|
«Сомневаюсь, что в Швейцарии плохие ксероксы»
— Господин Бертосса, адвокаты Павла Бородина в российских газетах утверждают, что вы в своем решении о штрафе признали: Пал Палыча не за что преследовать в судебном порядке...
— Это не так. Вот это решение. Читайте. Первые страницы — изложение наших доказательств. И вывод: виновен в отмывании денег, приговорен к штрафу и уплате следственных издержек. А что касается судебного заседания, которого не было...
Видите ли, в Швейцарии есть такая практика (она разрешена не во всех кантонах, но в нашем действует) — после окончания расследования прокурор может направить дело в суд, где оно будет рассматриваться недели три, а может и единолично вынести решение о виновности обвиняемого. То есть как бы апеллирует сам к себе. Объективность такой процедуры признает даже Европейский суд по правам человека, поскольку обвиняемый имеет две недели, чтобы обжаловать решение прокурора. Ему не надо составлять сложных ходатайств, достаточно сделать заявление: я не принимаю этот вердикт. И дело автоматически будет передано в суд.
Честно говоря, я выбрал этот — более простой — путь не только потому, что у меня достаточно жестких доказательств виновности Бородина. Немалую роль сыграло и то обстоятельство, что я собираюсь покидать свой пост и хотел закончить это дело до отставки.
— А Бородин сказал заветную фразу?
— Нет. Он это говорил в СМИ. Но не в компетенции московских журналистов принимать такие заявления. А официального письма он в Женеву так и не прислал.
— А что именно вы доказали? Когда в России закрывали дело «Мабетекс», следователь Генпрокуратуры Руслан Тамаев заявлял: у швейцарцев ничего нет. Он, в частности, упоминал, что вы прислали в Москву плохой ксерокс, абсолютно нечитаемый, и экспертизу подписи Бородина по этой бумаге сделать было невозможно...
— Сомневаюсь, чтобы у нас были плохие ксероксы. Во-первых, мы доказали, что Бородин подписал от имени управления делами президента РФ два контракта с фирмой «Мерката-трейдинг» на реставрацию Кремлевского дворца и Счетной палаты. Во-вторых, мы доказали, что он заставил Россию платить за эту работу $ 492 млн. В-третьих, мы доказали: в то же самое время был подписан контракт между «Меркатой» и офшорной компанией о том, что определенный процент из той суммы, которую заплатила Россия, будет выплачен этой компании. В-четвертых, мы доказали: более $ 60 млн. было переведено этой фирмой частным людям, в том числе самому Бородину, его дочери, зятю и Виктору Столповских, который возглавлял «Меркату». То есть очевидно, что часть государственных денег оказалась в личных карманах.
Мы, естественно, не вправе судить Бородина за это преступление: оно было совершено не в Швейцарии и пострадавшая сторона не мы, а Россия. Но с тех пор как результат этого преступления — солидные суммы денег, — пройдя через несколько офшорных счетов (так было удобнее спрятать эти суммы) оказался в швейцарских банках, это стало уже нашим делом.
Мы проследили движение этих сумм — откуда пришли деньги, через какие счета они переводились здесь, куда были отправлены потом, как они попадали на счета Бородина... Этого достаточно, чтобы убедиться: мы имеем дело с отмыванием денег.
У нас есть все документы. А тот ксерокс, который упоминал Тамаев, был послан ему не как добытый нами для проведения экспертизы документ, а как информация, важная для российского следствия. Дело в том, что мы сами сделали экспертизу подписи Бородина — ведь он всегда утверждал: у него нет счета в нашей стране.
Наши эксперты сверялись с образцом, который хранится в специальной организации (что-то вроде регистра подписей лиц, которые открывают счета в Швейцарии). Экспертиза доказала: это его подпись. Более того, мы нашли документы, подтверждающие: в то время, когда был открыт счет, Бородин приезжал в Швейцарию. Есть и свидетели... Если этого недостаточно, тогда никого нельзя привлечь к ответственности!
«Бородин закрыл у нас все свои счета»
— Почему вы наказали Бородина на столь маленькую сумму? Человек, на счету которого миллионы долларов, может не заметить потери 300 тысяч франков.
— Еще раз повторяю: мы можем преследовать Бородина только за отмывание денег. А это правонарушение швейцарский закон считает преступлением средней тяжести, в отличие, например, от коррупции. Максимальное наказание — три года тюрьмы или штраф в 1 миллион франков. Бородин уже побывал в тюрьме — те несколько месяцев, что он провел в США. Ему бы это зачли. Кроме того, по нашим правилам человек, впервые совершивший преступление (а Бородин раньше не был судим), имеет право просить о снисхождении... В общем, я предпочел выбрать то наказание, которое соответствовало бы его менталитету. Он пытался получить большую сумму денег в обход закона, поэтому я решил, что уместно будет заставить его публично расстаться с реальными деньгами. И потом, 300 тысяч швейцарских франков — это не так уж мало, это треть максимального штрафа. Скорее всего мы вычтем эту сумму из 5-миллионного (во франках. — Авт.) залога, а остаток вернем. Кстати, у Бородина уже нет здесь ни счетов, ни денег — он успел все вывести за пределы Швейцарии. Но это уже чисто российская проблема.
