|
"Современное государство тратит львиную долю бюджетных средств на образование, здравоохранение, культуру и науку. В структуре бюджетов всех развитых стран расходы на них примерно втрое превышают расходы на безопасность и оборону. У нас наоборот. Согласно проекту бюджета на 2006 год расходы на национальную оборону и поддержание правопорядка составят 7,6 % от ВВП, а на образование, здравоохранение, культуру и науку – 3,7% от ВВП. Такой расклад характерен больше для государства XIX века, когда оно тратило большую часть доходов на армию и полицию. Доля силовых структур в бюджете увеличивается только в странах, находящихся с кем-то в военно-политическом противостоянии.
О приоритетах развития экономики судить по этому бюджету невозможно, потому что количество денег, изымаемых из экономики, во много раз превосходит количество средств, выделяемых на инвестиционные нужды и вообще какие-либо экономические цели.
ГЛАЗЬЕВ – А как же «ноу-хау» этого бюджета – инвестиционный фонд? На него такие надежды возлагаются… – Создание инвестиционного фонда в размере 69,7 млрд. руб. даже с учетом финансирования целевых инвестиционных программ (476,2 млрд. руб.) лишь отчасти компенсирует депрессивное влияние огромного профицита бюджета. Последнее усиливается странной политикой государства по наращиванию внутреннего государственного долга – без какой-либо нужды планируется размещение на рынке под немалый процент дополнительных финансовых обязательств на 172 млрд. руб. Тем самым оно на ту же сумму (или 4%) уменьшает инвестиционный потенциал частного сектора.
К тому же этот проект бюджета предполагает изъятие из экономики огромного количества денег в Стабилизационный фонд, который достигнет 2242 млрд. руб. к концу следующего года, вместо того чтобы использовать эти средства для развития. Таким образом, правительство искусственно снижает экономическую активность на 9,2% ВВП. Последствия этой политики можно сравнить с лечением дистрофии методом кровопускания: у ослабленного голодом организма еще и откачивают кровь.
На этом фоне увеличение инвестиционных расходов государства в прирост ВВП, оцениваемый правительством 0,3% в 2006 г., выглядит ничтожно малым.
Ярко выраженный приоритет бюджетной политики – обслуживание внешнего долга. Даже сейчас, после погашения половины внешнего долга и существенного снижения бремени на его обслуживание, для успокоения иностранных кредиторов создан колоссальный Стабилизационный фонд в размере, эквивалентном величине внешнего долга. Стопроцентного резервирования внешних обязательств не знает ни одна страна – это делает бессмысленным какие-либо внешние заимствования. Это все равно, что перекладывать деньги из одного кармана в другой и при этом комуто платить проценты. Но в бюджетной политике российского правительства интересы иностранных кредиторов на первом месте. Экономия на обслуживании внешнего долга в связи с досрочным погашением его части, конечно, есть, но если считать ее формально, по-бухгалтерски. Отнимите обесценение Стабилизационного фонда, валютных резервов страны вследствие инфляции из-за ошибочной политики Центрального банка, который хранил резервы в долларах, когда доллар падал, а сейчас переводит в евро, когда евро падает. Этот ущерб (по нашим оценкам, около 30 млрд.
руб. за последние три года) многократно превышает валютную экономию. Поэтому хвастаться здесь нечем.
– И все же… Глава МЭРТ Герман Греф не уставал объяснять, что деньги в Стабфонде замораживаются, в том числе и из-за отсутствия толковых инвестпроектов. А теперь под эгидой МЭРТ создается отдельный инвестиционный фонд. Значит, будут проекты! – Инвестиционный фонд – шаг в правильном направлении, но сделанный крайне неуклюже. Уже созданы институты развития, такие, как Российский банк развития, Росэксимбанк, Агропромбанк, которые призваны проводить государственные инвестиции. Почему правительство отказывается от этих структур и создает новую, непонятно. Идеология МЭРТ до сих пор заключалась в том, чтобы сократить средства, выделяемые на развитие экономики и социальной сферы, минимизируя долю расходов бюджета в структуре валового продукта.
– О сверхприбылях экспортеров углеводородов вроде бы уже стыдно говорить. С помощью экспортной пошлины государство изымает все 100% прироста цен на нефть, и даже больше.
– Действительно, шкала разработана так, что при цене на нефть свыше 25 долл./барр. изымается все. Но это законно, потому что эта сверхприбыль образуется не за счет инвестиций, внедрения новых технологий, предпринимательской инициативы, а за счет банального повышения цен на нефть и роста природной ренты.
Понятно, что любой налогоплательщик всегда плачет, что у него изымают слишком много доходов.
Но, по нашим расчетам, изымают всего половину сверхприбыли (объем природной ренты в нефтегазовой отрасли составляет при нынешних ценах от 50 до 60 млрд.
долл.) По высоким ставкам облагается прирост прибыли в зависимости от динамики цен на нефть, а не вся прибыль. Наше государство, являющееся собственником недр, могло бы рассчитывать на 85% сверхприбыли, получаемой недропользователями.
– Вы часто говорите, что цены на нефть упадут, хотя вроде бы никаких предпосылок к этому нет. На чем основывается ваша уверенность? – За последние двести лет можно выделить несколько периодов взлета цен на базовые энергоносители: 80-е гг. позапрошлого столетия, конец 20-х – начало 30-х гг.
прошлого столетия (уголь), 70-е гг.
прошлого столетия (нефть). Эти закономерности сохраняются и сейчас, но специфика текущего периода заключается в том, что в торговлю нефтью пришел спекулятивный капитал из-за дестабилизации мировой финансовой системы. Глобальным финансовым спекулянтам сегодня некуда вкладывать деньги – доллар потерял устойчивость, стабильность евро под большим вопросом, в общем, привычные инструменты для инвестиций стали слишком рискованными. Игра на повышение цен на сырье стала более привлекательной, чем игра на рынке акций или международных валютных рынках. Этот переток капитала на сырьевые рынки и породил бум цен не только на нефть, но и на металлы, химические товары.
– Сколько нам осталось купаться в нефтедолларах? – Трудно сказать точно. Но недолго, не более трех лет. Спекулятивный капитал в любой момент может изменить направление движения, как только появятся признаки насыщения спроса на нефть. Но он все время изобретает новые основания для вздутия цен на нефть, используя природные катастрофы, например. Думаю, что и война в Ираке ведется в том числе и с целью поддержания высоких цен на нефть.
– После майской аварии в Москве многие специалисты заговорили о непредсказуемом влиянии реформирования РАО ЕЭС на надежность энергоснабжения, тем не менее реформы продолжаются. Как вы оцениваете ход реформ? – Хорошо известно, что реформа электроэнергетики в США привела к чудовищной аварии в Калифорнии. Россия идет по тому же пути, следствием чего станет резкое снижение надежности энергоснабжения, потому что при приватизации электроэнергетики и снижении роли государства в ее регулировании необходимо увеличивать резервные мощности для обеспечения стабильной работы. При централизованной системе нужно иметь в несколько раз меньше резервных мощностей, чем при децентрализованной. Тем не менее правительство двинулось по пути, требующему привлечения колоссальных инвестиций для создания дополнительных резервных мощностей. И произошло то, о чем предупреждали эксперты, – не выдержало звено, где энергопотребление наиболее интенсивно, а резервных мощностей не хватило. Из этого нужно сделать вывод не только кадровый, но пересмотреть планы дальнейшего развития электроэнергетики, восстановив резервную систему страны."
|
