|
Трудно поверить, что этого улыбчивого моложавого человека в джинсах подозревают в причастности к нескольким убийствам. Конечно, внешность бывает обманчивой. И все же возникают сомнения, когда речь идет о российской судебной системе, которая его преследует. На Западе, включая Израиль, давно утратили доверие к российскому правосудию, по крайней мере, в том, что касается взлета и падения энергетической компании ЮКОС. Еще три года назад Леонид Невзлин был вторым человеком в компании и одним из самых влиятельных олигархов в России и ее еврейской общине. Его состояние в виде ценных бумаг ЮКОСа оценивалось тогда в 2 млрд долларов. Если бы ЮКОС существовал и извлекал выгоду из роста нефтяных цен, его активы вполне могли бы удвоиться до 4 млрд долларов.
Но три года назад Кремль, по указанию Владимира Путина, отобрал ЮКОС. Компания, которая стоила 40 млрд долларов, обанкротилась, и ее активы продали союзникам Путина. Два главных акционера, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, гниют в тюрьме. Еще трое, включая Невзлина, бежали в Израиль, где получили убежище и израильское гражданство.
Но не надо слишком жалеть Невзлина. Хотя он потерял все свои активы в России, по его собственной оценке, его состояние равняется примерно 1 млрд долларов. За сравнительно короткое время, что он живет здесь, он стал одним из крупнейших филантропов Израиля. Вместе с двумя партнерами, Владимиром Дубовым и Михаилом Брудно, он создал фонд "Надав". Он также назначен президентом Музея диаспоры. Его участие в программах помощи репатриантам и образовательным учреждениям Израиля достигает примерно 15 млн долларов. За этот период больше дал только банк "Hapoalim ", да и то ненамного.
Первоначально российская прокуратура обвинила его в неуплате налогов и других преступлениях, связанных с мошенничеством. Затем она "модернизировала" обвинения, включив в них заказные убийства. Российское правительство обвиняет Невзлина в организации двойного заказного убийства и в том, что он приказал начальнику службы безопасности ЮКОСа Алексею Пичугину убить бизнесмена Сергея Горина и его жену Ольгу, которые якобы знали темные секреты ЮКОСа. Проблема в том, что тела жертв так и не нашли, и нет никаких доказательств, что они мертвы.
Пичугина судили за закрытыми дверями, что редко бывает в уголовных делах. Следователи из ФСБ оказывали сильное давление на Пичугина, чтобы получить показания против Невзлина. Но Пичугин не поддался давлению и отрицал свою и Невзлина причастность к убийствам. Тем не менее, его осудили на основе сомнительных показаний, включая слухи, переданные осужденным преступником. Преступник сообщил, что Горин рассказывал ему о своем участии в организации убийств конкурентов ЮКОСа по указанию Пичугина. Согласно показаниям преступника, Горин также сказал, что если с ним что-нибудь случится, то за этим будут стоять Пичугин и ЮКОС.
Прокурор также обвинил Невзлина в том, то он заказал убийства еще двух людей (заказ не был выполнен). На основании этих обвинений Россия просит Израиль (и США, где недавно побывал Невзлин) выдать его. Министерство юстиции в Иерусалиме, получившее два таких запроса, не намерено удовлетворять их на основе тех доказательств, которые представила российская прокуратура. Источник в министерстве сказал, что "Россия не представила свидетельств, достаточных даже для того, чтобы начать расследование, не говоря уже об экстрадиции гражданина Израиля в страну, где ситуация с правосудием, мягко говоря, проблематична". Вероятно, в ближайшее время официальное уведомление об этом будет передано в Москву.
Еще одна тайна
Но правительство Путина не готово оставить Невзлина в покое. Оно считает его одним из главных врагов, прежде всего потому, что Невзлин организует на Западе общественную кампанию против российского правительства и осуждает его, сравнивая со сталинским. На прошлой неделе в Москве начался новый суд над Пичугиным по обвинению в убийстве, хотя очевидно, что и на этот раз главной мишенью является Невзлин.