— Правда ли, что залог за Бородина заплатила Россия?
— Не знаю. По нашим правилам залоговые деньги кладутся на государственный счет (в данном случае на счет кантона Женева). Причем это должны быть реальные деньги, а не банковские гарантии. Прокуратура не имеет права выяснять, откуда они пришли.
— То есть в итоге никто не знает, кто именно заплатил этот штраф — наше государство или сам Бородин... Вы удовлетворены исходом дела?
— В принципе да. Я рад, что этот человек и те, кто помогал ему прятать деньги в Швейцарии, объявлены виновными. Но это минимум, которого мы могли добиться.
«Татьяна Дьяченко ни в чем не подозревалась»
Дворец правосудия располагается в самом центре города, в двух шагах от знаменитого Женевского озера. Это старинное здание с мрачноватыми серыми каменными стенами и гулким внутренним двориком. Офис Бернара Бертосса находится на самом верху, где огромные деревянные балки странновато соседствуют с современными стеклянными стенами и дверьми. Доступность офиса генпрокурора кантона обманчива — двери сделаны из пуленепробиваемого стекла и снабжены надежными электронными замками. Кабинет Бертосса — небольшое уютное помещение с антикварной (или кажущейся такой) мебелью...
Напротив входа во Дворец правосудия — множество маленьких ресторанчиков. Здесь после судебных баталий собираются прокуроры и адвокаты. Кстати, главный швейцарский адвокат Бородина — 70-летний Доминик Понсе много лет преподавал в университете. Бернар Бертосса и судебный следователь Даниэль Дево были его лучшими учениками. Про последнего господин Понсе частенько повторял, что ему нет равных в вопросах процедуры. В старости он получил возможность убедиться в этом на собственном опыте.
— А что стало с остальными участниками дела «Мерката»—«Мабетекс» — Виктором Столповских, Беджетом Паколли?
— Паколли обвинялся, но был отпущен судом. Столповских обвинение не предъявлено, так как с лета 2000 года он не приезжал в Швейцарию. Он не может этого сделать, поскольку выписан ордер на его арест.
— Но в России он заявляет СМИ, что часто бывает в Швейцарии, так как у него здесь фирма...
— Это он в России так говорит.
— Был еще один фигурант этого дела — Виталий Кириллов, глава РАО «МЭС». Имея квоты на экспорт нефти, он фактически являлся одним из источников финансирования реконструкции Кремля...
— Расследование в отношении этого человека еще продолжается, и я не могу углубляться в детали. Мы даже надеемся на определенное сотрудничество со стороны России. По крайней мере, у нас есть запрос о помощи из Москвы.
Что касается его швейцарских дел... У Кириллова здесь есть офис, и он был очень активен в вопросах экспорта нефти. Использовал крайне изощренные схемы: грубо говоря, деньги перечислялись через несколько банков по кругу и возвращались к первоисточнику. У Кириллова здесь был партнер (выходец из Восточной Европы), который тоже участвовал в этом «круговороте» по извлечению прибыли. Самое интересное, что он использовал массу офшорных компаний. Владельцев таких компаний обычно сложно вычислить. Но мы попытались. И обнаружили, что за всеми ними стоит... Кириллов. И поскольку он оказался здесь «резидентом» офшоров, его начали преследовать налоговые органы Швейцарии, заставив заплатить огромный штраф — 50 млн. франков (здесь и выше — швейцарские франки. — Авт.). Кажется, он это решение обжаловал.
— Когда только начиналось дело «Мабетекс», стало известно, что существуют кредитные карточки на имя Бориса Ельцина и его дочерей. Юрий Скуратов рассказывал, что видел распечатку трат Татьяны Дьяченко... Разве она не числилась в вашем расследовании?
— Это имя действительно фигурировало. Но если вы хотите узнать, подозревалась ли дочь Ельцина в совершении преступления на территории Швейцарии, отвечу: нет. Это, впрочем, не означает, что у нее не было здесь денег. Но ведь иметь на счету деньги не запрещено. Другой вопрос — откуда они и как именно был открыт счет. Но это уже не наше дело.
— Насколько я знаю, недавно вы арестовали большую сумму денег, часть которых принадлежит бывшему замминистра финансов России Андрею Вавилову?
