|
Прохоров и Потанин не раз говорили, что они разные люди. Тем не менее они проработали вместе 15 лет. Потанин говорит, что «серьезный уровень уважения, терпимость друг к другу позволяли ситуацию удерживать в равновесии»: «Но когда мы стали чувствовать, что это начинает вредить бизнесу, мы договорились разойтись». По его словам, окончательное решение об этом было принято задолго до объявления, а история в Куршевеле стала лишь поводом .
Биография
Родился 3 января 1961 г. в Москве. В 1983 г. окончил экономический факультет Московского государственного института международных отношений (МГИМО) по специальности «экономист-международник». 1990 Создал первую собственную коммерческую структуру – «Интеррос» 1994 Познакомился с консультантом «Интерроса» Михаилом Прохоровым 1992 Зарегистрирован первый совместный бизнес Потанина и Прохорова – банк «Международная финансовая корпорация»
$3 млн
«Такое состояние было у меня к моменту создания нашего первого совместного проекта с Прохоровым – банка «МФК» в 1992 г.»
30 млрд долларов
– рыночная ст оимость активов, находящихся под управлением «Интерроса» на 1 января 2007 г.
--------------------------------------------------------------------------------
«Интеррос»
Многопрофильный холдинг
Управляет активами, которые находятся в совместной собственности Владимира Потанина и Михаила Прохорова «Норильский никель» (52%) Выручка по МСФО в 2006 г. – $11,55 млрд, чистая прибыль – $5,97 млрд. Производство никеля – 244 000 т, палладия – 3,16 млн унций, платины – 752 000 унций, меди – 425 000 т «Полюс золото» (51%) Выручка по МСФО в 2006 г. – $735 млн, чистая прибыль – $1,16 млрд. Производство золота – 1,2 млн унций Росбанк (69%) Активы на 30 июня 2007 г., по данным «Интерфакс-ЦЭА», – 234,28 млрд руб. (11-е место), собственный капитал – 25,11 млрд руб. (10-е место), прибыль до налогов – 1,94 млрд руб. «Открытые инвестиции» (58%) Выручка в 2006 г. по МСФО – $85,59 млн, чистая прибыль – $57,9 млн «Силовые машины» (69%) Выручка по МСФО в 2006 г. – $579,07 млн, чистый убыток – $132,16 млн «Проф-Медиа» (100%) Выручка в 2006 г. – около $400 млн «Согласие» (88%) Объем страховых взносов в 2006 г. – 10,91 млрд руб., выплаты – 3,47 млрд руб., чистый убыток – 233,4 млн руб. Число заключенных договоров – более 847 000
— О чем вы изначально договорились?
— Что я выкуплю у Михаила часть акций «Норникеля» и «Полюса» и, таким образом, в моей собственности окажется по 70% от наших общих пакетов в этих компаниях. Оставшиеся у него акции, как я рассчитывал, будут переданы мне в управление. Он же должен был стать владельцем энергетической компании. Остальные активы мы договорились разделить на паритетной основе.
— Почему этого не произошло?
— Разделить бизнес стоимостью свыше $30 млрд — сложное дело. Мы понимали это, но возникшие сложности превзошли наши ожидания. В какой-то момент мы осознали, что стали конкурентами — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Каждый стал смотреть на наши проекты и на «бракоразводный» процесс с точки зрения своего будущего, и интересы разошлись. Процесс раздела бизнеса медленно, но верно идет вперед: подготовлена к выделению из «Норникеля» энергетическая компания, Прохоровым создана управляющая компания «Онэксим групп», завершается оформление его выхода из состава акционеров ХК «Интеррос». В общем, на сегодня нерешенными остаются две серьезные проблемы.
— Какие?
— Кроме находящихся у нас акций «Норникеля» и «Полюса», мы с Прохоровым являемся совладельцами ряда фондов, активы которых примерно $12 млрд. Из них около $6 млрд обременены обязательствами. Таким образом, стоимость чистых активов составляет где-то по $3 млрд на каждого. Чтобы разделить чистые активы, нам нужно либо провести взаиморасчеты в денежной форме, либо ликвидировать фонды и распределить их имущество — акции, оставшиеся после оплаты обязательств. Михаил выступает за второй вариант. Я же сторонник первого варианта, потому что не хочу ликвидировать созданные нами фонды, а хочу их развивать.
— А почему проблема, как юридически оформить раздел активов, возникла только вот-вот?
— Потому что только к концу лета юристы пришли к выводу, что раздел акций в натуральном выражении возможен только через ликвидацию фондов. Изначально казалось, что есть другие способы. К тому же только из-за налогов и прочих платежей, которые возникали бы в случае закрытия фондов, их активы теряли бы треть стоимости. В Америке или Европе пайщик фонда имеет право свой пай продать. Обычной практикой является расчет в денежной форме. Но мы в России. Пока я не знаю, как можно решить вопрос по разделу активов. Но думаю, что компромисс найти можно.
— А вторая проблема какая?
