|
Первый второй
Бывший первый заместитель председателя правления нефтяной компании ЮКОС Леонид Невзлин вполне мог бы называться Санчо Пансой для Михаила Ходорковского -- конечно, если бы сам Ходорковский хоть отчасти напоминал Дон Кихота. Неразлучны они давно -- четырнадцать лет.
Однажды один журналист, желая сделать Невзлину приятное, заметил: "И отчества-то у вас с ним одинаковые: Ходорковский -- первый Борисович, вы -- второй..." "Вечно я второй", -- с притворным недовольством сказал Невзлин. На самом же деле он считает, что умение быть вторым -- не менее ценное качество, чем быть первым. Так что такое положение дел для него самого наиболее оптимально и комфортно.
Единственное предприятие, которое Невзлин в своей жизни возглавлял, называлось Российский Союз инвесторов, офис его располагался в здании СЭВа. Костяк этой организации, призванной лоббировать в "верхах" интересы финансовых структур, составили "Олби", "МЕНАТЕП", МОСТ... Но очень быстро дело заглохло -- сейчас уже никто и не вспомнит, удалось ли РСИ претворить в жизнь хотя бы один мало-мальски значимый проект.
Отчасти объясняется это тем, что никакой Невзлин не бизнесмен. Вернее -- бизнесмен из него никакой. Зато, как говорят, в тонкой сфере человеческого общения ему практически нет равных.
За ним управленец Ходорковский может чувствовать себя как за каменной стеной, всецело сосредоточиваясь на проблемах чистого бизнеса, будучи уверен, что второй человек в его империи, обладающий "гуманитарными" мозгами, сделает все как надо.
О Невзлине ходит такой анекдот. Создается подпольная террористическая организация, его засылают туда на разведку. Главное условие вступления -- испытательный срок с выполнением трудного и опасного поручения. Невзлину поручают распространить листовки. Полгода его нет: все уже убеждены, что он схвачен. Но наконец он возвращается с полным чемоданом денег.
-- Где ты был? -- в недоумении спрашивает руководитель террористов.
-- Распространял, -- вздыхает Невзлин. -- Но чтоб я еще хоть раз связался с таким неходовым товаром...
Лучшего комплимента для "пиарщика" не придумаешь. Однако шутки шутками, а похожая история, говорят, имела место в реальности. В начале 90-х на какой-то экономической тусовке обсуждался проект, на который нужно было выделить деньги. Сумма -- 25 тысяч долларов. По тем временам -- деньги немалые, даже и для банкира. Долго ломали голову, с перекусом и перекуром. Невзлин сидел, слушал, временами скучающе поглядывал на потолок, вздыхал. Потом незаметно вышел. Отсутствовал минут двадцать и вернулся с кейсом, набитым зелеными купюрами. Там было ровно 25 тысяч долларов.
А сам он любит такой анекдот. На одной из улиц мальчик торговал газированной водой. Каждое утро к нему подходил благообразный джентльмен и просил стакан газировки. И каждое утро повторялась одна и та же история: джентльмен брал стакан с водой, не выпивая, возвращал его мальчику, расплачивался одним долларом и уходил. Мальчик никогда не задавал на этот счет джентльмену никаких вопросов и лишь однажды, когда его покупатель проделал традиционную операцию и собрался уходить, окликнул его.
-- Да, мальчик, ты, наверное, хочешь спросить, почему я каждое утро покупаю у тебя воду, но не выпиваю ее?
-- Нет, просто с сегодняшнего дня вода стоит два доллара, сэр.
Начало славных дел
В детстве маленький Леня учился в той же школе, где работала учительницей его мама. Чтобы не быть заподозренным в использовании семейного положения, Леня был обязан учиться на твердые пятерки. Когда по итогам года у сына случилась единственная "четверка" (да и то по какому-то второстепенному предмету), родители быстро перевели его в другую школу. Как бы то ни было, школу он окончил с золотой медалью и поступил в Московский институт нефтехимической и газовой промышленности им. Губкина, на факультет автоматики и вычислительной техники. Тем более что и отец его, Борис Иосифович, занимался автоматизацией нефтехимических установок.
Любопытно, что подавляющее большинство крупных отечественных финансистов (включая Гусинского, получившего в МИНХиГП первое образование, Абрамовича и многих других) прошли через знаменитую "керосинку".
Дело тут не в изначальной тяге будущих "олигархов" к нефти и газу, а в повышенной терпимости этого вуза к абитуриентам с проблемной "пятой графой". Там, похоже, очень рано поняли, что именно эти люди -- отличники и карьеристы, которым постоянно приходилось "быть лучше всех" из-за несмываемого клейма "пасынков Родины", способны в ближайшем будущем составить тот самый новый класс, который из партийных функционеров никогда не получится. Речь идет о финансовой элите нового общества, которое в конце "застоя" просматривалось вполне отчетливо.
