|
У Романа Абрамовича есть все, о чем может только мечтать большая половина мужского населения нашей страны. Он — отец пятерых детей, губернатор Чукотки, владелец футбольного суперклуба “Челси”, хозяин домов и замков в Великобритании и Франции.
Он запросто может подарить лучшему другу яхту стоимостью в 140 млн. долларов, а супруге купить фешенебельный отель на престижном горнолыжном курорте.
Его денег действительно могло бы хватить на многое…
Он мог бы осчастливить любого…
Мог бы…
Почему его внимания не хватило на самого близкого человека и как Роман Аркадьевич потерял родную бабушку — в материале специального корреспондента “МК”.
Мы хотим рассказать эту историю одному человеку.
Она о любви.
Об утраченных иллюзиях.
О расплате за неосторожно брошенное слово.
О покаянии.
И непрощении.
Главная роль в ней отведена отчаявшейся женщине, которая очень хотела быть счастливой.
Мы хотим, чтобы эту историю узнал один человек…
Роман Аркадьевич, эта история для вас.
Больше всего на свете Фаина Грутман боялась одиночества.
Этот страх преследовал ее всю жизнь. Она пыталась бежать от него. Но дистанция оказалась непреодолимой.
Не случайно говорят, чего больше всего остерегаешься, то обязательно тебя настигнет. Видно, и впрямь от судьбы не уйдешь.
Казалось, жизнь Фаины Борисовны раз и навсегда сковала тяжелая цепь одиночества, тоски и отчаяния.
Ничто не смогло разорвать эти тиски.
Только смерть…
Теперь на ее скромной могилке, что в глубине еврейского кладбища на окраине Саратова, — роскошный монумент из черного гранита. Правда, цветов у подножия памятника никогда не бывает.
Выходит, стальная броня одиночества не пробита?
На памятнике место для фотографии пустует.
Лишь выгравированная надпись — Грутман Фаина Борисовна.
“Кто здесь лежит? — удивляются частые посетители погоста, бросая косой взгляд на внушительных размеров монумент. — Фамилия какая-то незнакомая...”
В ответ смотритель кладбища разводит руками.
Все правильно. Откуда ему знать, что здесь похоронена родная бабушка одного из самых богатых людей мира Романа Абрамовича
Раскаяние
Роман Абрамович не помнит своих родителей.
Кажется, биография этого человека известна уже всему свету. Будущему миллионеру не исполнилось еще и трех лет, как он остался круглой сиротой. Мать олигарха, Ирина, скончалась 23 октября 1967 года. Через полтора года погиб его отец. Воспитывать ребенка взялся родной дядя Романа по отцовской линии Лейб Нахимович. О трагической кончине родителей мальчика оповестили только спустя тринадцать лет. До этого времени Роман даже не подозревал, что живет в приемной семье. А еще он недоумевал, откуда взялась странная баба Феня из Саратова, которая так часто отправляла ему подарки, а при редких встречах с ним всегда горько плакала.
— Фаина Борисовна всю жизнь винила себя за неосторожное слово, брошенное в сердцах в адрес отца Романа. После смерти дочери, матери будущего миллионера, Фая сознательно порвала отношения с Абрамовичами, после чего ее лишили общения с внуком, — рассказывает знакомая Грутман Евгения Нуждина. — Ее единственная дочь Ирина скончалась в результате последствий неудачного подпольного аборта. Хотя по другой версии у девушки было редкое заболевание крови. Фаина Борисовна тогда во всем обвинила зятя Аркадия, с которым сама познакомила дочь через еврейскую общину. Иру похоронили в Сыктывкаре. Оттуда Фаина вернулась вся седая. Тогда она страшно поругалась с Аркадием и его родней, разорвала с ними всякие отношения. На кладбище Фаина прилюдно обвинила Абрамовичей, что это они сгубили ее дочь.
“Будь ты проклят!” — крикнула на прощание зятю убитая горем женщина.
И, сама того не ведая, напророчила беду.
Аркадий Абрамович скончался в результате аварии на стройке в 1969 году.
Узнав о кончине зятя, Фаина Борисовна корила себя. “Я своими руками сделала внука сиротой, — причитала она. — Нет мне прощения”.
