|
На днях украинский премьер неосторожно дал понять, что
допускает возможность сохранения в Крыму баз Черноморского
флота России и после 2017-го. На вопрос, реально ли
продление аренды украинской территории российским флотом,
Янукович ответил: «Безусловно. В том, что выгодно Украине,
мы будем всегда стоять на позиции национальных интересов».
Разумеется, это вызвало целую бурю в киевских кабинетах,
реплика премьера уже дезавуирована (не так, мол, все поняли,
да и вообще во всем виноваты журналисты, задающие
провокационные вопросы). Министр обороны Украины Анатолий
Гриценко вообще поспешил уточнить, что решение о сроках
пребывания Черноморского флота в Крыму примет не Янукович, а
те высшие должностные лица Украины, которые будут у власти
через десять лет. Заодно Киев подтвердил, что действительно
желал бы поднять ежегодную арендную плату ЧФ за пользование
объектами в Крыму с нынешних 98 млн долларов в год до 1,8
млрд.
Идею эту Киев высказал еще в феврале нынешнего года. А в
январе, если кто помнит, разгорелась знаменитая схватка за
маяки, продолжающаяся по сей день: украинские власти
пытаются эти объекты отобрать, российские моряки отбиваются.
От словесных баталий дело едва не доходило до более крутых:
российское командование пообещало стрелять по тем, кто
попытается проникнуть на объекты, сводки новостей пестрели
заголовками «На маяки подвезли патроны и колючую проволоку».
Все это дополняется и уже не столь явным сражением за
подводный кабель связи флота, который регулярно вырезают
украинские моряки.
Ну и обязательная война слов, в которой стороны, как
правило, выражений не выбирают. Скажем, еще 5 марта 2005-го,
выступая на представлении нового командующего флота, министр
обороны России Сергей Иванов заявил, что Черноморский флот
России будет базироваться в Севастополе и никуда оттуда
уходить не будет. Владимир Путин, разумеется, куда
сдержаннее по форме. Хотя, по сути, его позиция идентична
ивановской. В своем последнем «общении с народом» президент
очень недвусмысленно заявил: именно наш флот может помочь,
если кто-то захочет вмешаться во внутренние дела Украины
(!). После чего четко обозначил: «Россия не стремится к
досрочному выводу своего флота из Крыма, а договор, как вы
знаете, до 2017 года. Готова будет вести переговоры о
продлении срока пребывания нашего флота».
Крымская битва: первая серия
Эта великая битва за Крым и флот между Москвой и Киевом
продолжается пятнадцать лет, начавшись еще в октябре 1991-
го. Советский Союз уже столь явно отдавал концы, что в Киеве
решили особо не церемониться, наложив лапу на богатое, как
тогда казалось, наследство. Украинский Верховный совет тогда
принял решение о подчинении формально еще советского
Черноморского флота Украине. В списочном составе ЧФ на конец
1991-го значились три ракетных крейсера, 11 больших
противолодочных кораблей (БПК), 12 сторожевиков, не менее 22
подводных лодок (точную цифру назвать сложно), 31 ракетный
катер, 24 малых противолодочных корабля (МПК). Был еще
недостроенный авианесущий крейсер «Варяг» на николаевской
верфи да порядка 800 разного рода вспомогательных судов. Кус
на первый взгляд выглядел лакомым.
Не все это, разумеется, было в пределах досягаемости
украинской стороны, однако именно крымские бухты (в первую
очередь Севастополя) служили главной базой ЧФ, именно на
украинской территории была развернута основная (читай, вся)
инфраструктура этого флота – собственно базы, тыловые и
ремонтные службы, узлы связи, станции обнаружения, система
флотской ПВО. Там же базировалась и авиация флота, там же
были учебные подразделения флота, всевозможные полигоны.
Ага, не забудьте еще и николаевские верфи… Господи, да
практически все, без чего флот и минуты не проживет, – все
это было преимущественно именно на украинской территории.
Возьми все это в свои руки – и ты хозяин Черного моря. Так
на первых порах могло казаться (и казалось!) киевским
политикам.