Вот как сегодня вспоминает о Невзлине его бывший преподаватель Александр Ермолаев: "Группа, в которой учился Леня, сильной была. Ребята все толковые. Чистой математикой Леня не особенно интересовался, зато любил решать задачи, где нужно было находить оптимальное решение в различных ситуациях. Это очень хорошие семинары, для менеджеров особенно подходящие: мозги развивают. В их группе был парень посильнее Лени в математике, зато у Невзлина настойчивости и целеустремленности было больше. Честолюбивый, сразу видно. Хотел, чтобы хвалили. Любил выделяться, но при этом был достаточно закрытым".
Последний раз Ермолаев встретил бывшего ученика в середине 80-х, в "Зарубежгеологии", куда Невзлин, закончив институт (с красным дипломом, само собой), пошел трудиться по специальности. Преподаватель вспоминает: "Леня тогда грустный ходил. Говорил: "Непонятно, что делать, как жить. Надо срочно что-то предпринимать". А когда в 1992 году сказали по телевизору, что он вице-президент "МЕНАТЕПа", я так и ахнул".
Однако "в дамки" Леонид Борисович выбился не сразу. После института он развелся с молодой супругой -- влюбился в замужнюю даму с маленьким ребенком (правда, у него и самого к тому времени уже была дочь Ирина). Новая возлюбленная стремительно развелась с мужем, после чего вместе с Невзлиным и сыном Алексеем поселилась на своей даче в каком-то подмосковном поселке. Страх берет, как подумаешь, в каких условиях жил будущий гений пиара: в доме не было ни воды (ее брали из ближайшего колодца), ни канализации -- удобства во дворе. Говорят, в то время, чтобы прокормить семью, Невзлин не брезговал никакой работой.
"Рядовым я больше не буду"
Однажды он прочел в газете объявление, что некой организации требуются толковые программисты, и вместе с приятелем, Платоном Лебедевым, пришел туда. Организацией оказался Центр научно-технического творчества молодежи (аббревиатура НТТМ была в большой моде в последние годы комсомола). Во главе центра стоял никому тогда не известный Миша Ходорковский, начинавший, как гласит устоявшаяся легенда, свою карьеру с торговли компьютерами.
"Пришли мы туда, встретили нас какие-то ребята в джинсах, -- рассказывал Невзлин. -- Месяц поработали, думали, что нам не заплатят, "кинут" по-советски, но все оказалось на уровне. И заплатили по тем временам вполне приличные деньги".
Несколько месяцев Леонид Борисович поработал, а потом, как рассказывают, пришел к Ходорковскому и сказал: "Назначьте меня начальником отдела. Если не потяну -- выгоните. А рядовым сотрудником я больше быть не согласен".
В 1988 году Ходорковский предложил создать коммерческий банк. Он выкупил у Моссовета НТТМ и назвал его "МЕНАТЕП" -- "Межотраслевые и научно-технические программы". Сам Михаил Борисович стал там президентом, а Леонида Борисовича, хорошо себя к тому времени зарекомендовавшего, назначил своим заместителем.
Первым, кто научился свои хорошие отношения с людьми ставить на службу интересам компании, был Невзлин.
"Он великий комбинатор и коммуникатор, -- говорят наши собеседники. -- Человек, который обеспечивает связи".
Иначе говоря, именно он был первым профессиональным лоббистом в России. Искусство общения -- его ноу-хау. Ходорковский -- настоящий капиталист, которого за исключительно экономический образ мышления часто называют "экономической машиной". Он блестяще разбирается во всем, что непосредственно связано с бизнесом, но заставить человека поверить в нужную идею, расположить к себе, наладить отношения всецело доверяет Невзлину с его "гуманитарными" мозгами.
Рост
Тогда "МЕНАТЕП" одним из первых стал открыт для широкой общественности. Созданная при нем PR-служба по праву считалась одним из наиболее сильных и профессиональных департаментов по связям с общественностью. "МЕНАТЕП" называли "кузницей кадров" -- оттуда вышли сегодняшний заместитель главы кремлевской администрации Вячеслав Сурков, там же начинала Алла Алешкина, перешедшая затем на один из руководящих постов в Сбербанк России. Скоро "МЕНАТЕП" стал символом надежности, и заслуга Невзлина в создании такой репутации немаловажна.
В "МЕНАТЕПе" Леонид Борисович отвечал за политическое прикрытие -- он был одним из первых в русском бизнесе, кто начал активно искать связи с государственной властью. Ни один мало-мальски заметный представитель постперестроечного общества не остался обойденным невзлинским вниманием. Плоды этого внимания не замедлили появиться: Ходорковский и Невзлин стали первыми бизнесменами, оказавшимися в числе пяти советников тогдашнего премьера Силаева.
