Уже третий год в «Аэрофлоте» летает Sukhoi SuperJet 100 с регистрационным номером RA-89057, названный в честь заслуженного пилота СССР Константина Петровича Сапёлкина (1918 -1995 гг.)
Рыцарем неба как-то уважительно окрестил Константина Петровича министр гражданской авиации СССР Борис Бугаев. Кстати, придя в гражданский флот после войны, он был учеником Сапёлкина, совершенствовал своё мастерство под его руководством, летая с ним в одном экипаже вторым пилотом.
Все, кто имел счастье лично общаться с Сапёлкиным, попадали под его удивительное обаяние. «Мужчина - тысяча процентов», громко выразила однажды свой восторг пассажирка, увидев командира экипажа в салоне лайнера.
Познакомившись с Константином Петровичем во время совместного отдыха в Кисловодске, академик Дмитрий Лихачёв был очарован интеллектом и широкой эрудицией пилота. Их постоянно можно было видеть вместе, и в знак большого уважения академик на прощанье подарил ему свою книгу.
Александр Митта, снимая «Экипаж», пригласил пилота консультантом к Жжёнову, и тот в фильме воплотил буквально всё то, что было присуще Сапёлкину. Они очень подружились, и с тех пор Георгий Степанович приглашал пилота на все свои театральные премьеры. Заслуженному художнику РСФСР Игорю Радоману, взявшемуся писать портрет авиатора, как он сам потом вспоминал, всё не удавался последний штрих. Никак не мог живописец остановиться - смириться с мыслью, что пришло время расставаться со столь мужественной моделью
Сент-Экзюпери сравнивал самолёт с органом, а пилота - с музыкантом, безукоризненно владеющим этим инструментом. Это сравнение Константин Петрович любил часто повторять. Но тут же добавлял: по-настоящему почувствовать небо можно лишь наработав огромный опыт полётов, отпахав сотни тысяч воздушных километров, только тогда обретёшь умение моментальной реакции на форс-мажорную ситуацию. То, что реакция у рыцаря неба была отменная, он доказал не однажды, в качестве лётчика-испытателя новинок советского авиапрома, за штурвалами кораблей «Аэрофлота». Но то в небе.
Изумление и по сей день вызывает случай, произошедший с ним на земле в феврале 1975 года, когда на Химкинском мосту внезапно вывернувшееся переднее колесо его «жигуля» на полной скорости вынесло автомобиль на встречную полосу под «Камаз». Как водителю удалось уклониться от вылетающего через салон двигателя и выпасть на дорогу, потом не могли объяснить даже видавшие виды гаишники. Сработал, по-видимому, приобретённый пилотский опыт постоянной готовности к непредвиденным обстоятельствам. Результатом ДТП стали множественные тяжелейшие ранения, включая перелом нескольких рёбер, позвоночника. А потом – двухмесячное собирание тела по частям в Боткинской больнице. И, увы, прощание с любимым делом, со штурвалом флагмана «Аэрофлота» – дальнемагистрального Ил-62, ставшего для Сапёлкина в те годы родным.
СНАЧАЛА БЫЛ ПЛАНЕР «Г-1»
…Мечта юного Кости стать геологом после первого же просмотра фильма «Чапаев, тут же поменялась на кавалерию. «Ты всё же, Костя, держись ближе к металлу», - наставлял его отец Пётр Григорьевич, железнодорожник. Послушав отца, парень закончил ФЗУ и к 15 годам прекрасно разбирался в автомобилях и тракторах. Кстати, трактор и привёл его в аэроклуб. Там на нём он натягивал амортизаторы для планеров. Видя восторженные, обращённые ввысь глаза юноши, знакомые пилоты и помогли ему самому слетать на планере «Г-1».
После окончания Тамбовского лётного училища Константин начинает работать на гражданских авиалиниях. Пилотирует самолёты, которые ныне увидишь только на картинках. Время, а больше люди, не ведающие памяти, убрали их из нашей истории, как впрочем, подзабыли и имена многих героев, сделавших страну крепкой и непобедимой.
На войне Сапёлкин летает на По-2. Однажды в воздушном бою самолёт загорелся. Выбросившись на парашюте, лётчик шёл ночами по оккупированной смоленской земле. Пробирался к своим в сорокоградусные морозы. Ночевал на сеновалах и в сараях. На какое-то время его пригрела семья сельского учителя. Потом с группой партизан перешёл линию фронта. И вновь поднялся в небо.
