|
В 2008 году, на закате правления президента Зязикова, в Ингушетии стало неспокойно. Часто стреляли, и особенно часто — в милицию. Милиция от этого начала хворать — в иных подразделениях большая часть состава одновременно находилось на больничном. Из Главного управления МВД РФ по ЮФО, отвечавшего тогда за Северный Кавказ, в Ингушетию отправили подполковника милиции Андрея Шемарулина, старшего инспектора по особым поручениям отдела кадров и конспирации, — выяснять, в чем причины высокой заболеваемости в республиканской милиции.
По итогам своей инспекционной поездки подполковник Шемарулин представил тогдашнему начальнику МВД по ЮФО Михаилу Панькову докладную записку. В ней, к примеру, были такие утверждения:
«Реальные опасения сотрудников милиции за свою жизнь и жизнь своих близких, а также наличие в рядах ОВД большого количества пособников (практически во всех терактах в отношении милиционеров замешаны сами сотрудники в качестве осведомителей, а то и непосредственных исполнителей) привело к тому, что личный состав МВД по РИ какого-либо сопротивления боевикам оказать не в состоянии».
Паньков эту докладную записку забраковал, но Шемарулин в тот раз особо с начальством не препирался, переписал свою докладную, представив в ней одну только статистику по больничным, без идейной окраски. Тогда его только пожурили за то, что при составлении подобных докладов он своей политической безграмотностью позорит начальство.
Однако и впредь подполковник Шемарулин продолжал проявлять инициативу. Придумал, к примеру, короткий чеченский разговорник — для контрактников, впервые приезжающих на территорию республики. Просто взял старый советский учебник по чеченскому языку — желтенький такой, — выписал оттуда 100 самых важных слов и перед каждой командировкой распечатывал на домашнем принтере по 20—30 экземпляров.
— Распространение таких разговорников способствует установлению добрососедских отношений между контрактниками и местным населением, а также отвечает условиям создания большей безопасности личного состава, — доказывал Шемарулин своим начальникам.
Разговорники расходились влет — до тех пор, пока начальство не пресекло это шемарулинское начинание. Начальники не разделяли стремлений подполковника так дотошно соблюдать букву инструкции по введению инноваций на службе.
Покажется странным, но по натуре Шемарулин отнюдь не педант и не буквоед. За предыдущие 25 лет службы никаких конфликтов с начальством у него не было. Но он «негибкий», как говорят его коллеги. Чтобы было понятно, откуда в нем это взялось, надо сказать, что в милицию Шемарулин пришел уже зрелым, имея 11 лет календарной выслуги в Вооруженных силах СССР. Служил в Туркестанском военном округе. После ликвидации ТуркВО привез из Средней Азии семью, умение готовить плов, громкий командный голос и привычку думать «по прямой». Сам он, кажется, не любит в себе и других это военное качество. «В этом его недостаток, — говорит он про какого-то регионального руководителя. — Он армейский, привык думать по прямой».
В феврале 2009 года в Главном управлении по ЮФО произошла грандиозная перестановка. Сняли прежнего начальника главка Михаила Панькова. Вокруг освободившегося кресла разгорелась борьба, в результате которой на место Панькова был назначен командующий временной оперативной группировкой органов и подразделений МВД РФ в Чечне Михаил Шепилов.
Весной 2009 года Шемарулина снова направили в Чечню и Ингушетию. Это была командировка по вопросам комплектования органов внутренних дел на контрактной основе. Из своей поездки он привез — уже новому руководству — очередной кромешный доклад. Докопался до того, что многие контрактники, служащие на территории республик, зачислены на эту службу с многочисленными нарушениями. Так подполковник обнародовал тихую истину, которая в ЮФО еще при Панькове для людей «понимающих» не стала бы открытием: контрактными должностями в Чечне и Ингушетии приторговывали. На серьезные позиции приходили отнюдь не безупречные личности, что, несомненно, не могло не сказываться на работе по стабилизации обстановки в регионе.
Своим расследованием Шемарулин зацепил очень серьезные интересы.
Региональным оперативным штабом по проведению контртеррористической операции на Северном Кавказе на тот момент руководил генерал Еделев, стоявший, по сути, над всеми силовиками в регионе.
Чем милиция отличается от милиции?
Чтобы понять, как можно было сделать товаром право служить в районе боевых действий, надо знать, какие категории милиции имеются в республиках.
Вся милиция, помимо коренной, местной, в Чечне и Ингушетии делится на две подгруппы — это прикомандированные и служащие по контракту. Для местного населения обе эти подгруппы — одним миром мазаны, однако на деле между ними существуют принципиальные различия.