Невзлин стремительно набирал авторитет и влияние -- в том числе и благодаря способности своевременно и тактично сказать комплимент. Сознавая рост собственных возможностей, начал уделять внимание внешности. Стремясь сбросить лишний вес, принимал специальные таблетки и так ретиво худел, что угодил в больницу. Говорят, что, отметив очередной день рождения, он в отдельный ящичек собирал присланные поздравительные открытки, туда же прятал составленные секретаршей списки звонивших. На следующий год история повторялась, и наш герой проводил сравнительный анализ, замеряя рост общественного внимания к своей персоне. Рост был.
"Я -- рупор"
Даже на госслужбе Леонид Борисович оставил свой след. Над проектом "Невзлин -- первый заместитель гендиректора ИТАР-ТАСС", говорят, трудилось все управление общественных связей "МЕНАТЕПа". Полгода ушло на то, чтобы уговорить г-на Поройкова (тогдашнего заместителя шефа ИТАР-ТАСС Виталия Игнатенко) перейти на работу в банк и освободить место для г-на Невзлина.
Последнему на новом месте службы подарили сувенир -- громкоговоритель, из тех, что раньше в изобилии висели на столбах, знаменуя неразрывную связь человека и государства. Невзлин с гордостью показывал его всякому входящему в кабинет и говорил: "Вот, теперь я рупор общественности".
Злые языки судачили, что Невзлин пришел в старейшее государственное информагентство страны, чтобы его акционировать. Это была тогда, можно сказать, дань моде -- именно в то время чуть ли не каждая крупная бизнес-структура считала обязательным "вложиться" в СМИ, а то и создать свой медиа-холдинг. "МЕНАТЕП" тогда определил свою нишу на рынке СМИ так: создание мощного частного информационного агентства.
Проект по акционированию ИТАР-ТАСС по большому счету принес Невзлину лишь один актив -- налаживание отношений с руководством практически всех отечественных СМИ, начиная от печатных и заканчивая электронными. Проект был откровенно провальным, хотя, если оценивать ситуацию с позиций января нынешнего года, провалился он к счастью.
Жучки и диктофоны
Глава ЮКОСа Михаил Ходорковский любит повторять: "У меня должны работать только лучшие". И он, безусловно, считает Невзлина таковым. Один лишь пример, демонстрирующий степень доверия Ходорковского к Невзлину -- создание и курирование последним службы безопасности "МЕНАТЕПа" и ЮКОСа. Такое действительно можно поручить лишь самому доверенному человеку.
В службу безопасности Леонид Борисович собственноручно подбирал кадры, сам распределял должности. Он следит за новинками в области технических средств наблюдения и безопасности. На заре новых времен, приезжая из-за границы, непременно привозил диковинные тогда у нас записывающие устройства -- ручки-диктофоны, "жучки".
Неожиданный для многих поворот в его карьере произошел в марте прошлого года, когда первый заместитель председателя правления ЮКОСа Леонид Невзлин вдруг сменил опального "олигарха" Владимира Гусинского на посту Российского еврейского конгресса (РЕК).
"И когда вы впервые почувствовали себя евреем?" -- спросили тогда Невзлина журналисты. "Да с самого рождения", -- призывно улыбаясь, ответствовал новоявленный глава РЕКа.
Многие тогда задавались вопросом: зачем Невзлину РЕК? Ответ, похоже, прост: за весьма недолгий, менее года, срок он решил там очередную, важную для себя задачу -- получил широкую международную известность и связи в зарубежных политических и финансовых кругах. То есть заработал для себя и ЮКОСа то, что всегда зарабатывал, -- репутацию.
Действительно, в РЕК Невзлин ушел в период политической неопределенности, когда российская бизнес-элита пребывала в полном неведении, во что же выльется война нового президента с "олигархами". Чиновник из администрации президента говорит, что, похоже, руководство группы ЮКОС просто готовило себе в то время "запасной аэродром" -- на всякий случай. Репутации "жертв политических репрессий", как у Гусинского с Березовским, у Ходорковского с Невзлиным на Западе не было -- тот же Ходорковский подчеркнуто демонстрирует свою отстраненность от политики. Как бы то ни было, но за время своего краткого пребывания на посту главы РЕКа Леонид Невзлин сделал немало для того, чтобы в глазах западного сообщества лично Ходорковский и группа ЮКОС выглядели сегодня очень весомо.
Клуб миллионеров
Невзлину неоднократно предрекали политическую карьеру. Так оно и получилось: в конце прошлого года он занял пост представителя Мордовии в Совете Федерации. Шаг, надо сказать, весьма прагматичный: верхняя палата российского парламента сегодня все больше напоминает клуб миллионеров, где заседают очень состоятельные люди. Именно Совет Федерации стал сегодня тем местом, где решаются самые серьезные лоббистские задачи. Значит, в этом месте должен быть Невзлин.
Он по-прежнему не разлей вода с Ходорковским, который считает Невзлина одним из лучших своих сотоварищей. Леонид Борисович по-прежнему "человек номер два" в ЮКОСе и обязательно здоровается с каждым встреченным в коридорах компании сотрудником. И по-прежнему считает, что умение быть вторым -- не менее ценное качество, чем быть первым.
|