— Мы не продвигаемся по выкупу акций «Норникеля» и «Полюса». Мне до сих пор не поступило от Михаила предложение о продаже акций «Норникеля» и «Полюса». Да и по обмену этих активов на энергетику тоже нет определенности. И меня это беспокоит.
— Прохоров передумал?
— Возможно, он переоценил перспективы «Норникеля».
— Вы с ним давно вывели по 22% акций «Норникеля» и «Полюса» каждый в свои компании. Для чего?
— Выкупили, а не вывели. Мы понимали, что рано или поздно каждый захочет управлять своим имуществом. И решили, что неплохо было бы, если бы часть имущества была выделена на бенефициарные центры. Это была своего рода выплата дивидендов от совместной деятельности.
— А есть ли у Прохорова юридическая свобода продать акции «Полюса» и «Норникеля» кому-то, кроме вас? Насколько обязательны к исполнению ваши договоренности?
— Я стараюсь придерживаться наших договоренностей и считаю их для себя обязательными. Если Михаил считает, что договоренностей нет или они оформлены ненадлежащим способом, он может распоряжаться акциями, как хочет. Но чем более уважительно мы будем относиться к различным договоренностям — устным, письменным, четко или менее четко зафиксированным, тем проще нам будет завершить процесс развода. Если каждый будет уходить от оговоренных планов, процесс будет усложняться. И эти сложности возникнут в разных областях: юридической, репутационной, материальной.
— То есть если ситуация окончательно зайдет в тупик, у вас есть возможность обратиться в суд?
— Любой спор можно довести до суда, но для нас это не вариант.
— А сколько лет ситуация может находиться в таком подвешенном состоянии?
— Сколько понадобится, до бесконечности.
— Но президент «Алросы» уже официально подтвердил, что «Алроса» и ВТБ ведут переговоры о покупке у Прохорова доли в «Полюс золоте». Ваше отношение к этим переговорам?
— Мне трудно прокомментировать ситуацию, я пока не участник этих переговоров, но в любом случае им буду. Хотя бы потому, что я мажоритарный акционер этой компании и у меня не закончен диалог по поводу судьбы этого актива. Если цена, которую на рынке кто-то готов платить за [этот] актив, выше той, что готов потратить «Интеррос», то он не сможет воспользоваться своим опционом, если такой появится.
— Почему вы на берегу не договорились обо всех нюансах, чтобы не возникало вот таких проблем?
— Не так просто предусмотреть все нюансы. При достижении договоренностей я недооценил ту остроту, которую недорешенные, недоговоренные вопросы примут, когда мы станем конкурентами. Не потому, что я плохо считал или недостаточно над ними задумывался. Это как в шахматах: просчитать на два-три хода можно, а на 20 — нет, слишком много вариантов возникает.
— Прохоров в этом году вышел из состава членов совета директоров «Норникеля», а недавно созвал новое собрание — хочет вернуть своих представителей в совет. У «Интерроса» есть возможность заблокировать это. Компания воспользуется этим правом?
— Не могу сказать пока. Тут есть два интереса. Михаил хочет ускорить введение своих представителей в совет. Крупный акционер имеет на это право. Но в чем цель этого? Пойдет ли на пользу публичной компании досрочное прекращение действия совета директоров в середине года? Не приведет ли это к нарушению нормальной, спокойной работы компании? Хотелось бы верить, что желание провести члена совета директоров продиктовано производственной необходимостью, а не другой.
— «Норникель» перед выделением энергоактивов будет еще что-то покупать?
— Стратегически формирование энергоактивов в рамках «Норникеля» закончилось. Далее, я думаю, энергокомпания должна ограничиться органическим ростом и проникновением на рынки СНГ. В ней будет реализована инвестпрограмма на $4 млрд, из которых $3 млрд должно быть привлечено за счет эмиссии. Я хочу, чтобы инвестиции «Интерроса» в электроэнергетику были в пределах $2-2,5 млрд. Я уже создал фонд, который будет и дальше инвестировать в энергетику. Он уже владеет активами на $1,5 млрд. Это по 2-3% в ОКГ, ТГК.
— Ходили разговоры, что купить «Норникель» хочет Олег Дерипаска.
— У меня переговоров с ним не было. Насколько я знаю, и у «Норникеля» нет планов по поглощению UC Rusal. Хотя их IPO, если оно состоится, — интересный объект для вложений.
— А госкомпании — «Алросе», к примеру, — выкупить долю в «Норникеле» никогда не предлагали?
— Нет. Это довольно смешно, когда все обсуждают слух о том, что компания стоимостью в несколько миллиардов долларов намерена купить компанию в $40 млрд. «Норникель» может купить только само государство. С одной стороны, в самом процессе огосударствления ничего плохого нет, если сделка идет по рыночным условиям. Для государства покупка частной компании может быть целесообразна по двум причинам: если компания стратегически значима для обороны страны или когда у целых отраслей возникают проблемы, которые без государства решить нельзя. Но логики в покупке успешных предприятий я не вижу. Еще одной причиной для государства покупать активы могла бы стать необходимость в дополнительном доходе. Но с этим сейчас проблем нет.