В другой раз, возвращаясь с боевого задания, был сбит, случайно в тумане попав в расположение вражеского аэродрома. Повезло - хоть и обгорел, но остался жив и стал пробираться к своим. В первой же деревне его сдали полицаям, и он едва унёс от них и собак ноги. Партизаны, к которым Константин, полуживой все же добрался, едва его не расстреляли. Потом был лагерь в Акмолинске, где скрупулезно проверяли, не продался ли он немцам: «В какой разведшколе был? Все так же оправдываются. Ты лучше признавайся». Хлебнул горя, когда три месяца там вкалывал на производстве кирпичей.
- Идёшь, бывало, оступишься, - вспоминал он,- а тебя прикладом по спине гонят. Хорошо, трёх месяцев там хватило, чтобы разобраться, что не виноват. Оттуда – снова на фронт. Войну в звании лейтенанта окончил в Берлине.
Ту-104 – СТРОПТИВЫЙ САМОЛЁТ
В послевоенные годы на смену старым аппаратам, «табуреткам», - как их любил называть пилот, приходят быстроходные машины. Константин Петрович - один из первых в кабине Ил-14. В пятидесятые годы - опять же в первой группе испытателей Ту-104, чуть позже - гиганта Ту-114, Он же - первый командир лётного подразделения реактивных пассажирских лайнеров.
- Пионеры нашей реактивной гражданской авиации, - вспоминал Константин Петрович, - не сразу становились послушными машинами. Их прежний строптивый боевой норов не сильно ладил с мирными задачами. Когда впервые увидел Ту-104, поразился его изяществу. Но летать на нём было поначалу нелегко. Лайнер не прощал даже малейшей погрешности в управлении. Доводили его до кондиции вместе с конструкторами и мы, испытатели, а Туполев внимательно прислушивался ко всем нашим замечаниям и предложениям.
Заслуженный пилот СССР, кавалер орденов Отечественной войны первой и второй степеней, нескольких орденов Ленина, других высоких государственных наград, первым приземлял новые машины в разных портах мира. И везде отмечали его удивительное лётное мастерство. Один из его друзей - испытателей однажды заметил, что на хорошую посадку можно смотреть как на игру большого актёра. При этом не скрыл, что с удовольствием смотрит, как возвращается из рейса Сапёлкин.
Но не только коллеги ценили мастерство аса. Всего один эпизод. Когда, завершив первый международный рейс на Ту-114, Сапёлкин приземлился в Нью-Йорке, к полосе сбежались работники всех аэродромных служб. То был первый демонстрационный полет нового крылатого гиганта в Нью-Йорк. Прилетели, сели. Но у американцев не нашлось ни подходящего трапа, ни тягача. Пришлось соединять два тягача цугом, и срочно сооружать трап нужной высоты.
Близился первый исторический визит главы государства в Соединённые штаты Америки. Прошло некоторое время, и командир корабля Сапёлкин докладывает Никите Хрущёву, что самолёт готов к полёту, и экипаж ждёт команды на старт. Восторгу американцев после нового приземления Ту-114 снова не было предела.
- Особенно мне запомнились самые мои первые рейсы за рубеж на новых реактивных машинах, - говорил Сапёлкин. - Открылись они маршрутом Москва-Прага. Международные рейсы сразу вызвали к нашим самолётам большой интерес. Нередко задавали смешные вопросы. Например, из какой фанеры сделан корпус, ведь нужного металла в России нет… Подходили, стучали по фюзеляжу. Потом западная пресса писала, что этот самолёт сделан явно в единственном экземпляре и ничего подобного больше не стоит ожидать. Но вскоре десятки советских реактивных лайнеров одновременно стали приземляться в разных аэропортах мира.
Был случай, когда в процессе полёта над Северной Америкой с земли местные диспетчеры попросили командира корабля Сапёлкина слегка изменить курс. Экипаж не поняв причины команды, все же её выполнил. Позже выяснилось, что американцам очень хотелось лично взглянуть на лайнер в полёте. И, когда самолёт появился над ними, в наушниках громко прозвучало «бьютифул».
В восьмидесятые годы Константин Петрович Сапёлкин - начальник бюро проверки отраслевой газеты «Воздушный транспорт». К Дяде Косте, как его нарекли молодые аэрофлотовские журналисты, часто приходили поговорить «пилоты-портреты», о которых журналисты, конечно, слышали, а увидеть могли лишь на снимках в газете. Заходили и молодые авиаторы. Частыми гостями были два его сына - младший Никита, пилот Ан-2, и старший Пётр - командир элитного правительственного 235-го отряда, позже, весной 1990 года, трагически погибший в автоаварии.