По этому делу Пичугина обвиняют в убийстве мэра Нефтеюганска Владимира Петухова в 1998 году. Производственный отдел ЮКОСа обеспечил работой многих жителей города. Петухова, инженера-нефтяника советских времен, считали по-своему честным и справедливым. Он потребовал, чтобы ЮКОС заплатил свои старые долги городу. Его настойчивость в этом вопросе привела к конфликту с Михаилом Ходорковским, который отказался признать долг, относящийся к советским временам, когда компания ему не принадлежала.
В то время Ходорковский был на первом этапе превращения в олигарха. Это был голодный молодой человек без запретов, в своем стремлении прорваться наверх окруживший себя сетью телохранителей и сотрудников безопасности, выходцев из КГБ и ФСБ. Они должны были защищать объекты компании от кражи имущества и саботажа, но относились свысока к местным жителям, как будто стояли выше закона или являлись воплощением закона. Вероятность того, что мэра убили местные преступники, как сказала на прошлой неделе газете Moscow Times его вдова, не остановила прокуратуру в ее попытках доказать, что мотивом убийства был конфликт между мэром и ЮКОСом в лице Ходорковского и Невзлина.
- Вы убийца?
Прежде чем ответить на вопрос, Невзлин дает развернутое пояснение. Он говорит, что недавно прочел Зеева Жаботинского и его ученика Менахема Бегина. Его особенно заинтересовала глава о пребывании Бегина в советских лагерях. Он прочел о встрече Бегина со следователем НКВД. Бегина обвинили в антисоветской деятельности и причастности к убийствам.
- Обвинения и встреча в лагере укрепили решимость Бегина. Оттуда начался его интеллектуальный и практический путь в Палестину.
- Вы сравниваете себя с Бегином?
- Конечно, нет. Но я тоже встречался со следователем, и эта встреча изменила мою жизнь и, косвенным образом, жизнь Израиля к лучшему.
- А обвинения в убийстве?
- Я готов держать ответ перед любой судебной системой, кроме российской. Я не совершил в своей жизни ничего такого, чего нужно было бы стыдиться. Конечно, я никого не убивал и не приказывал убивать. Это ложь. В июле 2003 года меня вызвали как свидетеля в связи с претензиями к ЮКОСу. Тогда они касались налогов и денежных проблем. Меня допрашивал следователь Генпрокуратуры. Но он действовал по инструкциям и планам ФСБ, тайной полиции, продолжающей дело НКВД и КГБ.
Это был не настоящий допрос, скорее, разговор. Я спросил его, может быть, ФСБ ошибается? Может быть, они шьют мне дело и лгут? Он ответил, что они никогда не ошибаются и никогда не лгут. Это был ответ в духе марксизма-ленинизма. Абсолютная вера в их правоту, хотя обычно это абсолютная ложь. Следствие и суд работают так: сначала решают, что ты виновен, и выбирают агентов, которые должны предоставить уличающую информацию.
- Вы знаете сотрудника службы безопасности, осужденного за убийство – совершенное, как утверждает прокуратура, по вашему указанию – и приговоренного к десятилетиям тюрьмы?
- Мы с ним не знакомы лично. Он был одним из тех, кто работал в ЮКОСе. Раз или два мы встречались. Всегда на вечеринках для сотрудников компании. В ЮКОСе работало 120 тыс. человек. Я знал по имени и в лицо примерно тысячу. Я фактически перестал работать в 1998 году. Я оставался акционером, но в основном занимался общественной деятельностью. Я был сенатором (депутатом верхней палаты российского парламента), участвовал в работе еврейских организаций, занимался университетом, который я создал. Поэтому я был далек от сотрудников ЮКОСа, у меня не было ни поводов, ни времени встречаться с сотрудниками среднего звена компании.
Невзлин живо вспоминает следствие. Для него оно стало водоразделом. Его вызвали на допрос 4 июля 2003 года, в американский День независимости. На допрос вызвали и Михаила Ходорковского, с именем которого чаще всего связывают компанию. Их допрашивали одновременно в соседних комнатах. Тогда следователи не упоминали обвинения в убийстве. По словам Невзлина, их с Ходорковским лишь попросили дать показания и пояснения по поводу якобы выявленных в компании финансовых нарушений и подозрений в неуплате налогов. "Следствие и тогда, как сейчас, было абсурдом. Это была 100-процентная провокация. После этого меня на допросы не вызывали".
