). Или ракетный комплекс «Барк»: на его производство ухнули 3,5 миллиарда рублей, прежде чем Минобороны окончательно остановило разработку.
У Главного военно-медицинского управления (ГВМУ) дела обстояли не лучше. Техническими средствами военные поликлиники, госпитали и лазареты и т. д. обеспечены на 80 процентов, при этом половина этих самых средств находится в неисправном состоянии. Для закупки дорогостоящего импортного оборудования были выделены внебюджетные деньги. Но ГВМУ распределило их следующим образом: львиную долю (80 процентов) получили 25-й Центральный клинический госпиталь и госпиталь им. Н.Н. Бурденко, а 20 процентов распределили между сотнями других медицинских учреждений.
Как показали дальнейшие события, госпиталь имени Н.Н. Бурденко не очень нуждался в импортной технике. Когда шведская фирма «Луки Инжиниринг АБ» поставила ему оборудование для лабораторно-диагностического блока, некие «должностные лица госпиталя» незаконно передали некой сторонней организации 27 мест груза, а также «допустили подмену импортного оборудования на аналоги отечественного производства». Чем нанесли государству ущерб в 23,3 миллиона рублей. По результатам проверки Счетной палаты Главная военная прокуратура завела несколько уголовных дел.
Что до закупок лекарственных средств и препаратов, то с ними еще интереснее: за три года Главное военно-медицинское управление (ГВМУ) переплатило за них 64,7 миллиона рублей.
А история с латвийским «Лайнбанком» уже стала притчей во языцех.
Банк по договоренности с российским посольством должен был перечислять пенсии военным пенсионерам, проживающим в Латвии, но из-за банкротства свои обязательства не выполнил. В 1999 году фармацевтическое предприятие «Гриндекс», купившее контрольный пакет «Лайнбанка», обязалось погасить его задолженность (3,7 миллиона долларов) перед Министерством обороны РФ путем поставки лекарств. Но поскольку латыши собирались поставлять свои лекарства по ценам, значительно превышавшим российские, долг погашен не был. Проблема с этим договором заключалась в том, что с мая 2002 года российская сторона могла утратить право требования возврата долга. Об этом Счетная палата РФ заблаговременно информировала министра обороны Иванова. Никаких мер по урегулированию указанной задолженности его подчиненные так и не предприняли. Главная военная прокуратура была вынуждена завести уголовное дело по факту нарушения бюджетного законодательства. Оно и поныне «в работе».
В конце 1990-х годов Минобороны для технического и тылового обеспечения войск в нарушение законодательства создало 388 строительных, сельскохозяйственных, торговых и т. п. федеральных государственных унитарных предприятий (ФГУПов) и наделило их имуществом. ФГУПы, в свою очередь, также с нарушением законодательства, создали 356 «дочек».
Проверка семи строительных ФГУПов показала, что все они нерентабельны и убыточны. К примеру, у Дальневосточного строительного управления в 2001-2002 годах убытки достигли 275 миллионов рублей, бюджету оно задолжало 216 миллионов, внебюджетным фондам – 158 миллионов. У отдельных ФГУПов образовалась суммарная колоссальная задолженность в 4508,5 миллиона рублей. Часть их имущества была арестована по суду и продана в ущерб государству.
О переданной им федеральной собственности ФГУПы не больно пеклись, а потому износ основных фондов составил от 30 до 60 процентов. Государство, практически не имеющее доходов от ФГУПов, попыталось как-то им помочь. Выделило на капитальный ремонт и модернизацию фондов 174,7 миллиона рублей, а прибыли получило... 4,18 миллиона.
Сельскохозяйственные ФГУПы в бюджет задолжали 55,6 миллиона, государственным внебюджетным фондам – 107,1 миллиона рублей.
