|
В страну снова пришла беда, причем с той стороны, откуда не ждали. В России собрали небывалый урожай зерновых. Ко-нечно, в нашем Отечестве каждую осень разворачивается традиционная эпическая битва за урожай, который неждан-но-негаданно обрушивается как снег на голову. Но в этом году действительно собрали небывалый урожай - 85 миллионов тонн! Такого рекорда, как говорится, не припомнят и старожилы...
- Смотрите, москвичи, на рекордный урожай! - кричит мне фер-мер Иван Павлович Буханов по кличке Куркуль, показывая на огром-ную кучу зерна, сваленную прямо под открытым небом, поскольку под крытым током уже нет места. По самым скромным оценкам фер-мера, здесь лежит миллиона три потенциальных буханок хлеба. Впрочем, уже немного меньше: за последнюю неделю края пшенич-ной кучи немного подгнили.
С Куркулем я познакомился несколько лет назад, когда, еще будучи репортером одной провинциальной газеты, отправился в самую глу-бинку Воронежской области в поисках прогрессивно мыслящих фер-меров, способных обустроить те самые благодатные черноземы, об-разец которых хранится в качестве эталона плодородной почвы в Парижской палате мер и весов. Иван Павлович, бывший школьный учитель истории и географии, собравший с двумя сыновьями свой первый трактор из списанного металлолома, и стал героем моего тог-дашнего репортажа. Как выяснилось позже, не зря.
Куркуль, все это время с фанатизмом Валерии Новодворской дока-зывавший сельчанам преимущества курса реформ и капитализации сельского хозяйства, стал для меня некой лакмусовой бумажкой для определения состояния дел в стране. Выживет дело Ивана Павлови-ча, думал я, значит, и в Отечестве все будет хорошо. Ну а если нет -значит, пора искать в роду еврейскую бабушку и бежать в ОВИР.
Конечно, сразу стать Ротшильдом у Куркуля не получилось. Но хо-зяйство вел справно. Вскоре Иван Павлович взял в аренду у колхоза еще несколько десятков гектаров, приобрел два списанных трактора, вполне работоспособный комбайн и сеялку.
Однако нынешний урожайный год словно надломил фермера-ин-теллигента.
Мы с Иваном Павловичем стояли возле ворот районного элевато-ра, где два раза в день вывешивают листочек с новыми закупочными ценами. Внимание к листочкам - как к фронтовым сводкам. Или как к колебаниям курса доллара в августе 1998-го. Оно и понятно:
по сравнению с прошлым годом цены на продовольственную пшени-цу упали в два раза, на фуражную - в три. Народ, ждущий чуда и по-вышения цен, ропщет и подозревает перекупщиков зерна в сговоре:
- Торговать по тысяче двести рублей за тонну - это все равно что да-ром отдать, - рассуждает Иван Павлович. - Перекупщикам-то все ни-почем: они за нашей спиной договорились, по каким ценам будут поку-пать. Естественно, они при любой цене при своей прибыли останутся. А нам-то куда деваться? В этом году зерна везде навалом: не у нас, так у других купят. А я вот не хочу им за бесценок зерно продавать.
- Что же делать? - интересуюсь я. - Может быть, пусть полежит в элеваторах до весны? Когда цены сами собой подскочат?
- Ну, если б я был перекупщиком и продавал зерно на экспорт, то я бы, наверное, так и поступил. Смотри сам: у нас пшеницу покупа-ют за тысячу-тысячу триста рублей за тонну. В вагонах или в элевато-ре она стоит уже сорок-пятьдесят долларов, а странах Евросоюза идет по сто двенадцать евро за тонну. Весной цены, естественно, вырастут, так что, отдав за перевозку каждой тонны долларов шестьдесят-семь-десят, а за хранение - сто пятьдесят рублей с тонны за четыре месяца, я бы не остался в накладе. Ну, допустим, на этой гипотетической по-среднической операции я бы заработал максимум по пять-семь дол-ларов с тонны... Но мне, фермеру, невыгодно зерно до весны держать. Поэтому буду ждать, когда государство станет закупать зерно.