Вскоре после допроса Невзлин приехал в Израиль. Он подчеркивает, что это не было бегством от следствия. Но, конечно, оно сыграло роль в его решении. "Я и раньше думал о репатриации, когда работал с еврейскими организациями. Я ощущал солидарность с Израилем и считал себя сионистом. Тогда я думал, что буду жить то в Израиле, то в России".
Примерно через две недели после допроса у Невзлина начался трехмесячный отпуск, который он планировал посвятить написанию диссертации. Тогда он был ректором Российского государственного гуманитарного университета, чем гордится до сих пор. Это был первый частный университет, созданный в России, и во многом это стало возможным благодаря финансовой помощи Невзлина. Его целью было перестроить его на манер западного учебного заведения. Поскольку он был единственным в России ректором без ученой степени, он решил написать диссертацию.
Темой он выбрал влияние немецких философов XVIII – начала XIX века, таких как Гегель, на философскую мысль в России. Сначала он работал над диссертацией на Кипре. Потом перебрался в Израиль, где снял квартиру в Яффе. В окружении компьютера, книг, статей и красивых женщин он наслаждался жизнью. Но на горизонте уже собирались тучи.
Арест
Сначала ни Невзлин, ни Ходорковский не ощущали опасности. Оба были богаты, знамениты и влиятельны в России и за ее пределами. Ходорковского считали самым богатым человеком России. Они были молоды, амбициозны, нажили состояния в эпоху коррупции и приватизации при президенте Борисе Ельцине, купив имущество, которое распродавали почти даром. Они не были единственными. Были еще Роман Абрамович, Владимир Гусинский, Борис Березовский, Михаил Фридман, Вячеслав Кантор, мэр Москвы Юрий Лужков с женой и еще десятки умных предпринимателей, многие – еврейского происхождения.
Так рос класс олигархов; люди, не имевшие ничего, за несколько лет становились мультимиллионерами. Долларовыми, а не рублевыми. Они хотели не просто наслаждаться своим богатством, но и приобрести влияние в российской и международной политике. Они хотели быть губернаторами, сенаторами, депутатами и правительственными чиновниками. Ходорковский был движущей силой, Невзлин – его правой рукой. В 1994 году, когда Невзлину было 35 лет, они купили группу "Роспром" и банк "Менатеп", через которые получили контроль над ЮКОСом. Они стали главными акционерами крупнейшей российской корпорации, которая также была одной из крупнейших нефтегазовых компаний мира.
Они вели переговоры о слиянии с нефтяной компанией "Сибнефть", принадлежавшей Роману Абрамовичу. Американские нефтяные компании хотели вести с ними бизнес, и некоторые из них вели переговоры о возможном слиянии. После жестких административных мер первых лет владельцы ЮКОСа попытались ввести в компании иную управленческую культуру, менее русскую и олигархическую, и принять западную модель: эффективный менеджмент, сравнительную прозрачность, отсутствие коррупции.
Правительство Владимира Путина, возможно, могло бы смириться с их "причудами" в бизнесе. В конце концов, до недавнего времени Путин не выступал против принципов капиталистической экономики и не возражал против того, что в России есть магнаты и успешные компании, пока они послушны и, самое главное, чужды политических амбиций. Но у владельцев ЮКОСа были цели, выходящие за рамки, установленные Путиным и его людьми.
Наверное, Ходорковский и Невзлин были слишком самонадеянны, чтобы замечать установленные границы. А может быть, они их и правда не видели или видели, но думали, что с ними не случится ничего плохого, если они их перейдут. В конце концов, они привыкли ходить по коридорам власти в Вашингтоне и западноевропейских столицах. И кто мог предположить, что Путин проявит такую решимость и стойкость в преследовании добычи вплоть до того, что можно назвать экономическим убийством: уничтожения компании и неустанного преследования ее владельцев.
Последней каплей стала их политическая и финансовая поддержка либеральных и центристских партий. Ходорковский, Невзлин и другие руководители ЮКОСа покровительствовали Союзу правых сил во главе с Борисом Немцовым. Эти партии стремились бросить вызов президентству Путина. Ходили слухи, что Ходорковский выставит свою кандидатуру на президентских выборах 2004 года.