— Тем не менее государство положило глаз на «Полюс золото».
— У «Полюса» есть два варианта развития. Один связан с покупкой его государством — «Алросой» или кем-то другим. Другой — оставаться частной компанией и повторить стратегию «Норникеля», т. е. превратиться в одного из мировых лидеров в своей области. Я считаю, что первый путь возможен, но более эффективен второй. Золото специально выделяется из многих горнодобывающих компаний, потому что коэффициенты, с которыми такие компании торгуются, выше. Если «Полюс» загнать в компанию, которая производит другие товары, часть ее стоимости пропадет.
— А как вы относитесь к истории, произошедшей с Михаилом Гуцериевым?
— История вызывает известные ассоциации… На вопросы обо всем этом наотвечался, больше не хочу.
— Недавно в телефонном разговоре с корреспондентом «Ведомостей» Гуцериев сказал, что ему «противно вести бизнес в России». А вам?
— А мне не противно. Я очень лояльно отношусь к своей стране. Да и горизонт планирования у меня как минимум до внуков… Меня огорчает тренд, что для крупного частного бизнеса поле деятельности [в России] сокращается. В лучшем случае оно сокращается до партнерства с государством. И что теперь? Бросить все, уехать в Лондон? Такие периоды надо уметь переживать. Я обычно ищу причины моих проблем в себе. К своему прошлому отношусь тоже критично. Мы все совершали ошибки, у всех есть вещи, о которых они сожалеют.
— Вы о чем сожалеете?
— К примеру, о том, что у меня в свое время был конфликт с [Михаилом] Фридманом. Сожалею, что когда-то разругался и с Володей Лисиным. Слава богу, отношения мы давно восстановили… Жаль, что так мало проработал в правительстве — только-только разобрался, что к чему, а возможности проявить себя оказалось не много.
— Затягивание в переговорах с Прохоровым мешает работе «Интерроса», работе совместных компаний?
— Оно является препятствием для развития, которое нужно скорее пройти. Но это не мешает жить «Интерросу» своей жизнью. Мы обновили нашу стратегию и намерены стать более глобальными. Готовимся к привлечению новых партнеров. Считаю, что у нас это уже получается. Например, после прихода «Сосьете Женераль» Росбанк получил новое развитие. Сделана эмиссия. Банк без заимствований в ЦБ пережил небольшой напряженный период, связанный с недостатком ликвидности на рынке. У нас хорошие перспективы завершить сделку с французами, а оставшийся в нашей собственности пакет акций Росбанка мы заинтересованы обменять на акции «Сосьете Женераль». Переговоры на этот счет идут.
— А что будут строить в Сочи «Открытые инвестиции»?
— У компании есть небольшой проект, а основные инвестиции в $1,5 млрд будет делать «Интеррос». У «Открытых инвестиций» свой удачный сегмент рынка, они весной на $300 млн эмиссию закрыли, на $500 млн осенью будем делать. «Открытые инвестиции» присматриваются к приобретению зарубежных компаний, которые позволят развернуть строительство коттеджных поселков для среднего класса.
— Когда может состояться IPO «Проф-медиа»?
— Компания должна быть готова к IPO к концу 2008 г. — весне 2009 г. В рамках подготовки к IPO компания уточнит стратегию. У компании много свежих приобретений. Телевизионные каналы доформатируются или переформатируются, бизнес «Рамблера» расширяется за счет новых инвестиций. Мы следим за мировыми тенденциями. Такие сегменты, как кабельное телевидение, интернет, производство контента, быстро растут. А сегмент печатных СМИ стагнирует. Мы для себя решили, что бизнес «Проф-медиа» — исключительно развлекательные ресурсы, ни в коем случае не политизированные. Они лучше капитализируются, менее чувствительны к различного рода начальственным пожеланиям.
— Когда вы с Прохоровым виделись последний раз?
— Мы регулярно встречаемся. Бывает, видимся в «Лужках». Перед отъездом в отпуск Миша пригласил меня в ресторан, футбол обсуждали, делали ставки — «Москва» выиграет или не выиграет. Миша угадал, что «Москва» выиграет у «Рубина», но зато я угадал, что «Москва» проиграет «Локомотиву» и ЦСКА.
Жизнь Владимира Потанина
Спортивный миллиардер
«Я всю жизнь увлекался футболом — играл, смотрел и посещал соревнования. На отдыхе катаюсь на горных лыжах. Летом — на водных мотоциклах, играю в бадминтон. Болею за баскетбольный ЦСКА».
Начало большого пути
Потанин признался, кто благословил его на карьеру предпринимателя
После окончания института я проработал семь лет чиновником в МВЭС. В 1990 г. решил создать Внешнеэкономическую ассоциацию «Интеррос», которая занималась сопровождением внешнеторговых сделок. А уставные документы на создание «Интерроса» тогда надо было одобрять в МВЭС. И одну из резолюций на учредительных документах поставил руководитель одного из департаментов — М. Е. Фрадков. С Михаилом Ефимовичем Фрадковым я познакомился лично лишь три года спустя.
|
