|
В последнем номере журнал «Эксперт» опубликовал любопытное интервью под названием «Организованная преступность без присмотра». Петр Скоробогатый побеседовал с руководителем специального оперативного подразделения центрального аппарата МВД России Алексеем Новгородовым. Он представлен как полковник милиции, несмотря на то, что вот уже четыре года как милиция переименована в полицию. Прочитав текст, можно предположить, что полковник настоял на том, чтобы его представили именно как полковника милиции: реформу 2011 года он не принял всем сердцем. Как, впрочем, и многие другие, о которых идет речь в интервью.
Полковник Новгородов – чрезвычайно интересный человек. Большую часть жизни посвятил оперативному внедрению в преступную среду. «Его сотрудники принимали обличье последних мерзавцев и отпетых бандитов, интегрировались в преступные группировки и с исключительным риском для жизни добывали ценнейшую информацию», - пишет журнал.
Это подразделение Главного управления по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП) и задумывалось, как структура, которая должна была работать не от совершенного преступления, а от лидеров преступных группировок. Это означало внедрение в банду агента, сбор им информации, ее документирование. Таким образом, милиция работала на опережение – предотвращая убийства, грабежы, финансовые аферы. Что это за люди, добровольно бравшие на себя огромный риск? В мирное время жившие, словно на войне?
- Я по всей стране очень много ездил, собирал людей, - рассказывает полковник Новгородов. – Для такой работы надо обладать определенным характером. Ведь это риск невероятнейший. Конечно, с ними проводили специальные занятия – по речи, по актерскому мастерству.
- Сначала отбирают способных людей, а потом их чему-то учат, - делится профессиональными секретами полковник. - Оперативником может быть любой сотрудник – хорошим, плохим… Но внедряться способен далеко не каждый. У нас была лучшая элитная селекция. Я годами наблюдал каждого кандидата, присматривался.
Собеседник полковника поинтересовался, брали ли для агентурной работы кого-то из бандитов? Ведь им проще адаптироваться в криминальной среде?
- У меня все были штатными сотрудниками органов внутренних дел, - ответил Новгородов. - Почему? Внедренец, во-первых, будучи внутри, проводит юридическую оценку. Наблюдает, получает информацию, никогда не идет на провокации. Вот в чем отличие настоящего внедрения. Он получил информацию, нам ее передал через офицеров связи или технические средства, а мы уже можем либо ее реализовать, либо как-то обыгрывать. Правда, технические средства я стараюсь все меньше использовать, потому что они вычисляются как милицией, так и бандитами. Лучше пользоваться старым методом закладок, старым методом офицерской связи – человек чист.
- Нам приходится еще изворачиваться, чтобы человека не подставить, - посвящает читателя в тайны агентурной работы полковник. - Ведь у нас лица, принимающие участие в оперативном внедрении, несут уголовную ответственность наравне с бандитами…
- Как так? – интересуется собеседник Новогодова. – То есть если внедренец, находясь в банде, не остановил, допустим, убийство – пойдет под суд?
- Если присутствовал и участвовал в организованном преступном деянии, - пояснил полковник. - Поэтому мы под любыми предлогами либо на шухер его выставляем, знаем, что накроем. Либо он заходит вместе в биндитами, а мы накрываем всю группу. Он нас заранее проинформирует , что завтра будет какой-то разбой, грабеж или, не дай бог, убийство. Он идет вместе с ними, но мы должны не дать ему совершить преступление.
Федор Федорович Торнау, создатель службы оперативного внедрения в России. Служба была создана в Первую Кавказскую войну (1817-1864)
Значительная часть интервью посвящена ликвидации ГУБОПа. В 2008 году подразделение расформировали, передав его функции уголовному розыску и департаменту по экономической безопасности. Интервьюер убежден: ликвидация Управления – преступление. Он, по его словам, не нашел ни одного рационального объяснения, зачем это было сделано. Его собеседник разделил недоумение: «Я не знаю ответа на этот вопрос».
FLB хотел бы дать некоторые пояснения. Дело в том, что к концу прошлого – началу нынешнего столетия ГУБОП, борясь с преступностью, само стало представлять для общества серьезную угрозу. Во многих случаях произошло сращивание криминала и сотрудников Управления. Ярчайшим примером такого симбиоза стала история с начальником управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП) в Тверской области подполковником Евгением Ройтманом. Генеральная прокуратура и ФСБ расследовали уголовное дело, в результате которого Ройтман получил семь лет лишения свободы. Затем ему добавили еще девять.
Вот что писал в те годы
«Коммерсант»: «В мае 1995 года чеченский "авторитет" Рамзан Тарамов и его приятель, начальник областного управления по борьбе с организованной преступностью Евгений Ройтман, были задержаны по подозрению в организации убийства предпринимателя Юрия Борина. Накануне убийства сотрудники госбезопасности записали телефонный разговор Ройтмана, в котором тот прямо говорил о необходимости устранения Борина.
Год спустя Тарамов в тюрьме написал "чистосердечное признание" о том, как давал взятки Ройтману и вице-губернатору Тверской области Анатолию Степанову… Генпрокуратура установила, что Ройтман был "крышей" Тарамова и снабжал его различными секретными сведениями, известными ему как начальнику УБОПа. За эти услуги Ройтман получил от Тарамова $15 тыс., а также путевки на отдых себе, жене и родственникам».
Правоохранительные структуры переживают те же проблемы, что и все общество. Они тоже ( возможно, больше, чем другие государственные институты) поражены коррупцией и теряют уважение граждан. Отсюда и частые перетряски кадров. Полковник Новгородов весьма критически относится к ним, полагая, что каждая реформация наносит МВД чувствительные потери: вместе с водой зачастую выплескивают и ребенка. В частности, он с сожалением воспринял ликвидацию в 2014 году Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции.
- Постоянно тасуют личный состав, - говорит полковник. – Сегодня меня сюда посадили, через год переведут в другое место. Все сидят и ждут: ага, в эту реформу меня не выгнали, хорошо. Ничего не буду делать, подожду следующей реформы, авось оставят. Зато тишь и гладь. То есть я не плохой и не хороший – я никакой. И это сейчас вот такая линия в милиции, чтобы люди были никакими.
Последние новости о борьбе и противодействии коррупции в России читайте в наших группах: Facebook, ВКонтакте, Одноклассники, Twitter и в Livejournal
|
