|
l Мы живем во времена громадных перемен и больших новостей. Двадцать лет как мы свидетели и участники тревожной и впечатляющей трансформации русского мира. Различия между тем, что было, что есть и что, как предполагается, будет, столь поразительны, что мы часто называем нашу страну новой Россией. Как если бы это был Новый Свет. Или новый дом.
l А новое здание российской демократии строится на историческом фундаменте национальной государственности.
l Чтобы понять, как будет развиваться демократия в России, какая ее модификация применима здесь на практике, нужно определить архетипические, неотменяемые свойства русской политической культуры. Политическая же культура – это одно из проявлений культуры как таковой, в широком и высоком смысле. Стереотипы современной политики воспроизводятся с уникальной матрицы национального образа жизни, характера, мировоззрения.
l То есть мы видим, что русское культурное сознание описано как явно холистическое, интуитивное и – противопоставленное механистическому, редукционистскому. Характерно, хотя и спорно противопоставление русского типа мышления не просто редукционистскому, а редукционистскому именно как западному, то есть не без геополитического подтекста.
l По этой версии, в нашей мыслительной и культурной практике синтез преобладает над анализом, идеализм над прагматизмом, образность над логикой, интуиция над рассудком, общее над частным.
l Итак, в основе нашей культуры – восприятие целого, а не манипулирование частностями; собирание, а не разделение. Воспользуемся этим предположением как аксиомой для определения параметров реальной политики.
l На мой взгляд, названная фундаментальная данность наделяет российскую политическую практику как минимум тремя яркими особенностями.
l Во-первых, это стремление к политической целостности через централизацию властных функций. Во-вторых, идеализация целей политической борьбы. В-третьих, персонификация политических институтов. Опять же, все эти вещи имеются и в других политических культурах, но в нашей несколько сверх средней меры.
l В наши дни смещение власти к центру стабилизировало общество, создало условия для победы над терроризмом и поддержало экономический рост.
l Не так уж важно, стала ли российская модель централизованного государства следствием «моноцентристского» архетипа национального бессознательного. Или сам этот архетип сложился под прессом исторических обстоятельств. В любом случае наличие могущественного властного центра и сегодня понимается большинством как гарантия сохранения целостности России, и территориальной, и духовной, и всякой.
l Идеализм – главное, что до сих пор поднимало и, видимо, будет поднимать русский мир на новые орбиты развития. Если же идеальная цель теряется из виду, общественная деятельность замедляется и расстраивается.
l Идеализму свойственно желание обращать в свою веру, мессианство. Третий Рим и Третий интернационал были мессианскими концепциями. Без сомнения, мессианство нам сейчас ни к чему, но миссия российской нации требует уточнения. Без утверждения роли России среди других стран (скромной или заметной – вопрос обсуждаемый), без понимания, кто мы и зачем мы здесь, национальная жизнь будет неполноценной.
l Сильные личности часто компенсируют слабую эффективность коллективов, дефицит взаимного доверия и самоорганизации. Ведь русский сверхколлективизм, по-моему, вымысел чистой воды.
l Мне кажется, наши трудности с Западом – это трудности перевода, трудности общения однокоренных, но глубоко различных по духу европейских культур. Их причины сложнее просто экономических, просто военных, просто стилистических, просто политических.
l Хотел бы разбавить доклад небольшим рекламным объявлением: концепция суверенной демократии наилучшим образом соответствует основам русской политической культуры. Потому что:
l Она оправдывает централизацию, концентрацию властных, интеллектуальных и материальных ресурсов нации в целях самосохранения и успешного развития каждого в России и России в мире. Она синтезирует, собирает, соединяет идеи и понятия, противопоставляемые в повседневных политических диспутах. Свобода и справедливость, права и обязанности, конкуренция и кооперация, индивидуальное и национальное, глобализация и суверенитет – совместимы и достижимы без разделения.
l Суверен-демократический проект предусматривает изменение социальной системы, придание российскому обществу большей гибкости, динамичности, восприимчивости к позитивным переменам. Смягчение политической структуры позволит ей развиваться не рывками и скачками, как прежде, а путем, если так можно выразиться, топологических преобразований, то есть без разрывов и потерь. Без ущерба для целостности российской нации.
l Текст о суверенной демократии персонифицирован, поскольку интерпретирует курс президента Путина.
l И наконец, предсказывая России и миру гармоничное будущее, встречая скепсис и недоумение, эта концепция представляется весьма идеалистической, может быть, даже утопической.
|