Честно говоря, в экономических расчетах Куркуля я ничего не по-нял, но сообразил, что настроение у фермера, бывшего всегда аполо-гетом частного капитала, хуже некуда...
Интервенции
В нормальных странах для стабилизации рынка и поддержки ферме-ров государство начинает по твердым ценам скупать излишки зерна и создавать специальные резервные фонды. Называется этот процесс интервенциями.
- Сегодняшняя ситуация, если она продлится еще два-три месяца, может вызвать реакцию отторжения у производителей зерна, - уве-рен председатель Российского зернового союза Александр Ефремо-вич Юкиш. - Если цена на зерно не повысится, то производители, ко-торые брали кредиты горючим и удобрениями, не смогут выполнить своих обязательств. Как следствие - массовые банкротства хозяйств и отсутствие стимула к работе, что станет губительным для всей эко-номики страны.
Впрочем, в России до недавних пор вся государственная политика интервенций осуществлялась с точностью до наоборот. Региональ-ные власти, создававшие местные агрокорпорации, весной, накануне посевной кампании, буквально навязывали хозяйствам товарный кредит в виде ГСМ, возвращать который предполагалось за счет буду-щего урожая. Фокус состоял в том, что горючее отпускалось крестья-нам по завышенным ценам, а вот осенью, когда цены на пшеницу и рожь и так традиционно падали, зерно принимали по специально заниженным ценам. В результате такой политики, по данным Инсти-тута экономики сельского хозяйства, на сегодня до 80% аграрных предприятий имеют долги, причем треть из них не в состоянии само-стоятельно расплатиться.
И только угроза полного и окончательного разорения российского села заставила правительство в прошлом году поменять свое отноше-ние к сельскому хозяйству и выделить для проведения закупок при-мерно миллиард рублей, что помогло удержать цены. В этом году, не дожидаясь решений федерального центра, некоторые регионы са-ми попытались отрегулировать рынок. В Челябинске, например, об-ластные власти волевым решением установили закупочные тарифы цля регионального фонда на пшеницу нынешнего урожая на уровне цен прошлого года. А вот в Орловской области по инициативе губер-натора Строева между администрацией и крупнейшими агрохолдин-гами заключено соглашение, по которому зерно будет закупаться по цене, вполовину превышающей рыночную.
Наконец, неделю назад и правительство в форс-мажорных обстоя-тельствах решило выделить 28 миллиардов рублей на проведение го-сударственных интервенций. Цифра внушительная, особенно если учесть, что реально на эти деньги можно купить максимум 14 милли-онов тонн зерна, то есть шестую часть нового урожая.
Но даже и такой солидный - при скудных возможностях бюджета этого года - объем интервенций проблему перепроизводства зерна решить не в состоянии.
- Давайте считать вместе: урожай этого года составит восемьдесят пять миллионов тонн зерна, - говорит председатель Российского зер-нового союза. - С прошлого года у нас осталось еще шестнадцать миллионов тонн. Прибавим сюда полтора миллиона тонн импортно-го зерна - Россия, несмотря ни на какие урожаи, продолжает закупать хлеб за рубежом, хотя уже не в таких объемах, как в начале девянос-тых годов. Получаем сто два миллиона тонн. А собственная потреб-ность России в зерне - не более семидесяти трех миллионов тонн. На экспорт мы пока не можем отправить более пяти-шести миллио-нов тонн. Следовательно, сейчас на государственном уровне нужно принимать все возможные меры для увеличения объемов экспорта...
Экспорт
Сегодня Россия продает пшеницу и рожь в Италию, Испанию, Алжир, Египет и Саудовскую Аравию, занимая седьмое место в списке круп-нейших экспортеров зерна - между Казахстаном и Украиной. В этом году впервые за последние полвека российскую пшеницу намерены покупать Бразилия, Германия и Канада, а, по оценке Зернового сою-за, в скором времени к ним присоединятся Иран, Турция, Израиль и некоторые другие страны.