Государство долгие годы вкладывало колоссальные средства в создание и развитие различных видов вооружения, сети военной и социальной инфраструктуры, передавало вооруженным силам огромные земельные участки. Правительство РФ планировало, что высвобождаемое в ходе реформы недвижимое и движимое военное имущество (ВВИ) могло быть перераспределено внутри Минобороны, безвозмездно передано муниципальным властям и организациям, списано или же продано с аукциона. Предполагалось, что средства от реализации ВВИ должны были пополнить бюджеты Минобороны, субъектов федерации, местные и прочее.
Реализацию недвижимого имущества доверили Российскому фонду федерального имущества, нанявшему для этого (в нарушение закона) коммерческие фирмы, и Центральному управлению материальных ресурсов и внешнеэкономических связей (ЦУМР и ВЭС).
Из-за отсутствия опыта (или старания) коммерсанты и военные из 4511 объектов, предназначенных для продажи, продали только 156 – на 363,5 миллиона рублей. А на содержание и охрану нереализованного недвижимого ВВИ государство потратило 200 миллионов рублей.
Что меня удивило, так это продажа по заниженным ценам недвижимости в Москве. Вот лишь один пример. Дом офицеров на улице Серегина, трехэтажное кирпичное здание, имеющее статус памятника истории, расположенное на участке 1500 квадратных метров в районе, где и экология благоприятная, и условия для занятия бизнесом прекрасные, – было оценено в 253,9 тысячи долларов (7170 тысяч рублей). По 64 доллара за квадратный метр!
А еще в столице у Минобороны были объекты, сданные в долгосрочную аренду. За помещения на первом этаже жилого кирпичного дома по проспекту Мира, где располагались магазин «Казахстан» и кафе, военные получали в год 2188 тысяч рублей (75 тысяч долларов). Решив избавиться от этой недвижимости, ее выставили на торги за 2696 тысяч рублей, а продали за 4577,1 тысячи, то есть по цене, сопоставимой с двухгодичной арендной платой...
Немалое число жилых домов, казарм, ангаров, принадлежащих Минобороны, находится в малонаселенных, а то и вовсе неосвоенных местах. Судьба их складывается плачевно.
К примеру, в 2002 году после расформирования и передислокации воинских частей в гарнизонах Даурия, Безречье, Мирная и Билитуй Читинской области освободились 989 зданий и сооружений. 617 объектов Мингосимущества решило продать с аукциона.
Комитет по управлению госимуществом Читинской области обращался к РФФИ и Мингосимущества РФ с просьбой передать эти объекты ему. Сибирский военный округ просил у Министерства обороны разрешение на безвозмездную передачу объектов местным властям либо на их списание как неликвидных. Но чиновников РФФИ и Минобороны душила жаба. Через год постройки стоимостью 630 миллионов рублей пришли в полную негодность. И теперь государству предстоит выложить за разборку руин и рекультивацию земель почти 100 миллионов рублей.
Не лучше обстоит дело и с движимым ВВИ.
Его распродают по дешевке. Так, самолеты Ан-72 при балансовой стоимости от 32,2 до 75 миллионов рублей шли по цене от 7,7 до 11 миллионов. А с Су-24МК и Су-24М вообще приключилась странная история.
Модернизированные Су-шки пожелала купить австрийская фирма, действовавшая по поручению министерства национальной безопасности Алжира. В мае 2002 года, не дождавшись Указа президента РФ и распоряжения правительства, решение о передаче самолетов из Минобороны во ФГУП «НАПО им. В.П. Чкалова» подписал заместитель главы правительства Илья Клебанов. На основании этого документа ФГУП «Промэкспорт» заключило контракт с австрийцами на поставку в Алжир 22 модернизированных Су-24МК. В декабре 2002 года правительство РФ издало наконец распоряжение, предписывающее подписать контракт с иностранным заказчиком, заключить договор комиссии, передать самолеты на завод для модернизации и дальнейшей поставки в Алжир и возместить остаточную стоимость самолетов Минобороны. Модернизированные истребители давно летают в небе Алжира. А миллиард рублей за свои самолеты военные так и не получили. Интересно, в каком коммерческом банке он крутился?
Или другая сделка, с которой разбираются правоохранительные органы.