Взять простых прикомандированных. Командировка в Ингушетию или Чечню — тяжелый крест, лежащий на милиционерах по всей стране. Раз в несколько месяцев в каждый региональный штаб МВД приходит разнарядка: представьте кандидатов на командировку. Это предложение, от которого невозможно отказаться: если долго не находить подходящих кандидатур, то на региональное МВД начнут косо смотреть сверху. А то и на ковер могут вызвать.
Впервые милицию начали командировать в Чечню на заре второй кампании — в 1999 году. Тогда на Кавказе была уже не война, а «наведение конституционного порядка», вот и понадобилась милиция. Поначалу милиционеры ездили на 3 месяца, как и прочие силовые службы типа ФСБ и ФСИН. Потом, видно, руководство сообразило, что ввод-вывод милицейских отрядов раз в 3 месяца обходится государству слишком дорого: милицию же надо доставить на Кавказ, а потом оттуда вывезти домой. Хорошо еще, если в Воронеж. А если в Хабаровск?
Короче, в 2002 году придумали, что командированные милиционеры будут служить не по 3 месяца, а по полгода.
Что имеет прикомандированный? Во время командировки в стаж службы ему идет один месяц за три. Он получает повышенную зарплату — по коэффициенту 1,5. То есть если дома ты был пэпээсник с зарплатой 10 тысяч, то в Чечне тебе будут платить 15 тысяч. Плюс надбавки за сложность — это еще 2—3 тысячи в месяц. Также милиционеры получают суточные из расчета 300 рублей в день. Суточные выдаются сразу, когда въезжаешь, все 54 тысячи.
На этом прибыток заканчивается. Из чего понятно, что командировка в Чечню — не самое многообещающее событие в жизни среднестатистического российского милиционера.
Также очевидно, что главная установка прикомандированного — поскорее и без проблем закончить свою службу в республике.
Другое дело — контрактники. Служба по контракту открывает среднему милиционеру совсем иные перспективы — финансовые, карьерные и т.д.
За время службы в неспокойных республиках также набегает повышенный стаж. Контракт заключается на 1 год, однако реально милиционер отслужит всего 10 месяцев. Два месяца службы ему оплачивают в качестве отпуска. Его зарплата складывается по формуле: реальный оклад в семикратном размере, плюс надбавки за сложность в размере полутора окладов в месяц, плюс 300 рублей суточных. Кроме того, участие в боевых операциях учитывается в выслуге лет. Здесь, правда, есть проблема. Боевые сутки должна подтверждать местная милиция, на что она порой идет неохотно. Между местными и контрактниками существуют трения, так как местные плохо понимают, почему их на службе отстреливают — и платят за такую работу 15—20 тысяч рублей. А контрактники, зачастую просто сидючи в штабе, получают по меньшей мере 50—70 тысяч. По этому поводу негодовал даже президент Кадыров: «Они сидят по райотделам и не выходят».
Нередки случаи, когда контрактного сотрудника в Чечне или Ингушетии сажают на должность, до которой «дома» ему было еще служить и служить. Все это также сказывается на оплате его труда.
Понятно, что идейные установки контрактника принципиально отличаются от установок прикомандированного. Контрактник заинтересован в том, чтобы оставаться на кавказской службе подольше. Считается, что для некрупного регионального милиционера это хороший заключительный аккорд милицейской карьеры. А после можно и бизнес открыть на пенсии.
Странно было бы, если бы такая возможность была в современных условиях дармовой.
Как работает система?
Шемарулин перешел на работу по контрактному направлению в ЮФО в 2007 году, имея к тому времени две боевые награды за командировки в Чечню. Примечательно, что он был принят на должность сотрудника, которого поймали с поличным на взятке. Свидетели тех событий рассказывали мне: служил в Главном управлении по ЮФО Игорь Логовой, инспектор по кадрам. И поехал он однажды в командировку в Чеченскую Республику. Во время командировки Логовой планировал получить сумму за «помощь» при направлении на службу по контракту в Чечню своего краснодарского коллеги — 60 тысяч рублей. Желающих устроиться на контрактную службу всегда было с избытком, но лично от Логового здесь мало что зависело. Зависело все от того, как рассмотрит определенную кандидатуру подполковник Геннадий Супряга, начальник отдела комплектования контрактников по ЮФО. Далее согласованный Супрягой список шел напрямую Еделеву — и тот принимал решение по каждому конкретному случаю.