В конце сентября 2003 года, когда Невзлин ждал израильского гражданства (для чего должен был безвыездно прожить в стране три месяца), он в последний раз увиделся со своим партнером. Ходорковский, который по еврейскому закону не является евреем (у него еврей отец) и не имеет прочных связей с Израилем, приехал ненадолго по пути в Россию из США. Они встретились в отеле на набережной в Тель-Авиве.
- До этого я много раз говорил ему, что надо уезжать из России, – говорит Невзлин. – Я уже понял, что Путин не спускает с нас глаз. Все его друзья советовали ему уехать, хотя бы на время. Но он человек принципов. Он решил остаться и бороться до конца. Во время нашей последней встречи я снова сказал ему, что надо уезжать. Он спросил меня, когда я вернусь в Россию. Он сказал, что чувствует мое отсутствие, что я ему нужен. Я ответил, что вернусь, когда допишу диссертацию и получу израильское гражданство. Я должен был вернуться в ноябре, чтобы защитить диссертацию в Институте философии и получить степень, но в глубине души я знал, что не вернусь.
- Вы поцеловались при расставании?
- Нет, это не принято в России. Я предпочитаю целовать женщин, а не мужчин. Никто из нас не думал, что это последняя встреча.
- Примерно через месяц последовал известный рейд ФСБ и арест Ходорковского. Он вас удивил?
- Нет, меня не удивил арест как таковой. Но меня удивило то, как это было сделано. Его могли вызвать на допрос в отделение милиции. Но ради театрального эффекта они предпочли устроить ночной налет на самолет в маленьком городе, когда он ехал читать лекции. Это был спектакль.
- Вы сердитесь на него за то, что он не послушал вашего совета и не спасся?
- Я на него не сержусь. Мне просто трудно это понять. Он обладает способностью предвидеть развитие событий. Он делал стратегические прогнозы. У него аналитический ум, он всегда просчитывал на несколько ходов вперед. Но иногда он не видел, что делается у него под носом. Такое бывает даже с гениями. Я не раз говорил ему: как ты можешь работать с коррумпированными негодяями из Кремля и доверять им? Если бы он прислушался к моим советам и советам друзей, уехал бы из России и его бы не арестовали, несомненно, можно было бы достичь компромисса с властями и спасти компанию.
- В последние годы вы и ваши партнеры в Израиле потратили большие деньги на пиар в пользу Ходорковского и против Путина. Это следствие чувства вины, которое вы испытываете из-за того, что живете на свободе здесь, а он томится в тюрьме там? Совсем недавно появилось сообщение, что на него напал другой заключенный и ранил его.
- Я не испытываю чувства вины, потому что он был в компании первым номером, а я вторым. Решения принимал он. Приведу пример. Я хочу, чтобы все люди были здоровыми и богатыми, я стараюсь помочь неимущим, но в этой ситуации они оказались не по моей вине. Не я испортил им жизнь.
- Вы сделали несколько резких заявлений по поводу правительства Путина. Вы говорили, что он окружен антисемитами и ведет Россию к неосталинизму.
- Это так и есть. Я по-прежнему так думаю. Люди, сидящие в Кремле, бандиты, и там все прогнило. Но хватит о России. Я хочу говорить о настоящем и будущем, а не о прошлом. Об Израиле, а не о России.
- Вы ощущаете себя израильтянином?
- Да, но понадобилось время, что привыкнуть быть израильтянином. Теперь я чувствую себя израильтянином.
- В каком смысле?
- Я чувствую, что я гражданин этой страны, что здесь мой дом. Две мои дочери недавно переехали в Израиль, моя бывшая жена с нынешним мужем тоже совершили алию.
Может быть, Невзлин и чувствует себя израильтянином, но интервью он давал по-английски. Иврит ему пока не дается.
Профессионал
Леонид Невзлин родился в Москве в 1959 году. Он изучал компьютерные технологии в Московском институте нефтяной и газовой промышленности и получил диплом специалиста по программному обеспечению. В начале 1980-х годов работал в Институте геологии. В 1989 году, в разгар перестройки и гласности Михаила Горбачева, объединил силы с Михаилом Ходорковским и занялся предпринимательством.