На сороковины Аркадия Нахимовича женщина сняла со сберкнижки часть накоплений и отправилась в Сыктывкар на могилу дочери и ее покойного мужа. Там же она надеялась искупить свои грехи перед родственниками скончавшегося зятя.
— Когда Фаина пришла на кладбище, то заметила около оградки толпу людей. Это были родственники Аркадия, — продолжает Евгения Сергеевна. — У Фаи не хватило мужества подойти к ним. Она спряталась за елью и зарыдала. О том ее визите никто так и не узнал. Но с тех пор она каждый год в день рождения внука отправлялась в Сыктывкар помянуть дочь и зятя.
После посещения могилы Фаина Борисовна отправлялась к старой пятиэтажке по Советской улице, где некоторое время жил ее внук Роман.
Она понимала, что ее визиту там вряд ли обрадуются. Поэтому, скоротав час-другой под окнами однокомнатной квартиры, тихонечко брела на железнодорожный вокзал. А из окон комнаты, где жил Роман, иногда доносился заливистый детский смех.
Она возвращалась в Саратов. В свою холодную пустую квартиру, которая по иронии судьбы тоже находилась на улице Советской.
Прощение
Центральная улица Саратова. Четырехэтажный особняк начала прошлого века с лепниной сегодня служит офисным центром коммерческих фирм. А когда-то этот пряничный домик, словно улей, был забит обыкновенными коммуналками. Жильцам постройки одним из первых в городе установили телефон, что считалось непозволительной роскошью по тем временам. В конце 40-х годов Фаина Грутман заняла двадцать “квадратов” в одной из коммунальных квартир на первом этаже.
— Мы познакомились с ней в начале 70-х годов. Фаина тогда уже носила траур по умершей дочери Ирине. Грутман произвела на меня незабываемое впечатление. Она была высокоинтеллектуальная, образованная, начитанная женщина, — рассказывает близкая подруга бабушки Абрамовича Валентина Стрелкова. — Жила в просторной светлой комнате. Обстановка на первый взгляд казалась достаточно простенькой. Но я то знала, что в допотопном серванте у нее хранилась дорогая раритетная посуда, шкаф был забит добротными вещами, посередине стоял круглый дубовый стол со стульями. В углу — импортное шикарное пианино. К сожалению, Фаина редко садилась за инструмент. Дело в том, что ее дочь была профессиональной пианисткой — завучем музыкальной школы — и любая классическая музыка напоминала Фае о ней. Когда в редкие моменты она начинала играть мне Чайковского, Шумана, Шопена, у нее на глазах выступали слезы.
Трагическую историю кончины дочери Фаина Борисовна не скрывала от подруги. Также откровенничала женщина с моей собеседницей и по поводу своего единственного внука Романа.
— Она жаловалась, что внук никогда не называл ее бабушкой, — продолжает Валентина Федоровна. — Фая ведь долгое время не могла даже встретиться с Ромочкой. На тот момент его воспитывали две бабушки, которые “достались” ему от новых родителей. Когда Фая попросила Абрамовичей о встрече с внуком, те растерялись — в каком качестве представить мальчику внезапно возникшую родственницу? Конечно, Фаина страдала по этому поводу. Ведь Рома был для нее единственным родным человеком. Вместе с дочерью она перебралась в город на Волге из оккупированной фашистами Украины осенью 41-го. Остальная ее родня погибла в Бабьем Яру.
Большого труда стоило Фаине Борисовне уговорить дядю Романа Лейба Нихимовича, чтобы тот позволил ей повидаться с внуком. Ее просьбу Абрамович согласился выполнить при жестком условии — женщина ни в коем случае не станет разглашать семейную тайну и ни единым словом не обмолвится о настоящих родителях мальчика.
— Фаина сдержала слово, — вздыхает собеседница. — Когда Рома поинтересовался, почему у всех его ровесников две бабушки, а у него три, нареченный отец ребенка не смутился и придумал легенду, что Фаина Борисовна является ему двоюродной бабушкой. Конечно, ей было непросто выдержать этот обман. Вернувшись из Москвы, куда к тому времени переехал Рома, она нам подробно все рассказала. При этом непрерывно плакала и глотала сердечные капли.