Технология устройства на контрактную службу была уже настолько обкатана, что эту услугу офицеры ЮФО оказывали без особых осторожностей. Разве только предпочтения отдавали своим, южным. Тому есть резонное объяснение: попробуешь договориться с кандидатом из Владимирской области об откате, а он раз — и в УСБ отстучит. Свои — ставропольские, ростовские, пятигорские — гораздо удобнее с этой точки зрения. Здесь все УСБ на виду.
Однако случались и в этой схеме накладки. Так, к примеру, то самое мероприятие по оказанию контрактной «помощи» милиционеру из Краснодарского края, на которое Игорь Логовой традиционно пошел без особой осторожности, закончилось тем, что его взяли с поличным сотрудники ФСБ.
Геннадий Супряга, начальник отделения кадров и подносчик контрактных списков Еделеву, находился в этот момент неподалеку, однако лично участия в мероприятии по передаче денег не принимал. А потому в суде он прошел лишь как свидетель.
Как рассказывают коллеги Логового, «фэйсы» выбивали из того признание в причастности Супряги ко всему бизнесу. Логовой стоял насмерть, что начальство тут ни при чем, хоть и сидело в соседней машине. Стоял насмерть не где-нибудь — а в Чернокозове. Там вообще запираться не принято.
В итоге Логовой получил срок. Михаил Паньков, тогдашний начальник управления МВД по ЮФО, на одном из совещаний сказал во всеуслышание, что по офицерским понятиям Супряга теперь должен подать рапорт об отставке. Супряга своего начальника, наверное, не расслышал.
Система продолжала работать и без Логового, пока в нее не попал Шемарулин.
Что открыл Шемарулин
Суть шемарулинской миссии состояла в сопровождении новой партии контрактников, направляемых в МВД Ингушетии и Чечни.
— Я и прежде знал, что в группах контрактников, которые мы заводим, бывает пара-тройка блатных, о которых уже договорились, — рассказывает Шемарулин. — В той группе, которую меня послали сопровождать, шесть или семь человек были блатные. Я это по их документам сразу понял: нужны были серьезные стимулы, чтобы с ними заключили контракт.
К контрактникам закон предъявляет серьезные требования. К примеру, на контрактную службу нельзя брать тех, в отношении кого возбуждены уголовные дела, у кого есть действующие дисциплинарные взыскания или были прежде грубые нарушения по службе. Склонных к алкоголизму тоже не берут. Такие нарушения у сотрудников в той группе были сплошь и рядом. Кто-то ДТП устроил по пьянке, другому объявлено «неполное служебное» в связи с грубым поведением в отношении граждан. У кого-то не было справки по результатам проверки через УСБ, а это вообще «многообещающее» нарушение.
Чтобы понять, что все эти установки — не простая бумажная формальность, можно рассмотреть, к примеру, личность бывшего начальника УБОП МВД по Республике Ингушетия полковника Владимира Бирюкова. На должность он был назначен в октябре 2008 года, а до той поры служил в УВД по Липецкой области. Дома, в Липецке, говорят, отношения у него не клеились. А на юге уже были некоторые завязки, так как несколько лет назад он уже был командирован на Кавказ из Ставрополья, где служил прежде.
Свое прошение о назначении на эту должность Бирюков в обход непосредственного начальства в Липецке отправил непосредственно Супряге. И вот когда в Липецке его уже стали увольнять, в тамошнее УВД вдруг пришел запрос из ЮФО: «Заместителем министра внутренних дел РФ генерал-полковником милиции А.Л. Еделевым принято решение о назначении на должность в МВД по Республике Ингушетия на контрактной основе полковника милиции Бирюкова Владимира Николаевича».
Липецкому начальству, полагаю, крыть было нечем.
Служба полковника Бирюкова в Ингушетии с первых дней проходила напряженно: часто его находили пьяным, с разбитым лицом. Иногда он пропадал подолгу, а позже объяснял, что все дело в хронических болезнях.
Все это не могло не тревожить коллег. Муса Медов, тогдашний глава МВД РИ, написал генералу Еделеву письмо, в котором подытоживал рассказ про пьяные художества Бирюкова такой констатацией: «Своим личным поведением он разлагает и без того ненадлежащую дисциплину среди личного состава».
Но Еделев Бирюкова увольнять не стал.
Надо признать: Бирюков в Ингушетии встретил действительно не лучшие времена. «В УБОПе были людские потери. В г. Назрань днем стреляют, а тут такой «подарок» от федерального центра» — так Шемарулин в своей справке обозначил обстоятельства прохождения службы полковника. Только за 2008 год и только в Ингушетии было убито 34 сотрудника милиции и ранено — 135.