В феврале 2003 года из Минобороны в адрес начальника ВВС и ПВО Военно-Морского флота поступила шифрограмма. В ней сообщалось, что в январе 2003 года литовская компания «Авиабалтика» передала пять комплектов лопастей несущего винта для вертолетов Ми-17 колумбийской стороне. Эти лопасти еще в июне 2002 года были отгружены Казанским вертолетным заводом в адрес войсковой части № 92327.
Ни в войсковой части № 92327, ни в части № 10703, числившейся по документам представителем заказчика, о лопастях ничего не знали. И каким образом некий мистер Икс раздобыл бланки и печать части № 92327, не ведали. А получил пять комплектов лопастей, которые впоследствии оказались в Колумбии, некто Артеменко, представитель ЗАО «НИЦ «Аэронавтики». Контролеры так и не смогли подсчитать, во сколько эта незаконная сделка обошлась России. Теперь считает Главная военная прокуратура.
Четыре отчета Счетной палаты за последние несколько лет удивительно похожи. Неэффективное использование государственных средств стало обычным делом в военном ведомстве. Никто не наказан.
Летом 2004 года после очередной проверки Счетной палаты ее глава Сергей Степашин объявил, что военные нецелевым образом использовали... 1,4 миллиарда рублей. В подробности не вдавался. Однако результаты проверки его так обеспокоили, что отчет не только обсуждался в Госдуме, но был передан в Главную военную прокуратуру.
В августе 2005 года представитель Счетной палаты РФ Александр Ноздрачев огласил новые грустные итоги: при закупках отдельных видов продукции военные допустили нарушения на 1,8 миллиарда рублей.
Я решила расспросить о двух последних проверках аудитора Счетной палаты РФ Александра Пискунова. Но тот от интервью уклонился. Как объяснила мне секретарь, Александр Александрович, выйдя из отпуска, срочно отбывает в командировку. Я сказала, что готова встретиться с любым из помощников аудитора. В этом мне было отказано.
Попыталась встретиться с депутатами Госдумы, принимавшими участие в обсуждении отчета. Но один из народных избранников после отпуска, проведенного в Турции, два дня собирался выйти на работу, а на третий – внезапно захворал. Второй должен был вот-вот вернуться из Белоруссии, где он встречался с парламентариями, но так и не вернулся. И даже на связь в течение недели не выходил, уверяла меня помощница депутата. Третий стал уверять меня, что Счетная палата серьезных нарушений не нашла.
Памятуя о том, что в начале года на коллегии Генеральной прокуратуры РФ ее глава Владимир Устинов, рассказав о царящем в Вооруженных Силах воровстве, призвал военных прокуроров проверить законность использования бюджетных средств, я обратилась в Главную военную прокуратуру с просьбой предоставить информацию о должностных и финансовых злоупотреблениях, о коррупции в Минобороны, об уголовных делах, которые были возбуждены по материалам проверок Счетной палаты и ГВП.
Поначалу Главный военный прокурор Александр Савенков отнесся к моей просьбе благожелательно. Одиннадцать дней в недрах военной прокуратуры сочинялся ответ, а на двенадцатый сотрудник пресс-службы сообщил, что никаких материалов по Минобороны мне не дадут. Почему – не объяснил.
И возникло у меня подозрение – а не рекомендовал ли кто-либо свыше чиновникам, депутатам и прокурорам помолчать? Ведь речь-то идет о вотчине возможного преемника или, по крайней мере, одного из них.
Пользуясь случаем, хочу задать вопрос, на который я так и не получила ответа.
Уважаемые аудиторы Счетной палаты РФ и депутаты Государственной Думы РФ, а также прокуроры, Генеральный и Главный военный, поскольку неэффективные расходы Минобороны исчисляются уже миллиардами, не пора ли вам совместными усилиями внести изменения в Уголовный кодекс РФ? Может быть, при наличии в нем статьи, предусматривающей серьезное наказание за нецелевое и неэффективное использование государственных средств, любители поживиться из бюджета уменьшат свои аппетиты? В противном случае сколько Министерству обороны ни дай, все будет мало.
|