«Боливар не выдержит двоих…»
То, что с этим добром им не управиться в одиночку, их не
волновало, «приватизационный» напор не остановило совсем уж
очевидное: даже СССР не осилил содержание Черноморского
флота в мало-мальски пристойном виде. Флот этот, хотя и
считался сильнейшим в Черноморье, превосходя силы своего
основного оппонента (Турции), к тому времени был явно на
спаде. Развитие его заглохло напрочь, новой техникой
корабельный состав не пополнялся, старая обслуживалась так,
как обычно (то есть кое-как), элементы явной деградации и
падения боевой мощи были налицо. Кто хотел это знать – знал,
прочие же предпочитали восторженно внимать мифической мощи
на ежегодных парадах в день ВМФ. И хотя будущие адмиралы в
академиях регулярно и успешно защищали дипломы и диссертации
про будущие десантные операции на Босфоре, вряд ли сами
флотские офицеры питали иллюзии относительно блистательной
боеспособности машины ЧФ. Этот флот, хотя и имел выход в
Средиземноморье (согласно конвенции, подписанной в Монтрё) и
дальше – на Атлантику или к Индийскому океану, реально был
смертником. В случае начала боевых действий с блоком НАТО
он, невзирая ни на какую свою мощь, не имел бы ни малейших
шансов вырваться на оперативный простор. Мало того, он даже
не был бы заперт в черноморской ловушке (как это произошло с
российским ЧФ времен Первой мировой и советским – в 1941-м),
его довольно быстро уничтожили бы ракетно-авиационными
ударами в практически бесконтактных сражениях – за сутки-
двое, вряд ли больше. Советские адмиралы все это прекрасно
понимали, потому последние два десятилетия существования
СССР Черноморскому флоту внимание уделяли сугубо
символическое, не особо насыщая его кораблями современной
постройки. И реальные стратегические задачи черноморцев были
чисто вспомогательные – принять на себя удар, оттянув тем
самым часть сил противника. Не более того. В общем, флот был
красивым, места его базирования – теплыми и престижными, но
боевое назначение – предельно одноразовое. И машина эта
сбоить стала еще в старые времена – непомерные амбиции
советских флотоводцев (океанский флот им подавай!) имели под
собой крайне слабые реальные морские традиции (ну не морская
мы держава – континентальная!), реальных национальных
интересов в Мировом океане также не просматривалось. И
главное, под все эти амбиции никак не тянула ни
промышленная, ни технологическая база, да и вообще советская
экономика элементарно не могла вытянуть на себе еще и
морскую мощь. В общем, поскольку развивать флот по
американской модели (мощные надводные силы, авианосные
группировки, сильный подводный флот) СССР физически не мог
(хотя и хотел), упор в конечном счете был сделан на
ракетоносный подводный флот. Что опять же предопределяло
второстепенность и ЧФ, и вообще всего черноморско-
средиземноморского театра военных действий (ТВД): атомные
субмарины с ракетно-ядерным оружием базироваться в Черном
море не могли. Точнее, это было бессмысленно: никакой
скрытности там они не могли иметь по определению и были бы в
момент уничтожены, не выполнив своей боевой задачи. В общем,
флот был огромный, но второстепенный. Последнее, впрочем, не
делало более легкой ни задачу его «приватизации» любой из
вовлеченных сторон, ни, главное, освоения и «переваривания».
На последнем, как мы ныне знаем, погорели все и Киев, и
Москва, и даже Тбилиси (коему тоже полагалась некая флотская
доля).