- Для российских экспортеров хлеба сложилась уникальная ситу-ация, вызванная природными катаклизмами в Европе и неурожаем в традиционных странах-производителях хлеба: США, Канаде и Австралии, - говорит генеральный директор торгового дома «Росхлебопродукт» Юрий Юрьевич Огнев. - Минувший сельскохозяйст-венный год (с 1 июля 2001-го по 1 июля 2002 года. - Авт.) показал, что спрос на российское зерно есть: Евросоюз четыре раза повышал импортные пошлины, но наше зерно все равно прорывалось на евро-пейский рынок. Проблема лишь в том, что пропускная способность российских портов в настоящее время позволяет экспортировать не более пяти миллионов тонн пшеницы в год, хотя экспортный по-тенциал страны мог бы составить примерно десять-пятнадцать мил-лионов тонн.
Когда вы читаете эти строки, у ворот портовых терминалов Ново-российска, Ростова-на-Дону и Туапсе стоят многокилометровые вере-ницы грузовиков с зерном с юга России. Водители-дальнобойщики, по нескольку дней ждущие своей очереди на разгрузку, небриты, не-мыты и озлоблены...
Как говорит представитель одной из ведущих экспортных компа-ний «Астон» Владимир Евгеньевич Малюгин, зерновые трейдеры могли бы нарастить погрузочные мощности, но им для этого не хва-тает кораблей. Дефицит судов нельзя покрыть даже за счет фрахта иностранных кораблей, поскольку европейские сухогрузы в отличие от российских судов класса «река-море» не могут ходить по мелко-водному Азово-Донскому бассейну. Транспортировка же российского зерна через глубоководные украинские порты нерентабельна, да еще и связана с преодолением различных межгосударственных барьеров.
Не лучше ситуация и на железной дороге. На станциях нет элевато-ров, для перевозки зерна не хватает специальных вагонов, а транс-портные тарифы непомерно высоки.
- Если государство хоть чуть-чуть заинтересовано в развитии сельского хозяйства, то чиновники могли бы пойти нам навстречу и минимум в два-три раза снизить тарифы на перевозку зерна, - го-ворит Владимир Евгеньевич. - Поверьте, потом эти деньги вернулись бы к ним сторицей. Аграрный сектор - это один из столпов экономи-ки. В России с селом связано около сорока миллионов человек. И ма-лейший подъем на селе мгновенно потащит за собой машинострое-ние, а это полтора миллиона рабочих мест. Дальше - развитие транспорта, производство удобрений, топлива, предприятия перера-ботки и торговли...
В верхах
Что ж, неделю назад правительственная комиссия по тарифной поли-тике решила ввести понижающий коэффициент 0,8 по всем железно-дорожным перевозкам зерна, то есть поставщики зерна будут оплачи-вать только 80% от стоимости перевозки. Широкий жест, ничего не скажешь. Кроме того, была принята и программа развития агропро-мышленного комплекса до 2010 года, в которой предусмотрен ряд грандиозных мероприятий по развитию экспорта зерна - от создания новых портовых терминалов до строительства сухогрузов. Что меня особенно умилило - чиновники даже планируют мобилизовать тыся-чи землеройных агрегатов и искусственно углубить русло Волго-Донского канала. Чтоб, значит, любой иностранный танкер мог пройти к любому российскому хлеборобу.
Словом, создается впечатление титанической работы государствен-ной мысли.
Портит впечатление лишь одна маленькая деталь.
- Все российские экспортеры зерна теряют значительные деньги при сертификации своего товара, - сказал мне в приватном разгово-ре генеральный директор «Росхлебопродукта» Юрий Юрьевич Ог-нев. - Причина проста: сертификаты качества, выданные Россий-ской государственной хлебной инспекцией, не соответствуют международным образцам, поскольку в нашей стране качество зерна оценивается по содержанию клейковины, а во всем мире - по содер-жанию протеина...
- Почему бы тогда не поменять стандарты? - спрашиваю я.
- Мы несколько раз обращались по этому поводу, но безрезультат-но... Кому это нужно? У нашего правительства подход к аграрному сектору всегда был и остается по остаточному принципу. То есть вот-кнули палку в землю, она выросла - хорошо. А нет - так нет... Нашим чиновникам гораздо интереснее торговать нефтью и вертолетами, чем думать о сельском хозяйстве...