— Об этом я не хочу ничего говорить.
Почему Бертосса молчит об Андрее Вавилове?
Последнее время фамилия Андрея Вавилова что-то слишком часто стала мелькать в связи с различными скандалами — достаточно старыми, но почему-то именно сейчас вытянутыми на свет. То его вызывают на допрос, то Христенко публично поминает грешки Вавилова 1996 года с перечислением несуществующему Агентству по ипотечному жилищному кредитованию 80 млрд. рублей. И это сразу после встречи вице-премьера с президентом... Неужели Вавилова собираются отдать на съедение правосудию?
А то, о чем умалчивает Бернар Бертосса, называется «Анголагейт». Эта история еще не слишком широко известна в России. Западные журналисты пока лишь по крупицам собирают информацию о женевском расследовании махинаций, совершенных во время уплаты ангольского долга (он существовал еще с советских времен) России в 1996 году. Объектом следствия опять стали представители окружения Бориса Ельцина. Речь идет об операции, которая позволила распределить $ 750 млн. между различными российскими и ангольскими сановниками при посредничестве швейцарских банков. Швейцарские (Le Temps) и французские (Le Parisien) журналисты называют несколько имен. Виталий Малкин — банкир, входил в число 10 олигархов, наиболее близких ельцинской власти — владел доверенностью на пользование счетом, открытым в банке UBS на имя подставной компании. Этот счет служил преемником фондов по выплате долга. Затем с помощью сложных операций средства направлялись конечным адресатам. Главными участниками сделки были французский торговец оружием Пьер Фалькон и российский миллиардер Аркадий Гайдамак.
Выплата же российского долга потребовала вмешательства бывшего заместителя министра финансов России Андрея Вавилова, который на переговорах 1995—1996 годов представлял российскую сторону. Договорились, что Россия получит $1,5 млрд. вместо 5 млрд. В Женеве в рамках следствия блокировано около $ 750 млн.
Прокурор не знает, кому отдать деньги Назарбаева
— Господин Бертосса, действительно ли большая часть преступлений по отмыванию денег и коррупции экспортируется в Европу из России и ее бывших республик?
— Теперь уже нет. Пик пришелся на начало 90-х, когда русские банды и организованный криминал прямо-таки завоевывали Европу, не особенно беспокоясь об осторожности. Причем отмывать деньги им помогали местные люди. Но мы с этим покончили. Сейчас, например, у нас в производстве более 400 дел, и нельзя сказать, что «русские» в них превалируют.
— Неужели мы не выделяемся даже по громкости скандалов?
— Трудно сказать. Мы ведем, скажем, дело бывшего французского сенатора, бывшего министра иностранных дел Франции... Но, конечно, президент, который у меня фигурирует в расследованиях, один — Назарбаев. Правда, президент не России — Казахстана.
Дело вот в чем. Мы заморозили счета президента Казахстана, бывшего и нынешнего премьер-министров республики, их дочерей. Всего несколько десятков миллионов долларов. Деньги платили американские нефтяные компании (не исключено, что за лоббирование их интересов в республике), поэтому мы передали всю информацию американским властям. США — единственная в мире страна, которая до 2000 года наказывала за попытку подкупить зарубежное юридическое лицо.
Это очень трудный случай. У нас нет никаких бумаг, которые бы подписывал Назарбаев, никаких контрактов... И мы пока просто проверяем список платежей — чтобы узнать, откуда приходили деньги. Если у нас будет достаточно информации от американских властей, мы сможем изъять эти деньги как результат преступления, совершенного против американских (а не казахстанских) законов.
— И кому вы в таком случае передадите эти суммы: Казахстану или США?
— Это большая проблема — есть только факты взяток. Естественно, мы не вернем их Казахстану — по крайней мере, пока там у власти Назарбаев. Надо ли отдавать их США, когда непонятно, был ли нанесен ущерб стране? Не исключен вариант, что Швейцария оставит эти деньги у себя. Но тогда возможен скандал. Нам предстоит искать выход. Например, можно отдать эти деньги международной организации, чтобы она потратила их на какую-нибудь гуманитарную программу в Казахстане...
«Бородин купил квартиру, где сейчас живет Устинов»
— После отставки Скуратова состав Генпрокуратуры практически полностью обновился. Есть ли у вас мнение об уровне профессионализма новых российских коллег?
— Нет, у меня слишком мало сведений о том, что эти люди сделали (или не сделали). Но общее впечатление от российской прокуратуры таково: за последние 12 лет ничего не изменилось в плане независимости прокуроров. За исключением времени, когда это ведомство возглавлял Юрий Скуратов. Устинов действует точно так же, как вели себя предшественники Скуратова. У нас ощущение дежа вю. Это сегодня главная проблема в сотрудничестве с Россией: нет уверенности в независимости прокуроров.