Только в 16 лет, когда пришло время Роману получать паспорт, ему открыли правду. Фаина Борисовна тогда сразу рванула в столицу.
— Помню, мы провожали ее до вокзала. Она была невероятно взволнованна перед поездкой. Неожиданно ей стало плохо. Пришлось обратиться в привокзальный медпункт, где ей оказали первую помощь, — вздыхает Стрелкова. — Мы взяли с нее слово, что она прекратит рыдать и возьмет себя в руки. А потом с нетерпением ждали ее возвращения. Из Москвы Фаина вернулась другим человеком. Она расцвела, повеселела и, кажется, даже помолодела. Когда Роману рассказали историю кончины его настоящих родителей, он долго молчал. Это сообщение стало для него шоком. Он ведь никогда не чувствовал себя сиротой — в приемной семье ребенка холили и лелеяли, он рос в достатке, все лучшее отдавали ему, мальчик не знал отказа ни в чем. Неудивительно, что юноша во время разговора не проронил ни единой слезинки. Фаина рассказывала, что на его лице не отразилось и капли переживания.
Но, несмотря на внешнее равнодушие внука, женщина не сомневалась, что это временное явление. Она думала, мальчику потребуется какой-то срок, чтобы “переварить” информацию и осознать все произошедшее с ним.
Она ошибалась.
Роман, кажется, не придал известию особого значения. Фаину Борисовну он по-прежнему редко баловал своим вниманием. Разве что изредка сухо поздравлял ее с днем рождения и с 8 Марта.
Грутман, в свою очередь, всю жалкую пенсию тратила на скромные подарки внуку, которые Роман задвигал в дальний ящик. Те гроши, которые Фаина Борисовна высылала ему, молодой человек с лихвой спускал за один день.
Расплата
Бежали годы.
Фаина Борисовна ушла на пенсию. Кто бы мог подумать, что гордой еврейке, образованной женщине, бабушке будущего миллионера придется встречать старость в страшной нищете.
— За последние годы Фаина заметно сдала, — вспоминает Валентина Стрелкова. — Хвори замучили бедную женщину — у нее страшно болело сердце, отнимались ноги. Первое время она передвигалась с помощью одной клюшки, потом уже еле поднималась с кровати, опираясь на две палки. Выходить на улицу ей стало не по силам. Она не могла самостоятельно спуститься в магазин за хлебом и часто обращалась за помощью к соседям, чтобы те купили ей продукты.
80-е годы стали для Фаины Борисовны настоящим испытанием на выживаемость. Когда последние скудные финансовые сбережения были израсходованы на лекарства, Грутман вынуждена была продать за бесценок всю свою старинную посуду. С молотка пошли фарфоровый сервиз XIX века, сахарница с драгоценными камнями, подсвечники тонкой ручной работы, серебряные и золотые столовые приборы.
— Когда из посуды уже ничего не осталось, дошла очередь до самой дорогой для нее вещи — Фаине пришлось расстаться с пианино, — продолжает Стрелкова. — Продажа инструмента, который долгие годы служил ей памятью о рано ушедшей из жизни дочери, стала для нее серьезным ударом. Опять начались слезы, сердечные приступы. Помню, когда я последний раз пришла к ней домой, ужаснулась! Ее комнатка представляла из себя жалкое зрелище. Железная кровать и тумбочка — все, что осталось от былой роскоши.
И без того нелегкую жизнь старушки омрачал еще и сосед по коммунальной квартире.
— Новый сосед поселился в ее квартире в начале 80-х годов, — вспоминает Валентина Федоровна. — Он представлялся участником Великой Отечественной войны. Под старость взялся воевать с одинокой беспомощной старушкой. Не стесняясь в выражениях, желал ей смерти, постоянно издевался над ней, матерился в ее адрес с утра до вечера. Он мечтал завладеть ее комнатой и поэтому решил таким образом изжить женщину. Интеллигентная Фаина не могла отплатить ему той же монетой. Видимо, это смирение еще больше раздражало соседа. В итоге он запретил ей заходить на кухню — не позволял пользоваться плитой. Старушка даже чайник не могла себе вскипятить, не говоря уж о том, чтобы приготовить еду. В ванную комнату ей вход тоже был заказан. Она пробиралась туда только по ночам, когда сосед уже крепко спал. Мы часто брали у Фаи постельное белье, какие-то вещи, чтобы постирать. Сосед продолжал неистовствовать. Мне не раз доводилось совестить его, но этот человек чувствовал себя хозяином положения и вел себя как вздумается.