И сама собой напрашивается дурная историческая параллель: ров-но двадцать лет назад Пленум ЦК КПСС одобрил «Продовольствен-ную программу», которая с тихим пшиком провалилась. Вот и сегод-ня, выслушав государственных людей, я озадачился: что же можно сделать с невостребованным зерном нынешнего урожая? А «ненуж-ным» оказалось минимум 20 миллионов тонн пшеницы и ржи. На-верное, подумалось мне, втайне все чиновники мечтают о том, чтобы эти лишние миллионы тонн куда-нибудь испарились. Или, допустим, пришли бы полчища мышей да все поели. И нет проблем.
Надежда
Но каким бы сломленным ни казался мой добрый знакомый по проз-вищу Куркуль, и на пороге нынешнего кризиса сдаваться он не на-мерен. У него своя программа по спасению хозяйства. Вернувшись от ворот элеватора на подворье Ивана Павловича, я обнаружил, что от былого величия личного автопарка Буханова остались лишь старенький трактор да телега.
- Продал я комбайн, - признался Куркуль. - И тракторы тоже. Ко-нечно, за полцены отдал, но что делать-то? Зато вон чего купил... Пойдем, покажу.
Возле дома Ивана Павловича кипела работа: сыновья Сергей и Александр заканчивали строительство длинного свинарника. И не просто свинарника, а с автоматизированным конвейером по уборке навоза, центральным паровым отоплением, мойкой, кормушками и поилками.
- Специально в город ездил, - хвастается Куркуль. - В библиотеке чертежи срисовывал, чтобы все было как в лучших домах Лондона...
Действительно, если уж наш интеллигент за что возьмется, то сде-лает со своими причудами - все не как у нормальных людей...
В углу в окружении электрических обогревателей-калориферов оживленно хрюкали десятка три поросят. За деревянной загородкой;
блаженно закрыв глаза, степенно лежали две свиноматки.
- Все, я решил с зерном завязать! Ну не совсем, конечно. Оставлю себе несколько гектаров, чтобы свинкам на прокорм хватало. Я так прикинул: сейчас хорошо мясо пойти должно. Года за два думаю рас-. крутиться...
Именно в развитии животноводства видит спасение российской де-ревни и ряд экспертов, например директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Евгеньевич Сизов:
- Стимулирование внутреннего спроса на зерно должно быть до-стигнуто путем развития птицеводства, свиноводства и производства крупного рогатого скота. Для этого нужно лишь, с одной стороны, ввести льготное кредитование и прямые субсидии отечественным то-варопроизводителям, а с другой стороны, путем квот и пошлин ввес-ти жесткое ограничение импорта животноводческой продукции.
Парадоксы
Что ж, если посмотреть на проблему рекордного урожая-2002 под уг-лом зрения простой доярки или зоотехника, то выяснится, что пере-производство зерна в России - не более чем красивая сказка, рожден-ная парадоксальными извилинами правительственной политики...
Парадокс первый. Россия в основном экспортирует низкокачест-венное зерно 3-5-й категорий, которое в основной своей массе за ру-бежом идет на корм скоту. (Пшеница делится на пять категорий. Самое качественное зерно, первой категории, в России вообще не производится. Пшеница второй категории вырастает только в южных регионах и в очень ограниченных количествах. Поэтому основную массу урожая 2002 года составляет продовольственное зерно третьей категории и фуражное - четвертой и пятой.) В то же время в прошлом году импорт мяса вырос на 66%, птицы - на 93%, сливочного масла -на 92%. Если посчитать, сколько денег мы с вами тратим на закупку австралийского мяса, китайской лапши и прочего импортного продо-вольствия, набежит солидная сумма - 7 миллиардов долларов. А экс-порт зерна приносит нам не более 4 миллиардов долларов в год. Схе-ма знакомая: добываем нефть, продаем ее за границу, на вырученные деньги покупаем бензин. Неглупо.
Парадокс второй. Итак, как говорил президент Зернового союза Александр Ефремович Юкиш, количество невостребованного фуража оценивается в 23 миллиона тонн. Однако в конце 80-х годов потребле-ние фуражного зерна в России составляло более 70 миллионов тонн.