Делить – не строить
Не особо ценный (в рамках стратегии «холодной войны»), но
достаточно большой флот нужно было содержать: продолжать
готовить кадры, финансировать личный состав, кормить-поить
его, обувать-одевать, крышу над головой обеспечивать,
снабжать железные колоссы топливом, тратить громадное
количество электроэнергии. Да и затраты на элементарное
поддержание кораблей на плаву на стоянке – колоссальные. Не
говоря уже о тех, которые обеспечивают главное: любой флот
должен ходить в море – нести боевую службу, проводить
учебные стрельбы и т.п. Потому как флот на стоянке гниет,
ржавеет и умирает. И, замечу, флот этот должен существовать
и развиваться в рамках хоть какой-то осмысленной стратегии,
а та, для которой ЧФ советского образца был предназначен,
пусть и второстепенно-вспомогательная, почила в бозе вместе
с СССР. Потому новым хозяевам, прежде чем затевать раздел
имущества, стоило бы подумать: а под какие задачи все это
нужно им отныне? Понятно, что совсем уж без флота никак
нельзя. И потому напрашивалось, казалось бы, очевидное:
задачей ЧФ должно быть не оперирование на мировых просторах,
а содействие оборонительным усилиям на южных рубежах…
В самом начале 1992-го первый украинский президент Леонид
Кравчук, аргументируя притязания на 50 процентов ЧФ, в
беседе с маршалом Шапошниковым заявил, что Украине нужен
свой военно-морской флот. Когда же маршал попросил уточнить,
в каком конкретно составе и под какие задачи планируется
создавать флот, Кравчук вопроса не понял. Тогда, в январе
1992-го, достигли временной договоренности, казавшейся
оптимальной: Черноморский флот сохраняется как цельная
единица в составе ОВС СНГ.
Договоренности соблюдались недолго. 5 апреля 1992-го Леонид
Кравчук подписал указ «О переходе Черноморского флота в
административное подчинение Министерства обороны Украины».
Двумя днями позже уже Борис Ельцин издаст свой указ «О
переходе под юрисдикцию Российской Федерации Черноморского
флота». Скандал, помнится, возник громкий, завершившийся
отменой указов. Хотя проблему это никак не решало. Маршал
Шапошников тогда даже предложил разделить этот флот между
всеми республиками СНГ. Поскольку ни Киргизии, ни даже
Таджикистану подводные лодки были не нужны, пришли к
договоренности, что свою долю республики получат все же не
субмаринами, а обычными вооружениями.
Первая «война указов» финиширует 23 июня 1992-го: на встрече
президентов России и Украины в Дагомысе было подписано
соглашение, где говорилось о необходимости продолжения
переговорного процесса по созданию ВМФ России и ВМС Украины
на базе Черноморского флота. В августе 1992-го будет
подписано еще и Ялтинское соглашение о совместном владении
ЧФ Украиной и Россией.
Однако в реальной жизни все обстояло не столь благостно:
украинские власти форсированно создавали свою армию на базе
частей бывшей Советской армии, просто приводя личный состав
к соответствующей присяге. Аналогичным способом пытались
создавать и свой флот, понуждая личный состав к принятию
присяги и переходу под юрисдикцию Украины. В июле 1992-го
большой шум наделал угон сторожевого корабля СКР-112 из
Донузлава в Одессу. Дело едва не дошло до вооруженного
конфликта, поскольку по кораблю-дезертиру могло (и, согласно
уставам, должно было) быть применено оружие. Дальнейшая
участь беглеца, правда, незавидна: он простоял у причалов
(то одних, то других) до осени 1997-го, поскольку денег на
его ремонт не нашлось. Затем этот самый первый корабль ВМС
Украины, превратившийся в груду ржавого железа, был списан и
в 1998-м порезан на металлолом в Инкермане.
В июне 1993-го заключается очередное соглашение о разделе
ЧФ, так называемое Московское: согласно ему, флот раздора
делится между странами в пропорции 50 на 50 процентов. В
сентябре того же 1993-го проходят переговоры в Массандре,
после которых оглашается совсем уж необычное решение: ЧФ
остается в… единодержавном российском владении!
Разумеется, долго это соглашение продержаться не могло. И в
апреле – мае 1994-го на переговорах в Москве наконец решают
поделить ЧФ в соотношении: 81,7 процента отходит России, а
18,3 процента – Украине. 9 июня 1995 года Борис Ельцин и
Леонид Кучма подписывают в Сочи соответствующий документ,
установивший: отныне ЧФ России и ВМС Украины базируются
раздельно, основная база и штаб российского Черноморского
флота находятся в Севастополе, а имущественные вопросы
должны быть урегулированы с учетом ранее достигнутой
договоренности о разделе имущества пополам.