Через пять лет они были владельцами банка, холдинговой компании и жемчужины в короне их империи – ЮКОСа. К концу 1990-х годов Невзлин отошел от дел ЮКОСа и вместе с Ходорковским занялся политической и общественной деятельностью, сделав акцент на укреплении демократии и соблюдении прав человека в России. В конце 2001 года его избрали в верхнюю палату парламента, где он был председателем комитета по международным делам.
Чтобы добиться своих целей, они учредили неправительственную организацию "Открытая Россия" для финансирования гражданских проектов. Помимо прочего, они создали школу общественного управления и ассоциацию интернет-образования. Кроме того, Невзлин занимался своим "детищем" – университетом. В отличие от Ходорковского, Невзлин занимался делами еврейской общины и сделал много пожертвований ее организациям. В 2001 году его избрали президентом Российского еврейского конгресса вместо Владимира Гусинского.
Он дважды был женат (в настоящее время он разводится со второй женой) и считается завидным женихом, но Невзлин мягко отвергает любые попытки узнать что-нибудь о его личной жизни. Он скажет только, что в Израиле у него около года есть подруга. Как и в России, в Израиле он занимается преимущественно образованием. Он передал управление компанией Menatep Group, партнером которой он является, Михаилу Брудно. По оценке Невзлина, компания стоит около 1,5 млрд долларов. Ему принадлежит 67% акций, включая долю Ходорковского, которую он передал Невзлину. В последние два года компания инвестировала несколько сотен миллионов долларов в медиа-проекты в Восточной и Центральной Европе, включая Чехию, Словакию и Польшу.
В консультативный совет Menatep входят бывший заместитель министра финансов США Стюарт Эйзенштадт и бывший министр экономики Германии Отто Граф Ламбсдорф. Ее деятельность в Израиле ограничена. Примерно год назад компания купила 26% акций Petrochemical Enterprises в партнерстве с Дэвидом Федерманом. Невзлин говорит, что не знает размеров инвестиций компании и не очень этим интересуется.
- Я предпочитаю быть профессионалом в свободных искусствах и предоставить ведение бизнеса Брудно, – говорит он. – Мы решили, сколько денег инвестировать, совместно определили параметры, и с этого момента только он отвечает за менеджмент и прибыли.
- Вас не интересуют деньги?
- Годовые отчеты я не читаю. Деньги для меня инструмент, они не обязательно делают людей счастливыми. Это всего лишь деньги.
Партнерство с Федерманом, владельцем баскетбольного клуба "Маккаби" (Тель-Авив), породило слухи о том, что Невзлину предложили купить баскетбольную команду. Невзлин категорически отрицает это. Инвестиции в спорт ему неинтересны, хотя до 40 лет он занимался спортом – карате и китайскими боевыми искусствами. В Израиле он гуляет по набережной у своего дома и скоро получит лицензию на управление сверхлегким самолетом.
"Мне не интересен спорт, потому что я не понимаю, как это работает: бизнес ли это или благотворительность", – говорит он. Кроме того, у него нет желания походить на Аркадия Гайдамака. "Я несколько раз встречал его в России, но никаких деловых связей у меня с ним нет".
- Что вы думаете о том, как он себя ведет?
- У него свой стиль и свои идеи, надеюсь, ему не нужны мои советы. Но я заметил, что к благотворительности он относится как к большому бизнесу. Но он не виноват. Он бизнесмен. Надеюсь, он не разочаруется в том, что вкладывает в общину только на основе результатов годового отчета.
- А Льва Левиева вы знаете?
- Нет, мы не знакомы.
- Обижает ли вас название "олигарх"?
- Это слово с негативным оттенком. В странах с централизованной экономикой, таких как Россия, так называют людей, имеющих много денег и влияние на правительственные решения.
- Вроде вас?
- Мы не были олигархами, потому что не имели отношения к правительству. В России были олигархи – Абрамович, Фридман и другие, имевшие влияние на правительство. Но не мы. С нами правительство боролось.
|