Но резкое сокращение поголовья скота и птицы за последние десять лет, по оценкам некоторых экспертов, привело к двукратному паде-нию спроса на корма: сейчас отечественное животноводство потреб-ляет не более 35 миллионов тонн зерна в год. Таким образом, если бы мы добились возвращения животноводства на дореформенный уро-вень, мы с удивлением обнаружили бы, что никакого перепроизводст-ва зерна нет и в помине. Напротив, мы столкнулись бы с дефицитом.
Парадокс третий. По оценкам одного из ведущих исследователь-ских центров в области экономики сельского хозяйства - Между-народного института продовольственной политики (ИФПРИ), до 2020 года спрос на мясо в мире увеличится на 55%. Причем 40% роста придется на соседний Китай. А основным продуктом потребле-ния станет мясо птицы. То есть, вкладывая деньги в животноводство, можно заработать намного больше, чем на экспорте зернового сырья для производства комбикормов.
Тем не менее правительство предпочитает финансировать подвод-ные работы по углублению каналов и строить новые элеваторы в портах, хотя, по идее, нужно бы строить новые рефрижераторы.
В глубинке
Но прежде чем говорить о какой-либо долгосрочной политике разви-тия сельского хозяйства в стране, нужно хотя бы попытаться понять, по какой причине Россию постигло нежданное изобилие зерновых. Результат ли это игры природной стихии, пославшей на поля Родины хорошую погоду? Или, может быть, мы становимся свидетелями рус-ского экономического чуда, когда в возрождающейся российской де-ревне появилось новое поколение хлеборобов, способных вернуть Отечеству статус аграрной супердержавы мира?
В середине 90-х всем казалось, что сельское хозяйство в России медленно, но верно умирает, и остановить этот процесс никакими усилиями невозможно. Горожанину, приезжавшему в деревню, пред-ставлялась, как правило, одна и та же безрадостная картина: получив-шие «свободу» колхозники поголовно спивались, молодое поколение сбегало в город из умирающих деревень, оставляя родимые поля и фермы в запустении. Все изменил дефолт 1998 года, больно ударив-ший по импорту канадской пшеницы и картошки, бразильской говя-дины и американских «ножек Буша», австралийского сухого молока и бельгийского яичного порошка. Покупать импортные продукты стало невыгодно, и на прилавки магазинов стали возвращаться отече-ственные товары. А крестьяне с удивлением узнали, что продукция их труда пользуется спросом у покупателей-перекупщиков, которые в отличие от государства всегда расплачивались живыми деньгами, а не справками о каких-то не понятных никому взаимозачетах.
Село очнулось и взялось за работу. Что, в свою очередь, стало полной неожиданностью для государства, давно уже в душе своей списавшего всех механизаторов и колхозниц в графу «убытки». Вакуум на месте внятной аграрной политики правительства страны привел к тому, что в деревню двинулись различные финансово-промышленные группы, которые обустраивали каждый уезд по своим меркам и понятиям.
Года полтора назад ваш покорный слуга оказался в группе журна-листов, которых повезли смотреть на белгородское экономическое чудо. На второй день поездки, когда в глазах уже рябило от тучных буренок и пышных белокожих доярок, нас повели знакомиться с хо-зяином здешних мест - Федором Ивановичем Клюкой.
Федор Иванович, директор агрохолдинга «Стойленская нива», дей-ствительно хозяин половины Белгородской области. Когда его ог-ромный джип пробирается по проселочным дорогам Белгородчины, все крестьяне снимают шапки и кепки и кланяются в пояс.
Как рассказали мне в поселке Валуйки, четыре доярки надаивали ежедневно по 20 литров молока от каждой коровы. Конечно, не бог весть какой рекорд, но Федор Иванович очень обрадовался и вручил каждой по автомашине «Нива». А в деревеньке Котово одна доярка по-жаловалась Федору Ивановичу, что прохудилась крыша, так он,, выслу-шав бедную женщину, распорядился за счет колхоза построить труже-нице новый дом. Но и карает господин Клюка по всей строгости. Рассказывали мне, приехал Федор Иванович как-то в один колхоз и увидел пьяных мужиков. Рассердился он и повелел своим верным ох-ранникам сбросить всех мужиков с моста в речку - чтоб протрезвели.