— Но ведь и Скуратов, которого вы вычеркнули из списка зависимых прокуроров, работал все при той же системе власти...
— Это был случай, когда Россия получила настоящего генпрокурора. Когда Скуратов приехал сюда, мы поняли: наконец у вас что-то начнет меняться. И мы были крайне разочарованы, когда его вышвырнули с поста... А следом пришел Устинов. Я никогда не встречал его и ничего не могу сказать. Но я видел письменное решение, которое Тамаев написал по делу «Мабетекс». Это несерьезно. Кроме того, мы знаем, что Бородин купил квартиру, где сейчас живет Устинов. Поэтому у нас есть определенные мысли насчет его независимости от Бородина.
— Правильно ли я поняла, что после отставки Скуратова ваше сотрудничество с Россией стало формальным?
— Ну почему? Есть и положительные примеры. Мы, например, только что закончили «дело Мисюрина» и приняли решение вернуть России солидную сумму денег. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что российские власти работали здесь в обход Генпрокуратуры, так как это был запрос Степашина.
Мисюрин был убит в Бельгии три года назад. Он был одним из главарей русской мафии. В России на Мисюрина было заведено уголовное дело. Он организовал систему получения фальшивых лицензий на экспорт нефти. В результате его бурной деятельности в Швейцарии аккумулировались большие суммы денег, которые теперь отправятся в Россию.
«После отставки приеду работать в Россию»
Меня страшно заинтересовал упомянутый г-ном Бертосса Сергей Степашин. При чем тут он? И с каких это пор зарубежные прокуроры выполняют запросы нашей Счетной палаты? Ответ оказался неожиданным. Дело в том, что Счетная палата очень грамотно — с точки зрения психологии — перевела собственное название и за рубежом фигурирует как Счетный суд. Подобное учреждение существует во Франции и наделено всеми правами правоохранительного ведомства. К тому же Степашин заявляет, что действует от имени государства.
Для швейцарцев это очень удобно — они активно используют ту вилку, которая появилась между неповоротливой и чересчур уж послушной всяким окрикам Генпрокуратурой и энергичным главой Счетной палаты, который потихоньку забирает в свои руки все больше и больше полномочий... Швейцарские журналисты уверены, что Мисюрин — это первый стратегический шаг Степашина: он убедился, что деньги можно возвращать в страну, и теперь будет добиваться своей главной цели — вытащить в Россию миллионы Вавилова...
Через два месяца Бертосса покинет свой пост. Вместе с ним уйдет целая эпоха громких «русских» дел.
Между тем про него только что легенды не складывают. Но главное — все в Швейцарии убеждены: Бертосса действительно верит, что закон — один для всех. Незадолго до моего приезда в Женеву был арестован вице-президент одного из швейцарских банков (неделю спустя все по-прежнему только об этом и говорили). Дело было в субботу, на улицах гуляло много народу. Вдруг по дорогам с воем пронеслись полицейские машины... В сонно-умиротворенной Женеве это из ряда вон выходящее событие. Машины остановились около банка, откуда вскоре появился вице-президент в окружении полицейских. Он был арестован по предписанию Бертосса...
Два кандидата на пост генерального прокурора кантона не собираются делать акцент на борьбе с коррупцией и отмыванием денег. Один считает, что главное — победить уличную преступность. И кстати говоря, находит поддержку жителей. Швейцария — страна банков. Бертосса волей-неволей создал ей сомнительную популярность места, где то и дело арестовывают счета. Другой претендент на пост Бертосса, наоборот, собирается бороться скорее с банкирами, нежели с отмыванием денег, поскольку придерживается левых убеждений.
Кто бы ни стал новым генпрокурором Женевы, это уже не имеет никакого значения. С 1 января 2002 года в законодательство Швейцарии внесены изменения. Право выполнять все международные запросы о помощи перешло к Берну, в генеральную прокуратуру Швейцарии. Под это начинание создан даже специальный отдел. Кантонам разрешено только довести старые дела. Никакой «самодеятельности».
Эту реформу придумала еще Карла дель Понте — она очень хотела, чтобы вся слава от расследования громких русских скандалов досталась ей. Увы, ее план стал реальностью лишь спустя несколько лет, когда самой Карлы уже нет в Швейцарии, а сменивший ее прокурор совсем не такой воинственный. «Новые полномочия» грозят превратиться в скучную и малопродуктивную бюрократическую рутину.
На прощание я спросила г-на Бертосса, чем он намерен заняться после отставки.
— Еще не знаю, — ответил он. И пошутил: — Приеду работать в Россию.
|