— Этот мужик работал дворником, — добавляет знакомый Фаины Борисовны Марк Клятис. — Я не раз собирался набить ему морду, но Феня сдерживала меня: “Не стоит, Марик, а то еще хуже будет”. Дело в том, что Грутман была инвалидом I группы. У нее был диабет, который дал осложнение на зрение. К 70 годам она практически ослепла. Так ее сосед однажды забрал из ее комнаты телефонный аппарат и переставил в коридор. Бедная женщина не могла даже добраться до телефона.
В последние годы старушка все чаще молила Бога о смерти. Средств на лекарства не хватало, боли в ногах мучили так, что ей удавалось вздремнуть только под утро. В итоге она вынуждена была взять себе квартирантку из медучилища. Молоденькая девочка покупала ей хлеб, варила каши. Иногда Фаина Борисовна позволяла себе побаловаться жидким супчиком — покупала бульонный кубик, который делила на несколько частей и заливала кипятком.
В 1987 году моя собеседница Валентина Стрелкова с мужем перебралась в Ригу. Вернулась только в 2002 году.
— Тогда я бросилась на поиски Фаины. Нашла ее дом — на углу улицы Советской и Вольской. Но в ее квартире давно располагается какой-то офис. Пыталась я разыскать хоть одного жильца, который бы знал о ней хоть что-нибудь. Но на дверях подъезда установили металлический домофон. Померзнув час во дворе, я так и не встретила ни одного человека, который помнил бы Фаину Борисовну. Так и ушла ни с чем…
Забвение
Фаины Грутман не стало 24 апреля 1991 года. Ей было 85 лет.
В последнее время за немощной старушкой взялась бескорыстно ухаживать сотрудница еврейского благотворительного общества.
— Ромик звонил бабушке крайне редко. Но женщина и этим звонкам была несказанно рада, — рассказывает бывшая сиделка Грутман Любовь Киреевна. — Она никогда не жаловалась ему на жизнь, не плакалась. Однажды парень, видимо, из вежливости пообещал ей, что приедет в гости. Его визита Фаина Борисовна ждала полгода. Сама она не могла уже никуда выезжать. Да и скопить денег на дорогу не представлялось возможным. Большую часть пенсии она откладывала на собственные похороны. Романа она так и не дождалась…
За месяц до смерти Грутман попросила медработницу написать письмо внуку, но велела отправить его только после своей кончины. Это послание до сих пор хранится у моей собеседницы. По непонятным причинам письмо не дошло до адресата и вернулось в Саратов.
“Здравствуй, Ромочка! Ты уже давно стал взрослым. Ближе тебя у меня нет человека. Комнату я переписала на твое имя. Прости, что не сохранила для тебя пианино — единственную память о твоей матери. Возможно, ты будешь ругать меня за это, но я была вынуждена продать его, чтобы расплатиться с долгами. А еще я хочу попросить у тебя прощения за то, что так и не сумела стать для тебя настоящей бабушкой”.
По словам собеседницы, Грутман умерла ночью. Во сне. На скромные похороны старушки собрались несколько соседей Фаины Борисовны. Роман Абрамович в связи с занятостью не смог проститься с родной бабушкой.
— Говорят, Ромочка появился в Саратове спустя две недели после ее смерти, — вспоминает Любовь Матвеевна. — Он ни с кем не общался из знакомых Фаины Борисовны, лишь забрал альбом с фотографиями, а оставленную ему комнату подписал в пользу того самого соседа, который много лет измывался над его бабушкой. Кстати, после кончины нового хозяина жилья двухкомнатная квартира перешла по наследству его сыну. Последний, в свою очередь, банально пропил квадратные метры, за которые долгие годы “бился” его отец.
Летом 2001 года Роман Абрамович вошел в список самых богатых людей планеты, составляемый журналом Forbes.
В том же году на могиле Фаины Грутман появился шикарный памятник. Человек, который поставил его, пожелал остаться неизвестным…
|