Залакировано все это уже двусторонним договором о статусе и
условиях пребывания Черноморского флота России на территории
Украины от 28 мая 1997 года, согласно которому российские
корабли будут находиться в Севастополе до 2017 года. Тогда
же решено, что Россия становится хозяйкой 388 кораблей и
судов (из 833, что числились тогда в составе флота), а также
161 самолета и вертолета. Численный состав ЧФ определен в 25
тысяч человек. На украинской территории за Россией осталось
3 пункта базирования корабельного состава (Севастополь,
Феодосия и временно – Николаев), 2 основных и 2 запасных
аэродрома, а также одно место дислокации береговых войск
(Севастополь). На этом раздел формально и завершился, но
лишь кораблей. Имущественно-финансовый воз и ныне там: тут и
проблемы оплаты за аренду, оплаты за электроэнергию и
проблема тех же маяков, линий связи…
Иголки из «Варяга»
А пока московские и киевские бояре промеж собой железо
делили, оно гнило и ржавело. Поскольку с финансированием
было все как обычно. Не то чтобы его не было вовсе
формально, только реально денег на флоте не видели долго –
как на российском ЧФ, так и в ВМС Украины. Развал и
деградация, начавшиеся еще в советские времена, обрели
характер просто ураганный. Достаточно сказать, что после
распада СССР ЧФ не получил не только ни одного корабля мало-
мальски нового, современного проекта – вообще ни одного
нового корабля! И ни одного нового самолета. Да что там,
Москва не выделяла денег даже на элементарное поддержание
флота в нормальном состоянии – хотя бы и у причальной
стенки. Вот цифры: из трех ракетных крейсеров в составе
флота остался один-единственный – «Москва» (бывший «Слава»).
Только вот этот крейсер с 1990-го по 2000-й в море де-факто
не выходил, будучи на ремонте и «модернизации»! Лишь в
апреле 2000 года этот корабль впервые за 10 лет вышел в море
для проверки ходовых механизмов.
Из 11 БПК «в живых» ныне лишь три – остальные списаны «на
иголки». Из 12 сторожевиков в утиль ушла ровно половина. Из
22 субмарин, значившихся в списочном составе ЧФ на момент
краха СССР, цело лишь… две! 19 списано, одна передана ВМС
Украины. Из 31 ракетного катера восемь списано в утиль,
семь передано Украине. Из 24 МПК, бывших в советском ЧФ,
восемь списано, в строю числятся десять, еще шесть –
украинские.
Судьба кораблей, ставших частью украинских ВМС, большей
частью столь же печальна: они элементарно гниют у причалов,
поскольку на их содержание у государства средств нет. И нет
инфраструктуры. Кадров нет. Ничего нет. Ракетный крейсер
«Украина» в строй так и не вошел: стоит себе у стеночки. На
его ремонт денег у Киева тоже нет.
Авианосный крейсер «Варяг», томившийся на николаевских
верфях, после долгих раздумий командование ВМФ решило не
достраивать: и проект безнадежно устарел, и денег не было не
только на коренную модернизацию – просто на достройку.
Недоделку спихнули Украине, а та, разумеется, была просто не
в состоянии осилить ношу, оказавшуюся не по плечам даже
СССР. Так что «Варяг» продали Китаю.
Единственной подводной лодкой в украинских ВМС распорядиться
так и не смогли: нет ни средств на ее содержание, ни кадров.
Да что там, подлодке «Запорожье» (придумали же название!)
просто негде даже базироваться! И с тех пор как на ней
взвился украинский флаг, она даже ни разу не выходила в
море. В феврале 2006-го министр обороны Украины Гриценко в
сердцах заметил: «У нас только одна лодка, и та
небоеспособная уже очень-очень многие годы, а содержать одну
лодку просто как реликвию нет резона. Для содержания лодки
нужно иметь всю инфраструктуру, начиная от обучения
специалистов, до второго экипажа и т.п. А не имея четких
задач, эти затраты средств неэффективны». Спрашивается,
зачем тогда выпрашивали? Не проще ли было сразу взять долю,
скажем, наличными? Впрочем, тогда же было сообщено, что
единственную субмарину военно-морских сил Украины планируют
продать Ливии за 50–70 млн долларов. Такова судьба почти
всех боевых кораблей, попавших в украинские ВМС: в море они
не выходят, ржавея у причалов. Из четырех украинских
фрегатов три уже сгнили на корню, списаны и проданы. Еще
есть четыре корвета, два тральщика, четыре ракетных катера,
один катер артиллерийский, три десантных корабля (один уже
не в строю), шесть кораблей морской охраны (один списан).
