|
Верховный суд России впервые утвердил приговор, вынесенный присяжными из Чечни. Они оправдали четырех человек, обвинявшихся в бандитизме, посчитав их непричастными к ряду из вменявшихся им преступлений. Кроме того, присяжные усомнились в том, что некоторые из событий, установленных следствием, вообще имели место.
Чечня была последним из российских регионов, в котором начал действовать суд присяжных. Строго говоря, процесс, о котором идет речь, был вторым в республике с участием заседателей. В первом случае был также вынесен оправдательный вердикт, 31 мая 2011 года подтвержденный (ссылка на файл в формате PDF) Верховным судом РФ.
Как видно, обе попытки применения суда присяжных в Чечне завершились благополучно для подсудимых. 17 августа в Верховном суде РФ рассматривалось дело в отношении Магомеда Дудаева, Салама Устарханова и Бадрудди Юсупова, которые обвинялись в бандитизме, посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов, незаконном обороте оружия и взрывчатки, а также умышленном уничтожении имущества. Еще одному фигуранту дела, Майрбеку Джабраилову, инкриминировали пособничество боевикам - снабжение их финансовыми средствами и вооружением.
На суде обвинение представило доказательства следующих преступлений: подрыв машины милиционера, в результате чего он был тяжело ранен; подрыв колонны с бронетехникой (обошлось без людских потерь); причинение ранений военному следователю, который прибыл на место нападения на автоколонну, в результате подрыва бомбы; и причинение осколочных ранений сотруднику милиции путем подрыва бомбы рядом с группой сотрудников УВД по городу Грозному. По мнению следствия, все эти преступления были совершены обвиняемыми по приказу главаря грозненского бандподполья Саламбека Ахмадова, позднее убитого в Дагестане.
Обстоятельства дела, которые просочились в СМИ, весьма скудны. Тем не менее, на сайте Следственного управления по Чечне сохранилась заметка о завершении расследования и направлении дела в суд. Из нее следует, что описываемые преступления были совершены в 2009-2010 годах. Кроме того, оказывается, что обвиняемым первоначально вменялся еще один обстрел милиционеров, в результате которого один сотрудник МВД был убит и семеро ранены. Впоследствии этот эпизод исчез из дела, судя по набору статей обвинения, упомянутых на сайте Верховного суда Чечни. Несложно предположить и то, что могло послужить объективной причиной провала дела - например, некачественная работа следователей. Но все же основное внимание к этому делу связано с тем, что его рассматривали присяжные.
Прокуратура попыталась обжаловать оправдательный приговор, но безуспешно. Претензии надзорного ведомства касались этапа формирования коллегии присяжных, которые якобы скрыли сведения о том, что состоят в родственных отношениях с ранее осужденными за тяжкие преступления и с членами незаконных вооруженных формирований, то есть с боевиками. В частности, утверждалось, что старшина скамьи присяжных состоял в родстве с прежде осужденным человеком, а кроме того был знаком с адвокатами подсудимых и пытался оказать давление на остальных заседателей. Защита в ответ заявила, что среди упомянутых родственников присяжных ближайшими были племянники, которые не включаются в понятие "близкое родство". Кроме того, адвокаты отметили, что никаких доказательств своих утверждений прокуроры к кассации не приложили. Эти аргументы, по-видимому, и убедили Верховный суд РФ подтвердить оправдательный приговор.
В предыдущем случае, однако, претензии надзорного ведомства были серьезнее. Первая коллегия чеченских присяжных рассматривала дело о покушении на Лечи Зухараева, совершенном в 2000 году его односельчанином Зелимханом Магомадовым. По версии следствия, обвиняемый пытался убить потерпевшего за то, что тот раньше работал в милиции. В кассации, направленной в Верховный суд России, говорилось, что один из присяжных скрыл собственную судимость, а еще трое - судимости своих близких родственников. В итоге оправдательный приговор все же был утвержден, правда, со второй попытки после вмешательства чеченского омбудсмена Нурди Нухажиева.
Первый судебный процесс с участием присяжных в Чечне стартовал в апреле 2010 года. Ранее сформировать коллегии не представлялось возможным, поскольку в республике не было муниципалитетов, через которые и происходит отбор заседателей. В апреле 2009 многолетний особый режим в Чечне был отменен, а в октябре прошли муниципальные выборы, что открыло дорогу к формированию судов присяжных.
Председатель Верховного суда республики Зиявди Заурбеков в интервью РИА Новости назвал главным препятствием для эффективной работы присяжных особенности чеченского менталитета. По его словам, на Кавказе почти все жители связаны между собой знакомством, личным родством или принадлежностью к определенным кланам-тейпам или их объединениям-тухкумам. Кроме того, присяжные не хотят подставляться под угрозы в случае рассмотрения какого-нибудь значительного дела, так как сомневаются в надлежащем обеспечении их личной безопасности.
Подобные сложности с введением института присяжных обнаруживаются не только в Чечне, но и в других национальных республиках Северного Кавказа. Правоведы скептически отнеслись к распространению суда присяжных на этот регион. К ним присоединился и тогдашний глава СКП, а ныне независимого Следственного комитета Александр Бастрыкин, еще в марте 2010 года отмечавший, что вердикты присяжных в северокавказских республиках зачастую не только необъективны, но и откровенно пристрастны. Главный российский следователь объяснил такую ситуацию низким уровнем правовой культуры и предложил ввести мораторий на использование судов присяжных на Северном Кавказе.
В целом по России с участием присяжных рассматривается около одного процента уголовных дел, по которым они в 20 процентах случаев выносят оправдательные приговоры. Точной статистики по Северному Кавказу в публичном доступе не появлялось, однако несколько лет назад руководитель Главного следственного управления по Южному федеральному округу (еще до выделения Северо-Кавказского округа) Борис Карнаухов жаловался, что с 2006 по 2009 года присяжные в регионе оправдали практически всех обвиняемых в терроризме. Впоследствии преступления террористической направленности были исключены из дел, подсудных присяжным, но общий характер картины это не изменило.
В качестве свежего примера можно привести случай с 27-летним жителем Кабардино-Балкарии Арсеном Моллаевым. Представ перед судом по обвинению в бандитизме, в июне 2011 года был оправдан присяжными и отпущен на свободу. Вечером 16 августа он вступил в перестрелку с правоохранителями на окраине города Баксан и был убит.
Таким образом, северокавказская специфика проявилась и в отношении суда присяжных. Впрочем, многие вопросы, которые в остальной России решаются в судах, на Северном Кавказе предпочитают урегулировать в рамках обычного права - адата. В последнее время в ряде республик, в особенности в Чечне, для разрешения споров стали применяться и правовые нормы шариата.
Региональные особенности являются объективным общественным явлением, а не порождением чьего-то злого умысла или воображения. Сами по себе эти особенности - не плохие и не хорошие, но в текущей ситуации, когда федеральный центр пытается всех стричь под одну гребенку, неизбежны коллизии. Очевидно, что общероссийские правовые нормы на Северном Кавказе должным образом не действуют, и принудительное введение института присяжных оборачивается профанацией.
|