Подполковник позже подробно описывал свою встречу с Бирюковым в неофициальном письме своим коллегам и руководству (письмо имеется в редакции): «Сидим у него в кабинете, он подшофе, в хорошем настроении, предлагает коньячку: «Здесь что-то скоро будет, министру хана, мне здесь не работать. В Липецк мне нельзя. Скажи Гене (Супряге. — О. Б.), пусть найдет должность начальника ОВД на Ставрополье или в Чечню по контракту. Я заплачу, он знает. Я с ним рассчитался, как он хотел».
Действительно, президент Зязиков вскоре ушел в отставку, начальник ингушского МВД Медов тоже перестал быть министром. Но Бирюков не утонул. Он ушел на должность начальника криминальной милиции в Шалинский район Чечни — пусть и с некоторым понижением, но с выигрышем по зарплате.
Итоги расследования
Справку о допущенных нарушениях при комплектовании кадров МВД Чечни и Ингушетии Шемарулин направил руководству управления по ЮФО.
Долго он добивался служебной проверки по линии УСБ ЮФО в отношении своих начальников. Проверка спустя несколько месяцев состоялась — но факты, изложенные Шемарулиным, не подтвердились даже в малой части. Тогда он подал еще один рапорт — теперь уже Нургалиеву. И тоже — ни ответа ни привета.
А самого его к тому времени за излишнюю принципиальность переназначили из контрактного отделения в инспекцию по личному составу. Приглашали на внутренние комиссии по профессиональной этике, где чехвостили за «огульные обвинения коллег», непрофессионализм, подозрительность и ношение бороды — хотя она, согласно положению о службе, была аккуратной.
Шемарулин был упрям. Он и по сей день негодует:
— Я перед тем, как в кадры попал, прошел ротное звено, с автоматом. А эти же не вылезали из кабинетов – и имеют медали и ордена. Противно наблюдать, как молодые сотрудники охотятся на террористов, гибнут, а паркетные руководители в это время решают вопрос о своем благосостоянии.
В ноябре 2009 года Шемарулина привлекли к дисциплинарной ответственности сразу по двум служебным проверкам — впервые за 14 лет службы в МВД. Примечательно, что одна из проверок проводилась в отношении другого сотрудника, Нестеровой* — но наказали все равно Шемарулина.
А в феврале 2010-го начальство завернуло его рапорт о продлении срока службы в связи с достижением предельного возраста. Было основание — те самые взыскания. К тому же и ведомственные врачи констатировали, что по причине перенесенной 10 лет назад травмы при задержании преступника у подполковника теперь могут быть проблемы с психикой, а потому он не пригоден к службе в милиции.
Произошли карьерные подвижки и у других участников этой истории. Так, в феврале президент Дмитрий Медведев личным указом в числе прочих генералов МВД отправил в отставку руководителя РОШ генерала Еделева. Официально причина этого решения не названа, однако неофициально она очевидна: полнейший провал работы по наведению порядка на Северном Кавказе. Но вот не прошло и двух месяцев как стало известно, что Аркадий Леонидович никуда не делся из кавказской колоды. Он назначен замом по внешним связям при полпреде по СКФО Хлопонине — шестым по счету.
Но вряд ли такое понижение в должности сильно ударит по позициям Еделева в регионе: Хлопонин, хоть и хороший хозяйственник, однако в политическом плане пока теряется на фоне местных фигур. А о теплых отношениях генерала Еделева и Героя России Кадырова, к примеру, на Кавказе ходили легенды.
На место начальника управления МВД по СКФО в результате довольно длительной борьбы за эту вакансию назначен генерал-лейтенант Сергей Ченчик — человек, близкий Аркадию Еделеву. Ранее Ченчик занимал должность руководителя центра по борьбе с терроризмом в Дагестане.
Вся «инфраструктура» по обслуживанию контрактной службы на Кавказе постепенно переходит из штаба МВД по ЮФО в Ростове в штаб МВД по СКФО в Пятигорске. Геннадий Супряга ушел на повышение — теперь он руководит кадрами МВД по СКФО. Контрактниками на Кавказе теперь занимается именно это подразделение…
* Наталья Нестерова, начальник правового управления, приложила немало усилий к увольнению другого упрямого сотрудника МВД по ЮФО — Андрея Лисицина, проводившего расследование по факту незаконной выдачи паспортов террористам в Карачаево-Черкесии (см. «Новую» № 69 от 30.06.2010).
|