Три пятилетки
В общем, спустя 15 лет после того как «процесс пошел»,
картина хотя и не апокалиптическая, но невоодушевляющая.
Советский ЧФ «по-братски» все же поделили, да только вышел
из этого полный пшик – ни Украина, ни Россия даже
относительно боеспособными флотами на Черном море не
обзавелись. Причем корабли тут даже не самое главное – не
удалось поделить инфраструктуру да те же бухты, где стоят
корабли, – это просто невозможно.
Результат трех пятилеток наяву: как слаженной боевой
стратегической единицы Черноморского флота больше не
существует. По своей реальной мощи ЧФ едва тянет на уровень
флотилии, а то и вовсе хилой эскадры. Каковая, кстати, вряд
ли может выполнить задачи даже минимально оборонительные.
Авиации флота де-факто тоже больше нет. Но корабли – не
главное, не в них счастье (или горе). Куда существеннее,
повторюсь, иное: за прошедшие 15 лет практически подчистую
развалена инфраструктура ЧФ – система его базирования,
тыловая служба и, главное, ремонтная база. Ибо российскому
флоту в бассейне Черного моря теперь просто негде
производить ремонт и переоснащение своих кораблей. Поскольку
все ремонтные базы – украинские. А они, в свою очередь, тоже
уже ничего сделать не в состоянии, поскольку все те же 15
лет оторваны от российской оборонки. Замкнутый круг! Так что
стоит ли удивляться, что господство в Черном море ныне флота
турецкого – факт состоявшийся? Свято место пусто не бывает.
Ныне, как, впрочем, и раньше, модно валить вину за развал
Черноморского флота на эпоху Ельцина, происки НАТО и
«нехороших украинцев». Однако оставим решать эту дилемму
историкам, зададим чиновникам в морской форме лишь один
вопрос: а где они были все эти 15 лет? Речь вовсе не о том,
что адмиралы должны были костьми лечь, но не допустить
раздела, не воровать казенные средства и имущество, не
продавать корабли «на иголки» – службу нести. Это все так
или почти так. Но должны же были океанские стратеги хотя бы
в 1992-м уразуметь, что это уже не шуточки – это всерьез и
надолго, что пора ставить крест на океанских амбициях,
поскольку «по одежке протягивай ножки»! Должны были понять,
что ни раздела не избежать (в той или иной форме), что, как
ни цепляйся за Крым и Севастополь, удержать его можно будет
только одним путем – военным. И раз уничтожительная и
самоубийственная война за Крым (о возможности и даже
желательности которой не раз рассуждали с весны 1992-го до
начала чеченской войны) была нереальна, нужно же было
подумать о насущном – о том, как жить и служить в новых
условиях, как новую стратегию разрабатывать и, главное, как
под эти новые задачи развертывать новую флотскую
инфраструктуру на новых базах – уже на российской
территории. А вот последним озаботились – и то пока лишь на
словах – совсем недавно. Кто спорит, что тот же Новороссийск
– далеко не лучшее место для базирования флота: ни
нормальных бухт, ни пристойной погоды, ни инфраструктуры,
наконец. Только иного выбора уже нет, а время сжимается,
словно шагреневая кожа. И, похоже, к 2017-му уже просто
нечего будет выводить из Севастополя, цепляясь изо всех сил
за который теряют и драгоценное время, и вовсе не лишние
деньги. Черт с ними, с кораблями и с чужими уже бухтами,
куда хуже, что бесплодная пятнадцатилетняя баталия политиков
и адмиралов так и не вразумила. А еще жалко людей – тысячи
кадровых морских офицеров, которые, плюнув на все, ушли с
флота, унеся с собой не только профессиональные навыки, но
традиции и желание служить и ходить в море.
|