Так что, сами понимаете, входили мы в кабинет Федора Ивановича с дрожью в коленях. Вдруг чем не угодим? Но опасения были напрас-ны: хозяин Белгородчины пребывал в благодушном настроении.
- Через два года земля будет блестящим бизнесом, - поделился с нами господин Клюка. - Но знаете, если начнут продавать землю, то, я считаю, это будет глубокой ошибкой. Кто сегодня купит землю? Ну олигархи наши. Они что, будут пшеницу выращивать или коров доить? Лучше уж я буду землю брать. - Федор Иванович сделал пау-зу и признался: - Есть у меня мечта такая - миллион гектар земли и на ней много-много коров... И людей счастливых!
Ну да бог с ним, с богатством Федора Ивановича. Главное, чтоб лю-ди были довольны. А с чего им жаловаться на судьбу, если за собран-ный урожай господин Клюка жалует то машинами, то домами? Прав-да, иной раз посещает меня сомнение: а что будет с крестьянами, если, не дай бог, с Федором Ивановичем что-нибудь случится?
Кроме Клюки в застывшие в полураспаде колхозы пошли и другие крупные финансовые структуры: «Продимекс», «ЭФКО», «Агрос», «АПРОТЭК». Их владельцы стали переделывать жизнь российской де-ревни по пособиям в мягком переплете типа «Как организовать бизнес».
В Воронежской области - свое маленькое экономическое чудо: профессор математики местного госуниверситета Марк Зиновьевич Берколайко, объединив на базе ГУП «Воронежинвест» 40 отстающих колхозов, добился рекордной производительности труда. Впрочем, секрет профессора оказался на удивление прост: на все 630 миллио-нов рублей кредита из областного бюджета он закупил немецкие чу-до-комбайны, которые вместо поселян и собрали всю пшеницу до по-следнего колоска.
- Мой проект рассчитан на четыре года, - сказал мне Марк Зино-вьевич. - Сначала мы безвозмездно поднимем хозяйства, вырастим прослойку местных менеджеров и управленцев, а потом постепенно передадим им право на собственность. Не всем, конечно, а трем-пяти самым отличившимся...
Такое заявление, сами понимаете, поселило в душах поселян сум-бур и сомнения: а ну как и правда нынешние бригадиры за государст-венный счет станут полноправными хозяевами бывшего колхоза?
Словом, чудес сейчас в сельской глубинке предостаточно. Но выра-стет что-либо путное из этого диковинного симбиоза бизнеса и крес-тьянства - еще большой вопрос. Ясно пока одно: если с этим урожа-ем справимся, то и на следующий год не придется тратить нефтедоллары на покупку хлеба в далекой Канаде.
Разрешить все сомнения я снова отправился к старому фермеру-ин-теллигенту Ивану Павловичу Буханову, бывшему учителю, который все еще полон наивного желания вернуть соплеменников во времена своего кумира - Петра Аркадьевича Столыпина. В процессе вечерне-го общения за самоваром и объемистой бутылью сливовой настойки (за что отдельное спасибо супруге хозяина Марии Васильевне) Кур-куль посвятил меня в свою новую задумку:
- Хочу еще свою макаронную фабрику поставить. Все равно нужно куда-то излишки зерна девать - и свои, и соседей. Я тут в библиотеке на-шел одно любопытное издание - перевод записок француза Малуэна, который еще в конце восемнадцатого века составил первый сборник ре-цептов изготовления макарон. Так вот, оказывается, мы и не знаем, что такое настоящие макароны! Оказывается, итальянцы делали их только из воды и твердой пшеницы. И все, больше ничего не добавляли! А по-давляющее большинство наших макарон делается из хлебопекарной му-ки мягкой пшеницы. Понимаешь? Это же золотая идея - вернуть насто-ящие макароны в Россию. На этом же можно любое хозяйство поднять!
Я лишь потрясение кивнул. Потом поинтересовался:
- Иван Павлович, а не боитесь прогореть со своими макаронными задумками? Вдруг есть никто не станет...
- Еще писатель Михаил Веллер в одной из своих книг заметил, что народ, который ест макароны с хлебом, непобедим! За это мы и выпили.
|