ЧЕЛОВЕК-САМОЛЁТ
В канун столетия легендарного лётчика редакция попросила его близких – сына Никиту и любимую женщину, прожившую с ним четверть века, известную радиожурналистку Татьяну Зелеранскую, дополнить личными воспоминаниями то, что о нём знают в гражданской авиации.
Никита: «Безусловно, на наш с братом выбор авиации повлиял отец. Отдав ей всю свою жизнь, он благословил наш выбор. Правда, Пётр мечтал стать подводником, но ростом не «вышел». А мне, так как я не мог похвастать своими школьными знаниями, на семейном совете сказали, что ни в одном московском институте с моим аттестатом меня не ждут. Давай, мол, как все. Пять минут ушло на обсуждение моей будущей судьбы. К профессии он относился очень серьёзно и терпеть не мог никакого разгильдяйства, которое в авиации смертельно».
Татьяна:«Константин Петрович был человеком, которого интересовало абсолютно всё. Был ярым книгочеем, мог вам по случаю вдруг процитировать наизусть Пришвина. Мы выписывали гору толстых журналов, он их тоже все перечитывал. Кино считал механическим искусством, но обожал Эльдара Рязанова, особенно как ведущего «Кинопанорамы». Очень любил театр. Больше всего ценил спектакли БДТ им. А.М. Горького и Таганки. Мы с ним практически не пропустили ни одной премьеры того времени, бывали на капустниках, на юбилейных вечерах.
Помню, как он хохотал на юбилее знаменитого Николая Плотникова. Очень любил Высоцкого, мог его слушать множество раз, особенно военные песни. Правда, «Штрафные батальоны» я от него прятала – слишком она ему напоминала случившееся с ним во время войны. Любил наши походы на оперные спектакли в Большой театр. А когда на гастроли в Москву Шведская опера привезла Вагнера, прослушал все четыре оперы, я же не выдержала. И ещё чувство юмора у него было замечательное, шутки любил проверять, подшучивая надо мной.
Его многому научил многонациональный Ташкент, в котором он родился и вырос. Там у него случилась в 16 лет первая любовь. Её звали Катя Вестман из немецкой семьи. Девочка умерла от тифа, когда он учился в лётном училище, а её брат Коля Вестман оставался другом многие годы. Константин Петрович знал узбекский язык, и очень хорошо им пользовался. Например, на рынке, где узбеки торговали пряностями. Его хорошо знали и уважали в знаменитом ресторане «Узбекистан» на Неглинке. Великолепно, что для меня странно, он готовил всякие узбекские блюда, особенно плов с бараниной, или с сухофруктами. В Боткинской больнице после аварии я, придя навестить Константина, обнаруживаю его однажды в компании узбеков - в палате пир горой с множеством всевозможных фруктов. Потом выяснила, что в этот день рядом с ним положили узбека, сломавшего во время командировки в Москву ногу. Когда Константин Петрович на хорошем узбекском посоветовал тому не грустить, тот чуть из гипса не выпрыгнул».
В советские годы в аэропортах начали устанавливать самолёты-памятники. В том числе и те самые лайнеры, которым выдавал путевку в небо лётчик-испытатель Константин Сапёлкин. И каждый раз при взгляде на эти элегантные крылатые машины трудно было избавиться от иллюзии, что вот-вот откроется люк и на трапе покажется высокий и красивый Сапёлкин, вписавший по достоинству своё имя в славную авиационную историю страны.
Увы, Москва, к сожалению, оказалась не слишком доброй к крылатым памятникам отечественного авиастроения. В начале этого века были распилены два запущенных в небо Сапёлкиным лайнера– Ту-114 в Домодедово и Ту-104 во Внуково. Причём, распиленный «внуковский» борт, торжественно установленный в 1976 году, ранее эксплуатировался в Толмачёвском авиаотряде. «Внуковчане» установили другой Ту-104 подальше от терминала и глаз авиапассажиров на Киевском шоссе, а в Домодедове расчистили от гигантского турбовинтового «Туполева» свято место, которое, как известно пусто не бывает. Его заняли стоянки авто. Все это странно ещё и потому, что самолёт даже в некондиционном виде наверняка приняли бы многие авиационные музеи, в том числе и зарубежные. Так ведь, что имеем… Ну дальше вы сами знаете…
Авторы: Анатолий ЖУРИН, Игорь СИКОРСКИЙ
